Мы в ответе за тех...

Она проснулась, когда в саду просветлело. Было предрассветное время, солнце еще не встало. Гермиона лежала, свернувшись калачиком, укрытая пледом. Над ней шелестели ветви огромного вяза. Она тихонько поднялась, обулась и взглядом поискала Драко. Он дремал полусидя, прислонившись к стволу с другой стороны дерева. Стараясь не шуметь, Гермиона пошла поискать водоем, чтобы умыться. Мгла еще окутывала сад, но была уже не черной, а серой, и потихоньку становилась все более прозрачной. Темные силуэты деревьев выступали из предутреннего тумана. Было свежо и сыро от росы. Сад был запущенным, в нем угадывались аллеи и цветники, но всё заросло высокой сорной травой. Гермионе пришлось брести наугад через эти заросли, и ее джинсы быстро намокли. Настроение было ужасным. Вчера под этим деревом она чувствовала себя как та птичка у Драко на ладони: ей хотелось запеть в предощущении счастья. Она ждала поцелуя. Она желала поцелуя. Она желала ЕГО поцелуя. И уснула, не дождавшись. И вот оно — похмелье. Поцелуя не было, потому что его и не могло быть. Как можно было хотя бы мысль об этом допустить в свое сознание! Теперь по крайней мере она могла признаться себе: ее влекло к этому человеку. Безудержно влекло. Но он был категорически несвободен. Это было мучительно. Она была сильно разочарована, но понимала, что по-другому и быть не могло. Сама себя загнала в безысходную ситуацию. Гермиона ругала себя, а внутри плакала над собой, глупой птичкой, слетевшей темной ночью на ладонь Драко Малфоя. Он уже ждал ее под деревом. Хмурый и молчаливый. Они обменялись взглядами вместо утреннего приветствия: ее грустным и его мрачным. Этим всё было сказано. В сумочке запасливой Грейнджер нашлись маленький термос с кофе и крекеры, что и составило их легкий завтрак. За все это время так и не было сказано ни слова. Да и о чем было говорить? При всей двойственности их ситуации, при том, что она заснула, лежа на его коленях, при их явном притяжении друг к другу, здесь просто отчаянно нечего было сказать. Тупик. Их отношения, не успев ни окрепнуть, ни взлететь, сваливались в пропасть безысходности. Избегая взглядов и касаний, пара направилась в замок. ***** Утром все было быстрее и проще, чем ночью. Быстрыми шагами, почти бегом, совершенно отключив эмоции, прошли все залы наземного этажа, через которые лежал путь в подземелья. Гермиона уже знала, что третий по счету зал тот самый, и постаралась максимально абстрагироваться, вспоминая и твердя про себя все знакомые детские стихи с множеством куплетов. Ранние лучи солнца уже потихоньку проникли сквозь готические окна в эти огромные полупустые помещения и расчертили пол и стены светящимися дорожками. Но если в залах уже было относительно светло и повсюду трепетали неуверенные солнечные блики, то в подземельях царил все тот же мрак. Оба задействовали люмос. Быстро и молча шли, в гулкой тишине слыша дыхание друг друга. Не думать. Ни о чем не думать. Отключить воображение, просто идти. Пройдя часть длинного коридора, Гермиона обнаружила на каменном полу свой упавший фонарь. Девушка подняла его и хотела поспешить за Драко, и тут увидела, что он никуда не идет, а стоит и смотрит на нее. — Что? — Я теперь тоже вижу цель, — сказал он охрипшим от долгого молчания голосом. — Ну так поспешим... — Эта цель, — перебил он ее, — ты. Гермиона не успела ничего осознать, как Драко подошел к ней, взял из ее рук фонарь и поставил на пол. Рывком обнял ее, прижал к себе и зарылся лицом в ее волосы. Та забыла как дышать, да и трудно сделать вдох, когда тебя вот так прижимают к груди. Наконец она собралась силами и двумя руками оттолкнула его. — Вы забылись, мистер Чужой Жених. — Нет. Я опомнился. — Плотину молчания прорвало, и слова неслись из уст Драко потоком. — Теперь я ясно вижу, как мне быть. Ночью, держа тебя в своих объятиях, я не сомкнул глаз. Я понял, что не могу относиться к тебе как к напарнику или как к другу. Этого так мало для меня. Я постарался побыстрей усыпить тебя, чувствуя, что я так долго не смогу. Быть так близко, желать тебя, но не иметь никакого права на тебя, не сметь смущать твой покой! Нет, выслушай меня! Слушая твое сонное дыхание, я принял решение. Я НИКОГДА не женюсь на ней. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы найти способ как избежать обета. Если не останется выхода, я не дам обету свершиться, и он убьет меня. Или, еще лучше, я убью ее! Даже если потом меня ждет Азкабан. Ты помогла мне понять это. Я понял, что теперь мне есть ради чего бороться. И теперь моя цель — избавиться от НЕЁ чтобы быть с тобой. Закончив свою горячую сбивчивую речь, Малфой замолчал. Гермиона почувствовала — с замиранием сердца ждал ее реакции. Что ему сказать? Ей до безумия боязно было идти по этой дорожке, что, ускоряясь, вовлекала ее водоворот нешуточных страстей, но сойти с нее она уже не могла. И не хотела. — Я ждала от тебя именно этого. Вот этой решимости. Всё верно. МЫ сделаем все возможное и невозмож... — Мы… — он расплылся в счастливой улыбке и, не дав ей договорить, сгреб ее в охапку и приник к ее губам горячим, жадным поцелуем. Долгожданным для обоих поцелуем. Вопрошающим поцелуем перед тем как углубить его. И Гермиона ответила. ***** Запретная секция библиотеки располагалась в самом дальнем конце подвального помещения. Эта комната замыкала собой длинную цепь подземных казематов. Получилось так, что Гермиона в нетерпении первая дошла до конца подвала, но не увидела ничего, кроме каменной кладки. Дверь материализовалась в стене только при появлении Малфоя. Если бы не родовая магия, они не то чтобы открыть, увидеть бы не смогли ту секретную дверь, что скрывала за собой секцию темной литературы. Они вошли в небольшую комнату, которая, видимо, не была предназначена для книг. Во всяком случае, там не было ни полок, ни стеллажей. Книги лежали стопками на двух старинных с гнутыми ножками столах. Возможно, их переносили сюда в спешке, когда возникла необходимость спрятать секцию книг по запретной магии. По словам Малфоя, их отнесли сюда задолго до того, как Темный Лорд начал использовать мэнор в качестве своей резиденции. Но, как бы ни спешил владелец библиотеки, он не забыл позаботиться о сохранности книг: на одном из столов лежал работающий артефакт — Кристалл Постоянства, который создавал и поддерживал в условиях подвала подходящую температуру, влажность и освещенность. Гермиона видела такие магические регуляторы-стабилизаторы в архивах Министерства. Кристалл создавал в помещении мягкий, рассеянный, но довольно тусклый свет. И никаких тебе стульев или кресел, только два стола со стопками старинных фолиантов на них. — Мы ищем любое упоминание о способе разорвать непреложный обет, — напомнила Гермиона. Это было нелишне, поскольку недавно на несколько сладких минут они оба просто выпали из реальности. Им обоим непросто было собраться и вернуться в действительность после того, что произошло между ними. Но отвлекаться на эмоции сейчас означало большую вероятность проигрыша, а значит — отставить эмоции! Грейнджер трансформировала прилевитированный Малфоем из соседней каморки деревянный брус в скамью, и пара заговорщиков незамедлительно приступила к делу. Несколько часов подряд они продирались сквозь потоки информации о темных магических ритуалах, о непростительных приемах и заклятиях, а также о многовековой истории запретного колдовства. Глаза у обоих покраснели, спины ломило и в горле нескончаемо першило от книжной пыли. На одном из столов высилась стопка уже просмотренных книг, но непросмотренных было больше. А кроме книг еще были свитки, они тоже требовали внимания. — Предлагаю отвлечься, — сказал Малфой. — Хотя бы на некоторое время дать роздых глазам. Мы успеваем. — Тогда давай снова выйдем в сад. На свежий воздух, под голубое небо. Так они и сделали. Взялись за руки и вышли из бесконечных подвальных катакомб на основной этаж, прошли через анфиладу залов, спустились по центральной лестнице в сад и там нашли свой раскидистый вяз, приютивший их темной ночью. Плед уже успел снова стать пожухлой листвой, так что пришлось ее второй раз трансфигурировать. Драко и Гермиона блаженно растянулись на этом пледе. Над ними смыкались ветви дерева, сквозь листву местами проглядывала голубизна неба. Ветерок трепал листву и неукротимые кудри Гермионы. Так и лежали некоторое время, плечом к плечу, голова к голове, раскинув руки и ноги, глядя в небо, молча. И это было так хорошо! Драко прервал молчание, и это тоже было хорошо: — Я всегда чувствовал, что ты сыграешь в моей жизни важную роль. Когда мы учились в школе, я всегда в своих мыслях выделял тебя среди других. Ты была моим постоянным раздражителем, и мне страшно хотелось, чтобы и ты выделяла меня. Любые чувства, кроме равнодушия. Я задирал тебя, старался вывести из себя. Само собой, меня бесили те два придурка, которых ты приблизила к себе. Ты по самую макушку увязла в этой дружбе, рисковала ради них, прикрывала их тупые задницы, а меня... презирала и всячески избегала. К старшим курсам мои чувства и желания притупились и перестали иметь значение, просто потому, что моим сознанием да и всей моей судьбой завладел Темный Лорд. Он подавил во мне все человеческие эмоции, подчинил меня себе, там было уже не до личных амбиций, в живых бы остаться, да не подвести под эшафот семью. В школе я закрутил интрижку с Паркинсон, просто так, чтобы отвлечься от постоянного страха или чтобы просто чувствовать себя живым и хоть кому-то нужным. Но и тогда ты оставалась для меня мерилом всех вещей, где-то в подсознании я все время оценивал свои поступки: а как бы отреагировала Грейнджер? Я сейчас говорю, и, пожалуй, впервые осознанно озвучиваю даже для самого себя мое тогдашнее отношение к тебе. Было ли это влюбленностью... или нет… не знаю. Я порой ненавидел тебя и очень старался не обращать на тебя внимание. Тщетно, это было сильнее меня. — Я не знала этого, — смущенно произнесла Гермиона. — А если бы знала, я бы постаралась подружиться с тобой. Но ты держал себя так, чтобы я почувствовала, как ты презираешь меня, и что тебе легче дотронуться до мокрицы или гусеницы, чем до грязнокровки. Сейчас мне смешно слышать это слово, я знаю о составе моей крови всё. И твоей. Они очень похожи. Некоторое время лежали, наслаждаясь тишиной, синим небом, теплом, шелестом зеленой листвы и просто близостью друг к другу. Стрекотала цикада в траве, да немножко урчало в животах у обоих, все-таки крекеры — несерьезная еда, особенно для тех, кто не разгибаясь трудился несколько часов. — Гермиона, — серьезным тоном начал он. Пауза. — А почему ты не стала носить тот браслет? — Браслет? Ты сказал — браслет?! — Ну да. Браслет в виде дракона. — Я не понимаю, — пролепетала Гермиона. — Я отправил тебе его совиной почтой. Это было месяц назад. Разве ты не получила его? — Н-нет. Не знаю… Я не получала. Или получала? Я могла не вскрыть упаковку. Мне и в голову не могло прийти, что этот пакет от тебя. — Ты же помнишь, мы вместе с тобой нашли этот браслет. Я купил его для тебя. Но прежде чем отдать, я очистил его от влияния прежнего владельца и зарядил охранными чарами. На это ушло немало времени. — Но ведь... Ты купил его для... — Гермиона не могла выговорить это ужасное слово: невеста. — Для своей любимой, да. Я так и сказал тогда. Я имел в виду тебя. Но я не имел права называть так тебя. Я и сейчас пока не имею. Но как бы не обернулись события, я сделал свой выбор. Одри не получит меня. Я буду бороться за нас с тобой. За наше с тобой будущее. Драко сплел их пальцы и потянулся к Гермионе с поцелуем. Но она оказалась проворнее и, откатившись в сторону, быстро вскочила на ноги. — Драко Люциус Малфой! Не время расслабляться! Подъем! До заката нам нужно просмотреть еще больше половины книг. И рукописей. — И совсем другим тоном Гермиона добавила: — Ну, прости, пожалуйста. Мне очень хочется твоих поцелуев, но, если начнем, боюсь, мы не сможем остановиться. — Ты права, — вздохнул Драко. — Пойдем. Они доели остатки крекеров, запив их родниковой водой. Набрали воды в пустой термос из-под кофе и двинулись по уже хоженой несколько раз за этот день тропинке к замку.