АсЛаз глазами других

      Когда дядя Джесур проболтался Аязу, что сперва его родители ненавидели друг друга, Аяз в это не поверил. В его тогда ещё детском мировоззрении такого просто не могло быть. Не могли его родители ненавидеть друг друга, это казалось бредом и очередной не очень удачной шуткой дяди.        —Я его терпеть не могла,- был ответ мамы, когда Аяз решил узнать правда ли это. Отец на это лишь хмыкну и закатил глаза, явно считая по другому.        Это сейчас, семь лет спустя, в свои шестнадцать лет Аяз знал, что, то было правдой. Но также правдой было и то, что его родители без ума друг от друга. Ему иногда казалось, что он никогда не видел их раздельно. Вместе дома, укладывающее его спать. Вместе на работе, куда они часто брали Аяза(хоть бабушка и считала, что ночной клуб не место для маленького ребёнка), где он обожал сидеть на барной стойке рядом с отцом и слушать, как мама репетирует, готовясь к выступлению. Вместе на отдыхе(на который порой Аяза не брали). Вместе на всех его школьных выступления и баскетбольных матчах, кричащие и поддерживающие его больше всех.       Вот и сейчас, Аяз не мог найти своих родителей, обходя особняк бабушки и дедушки Гювена(смирись Алаз) уже во второй раз. Они нашлись на кухне, хотя Аяз уже проверял её и в первый раз там никого не было. Стояли слишком близко, негромко говоря, что-то друг другу.       —У нас тут целый дом детей, а вы ведёте себя, как подростки,- Аяз встаёт в дверях, уперев руки в бока, как это делала мама, когда сердилась.        —А их это никогда не смущало,- произносит проходящий мимо дядя Джесур.       —Мы просто проверяли готов ли торт,- улыбается мама и облизывает губы.       —А, по-моему, папа проверял вкусная ли у тебя помада,- решает подколоть родителей Аяз, видя, что у отца в уголке губ остался красный отпечаток.        Для Аяза это была абсолютно нормальная картина. За шестнадцать лет видеть, как родители обнимаются, целуются, держатся за руки было привычным. Он помнил, как в детстве, просыпаясь по утрам точно также заставал родителей целующимися на кухне, пока они готовили завтрак. Мама точно также смущено опускала глаза, а папа подхватывал его на руки, подкидывая до потолка под громкий детский визг.        Не изменилось почти ничего. Всё те же кудрявые волосы мамы длиною до плеч, та же улыбка и те же горящие глаза, когда она смотрит на мужа. И те же, горящие в ответ, глаза у отца. Единственным, что изменилось за годы, была седина на висках отца, которая путалась в его бронзовых волосах. Точно таких же, какие были и у самого Аяза.        Бабушка и тётя Чагла всегда говорили, что он копия отца и громко смеялись, когда Аяз начинал расхаживать по комнате с поднятым вверх указательным пальцем. Мама на это лишь тяжело вздыхала и напоминала, что волосы у сына всё-таки в неё. Аяз действительно был копией Алаза Сойсалана в юности, но с более вьющимися волосами. Единственным, что он получил от матери.        —Идёмте, все уже собрались. Ждут только вас,- позвал Аяз родителей.       —Идём,- Алаз положил руку на спину жены и подтолкнул её к сыну.       —А торт?- обеспокоено обернулась Аси.       —Его принесут, не переживай.       Яркое, летнее солнце слепит глаза, когда они выходят во двор. Аяз морщится, но вовсе не от солнца, а от обилия розового цвета. Весь двор увешан  мишурой и бантами, а воздушных шаров всех оттенков розового так много, что кажется, будто они в каком-то облаке. Бабушка сегодня расстаралась, желая угодить единственным внучкам. И отпраздновать их шестой день рождения, так, чтобы они запомнили это на всю жизнь.        —Мама! Папа! Брат!- причины этого розового безумия замечают их и бегут на встречу, чуть не сбиваясь с ног мать.       Его младшие сёстры. Близняшки Алев и Алара родились в этот самый день, ровно шесть лет назад. Перевернув привычную жизнь вверх тормашками. Среди всех внуков семьи Сойсалан, они были единственными девочками. Даже тетя Эдже, что сейчас была беременна своим первенцем и та ждала мальчика. У Руйи и дяди Ямана были двое сыновей, младше Аяза на один и два года. А у тети Чаглы и Джесура сын был только один и ему недавно исполнилось тринадцать.        Когда Аяз просил у родителей сестрёнку, то вовсе не ожидал получить сразу двоих, как две капли воды похожих друг на друга и на мать. Если Аяз был копией отца, то близняшки были двойной копией мамы. С теми же буйными кудрями и огромными чёрными глазами, что одним взглядом вили верёвки из всех мужчин семьи. И в первую очередь из старшего брата и отца.       Расшибиться в лепешку ради этих  двоих? Легко! Просто покажите нужную стену и Аяз с отцом сделают это без промедления. И хоть отец и считал неугомонных близняшек причиной своей ранней седины, но любил он их безумно, как впрочем и самого Аяза.       —Мы катались на пони!       —И надували мыльные пузыри,- на перебой начинают рассказывать девочки, когда отец подхватывает их на руки.       —А вы времени зря не теряли,- произносит Аяз.       —А можно нам пони?- Алара обхватывает щеки отца ладонями и сделав умоляющий вид, смотрит ему прямо в глаза.       —Нет!- отвечает вместо мужа Аси, явно зная, что тот вот-вот согласится на эту просьбу,- Никаких пони!- она поправляет дочерям заколки в волосах, единственная способная совладать с ними.       У самого Аяза запросы в детстве были куда проще, он просил не пони, а всего лишь котёнка. Которого вскоре и получил, гуляя с родителями по набережной и найдя грязный комок шерсти под кустом. Уговаривать родителей забрать его не пришлось. Кот по кличке Ави, жил у них уже восемь лет. И из маленького чёрного комочка превратился в огромного, ленивого кота, который любил спать на подоконнике и позволял тискать себя до потери пульса.       —А торт будет?- Алев жалобно смотрит на маму.       —Будет.       —Ура!- девочки задергали ногами, давая отцу знак, что их надо поставить на землю,-Идём, брат,- они схватили Аяза за руки,- мы будем есть торт.       —В кого они так любят розовый цвет?- Аяз обернулся, услышав вопрос мамы, пока его тащили через двор.       —Явно не в тебя,- ответил отец, обнимая её за талию и целуя в висок.       Когда свечи на большом и естественно розовом торте задуты, наступает время подарков.       —Чур я первый,- дядя Джесур протягивает две небольшие коробочки и делает несколько шагов назад. И вовсе не зря, потому что стоит девочкам открыть коробки…       —Джесур!!!- восклицают всё взрослые, недовольно смотря на мужчину, что подарил своим племянницам по ножу-бабочке.       —Ты подарил моим шестилетним дочерям ножи?!- отец делает шаг к дяде, но мама не даёт ему сдвинуться дальше,- Я простил тебе, когда ты подарил нож Аязу! Но это уже слишком!       —Это кстати не честно,- заметил Аяз,- мне нож подарили только на десятилетие, а им всего шесть!       —Прости,- Джесур хлопает Аяза по плечу, сам становясь ему за спину, используя как щит перед Алазом,- но ты их первый ребёнок, и меня бы точно убили, подари я тебе нож раньше.       —Ты нечего не скажешь?- Алаз смотрит на жену.       —Хорошие ножи,- произносит мама, наблюдая, как девочки ловко управляются со своими подарками.       —У них хорошо получается,- замечает дядя Яман,- они явно учились у лучших,- он улыбается сестре.       —А потом все удивляются, почему я поседел в свои сорок!- возмущается отец, глядя на близняшек,- они меня с ума сведут,- он указывает пальцем на дочерей и жену.       —Папа, на нём стразики!- Алев ловко складывает нож и показывает отцу рукоятку, которая действительно украшена стразами.       —Я вижу, дорогая,- вздыхает Алаз и поочерёдные целует дочерей в кудрявые макушки.       Аяз знает, что отец только по началу будет не доволен. Но потом начнёт гордиться, что все его дети умеют обращаться с холодным орудием. Точно также было с Аязом, который впервые взял нож в руки задолго до своего десятилетия. Дядя Яман был прав, этот навык он с сёстрами действительно получили по наследству. Впитав с молоком матери и усвоив с первых же дней жизни. Наблюдая, как это делает мама и повторяя за ней. Аяз знал, что мама и сейчас носит с собой нож, не от того, что он ей нужен или с ним она чувствует себя спокойней, для неё это скорее уже привычка выработанная десятилетиями. Остаток той, старой жизни, до встречи с отцом.        Хотя нет. В отношениях родителей нож тоже имел место быть. Аяза всё детство интересовало, откуда у них одинаковые шрамы на животе. Мама услышав этот вопрос всегда переводила тему и не давала отцу вставить и слова, кидая на него убивающие взгляды.        Правду Аяз узнал лишь когда ему исполнилось пятнадцать. Когда отец позвал его на серьезный разговор, Аяз ожидал, чего-то неловкого, вроде разговора о пестиках и тычинках, но получил совсем другое. Сперва с него взяли обещание никогда не говорить об этом при матери, и только после рассказали откуда у них эти шрамы. И если в безумную историю про похищение, стрельбу и ножевое ранение Аяз поверил сразу, у отца просто не было смысла лгать. То в то, что шрам на животе отца оставила мама, он не мог поверить долго. Образ его нежной, доброй мамы никак не вязался с тем, что она могла так поступить. Вернее, в том, что она может это сделать Аяз нисколько не сомневался. Но с любым другим человеком. Уж точно не с собственным мужем, которого любила больше жизни.        Солнце садилось за горизонт. Мама стояла недалеко от Аяза, наблюдая, как близняшки в окружении кузенов ловят мыльные пузыри.       —Два слова, девочка Аси?- отец появился из неоткуда, накидывая на плечи жене свой пиджак и крепко обнимая её со спины, переплетая их пальцы с одинаковыми кольцами.       —Два слова, парень Алаз,- услышал Аяз ответ матери, которая повернула голову и поцеловала отца в щёку.       Возможно, когда-то его родители и ненавидели друг друга, но сейчас это было определено не так. И те два слова, что Аяз слышал от них на протяжении всей жизни были тому подтверждением.