***
— А куда все рыженькие подевались? — зевая и подтягиваясь, осведоммился Дугал, собирая растёпанные пепельно-серые волосы в пучок. Септимус и Остер весело переглянулись, и у второго на лице появились веснушки, а брови приобрели морковный цвет. Макгрегор рассмеялся и подсел к ним за стол. — Они ещё два дня назад отправились к себе. — небрежно откликнулся Лероп, обнимая отца со спины. — Их мать от чего-то не устроило, что они видите ли гостят у незнакомого мужика. — проворчал Сириус и подпёр голову руками. — Мне кажется, что ей не внушает доверие твоя фамилия. — ухмыльнулся Альберт, доливая в хлопья молока. — А она-то здесь причём? — нахмурился тот, хотя ответ его уже не интересовал — он вглядывался в листок пергамента, лежащий перед Остером. — Древние руны? — наконец полюбопытствовал он, оставив попытки разобрать написанное. — Голландский. — усмехнулся Форест и спрятал письмо в карман. — Это от родителей. Я сегодня, оказывается, еду в новую школу. Альберт вытаращил глаза. — Так сегодня же тридцать первое! — изумился он. — Я вот тоже не понял. — пожал плечами юноша и глотнул холодного морса. — А можно мы тебя проводим? — попросил Лероп, водя пальцем по столу. — Вы что, отделаться от меня решили? — возмутился Остер. — Вы проводите меня и желательно поедете со мной! Друзья прыснули, уткнувшись в тарелки, а Сириус и Дугал просто заулыбались, наблюдая за ними, с удовольствием погружаясь в уютную безмятежную атмосферу. — Нам нужно в Нору. — заметил Септимус, поднимаясь, и важно скрещивая руки на груди. — Зачем? — буркнул Альберт, возюкая ногой по паркету. — Во-первых там остались все наши вещи, про которые мы тактично забыли на три дня, а во-вторых… — За мной явятся родители, которые знать не знают, что я гощу у какого-то родственника крёстного моего приятеля. — закончил за него Форест и тоже встал. — Ах да… — протянул Септимус. — Мои ведь тоже ничего не знают… — Ну… С Джеймсом всё проще. — ухмыльнулся Сириус, потрепав крестника по волосам. И ребята задвинули стулья, шумно топая и переговаривась, побрели к камину.***
— Мам, ну почему мне нельзя с ними, там же будут взрослые? — Потому что Амстердам — это слишком далеко! — Да какая разница, они же всё равно по каменной сети… — А мы тоже хотим посмотреть на Голландию! — Фред, Джордж, и речи не идёт! — Да ладно, Рон, как-нибудь потом покажу тебе. — Не хочу я потом! — Ой, кажется они уже пришли. Остер толкнул застеклённую дверь и вышел в неопрятный садик Уизли, где уже неловко топтались мистер и миссис Форест с дочерью. Септимус и Альберт помахали оставшимся на прощание, и облокотились на стол, в радостном предвкушении ожидая друга. Рон яростно зарычал и оглушительно топоча, кинулся наверх в свою спальню. Артур укоризненно покачал головой, но промолчал, с интересом вслушиваясь в иностранную речь Форестов. Остер наконец отошёл от родителей, взял щепоть летучего пороха, встал в кирпичный камин и громогласно воскликнул — Station Peter Kuiperes! Изумрудное пламя поглотило фигуру мальчика. Следом за сыном последовали Гарольд, Сандра, Тереза, Альберт и наконец Септимус, оставив позади пётрую кухоньку Уизли, и стенающего где-то в комнате от несправедливости, Рона.***
Юноша вышел из камина и окунулся в освежающую прохладу неизвестного места. Он посторонился, поскольку огонь вспыхнул вновь, словно выплёвывая из недров всех остальных. — Где это мы? — тихо спросил Остер у матери, наблюдая за снующими повсюду незнакомыми людьми. — На вокзале. — усмехнулся Гарольд и обернулся к остальным. —Ребята, держитесь ближе к нам, будет не здо́рово… если вы потеряетесь в незнакомом месте. Те серьёзно кивнули и теснее прижались друг к другу. — Почему вокзал под землёй? — с нотками благоговения полюбопытствовал мальчик, дёргая отца за рукав. — Ну, просто так как твоя школа находится на острове, добираться до туда приходится или по воздуху, что крайне затруднительно, если только ты не ловец в команде «Торнадо», — мужчина самодовольно выпятил грудь. — Или вот таким необычным способом. — Хотел бы я знать, о чём они болтают. — задумчиво шепнул Альберт на ухо Септимусу, и тот согласно кивнул. — Ну что, теперь в поезд? — подала голос Сандра, напоминая о остальным о своём присутствии. Остер коротко кивнул, и подхватив чемодан, двинулся вместе с приятелями вслед за родителями к невзрачным на вид серым вагонам, в которые уже садились ученики школы Вермеера. — Мы поможем тебе разместиться. — улыбнулся Септимус, помогая другу затаскивать чемодан в купе. — Может вы до школы вместе со мной доедете? — с мольбой в голосе осведомился юноша, жалобно глядя на них, как никогда мечтая о Хогвартсе. — С радостью! — действительно с радостью воскликнул Альберт, но едва он плюхнулся на пепельного цвета сиденье, как тут же испуганно вскочил, поскольку раздался оглушительный гудок к отправлению. Мальчики обречённо переглянулись. — Ладно, не пропадай. — Септимус стремительно обнял Фореста. — Мы будем тебе писать. — пообещал Поттер, и оба спешно покинули вагон. Поезд тронулся, и огромные светлые окна погрузились в тьму подземных туннелей.***
Лероп сосредоточено закусил губу, прислонившись к противоположной стене, внимательно рассматривая пол под ногами. — Ты можешь остаться с друзьями, ты с ними счастлив. — тихо произнёс Дугал, оперевшись на комод. — Но я хочу быть с тобой, не хочу опять быть один… — забормотал мальчик, судорожно сжав кулаки. — Но ты ведь больше не один. — мягко заметил тот, и видя смятение сына, поспешно добавил, — Я принимаю твой выбор, в чём бы он не заключался, пусть во всеобщем геноциде, моя любовь не поколеблется. Лероп горько усмехнулся. — Тогда почему ты всё время стирал мне память, пока я был в приюте? И почему не забрал оттуда? Из груди мужчины вырвался отчаянный звук — не то вздох, не то стон. — Я не знаю… не представляю… удастся ли тебе простить эту мою… мой грех. — зашептал он, и его серые глаза вдруг заблестели от чего-то. — Конечно, папочка. — ласково проговорил тот и крепко обнял отца за шею. — Я бы простил тебя даже если бы ты устроил всеобщий геноцид. А это мелочь… Теперь пришла очередь Макгрегору усмехаться. — если бы всё было так… — хрипло протянул он и заглянул в лицо мальчика, сам не зная, чего в нём ищет, и что-то внутри у него дрогнуло, а по телу разлилось отрезвляющее тепло, и он понял, что обрёл наконец родной дом. — Это ведь совсем не мелочь. Понимаешь, это моя трусость… Я переживал, что ты станешь рассказывать ребятам из приюта о том, чему я тебя учил, и не хотел, чтобы тебя сошли сумасшедшим. Мне… мне так жаль… Дугал уткнулся в плечо сына и по-настоящему заплакал.