Второй шанс

      Целых пять дней вторая императрица провела в забытие, находясь между жизнью и смертью. Целых пять дней придворный лекарь практически не покидал дворца дочери великого генерала Тхе, пытаясь не оплошать перед императорской семьей. Целых пять дней Кванджон не мог найти покоя, считая себя виновным в муках девушки, спасшей его от неминуемой гибели. Ван Со постоянно прокручивал у себя в голове ее слова, в которые до сих пор не мог поверить: в тот вечер он четко понимал, что Кан Ён говорит о Хе Су, прощении Кванджона после отъезда из столицы, о дочери, тайна рождения которой, утаиваемая долгие семь лет четырнадцатым принцем так же была не секретом и для императрицы Кан. Однако причин, по которым она могла знать то, о чем говорила в полубессознательном состоянии, он разгадать не мог. Единственной и наиболее достоверной из них Ван Со считал близкое общение дочери Тхе Мона и бывшей придворной дамы. Мужчина знал, что Су всегда выслушивала жалобы о тяготе жизни других, храня свою боль внутри себя. Он часто думал, в какой момент дочь Тхе Мона смогла бы стать для бывшей придворной дамы Хе настолько доверенным человеком, чтобы девушка рассказала ей о том, что отец ребенка и виновник во многих сложностях в жизни Су оставил ее один на один со всеми проблемами. Генерал Тхе был завсегдатаем в домах важных семей в Корё. Он всю свою молодость провел среди членов великих кланов, как и его брат, благодаря чему они оба теперь имели равное положение с теми, чье влияние в империи им некогда казалось недосягаемым. Однако, цельной картины из обрывков размышлений в голове императора не складывалось.       Во-первых, он знал, что Хе Су могла на самом деле просить Чжона сохранить тайну рождения дочери, а делиться этой информацией с кем-то, вроде Кан Ён не стала бы, подвергая неприятным слухам Юн и четырнадцатого принца.       Во-вторых, реакция Чжона на дочь Тех Мона при их первой встрече, подтверждала, что знакомы до этого момента они быть не могли.       Сумерки уже успели окутать Сонгак, император, спрятанный от чужих глаз среди бесконечных полок библиотеки, уставленной огромной коллекцией книг, собранной его предшественниками, проживал третьи сутки, пока Кан Ён боролась за свою жизнь.             Прокручивая всевозможные варианты в мыслях снова и снова, Кванджон, наконец, осознал, что спасшая его жизнь девушка могла поддерживать связь с Су только не в «этом» мире. Император резко вскочил с места, от чего стул с грохотом опрокинулся на деревянное покрытие пола главной библиотеки во дворце. Стражники, находящиеся снаружи, распахнули двери в помещение, услышав это. Кванджон поднял руку, жестом веля мужчинам в обмундировании оставить его одного. Он на протяжении нескольких дней наблюдал, как вторая императрица стремилась постоянно находиться в поле зрения маленькой Юн. Девушка сама, будто, напрашивалась провести время с ребенком. В момент визита семьи Чжона во дворец, Ён, словно заботливая наседка, присматривала за каждым движением Ван Юн: усаживала себе на колени во время прогулки по озеру, держала за маленькую ручку, когда девочка приподнималась с лодочной лавки, искала ребенка под проливным дождем, когда младший брат был обеспокоен пропажей дочери. В голове Ван Со пронеслась картина, которая ввела в его в заблуждение относительно намерений дочери Тхе Мона в сторону Юн в день отъезда четырнадцатого принца обратно в Чунджу: он своими глазами видел, что его вторая жена, опустилась на колени перед девочкой, держа небольшой сверток ткани в руках, как по ее щеке скатилась слеза, которую она тут же поспешила смахнуть пальцами, чтобы никто из провожающих не заметил грусть на лице девушки, смотрящей в след покидающих территорию дворца гостей императора. В тот момент Кванджон воспринял это, как наигранность перед новоиспеченными родственниками, ведь его мысли были заняты только вновь покидающей его Юн. Сейчас же, вспоминая все эти действия, он был уверен, что вторая императрица находилась рядом с девочкой не просто так. Ее к этому могла подтолкнуть только Хе Су, которая самостоятельно не могла присмотреть за своим ребенком, а так как, встретиться во владениях Чжона или дворце они попросту не могли, значит, Кан Ён поддерживала какую-то неведанную связь с его любимой или совершенно недавно оказалась в его мире.       Собрав догадки в единое целое, Ван Со, не мог больше находиться в одиночестве среди книжных полок, освещаемых лишь парой свечей на его столе, мужчине было необходимо расспросить дочь Тхе Мона о ее способе взаимодействия с Су, который он так долго не мог найти.       Ван Со никогда не понимал людей, которые складывали из камней башни и часами стояли возле них, прося небеса о помощи. Лишь однажды, после смерти девушки, которую он любил больше, чем кого-либо в этом мире, император решился повторить, кажущееся ему чушью действие. Он пришел в одно из прекраснейших мест во дворце меж двух высоких, старых ив, принадлежащее Су, и стоял там так долго, пока не понял, что ему уже ничего не поможет ее вернуть. Кванджон уже собирался уходить, но услышал топот маленьких ножек по гравийной дорожке, заставивший его застыть на месте. Именно в тот момент, когда он впервые повстречал свою дочь, император понял, что существует незримая сила, которая может помочь облегчить груз на душе или исполнить то, что обычному человеку не под силу.       Некоторое время спустя, мужчина снова пришел в то самое место, он вновь стоял под кронами раскидистых деревьев долгое время, а по возвращению во дворец, он встретил астронома Чжи Мона, который заставил, наконец, его глаза раскрыться и посмотреть на «этот» мир с другой стороны. Некогда, кажущиеся сказками, рассказы кормилец и нянек о душах и их существовании в незримом мире, стали для чем-то реальным. Кванджон просил небеса на протяжении пяти дней, чтобы они позволили его второй жене выжить, ведь она была единственным человеком, который мог знать, как обрести связь с «другим», никому неведанным миром. Но высшие силы его не слышали.                   Император несколько раз в день посылал главную придворную даму или одного из советников узнать о состоянии Кан Ён, но никто из них не возвращался с хорошими вестями. Мужчина всерьез задумался, что на его грешную душу, совершившую немало злодеяний, уже исчерпано снисхождение небес, именно поэтому в вечер празднования на дворцовой площади пришла его кончина, а дочь Тхе Мона попросту забрала ее на себя.       Когда яркое светило скрылось за горизонт, а небо окрасилось алыми оттенками, Ван Со заметил быстро приближающуюся фигуру Бек А, нашедшего старшего брата в столь отделенном от дворца месте, возле каменных башен.       «Ваше Величество, императрица Кан пришла в себя…» - быстро проговорил тринадцатый принц, запыхавшись от бега.       Кванджон похлопав, младшего брата по плечу, молча отправился к дворцу своей второй жены. Он несколько дней прокручивал у себя в голове вопросы, которые ему было необходимо задать девушке, но услышав новость о ее приходе в сознание, он будто лишился возможности сформировывать мысли воедино. Помедлив перед входом в покои Кан Ён, мужчина слегка неуверенно отворил двери в комнату, где не было никого, кроме двух служанок, стелющих на кровать чистые шелковые простыни и расшитые золотой нитью одеяла.       «Где Ее Величество?» - прочистив горло, громко произнес Кванджон. Служанки, низко кланяясь, поглядывали то на друг друга, то на сапоги правителя, не зная ответа на вопрос внезапно вошедшего императора.       Не дожидаясь ответа от ничего не знающих о второй императрице придворных дам, Кванджон поспешил покинуть опустевшую комнату и направился к стражникам у входа во дверец. Проходя по длинному коридору, он заметил у дверей, ведущих на большую террасу, нескольких придворных дам в гороховом одеянии и мужчин в обмундировании. Обойдя, склонившие головы фигуры, в распахнутых дверях Кванджон увидел вторую жену, сидевшую спиной к нему на резной скамье и наблюдающей за последними красками прошедшего дня. Приблизившись к лавке, император впервые поприветствовал Кан Ён, чьё лицо он узнал с трудом: ввалившиеся щеки, тусклые глаза, под которыми теперь виднелись темные круги и бледная, больше отдающая в серый оттенок кожа. Длинные волосы императрицы были завязаны толстой лентой в обычный низкий хвост. Несмотря на тёплую погоду, девушка была укатана в большой шерстяной платок, который она с трудом удерживала на груди своими костлявыми пальцами.       Слова благодарности дались Ван Со с трудом, а императрица Кан в ответ улыбнулась Кванджону и жестом предложила ему присесть. Со опустился на скамью, не желая смотреть на замученное лицо девушки, устремил свой взгляд куда-то сквозь деревья. Находясь рядом со второй женой, мужчина впервые не чувствовал нарастающую в его сердце ярость, он понял, что слова Кан Ён: «Я не враг» были когда-то произнесены искренне...       «Вам лучше?» - тихо спросил он, потирая ладони.       «Да, гораздо…» - произнесла девушка, смотря на свою обувь.       «Это хороший знак.» - Кванджон не знал, каким способом может выразить признательность сильному духу Ён, который уберёг его от мук совести, если бы жена скончалась по его вине.       «А как Ваше состояние?» - кратко спросила вторая императрица.       «Мое?» - переспросил мужчина, слегка улыбнувшись, но изнутри его разрывало от нетерпения получить ответы на слова, произнесенные девушкой в день покушения на правителя.       «Вы впервые с моего появления в столице говорите со мной, не…прося уйти...» - девушка, будто намеренно, растягивала слова.       «Сейчас у меня нет причин для этого, ведь я сам пришел…сюда.» - Кванджон надеялся, что Ён помнит их странную беседу и сама поспешит объяснить неоднозначные просьбы и слова.       «А теперь Вы считаете, что обязаны быть любезным по отношению ко мне...» - фраза дочери Тхе Мона была не похожа на вопрос, что сильно облегчило жизнь императора, ведь он не собирался отвечать, - «У Вас закончился отвар из успокой травы?» - в привычки девушки не входило долгое молчание, подумал Ван Со.       «Хм…» - мужчина ожидал другого развития диалога, - «Признаюсь, честно, однажды он помог мне.» - Кванджон морщился от воспоминаний о вечере, когда был не в силах контролировать бурю эмоций, бушующую у него внутри.       «Я сделаю новый.» - не унималась Кан Ён, на что император поднял руки, пытаясь показать, что вовсе не нуждается в лечебной жидкости.       Смотря на небо, залитое всевозможными красками, Ван Со то часто нагибался, ставя локти на свои колени, то выпрямлял спину, складываясь руки на груди, его волновала целая куча вопросов, которые возникли у него в голове в день появления в покоях императрицы и мучили его разум долгими бессонными ночами, но Кванджон не знал с какого именно начать. А его вторая жена размышляла о красоте, навеянной закатом, поворачивая голову в другую сторону.       Солнце полностью скрылось, а очертания деревьев было сложно различить в быстро подступающем тумане. Императрица Кан резко приподнялась с лавки, опираясь на неё здоровой рукой. В тот момент с ее плеч прямо на пол террасы упал плотный платок. Девушка наклонилась за ним, но потеряв равновесие, неловко сама опустилась на деревянное покрытие. Кванджон с недовольным лицом встал с лавки, и, сперва положив шерстяную вещь на спинку скамьи, помог Ён подняться, поддерживая под локоть левой руки.       «Ваше Величество, извините, у меня часто...бывают головокружения.» - оправдывала своё нелепое падение девушка.       Ван Со не знал, что он может ответить на это, поэтому просто снова перекинул платок вокруг плеч второй жены и всучил края в ее здоровую руку. Кванджон понял, что девушка собирается вернуться во дворец, а он так и не успел напомнить ей о словах, которые, как ему казалось, она совершенно забыла или изображала потерю воспоминаний.       Прислонив руку к губам, Ван Со прочистил горло. В его голове, наконец, родился вопрос, который мог бы помочь ему не сойти с ума от раздумий, если дочь Тхе Мона покинет его сейчас, - «Вы в состоянии спуститься с террасы?» - мужчина крепко сжал кулаки, повернувшись спиной к девушке и спускаясь по ступеням.       «Да…» - Кан Ён оторвала здоровую руку от спинки скамьи и последовала на мокрую от вечерней росы траву, вслед за Кванджоном.       Мужчина поднял голову, будто, пытаясь что-то рассмотреть на ночном небе, дожидаясь, пока его вторая жена преодолеет расстояние между ними, которое давалось ей с трудом.       «Ваше Величество, как называется это созвездие?» - Ван Со поднял длинную руку в воздух, найдя глазами то, что искал на ночном небе.       Проследив за движением императора, девушка не задумываясь ответила:       «Пегас…» - нахмурив брови, Кан Ён перевела взгляд на Кванджона, не понимая почему он задает такие вопросы тогда, когда ей с трудом удается держаться на ногах.       Ван Со на секунду повернул голову в сторону девушки, а потом перевел взгляд на небо, потирая пальцами острый подбородок.       «Пегас…» - медленно повторил он, улыбаясь какой-то странной улыбкой, как показалось Ён. Внутри мужчина ликовал, он получил ответ на один из важных вопросов, которые мучили его последние пять дней, хотя внешне казался абсолютно спокоен. Теперь он был уверен, что девушка точно имеет некую взаимосвязь с «другим» миром. Единственным человеком, от которого он слышал такое название для данного скопления звезд была Хе Су. Он часто слышал странные наименования окружающих их вещей из ее уст, которые быстро вылетали у него из головы, но слово «Пегас» он запомнил с абсолютной точностью, потому что не раз пытался найти объяснение ему в книгах по астрономии, которыми был очень увлечен в раннем детстве.       «Простите, мне хотелось бы вернуться в покои.» - Кан Ён вернула погрузившегося в воспоминания Ван Со в реальность. Он согласно наклонил голову, все еще не произнося ни слова и обдумывая, как спросить свою вторую жену о знакомстве с девушкой из рода Хе.       Дочь Тхе Мона слегка поклонилась, смотрящему на небо императору, и медленным шагом приблизилась к ступеням, понимая, что он не последует за ней. Как бы второй жене правителя Корё не хотелось продлить минуты затишья, пока она видела в мужчине прежнего Ван Со, который, улыбаясь, рассматривает звездное небо, интересуется состоянием здоровья Ён, а не гонит ее прочь со своих глаз, стоять возле дворца, который быстро окутывала ночная прохлада, она больше не могла. Все тело девушки потряхивало ознобом, а обессиленные ноги с трудом выдерживали ее собственный вес.       «Я помогу.» - произнес опомнившийся Кванджон, хватая девушку под руку, - «На самом деле…Меня интересует не только вопрос о созвездии.»- Вас Со не хотелось отпускать вторую жену в покои, но он не мог правильно сформулировать мысль. Мужчина удивлялся сам себе, потому что обычно ему любые разговоры давались куда легче. Кан Ён остановилась на веранде, вопросительно всматриваясь в озадаченное лицо Кванджона.       «Почему тогда Вы спасли меня? На следующий день после произошедшего, Вы просили меня прийти и назвали…хорошим человеком, хотя я не отличался радушием по отношению к Вам.» - темные пронзительные глаза уставились на вторую императрицу, которая совершенно не помнила, в какой момент могла произнести то, что думала о Кванджоне на самом деле.       «Скажите, Вы знали кого-то, кто рассказывал Вам обо мне до того, как я занял трон?»       В этот момент Ён поняла, почему мужчина спрашивал ее созвездии. Она осознала, почему вдруг император стал так спокоен рядом с ней, он больше не кричал и не гневался без повода. Ее сердце билось настолько сильно, что казалось, со следующим ударом выпрыгнет из груди. «Я сказала слишком мало, чтобы он догадался, кто я, но слишком много, чтобы он забыл о том разговоре» - мысли молниеносно проносились в голове у девушки. К ее горлу подступил приступ удушья, а глаза защипало от накатывающихся слез. «Он думает, что я знакома с Хе Су, но никогда не разглядит ее во мне». Хватая ртом воздух, девушка с трудом смогла произнести:       «Простите, я очень устала…» - Ён было необходимо уйти в свои покои и спокойно подумать, как преподнести императору то, что произошло с ней за последние месяцы. В ее сознании всплывали картины, как Кванджон говорит своей второй жене о том, что никогда не сможет принять ее, ведь он уже давно смирился с потерей и начал жить дальше, а его любимая мало того, что имеет другую внешность, так еще и пыталась скрыть свое возвращение.       «Мне нужны ответы.» - негромко произнес Кванджон, напоминая о своем присутствии Ён, уставившейся в пол.       «Вам нехорошо? Вы плачете?» - Император сделал шаг вперед, наклонившись, заглянул девушке в глаза, но быстро выпрямился и отвел взгляд в сторону. Не дожидаясь ответа от своей второй жены, которая не могла произнести ни слова, Кванджон схватил ее за локоть, заставляя следовать во дворец.       Путь до собственных покоев казался Кан Ён бесконечным, а лицо сопровождающего выглядело нетерпеливым и немного рассерженным. Доведя вторую императрицу до большой постели, Ван Со передал ее в руки двух придворных дам, которым велел помочь ей лечь на кровать. Кан Ён все еще не поднимая глаз, наблюдала за тем, как служанка снимает с нее обувь.       Кванджон хотел получить ответы на свои вопросы, но слишком давить на свою спасительницу не решался:       «Я приду завтра…» - сказал он, наблюдая за девушкой, чье лицо не выражало ничего, кроме потерянности. Он знал, что дочь Тхе могла попросту испугаться рассказать ему правду о мире, в котором нашла свое пристанище бывшая придворная дама. Су могла просить сохранить ее местопребывание в тайне не доверяя человеку, оставившему ее в тяжелее времена.       «Я приду завтра.» - чуть более громким, но спокойным тоном произнес Кванджон, заставляя Ён повернуть лицо в его сторону, - «Вам нечего опасаться.» - попытался он приободрить девушку, чья реакция его не удивила. Вторая императрица ничего не ответила, лишь несколько раз кивнула головой.       Лежа в постели, Ён пыталась успокоить себя: «Он заслуживает знать правду, даже если уже смирился с потерей и научился жить без меня. Он писал письма Су не просто так и не должен оттолкнуть меня, несмотря на то, что я сразу не рассказала ему.» Девушка понимала, что император вернется за ответами и очень скоро, она не представляла какая реакция на правду последует из-за старых обид, но и молчать уже не было никакого смысла.       Обдумывая, с чего стоит начать свое повествование до того, как первые лучи утреннего солнца коснулись самых высоких построек столицы, вторая императрица не могла уснуть. Несмотря на ноющие боли в районе всей правой части тела и сильную усталость, она самостоятельно приподняла корпус с постели, привлекая внимание задремавших слуг, ни на секунду не оставляющих ее в покоях в одиночестве. Ён попросила принести ей чернила, не обращая внимание на поглядывающих на нее придворных дам, удивившихся странной просьбе второй жены правителя Корё, которая вздумала писать письма в рассветный час. Не успев проснуться, слуги двигались слишком медленно, давая Ён растерять всю решимость, которая постигла ее к утру. Наконец, кисть и чернила стояли на столе в покоях дочери великого генерала Тхе, а ее саму не без труда усадили на тяжелый деревянный стул.       Каракули левой рукой, издалека напоминающие иероглифы, давались второй императрице с большим усилием. То, что приходило ей в голову написать, девушка не могла доверить кому-либо, кроме себя, но отправить послание, не дожидаясь императора у себя во дворце, разгневавшегося от того, что ему пришлось бы тянуть правду из уст сильно переживающей Ён, было ее единственной надеждой на снисхождение Ван Со.       Оставляя долгие размышления о том, как она смогла оказаться в Корё в теле Су, а теперь и Кан Ён, девушка вложила в конверт со своим именем единственный лист рисовой бумаги со словами: Зрелые годы склонили на праведный путь, К вечеру жизни в Наньшани обрёл я приют; Радость приходит — бродить одиноко иду, Лучшее время, чтобы постичь пустоту. Бывало, дойду до самых истоков ручья, Присев, созерцаю, как всходят вдали облака.       Долго ворочаясь в постели перед недолгим сном, император находился в предвкушении предстоящего разговора, который он ждал слишком долго. «Она точно знает, где Су, а своим молчанием лишь подтверждает мои догадки. Она расскажет мне все, и я найду тебя, чего бы это не стоило» - давал Кванджон установки самому себе, надеясь, что он получит шанс заслужить прощение от любимой девушки, не имея связи с ней долгое годы.       Сидя в тронном зале и выслушивая речь советника Сон о новостях из отдаленных от столицы земель, правитель наблюдал за младшим братом, которого он просил присутствовать рядом с ним во время обсуждения последствий императорских решений, надеясь получить поддержку Бэк А.       Мужчине казалось, что глаза тринадцатого принца выражают всю неприязнь, которую молодой человек испытывает, находясь в родных стенах, больше не кажущихся ему домом, но отпустить от себя единственного человека, способного на самом деле оценить важность принимаемых решений императором, просто не мог. Ван Со видел, что младший брат кривит рот и приподнимает глаза на советника, когда тот говорит о наказании противоборствующих правителю кланов. В какой-то момент императору показалось, что Бэк А рухнет на пол от усталости, поэтому решил не давить на принца слишком сильно и позволить ему покинуть тронный зал.       Оставшись наедине с советником, тихо стоявшем по левую руку от императора, Кванджон принялся распечатывать принесение помощником письма, не удосужившись их прочесть с должным вниманием. Мужчина и без того знал, что в них: одни подданные выражали ему полное повиновение, другие - пытались посадить зерно сомнений в голове Ван Со по поводу правильности принятого решения о введении обязательного экзамена для лиц, занимающих важные политические должности в империи, полученные от своих отцов.       Среди отличающихся по цвету и качеству ткани конвертов, правитель заметил один, где было написано имя его второй жены, подпись мужчина разобрал сразу, осознавая, что письмо было написано собственноручно девушкой, каллиграфия которой страдала из-за травмы, полученной по его вине. От мыслей об этом мужчина громко выдохнул, закатывая глаза.       Время близилось к обеду, император находился в ожидании прибытия министров с земель, расположенных на юге своих владений, где по заявлению советника находились очаги недовольств решениями четвертого правителя Корё. По сложившейся воле небес, на их негодование, император должен был принять их в добром здравии, а Кванджон оценив действия шестидневной давности, велел стражникам присутствовать при беседе прямо в тронном зале. Ожидая прибытия министров в одиночестве и готовясь к неприятным докладам, он решил развернуть послание от своей второй жены, которая, по его предположению, жаждала перенести вечерний визит, подталкивавший Кан Ён раскрыть свою истинную сущность и нарушить молчание.       В конверте лежал всего один небрежно сложенный лист рисовой бумаги, развернув который Кванджон оторопел. На листе не было просьб о переносе встречи или отсылок на плохое самочувствие, в нем были изложены всего пару строк из стихотворения, которые когда-то молодой четвертый принц процитировал на бумаге для Хе Су. В момент написания этих строк мужчина пытался сказать девушке многое, не объясняя причин своего непредсказуемого поступка относительно бывшей придворной дамы. Его вторая жена будто пыталась повторить прошлый маневр принца, не говоря напрямую ровным счетом ничего.       После перечитывания знакомых строк до самого конца во второй раз, Кванджон смял бумагу в руках, испытывая странные чувства. Он не ощущал печали или горести, его нутро озарила непреодолимая злость на императрицу Кан и отчаяние относительно поступка по отношению к девушке из рода Хе. Его вторая жена, мало того, что утаила близкое знакомство с бывшей придворной дамой, так еще и издевалась над императором, испытывая его на прочность строками из стиха, которые так же принадлежали не ей, а бедной девушке, чья жизнь была загублена из-за амбиций молодого Кванджона.       Всю встречу с министрами, советник Сон и прибывшие в столицу гости ощущали на себе устрашающий и разгневанный взгляд правителя. А он пытался изо всех сил держать лицо во время встречи. В сердце императора не осталось частички доброты, которой он мог бы поделиться с девушкой, спасшей его от отравленной стрелы, жертвуя своим здоровьем. Внутри императора был только гнев, который был направлен вовсе не на министров, и отчаяние, которое и заставляло его все еще находиться на троне перед чиновниками, а не бежать во дворец второй жены.       Гости столицы разъехались только к вечеру. Несмотря на внутреннее переживание, Кванджон находился рядом с ними до конца, хотя его мысли о происшествиях на отдаленных землях часто перебивались вопросами, связанными с личностью Кан Ён, которую он пока не мог раскрыть окончательно.       Оставшись наедине с советником Сон, правитель поспешил отправить господина подальше от себя, чтобы еще раз взглянуть на письмо от второй императрицы. Он внимательно вглядывался в каждый написанный ей иероглиф, пытаясь распутать комок запутанных мыслей относительно нее. Чем дольше он смотрел на послание, тем больше каллиграфия дочери Тхе Мона напоминала ему каллиграфию, которую он часто наблюдал у Хе Су. Подумав, что это веяние наполнено лишь его собственными догадками, император поспешил в покои бывшей придворной дамы.       Отперев небольшой сундучок, спрятанный под ее столом, он разложил два листа рисовой бумаги перед собой: одно письмо было написано его любимой в последние недели жизни, а второе - новоиспеченной женой, ставшей его недавней спасительницей. Внимательно поглядывая то на одно, то на другое послание, Кванджон увидел явное сходство иероглифов, несмотря на то, что стихотворение от Кан Ён было написано куда более неаккуратно, чем письма покинувшей его девушки. В голове императора крутился только один вопрос: «Кто она такая?», он не понимал, могла ли она намеренно заставлять его терзать себя из-за причастности к смерти его любимой или пытается показать большую осведомленность о жизни Су.       Схватив оба письма, император поспешил во дворец своей второй жены, чье молчание собирался прекратить немедленно.       Задыхаясь от бега или излишних мыслей, Кванджон резко раскрыл двери на террасе владений дочери Тхе Мона, заставляя стражников и придворных дам остаться внутри дворца.       Как он и предполагал, его вторая жена находилась на скамье веранды, сидя в одиночестве и наблюдая за закатом. Девушка по-прежнему была облачена в белое спальное одеяние, а ее прическа не изменилась за последние сутки. Обойдя со спины Кан Ён, он остановился в ее скольких метрах от девушки, которая поприветствовала его слабой улыбкой и чуть заметным наклоном головы.       Вложив всю решимость, которая подводила его рядом со второй женой, в свой голос, он расправил помятое письмо перед девушкой, и без тени радушия и улыбок произнес:       «Кто вы?» - темные глаза устремились прямо на сидящую перед ним Ён. Внимательно всматриваясь в них, девушка перевела взгляд на лист рисовой бумаги в руках правителя, а затем на его лицо. Между выгнутых от злости бровей у Кванджона появилась глубокая морщина, а скулы были напряжены так сильно, что Ён заметила проступающие вены на его висках.       «Кто ты?» - Император сделал резкий шаг в сторону скамьи, на которой находилась удивленная такой яростью в свою сторону девушка. Гневный взгляд и застывшая темная фигура, заставили Кан Ён быстро вскочить на ноги. Ей хотелось, чтобы человек перед ней перестал выглядеть так, как выглядел сейчас, ведь она помнила его совершенно другим. Надеясь, что прежний Ван Со все еще внутри императора, девушка решила испытать удачу, совершенно не задумываясь о последствиях:       «Ваше Величество…» - шумно выдохнув, произнесла вторая жена правителя, - «Простите, что молчала так долго, я храню секрет, который Вам сложно будет принять…» - девушка сделала несколько шагов в его сторону, приблизившись к нему.       «Говорите!» - громче выкрикнул Кванджон, чьи скулы напряглись еще заметнее.       «Ваше Величество, моя душа так сильно страдала вдалеке от Вас, что нашим путям был дан шанс пересечься еще раз…» - глаза девушки покраснели, а нижняя губа несколько раз дернулась из-за слов, которые она так долго держала внутри. Ён подошла вплотную к императору, приложив голову к его груди, которая напряглась, словно каменная статуя из ее прежних снов, теперь предстала перед ней наяву. Подняв глаза на лицо Кванджона, который только сейчас был похож на прежнего Со, она увидела его округлившиеся от удивления глаза, в которых больше не было злобы. Он опустил темные ресницы и тихо сказал, не оставляя вопросов: «Су…»       Девушка несколько раз положительно мотнула головой, хватаясь за темное одеяние императора здоровой рукой, снова прижавшись к нему всем телом. Сердце Ён будто остановилось на пару секунд, она боялась, что мужчина, которого она оставила много лет назад одного, сейчас же уйдет прочь, поэтому крепче схватилась за ткань его одежды, зажмурив веки.       Из глаз второй жены правителя покатились крупные слезы, а из горла послышались громкие всхлипы. Ее тело начало потряхивать от волнения, колени предательски подкосились, из-за чего она практически повисла на тканях одежды, в которую был облачен император. Почувствовав, как напряженная грудь мужчины расслабилась, впуская в легкие судорожный вдох, девушка ощутила теплоту его ладони у себя на спине, от чего поток слез стал вырываться с еще большей силой.