Под грозой

      Глубокая ночь. Катя возвращалась домой в очередной раз поздно, задержавшись на работе. Навалили столько обязанностей, будто ей не хватало своих, еще и часть из них не входила в её компетенцию. Отказать она не может — начальство обещало уволить и обещание своё наверняка сдержит. А жить ведь на что-то нужно. Конечно, она могла вернуться к родителям, но отношения с ними были не особо хорошими. Можно было бы поселиться у подруги после увольнения, но та уже вышла замуж и ждала ребёнка. Так что, вариантов у Кати не было.       По улицам она передвигалась короткими перебежками, от редкого фонаря к фонарю — всё-таки страшно разгуливать по ночам одной; никогда не знаешь, что кроется во тьме. Девушка поёжилась от холода, плотнее закутавшись в тонкий офисный пиджак, — несмотря на лето, с наступлением вечера всё же бывало очень свежо, а она совсем не рассчитывала, что сегодня вернётся домой за полночь.       Перед подъездом Катя остановилась, запрокинув голову и окидывая окна усталым взглядом; где-то всё ещё включено освещение — жёлтое, приглушённое, кто-то до сих пор не спал. Слева от подъездного козырька в глаза бил яркий лиловый свет от ультрафиолетовой лампы. Она прислушалась: в ночной тишине стрекотали цикады, далеко проехала одинокая машина, над головой шумели листья. В воздухе причудливо смешались свежесть ночи, запах бензина и ненавязчивый ароматный шлейф такой же поздней пташки. Катя поправила сумку на плече и звякнула ключами, крепко сжатыми в кулаке. Звонко ударилась металлическая дверь за спиной, когда она вошла в подъезд.       Лифт, как назло, не работал уже больше месяца — его всё чинили и никак не могли закончить. Подняться на свой второй этаж обычно не составляло труда, конечно, но после столь тяжёлого дня ноги налились свинцом, и Катя поднималась медленно, морщась от стойкого едкого запаха мусоропровода и табачного дыма.       «Опять он курит. Сколько можно? — думала девушка. — Ещё и работу постоянно подкидывают. Как всё надоело!»       С этим человеком, что жил с ней на одной площадке, буквально в соседней квартире, они впервые встретились спустя неделю, как Катя сюда переехала. Она тогда с утра пораньше решила вынести мусор в пижаме, а он курил в тамбуре. Неловко получилось. Катя не думала, что встретит кого-то в пять утра. Какой нормальный человек будет не спать в такую рань?       Потом они встретились на собрании, когда нужно было выбрать представителя ТСЖ. Сосед тогда возвращался с библиотеки и не особо был настроен на голосование. Но как-то нашлась тема для разговора. Они любили читать, оба не жалели денег на понравившиеся книги. И на этой почве начали часто общаться. Чуть ли не каждый день.       — Снова задерживаетесь. — Сидящий на верхней ступеньке мужчина окинул взглядом Катю — взглядом непонятным, то ли сочувствующим, то ли осуждающим.       — И Вам здравствуйте, — процедила сквозь зубы Екатерина, прижавшись к стенке. — Извините, у меня нет сил сегодня с Вами разговаривать. Очень хочется спать. Разрешите, пройду.       Она неловко проскользнула мимо и уже было скрылась, как вновь услышала голос.       — Вы бы поберегли себя, — тоскливо продолжил сосед. — Так и в могилу себя сведёте на нелюбимой работе.       — Всё нормально, — поморщилась Катя. Ей не нравилось, когда кто-то вмешивался в её жизнь. — Я чувствую себя прекрасно, и моя работа никак не отразится на мне. — Взгляд её скользнул мимо, на обшарпанные стены. Последний раз их в подъезде красили, когда только построили дом. С тех пор денег никогда не было, хотя чуть ли не каждый месяц все сдавали на ремонт.       «Поскорее бы уже оказаться в квартире и лечь спать, — размышляла девушка. — Какое ему дело вообще? Лезет и лезет. Родители тоже так делали, пока в школе училась. И в универе контролировать пытались, повезло, что не вышло ничего. Будто я маленькая девочка, за которой следить нужно двадцать четыре на семь».       — Слышал, Вы хотели напечатать книгу. — Девушка замерла на последней ступеньке, вцепившись в перила. Краска под одним из пальцев охотно отстала от дерева и тут же прилепилась к подушечке. — Я расскажу одну реальную историю, если Вам будет интересно.       — Откуда Вы знаете?.. — спросила Катя, скользнув взглядом по мужчине. Плотно поджатые губы, нахмуренные брови и такой растерянный взгляд…       — Разве сейчас это имеет хоть какое-то значение? — хмыкнул мужчина.       Хотелось его чем-нибудь ударить, но девушка решила не спорить. Предложение заманчивое, но вдруг на самом деле он какой-нибудь сумасшедший? Мотнув головой, она продолжила путь: хотелось поскорее уйти домой. Завтра снова с утра пораньше на работу.       — Вы знаете, где искать меня, если Вам вдруг станет любопытно. До свидания, Екатерина! — раздалось ей вслед.       Катя хмыкнула. Да, когда-то она мечтала напечатать книгу, но много на этом не заработаешь. Некоторые родственники говорили, что писатель — бесполезная профессия, пробиться практически невозможно, в отличие от другой работы — например, врача или юриста, несомненно, полезных для всех.       «Что за история у него такая реальная? Ни за что не поверю», — размышляла Катя, кинув сумку в угол.       Свет она не включала — незачем тратить кучу электричества зазря. Запнувшись в темноте о полку для обуви, Катя буквально влетела в комнату и плюхнулась на диван. Она обессиленно раскинулась на нём, откинула голову и устало потёрла глаза.       — Откуда он про всё это знает? Я же никому не говорила, кроме родных, а они настолько редко ходят сюда, что точно не стали бы с ним разговаривать! С трудом поднявшись, она села, раздраженная неизвестностью, стянула туфли и закинула их в дальний угол.       — Надо было расспросить, узнать! Волшебник чёртов! — Она села спиной к двери. — Я ведь действительно хотела напечатать книгу, но кому она будет нужна? Сейчас столько пишут, конкуренция заоблачная. Забудь. За-будь! Выкинь это из своей головы!       Для верности Катя несколько раз мотнула головой, короткие черные волосы неприятно хлестнули её по лицу. Мысли, будто в пустой кастрюле, заметались туда-сюда, зазвенели в ушах, но никуда не исчезли. Глупые идеи всегда так цепко захватывают её душу, иногда от самой себя тошно! Катя хлопнула себя по вискам, не сильно, но ощутимо, чтобы почувствовать лёгкую отрезвляющую боль. Мысли о книге стали глуше, но внутри, под ложечкой, неприятно сосало, и в сердце поселилась непонятная, глупая тревога.       За что? Почему она не может это сделать? Чего она боится?

***

      В городе во всю жарило солнце, хотя было восемь утра. Пятница. У кого-то короткий рабочий день, у кого-то вечером начнётся работа. Кто-то на выходные уедет на дачу, кто-то будет в квартире, кто-то на смене или учебе.       — Саш, давай ногами шевели, а то так к вечеру до деревни не доедем.       Рита складывала в пакет оставшуюся мелочевку, прикидывая, что ещё нужно взять с собой в деревню. Сестра все копалась с сумками, параллельно болтая с матерью.       — Да успокойся, успеем, — спокойно ответила Саша, вынося последний пакет в прихожую. — Тем более ты знаешь, что пока мама всё не перепроверит, мы никуда не поедем.       — Вас только и надо проверять, знаю, что вы вечно всё забываете: одна чуть паспорт дома не забыла, когда уезжала за бугор; другая вообще забыла купальник в раздевалке бассейна.       — Мам, прекрати, пожалуйста, мы всё осознали, — пыталась оправдаться Рита.       — Знаю, как вы осознаёте. Через пять минут опять начинаете включать рыбку, — продолжала наседать Оксана Анатольевна.       — Ну, мамуль, — начала Саша, — мы правда всё осознали.       Саша мило улыбнулась, как любила частенько делать, и обняла мать. Несколько секунд женщина стояла молча, обескураженная действием дочери. Вот так всегда. Стоило только младшей мило улыбнуться, обнять и всё. Она получала чуть ли не всё, что хотела. Риту это нередко раздражало. Как можно вестись на это? Разве непонятно, что Саша просто манипулирует всеми? Как будто не видно…       — Всё, хватит обниматься. — Оксана Анатольевна высвободилась из Сашиных объятий и посмотрела устало на дочерей. Три дня они ездили по магазинам и покупали всё необходимое. — Давайте загружать всё в машину и в путь. Так и до ночи не доберётесь, а днём такая жара будет.       Сегодня обещали очень высокую температуру для их региона. Рита мысленно уже проклинала этот день. Жару она терпеть не могла.       Девушки быстро загрузили все вещи в машину и сели в салон. Мама стояла у подъезда, махала им и улыбалась. Сестры понимали, что ей будет не хватать их, но другого выхода не было. Тем более они ненадолго ехали в деревню.       — Будем умирать сейчас в такой жаре, — вздохнула Саша, пристегиваясь.       — Ну что есть, то есть, — Рита пожала плечами.       Им ли привыкать к отсутствию кондиционера? В деревне его отродясь не было. Вон, они сколько раз ездили туда раньше. Бегали по улицам с другими детьми, сидели на лавочках, ели чипсы, мороженое, обсуждали школу, экзамены — и ничего, все были счастливы.       За окном проносились многоэтажки, частный сектор, а после поля, леса, дорожные знаки, остановки. Ничего не менялось. Или казалось, что ничего не менялось.       Рита постукивала пальцами по рулю, не отвлекаясь от дороги. Разговор между сёстрами не клеился. Все возможные темы они уже обсудили дома, и теперь в салоне повисла неуютная тишина. Радио молчало — они его не любили, хотя обе обожали музыку.       — Рит, наверное, нам не стоит вообще ехать туда, — с сомнением протянула Саша, смотря в окно. — Зачем? Я понимаю, если бы это была просто деревня без какой-либо жести, — она едва заметно вздрогнула, но сестра на это внимания, казалось, не обратила. — Может развернёмся, пока не поздно?       — Саш, мы едем всего на два дня, — спокойно ответила Рита. — Не накручивай себя.       «Надо было ей дома валерьянки предложить, — подумала Рита. — Хотя, не факт, что помогло бы».       Картина за окном не менялась. В салоне вновь стало тихо. Уже начинало надоедать.       — О чём думаешь? — спросила вдруг Саша.       — Ни о чём. — Рита не отрывалась от дороги. — В такую жару думать ни о чём не хочется.       Впереди показалось знакомое здание с синей крышей — местный клуб. Здесь были и дискотеки, и разные праздники проводили. Рядом была столовая, которая была заброшена более десяти лет. Два маленьких магазина и дома с огородами.       Из ниоткуда появилось волнение. Каждый дом был отмечен смертью. Они помнили, как выносили тела жителей в гробах, как люди рыдали, как едко пахло кровью, чужим отчаянием. Помнили странные чёрные знаки на дороге, перед домами. Помнили чувство тревоги, перманентное, скребущееся внутри беспокойным червем, изматывающее. Слишком хорошо они помнили то, что пытались забыть.       Поворот. Еще один. И вот они оказались у дома. Старого, чуть покосившегося о от времени. Краска снаружи облезла местами — весна выдалась дождливая; окна мутные, с разводами; сквозь прорехи в заборе виднелся давно заброшенный палисадник, заросший высокими сорняками.       — Раньше, кажется, каждый год здесь что-то сажали. — Рита заглушила машину, рассматривая участок. Из памяти стёрлись цветы, рябина, которых уже давно нет.       — Сажали и нас припахивали к работе, — с некоторым недовольством произнесла Саша, выходя из машины. — Надо матери позвонить, волноваться же будет.       — Сейчас позвоню. — Рита достала телефон из кармана шорт, также вышла из машины и набрала номер матери.       Девушка повернулась лицом к концу деревни, где начинались поле и лес. На небе собирались тучи, тяжелые, касаясь верхушек высоких деревьев. Похоже, дождь будет. А, может, и гроза — духота весь день стояла.       Мать трубку взяла почти сразу. По голосу было понятно, что чем-то она была недовольна.       — Мы доехали, — сказала Рита, наблюдая, как сестра выгружает вещи из багажника. И зачем им столько пакетов? На два дня приехали, а вещей набрали… Хотя всё равно большая часть из них принадлежала мелкой, вот пусть и таскает сама. — Сейчас вещи выгрузим и в дом пойдем.       — Поняла. Всё, идите. Быстрее начнете — быстрее домой вернётесь, — процедила женщина и положила трубку.       — Вот и поговорили, — пробурчала Рита себе под нос. В принципе, ничего удивительного.       — Слушай, а где ключ от дома? — спросила Саша, поставив сумку у калитки.       — Я у тебя хотела это спросить.       Сестры переглянулись. Рита вздохнула, пытаясь вспомнить, где эти ключи вообще могли быть. Саша же решила действовать. Вернувшись к машине, она открыла бардачок, перебирая всю валяющуюся там мелочевку. Нащупав металлическое кольцо, младшая вытащила старый ключ. Бинго.       Железная калитка, зеленая, местами облупившаяся от времени и погоды, со скрипом открылась, пропуская их к дому.       — Надо бы ещё машину загнать, — вздохнула Саша, обернувшись. — Хотя бы просто во двор. Кто знает, что там с гаражом. Даже заходить не хочу.       Рита её слова проигнорировала. Кому тут сдалась их машина? В деревне жилых домов осталось — по пальцам пересчитать можно. А у них и так работы ещё была куча. Нужно было перетащить все вещи в дом, а потом привести это место в порядок. Желательно за выходные. Дольше находиться здесь не хотелось.       «Ну вот мы снова здесь, — размышляла Саша. — Опять будут сняться кошмары. Поскорее бы уехать отсюда. Спасибо, бабушка и дедушка, что оставили нам этот дом, в заброшенной деревне, на отшибе цивилизации».       До сих пор почти каждую ночь им снились кошмары. С одним и тем же сюжетом.       Деревня, мрачная, вымершая. Заброшенные дома скалятся выбитыми стеклами, жутко скрипят давно проржавевшие петли, трещат просевшие, местами обвалившиеся здания. Небо над головой кровавое, тяжелое, давит на плечи.       Они идут по деревне. Под ногами хрустит щебенка, мелкие опавшие веточки. Вокруг ни одной живой души, лишь скрип деревьев и далекий волчий вой. Они молчат, даже не смотрят друг на друга. Лишь идут вперед, сами не зная куда, не зная зачем.       А потом появляется Он. Стоит посреди широкого поля, молчит, только смотрит на них внимательными цепкими глазами. И от одного этого взгляда по коже бегут мурашки, тревога сжимает в тисках сердце. Хочется отвернуться, убежать прочь, запереться дома, спастись. Но ноги не слушаются.       Сестры идут к Нему. Он тянет к ним свои руки, обнимает, обманчиво ласково, будто не навредит, будто именно в нем кроется их спасение.       После этого они просыпались в холодном поту.       — Саш, пойдём в дом. — Голос сестры выдернул ее из воспоминаний. — О чем задумалась? Опять о каком-нибудь книжном герое? — Рита помахала ладонью перед её лицом.       Саша вздрогнула и посмотрела на сестру.       — Да, пойдём, — кивнула она. — А то до вечера здесь простоим.       Пока Саша таскала вещи от машины к крылечку, Рита отперла дом. Внутри пахло сыростью, затхлостью — окна здесь не открывались давно. Рита провела пальцами по тумбе в прихожей, стирая подушечками толстый слой пыли. В этом доме они провели почти всё детство, пропитанный воспоминаниями, он словно застыл во времени. Прибраться здесь — и всё будет, как раньше. Хотя без бабушки с дедушкой ничего, как раньше уже не будет.       — Ты помочь не хочешь? — проворчала Саша, шурша пакетами.       Рита стряхнула пыль с пальцев и развернулась к сестре. Да, мать всё же права. Поскорей бы вернуться домой.