stay here until i die

— Кэсси?! — его серые, безумно пьяные глаза уставились на меня, а я смотрела на его безжизненное тело, которое спиной упиралось об плиточную стену. Сзади меня мерцали темно красные софиты, и казалось, что в утопающей темноте меня нельзя было узреть. В моей голове заиграл холодный ветер, и я ничего и никого не слышала, кроме каждого тяжелого вздоха Йоста. Мне показалось, что никого возле нас не было, и мы стояли в пустой темноте — только он и только я. Рандеву, которое стоило года слёз, переживаний и мечты. Мечты — что я увижу его вновь. — Кэсси, это ты?! — его обременительные, плавные шаги двигались в мою сторону, а я не смогла и шевельнуться. Я не смогла молвить ему даже пару слов, ведь голос моментально пропал, а горькие слёзы начали подступать к глазам. Тяжёлая мужская рука цепляется за мой локоть и пьяный мужчина пытается всмотреться в мою физиономию, чтобы понять: не показалось ли ему? Пока он рассматривал моё лицо, я заметила, что вероятно, он влез в драку, ведь на правой скуле красовался красный порез, который ещё не остыл и до сих пор немного кровоточил: — Йост, отойди пожалуйста от меня! — громко прокричала я, стараясь заглушить громкие биты на заднем фоне и попыталась вырвать свою руку с его окружения, но это было тщетно — он накрепко вцепился в меня. — Господи, это же ты! Это ты, Кэсси! — массивные мужские руки крепко начали прижимать мою чуть пышную талию к своему торсу, а его дурная голова легла мне на плечи, отчего создавалось ощущение — словно я являюсь его опорой. — Оставь меня! — я пыталась отстраниться от него, но он прижимал меня сильнее и сильнее, отчего я начала задыхаться его бурным запахом перегара и пряного табака. — Ты меня уже не любишь, детка? — он на секунду поднял свою голову с моего плеча и посмотрел мне прямо в глаза. — Нашла другого, да? Или, может… — его выпивший и томный голос срывался с уст, а я продолжала шокированным взглядом смотреть на рэпера. В этот момент, он ослабил свою хватку, и я моментально вырвалась с его объятий и стала напротив него. Моя белая рубашка вырвалась из-под юбки. — Другого?! — я вскинула брови вверх и с несерьёзным взором посмотрела в его красные глаза, — Другого, блять?! — мои руки резко оказались на бёдрах. — Ты вообще, знаешь сколько времени прошло с последней нашей встречи, Йост? Посмотри на себя! В кого ты превратился?! — теперь я начала кричать не для того, чтобы заглушить музыку на заднем фоне — это было полное отвращение и злоба к человеку, которого я когда-то любила. — Ну да, я сейчас пьян, но малыш… — он начал перебирать руками, дабы хоть как-то оправдаться. — Какой я тебе малыш? Какая я тебе детка? Какие, блять, розовые тюльпаны и любовные послания?! — пока я кричала эти истерические речи, я не заметила, как он снова оказался возле меня, и теперь его облик был достаточно близко, — Зачем ты всё это делаешь? Для чего ты издеваешься надо мной, Кляйн? — успокоившись, проронила, а его побитые, красноватые пальцы аккуратно начали поправлять белоснежные пряди моих волос, которые упали на моё лицо. — Потому что я ещё тот самый хуевый человек на планете, и я не готов ничего тебе дать. — он прикрыл свои глаза и произнёс это серьёзным голосом. — Мне не важно, Йост, что ты можешь дать мне. Деньги и прочее — это всё такой бред. Господи, просто отдай мне себя самого, а не уходи и молчи, словно мы с тобой незнакомы. — я опустила свою голову вниз, стараясь не заплакать в его присутствии. — Я не могу так поступить. Ты будешь страдать, Кэсси, ещё сильнее страдать. — он притянул меня к себе, тем самым — показав теплое объятие. Очень нежно, его пальцы начали гладить мои светлые пряди. — Не будет ничего хуже, — резко, мне начали вспоминаться моменты, как я провела этот год в ожидании его: как я постоянно брала свой телефон в руки, надеясь, что там будет сообщение от Йоста; как я поругалась со своим парнем на почве того, что влюблена в другого; как я винила себя за произошедшее. — Не может быть ничего хуже, Йост! — я вновь прокричала и вырвалась с его тёплых и родимых рук. Он смотрел на меня с выражением глубокой печали в своих глазах, словно пытаясь найти в них ответы на все пройденные мной испытания, и походу, осознал, что не выполнил своё обещание «стать хорошим мальчиком» превращаясь в ещё худшего монстра. Мои слова поразили его, и это было видно даже через пелену грусти, окутывающую его взгляд. Он продолжал делать томные шаги ко мне — но с каждым шагом — я отступала назад, давая понять, что нет. Такого повторится. Такого не может быть. — Мы должны расстаться прямо тут, Йост. Это был большой урок для меня. — начала объяснять я ему, но он перебил мою речь. — Нет, не вздумай! — прорычал он. — Тогда попытайся придумать оправдание почему мы находимся в этом притоне, вместо свидания в парке? Понимаю, если бы я оказалась в Амстердаме вспять и всё вокруг — было бы на твоей родине, в твоем городе, в твоём районе. Ты в Берлине, Йост. Я живу в двух километрах отсюда. Двух, блять, километрах! И адрес ты ведь знал, ведь прислал мне дурацкий букет тюльпанов! — осознав это, моё сердце неуловимо кольнуло в груди, отчего я больше не хотела слышать ни единого слова от него. По моим немного пухлым щекам начали скатываться горькие и горячие слёзы. Йост начал кивать головой, понимая, что никакие утверждения, мольбы — не исправят ситуацию, и он не знал, куда деть невероятный поток его эмоций. Самый большой страх нашего главного мужского героя — это потеря и утрата кого-то. Даже если его могли сильно побить в каком-нибудь пабе — это не сравниться с болью утраты, ведь пережив за свою жизнь смерть родителей — он начал ценить людей, стараясь при этом не создавать никаких проблем для них. Так, вероятно, было и со мной. Его рассудок резко протрезвел, и он понимал всё происходящее вокруг него. Он — теряет её в бездне других людей. Она — начинает ценить себя и своё время — дисбаланс, который может спасти отношения? Его крепкий кулак бьёт со всей силы по плиточной серой стене, которая моментально приобретает глубокие трещины. Он резко опускается на землю, хватая белоснежные пучки своих волос, выкрикивая под себя: нет, пожалуйста, не может быть! Мой нежный, отстраненный взгляд продолжал следить за ним, а моё полноватое тело было словно вкопанным — я ничего не могла сделать. Это был большой шок для нас двоих. Шок, который бы мы не хотели представить. Йост — многим казался клоуном или безумцем, но никто никогда не знал, что стоит за этой многогранной личностью. Милая улыбка, солнечный взгляд, глупые фразы, несерьёзность, детское поведение — каждый встречный мог назвать его дурачком, который ничего не понимает и не смыслит в жизни, но это было совершенно не так. Это всего лишь маска, которую он надевает на улице, при встрече с друзьями или фанатами его творчества. Когда же он оставался совсем один — он впадал в невероятную депрессию, грусть и агрессию, поэтому, он глушил эти чувства простыми и банальными способами: алкоголь, секс, травка и музыка. Никогда в своей жизни он не испытывал чувства любви и всегда его сторонился, заменяя это своим хобби — написанием стихотворений, книг и песен. Но тогда, год назад… Он искренне влюбился и не знал, что делать с этим чувством. В его голове также проносились моменты: он писал десяток стихотворений про неё; думал, когда явиться и сказать, что с «прошлым» покончено; она периодами каждый день приходила к нему во сне и целовала сладко в губы; «Нет. Это нельзя просто взять и разрушить. Я не могу отпустить её!» — повторял он своей голове, не ощущая ни капли боли от избитого лица и разбитого кулака. Он резко поднялся, немного пошатнувшись, и быстро двинулся в мою сторону. Мои испуганные глаза смотрели на этого убитого в себе парня, который в ту же секунду крепко взял своей правой рукой моё запястье. Его длинные шаги проносились сквозь скандирующую и поющую толпу, а я только успевала кричать ему в след: — Что ты делаешь? Прекрати это, немедленно! Но его уже было не остановить. Йост подвёл меня поближе к сцене, и затем шустро взглянул на меня, тихо проронив: — Прости. Я слишком влюблён в тебя, детка. Темно-красные софиты продолжали меня ослеплять, а толпа вдруг неожиданно поникла в глубокой в тишине. На маленькой сцене сейчас выступал какой-то незнакомый мне рэпер и он также уставился на сумасшедшего блондина, который ворвался в его выступление. Йост смело и без колебаний запрыгнул на сцену, и подошёл к коротко рослому парню. Не осознавая, что происходит, блондин отбирает микрофон у артиста и затем громко, обращаясь к публике: — Дорогие мои друзья! Простите, что я сейчас прервал этот… — Кляйн посмотрел на растерянного парня. — Неизвестный для всех перформанс, но я обязан это сказать. Обязан доказать одной девушке, что я люблю её. Люблю всем сердцем, а не членом в штанах! — прокричал он, и единственный белый софит осветил его макушку. Вокруг повисла темнота и тишина, а люди начали переглядываться: кто она? Что она? В этот момент, мне хотелось только две вещи: Испариться или же крепко обнять его. Поправляя свои опущенные, старые, порванные джинсы, и заправив в них свою белую, грязную майку, Йост уставил свой самоуверенный, и заодно невероятно грустный взгляд на меня: — Год назад, милая, когда я встретил тебя — я встретил свою любовь. Я никогда не любил, и чувствовал влюбленность, может, лет в 16. Я не хотел тебя беспокоить, не хотел видеться с тобой, потому что через день — я могу оказаться в полицейском участке, а потом уехать на поезде в какой-нибудь испанский городок, потому что я ебанутый. Я пытался… Честно, дорогая, я пытался стать на белую полосу исправления, и когда я пытался — я думал, что я победил в себе эту злую сторону. Нет. Эти тюльпаны были моей надеждой, что я увижусь с тобой и буду чист, но я тут: среди шлюх, среди наркоты и алкоголя. — он запнулся на минуту, ведь в голове было миллиард слов, которые он хотел произнести, но каждое слово в этот отрезок времени был на вес золота. Он опустился на свои колени и продолжал говорить это всё смотря в мои серые, заплаканные глаза. — Я не могу забыть тебя, ведь я люблю тебя. Прости меня за все муки, которые я принёс тебе за весь этот период. Я действительно ублюдок, но я прошу всего лишь дать мне шанс… Шанс, чтобы показать тебе истинную свою истинную сторону, Кэсси! В воздухе витала напряжённая атмосфера, словно каждое слово пронизывало пространство, вызывая взрыв эмоций. Я чувствовала, как сердце моё колотилось в унисон с грохотом муралов, словно пытаясь пробиться сквозь толщу моих сомнений. Поддерживаемая волнением толпа вокруг меня кричала: «Прости его!», «Он же любит тебя!», «Какая же она сука!», оправдывая его поступки и призывая меня к прощению. Я чувствовала на себе их взгляды, словно они пытались уговорить меня сломаться и поддаться. Но в этот момент я осознала, что сила, которая внутри меня, не позволит мне погрузиться в этот вихрь эмоций. Я взглянула на Йоста, который верил в последнюю надежду и искринку его чувств. Его последние слова ещё раз пронзили мое сердце, но я знала, что я должна остаться верной самой себе. Не повторить того, что было раньше. Если он не готов к здоровым, хорошим отношениям — я потрачу ещё много времени ожидания. Будут ли порывы сорваться на грешную жизнь? Измениться ли он через месяц? Полгода? Год? Пять лет? Когда? Почему это случилось именно со мной? Не выдерживая этого давления всех особей, рядом стоящих — я не могу находиться там. Я срываюсь со своего места, и быстрым, ловким шагом направляюсь к тому самому черному выходу, где серая, побитая плитка успела отвалиться от стены. Сзади меня — десятки осуждающих взглядов, и острые крики Йоста: «Нет! Не уходи! Стой!». Я открываю тяжёлую железную дверь и врываюсь в тихий и мёртвый городской поток жизни. Это была глубокая ночь, около часа ночи, и теперь, длинная немецкая улочка была окутана лишь светом тёплых, рядом стоящих фонарей. Не слышны даже звуки автомобилей или ночных птиц — сплошная глушь и ни одного человека на улице. Опускаясь вниз по склону, моя клетчатая юбка разлеталась в разные стороны от быстрого шага и сильного весеннего ветра. По коже начали бежать мурашки от пронзительного апрельского холода. Йост переменил свой быстрый шаг на бег, и практически догнал меня, продолжая кричать мольбу остановиться, но я не слышала его. В моей голове — пустота, а на щеках продолжали капля за каплей — течь слёзы. Ступая по асфальту, который укрыт большими камнями, я представляла, что я просто иду в одиночестве домой, и никто и ничто меня не будоражит, как вдруг… Его рука резко хватает моё запястье, и он обегает меня: — Кэсси, — произнёс он порывисто моё имя через отдышку. — Кэсси, пожалуйста… Единственное, чего я хочу от этой жизни — это сохранить тебя! — он опустил свою голову, хватая в свои лёгкие холодный воздух. Я опустила свои тонкие брови и посмотрела на его руку, которая схватила меня: — Я не могу вынести разлуку, и поэтому, лучше обрубить всё, Йост. Я не могу тратить свою юность на ожидание тебя, пойми меня… — нотка сожаления прозвучала в моих словах, но он словно не слышал меня. Не слышал, потому что остановился на своей мысли и своих желаниях. Он притянул меня к себе, и его руки обвили мою талию, а голова вцепилась в плечи: — Нет… Пожалуйста… — продолжал он стоять на своём, и затем, отстранил своё лицо и посмотрел мне прямо в серые, бездонные грустью глаза. Его мокроватые ладони обхватили моё лицо, и мне показалось, он рассматривал каждый сантиметр моей кожи и не мог насладиться этим. Наши лбы соприкоснулись, и он тихо проронил: — Прости меня за то, что я сейчас сделаю это… — Нет, Йост… — он прервал мои слова своим безжалостным, сладким и утонченным поцелуем. Наши губы вновь встретились, и вокруг, как мне показалось — замер весь мир. В этот ночной весенний момент всё остальное — перестало существовать — были только мы двое, две разбитые души, которые любили, невзирая на препятствия и проблемы. Его зубы, аккуратно прикусывали мою нижнюю губу, как в тот самый первый раз, и наш поцелуй стал более страстным — его правая ладонь вцепилась в мои запутанные белоснежные волосы, а левая — сильнее притягивала моё слабое тельце к себе. Тепло его губ проникало прямо в мою разбитую душу, заставляя сердце биться словно сумасшедшее, а я не собиралась в это время его отталкивать. Не собиралась просить остановиться или называть извращенцем. В этом нежном и безумном моменте — я забыла все обиды и злость и единственное чего мне хотелось — чтобы это никогда не заканчивалось. Наши уста рассоединились, и он коснулся холодным указательным пальцем моей нижней подушечки губ, хрипло сказав: — Это то, ради чего я живу, дорогая… — и затем, он пронзил меня своей счастливой улыбкой, а я, смущенно опустила свою голову. Затем, мы оба примолкли и не знали, что сказать друг-другу. Словно это было в первый раз, словно, всё чувства вновь расцвели. Йост не стал упускать момент, и накрыл своими пальцами мой сжатый кулак, и быстрым шагом повёл меня в один из ночных закоулков рядом находившихся закоулков улицы Берлина. Я не стала сопротивляться, но при этом, находясь в шоке от полученных эмоций, не могла ни вымолвить ни слова, ведь он так быстро растопил мой разум. Быстрым шагом, перебегая дорогу, единственное, что узрели мои глаза, так это узкий уличный закоулок, который скрывался между старыми домами, словно тайная тропа, ведущая в мир иных ощущений и приключений. Каменные стены, покрытые мхом и изъеденные временем, тесно смыкались друг с другом, создавая ощущение уютной замкнутости. Над головой, будто охраняя этот укромный уголок, переплетались ветви деревьев, образуя зеленый свод. Йост неуловимо и страстно прижал меня к этой стене, продолжая прерванный поцелуй посреди улицы. Его горячие губы медленно и порывисто целовали каждый сантиметр моей шеи, оставляя за ними — бордовые, налитые юной кровью — засосы. Моя голова была поднята вверх, и с моих уст доносились хриплые и возбужденные всхлипы. Я говорила вместо: «Нет, прекрати!» — «Да, давай… Ещё… Ещё…!», и он слушался моих настояний, отчего его ладонь медленно скатывалась с чуть мокрых щёк к моей объемной груди. Йост смотрел на меня с такой страстью, что я забывала о всём на свете, полностью отдаваясь этому моменту. Его прикосновения становились более уверенными, более настойчивыми, и я ощущала, как моё тело откликается на каждое его движение. Звуки города словно исчезли, растворились в наших горячих поцелуях и страстных объятиях. Мы были одни в этом мире, созданном только для нас двоих, и ничего больше не имело значения. Изначально, он аккуратно приглаживал мою грудь и продолжал страстно впиваться в мои юные, пухлые губы, а затем, словно начал играть с каждой из них — сжимать их, касаться языком через прозрачную белую блузу, поглаживать чуть полный живот. Мои щёки покрылись горячим, бордовым румянцем, и каждое движение молодого парня полностью сводило меня с ума. Возбуждение и порыв эмоций не могли оставить меня, отчего я почувствовала, как промокла. — Мне кажется, нам нужно остановиться… — промолвила хрипло я, поглядывая на Йоста, который уже намеревался опустить свою извращенную руку мне в юбку. — Детка, мы же только начали! — злобно засмеялся он, прикусывая при этом мой правый возбужденный сосок. — Нет, мне кажется, что ещё рано… Это неправильно… — его ладонь начала поглаживать мой живот, аккуратно прикасаясь к кожаному ремню юбки, отчего, я начала дышать ещё глубже. — Я ещё полчаса, тебя ненав… — его рука нежно и медленно залезла под юбку, и он прикоснулся к моим обычным белым трусам, которые промокли насквозь. Он начал нежно массировать мой лобок, отчего с моих уст прорывались тихие, писклявые стоны. Его губы прикасались к моей шее, стараясь успокоить и усмирить, но я продолжала ёжиться от бурного наслаждения и трезвого разума. Следующим моментом, Йост пальцем приподнял резинку белых трусов, и прикоснулся к моим женским гениталиям, отчего я импульсивно уперлась в его шею. — Нет, Йост! — прошептала я ему на ухо, но он продолжал ускорять свой темп, что полностью сводило мой разум. — Остановись! — прокричала я, отчего он вставил мне два пальца во влагалище, ещё сильнее прижимая меня к себе. Я старалась уловить горячий, жгучий воздух, который был пронизан нашей страстью и похотью, но при этом, я начала действовать и целовать его мокроватую, солёную шею. Его пальцы словно одурённые играли со мной, и каждый глубокий толчок Йоста внутри меня — возбужденно окрылял, отчего он начал делать это с каждым разом быстрее и при этом — невероятно аккуратно и нежно, целуя меня в макушку. Я чувствовала, что вот-вот разряжусь, и я проронила это: — Я не могу, я сейчас кончу… — страстный стон с моих уст. Йост был обрадован этой новостью, и продолжая делать быстрые толчки, свободной рукой, его пальцы аккуратно пролезли через рубашку и нащупали возбужденные, покрасневшие соски. Он начал мягко сжимать их и поглаживать. Моё тело напряжённо изгибалось, каждая клеточка дрожала от нарастающей волны наслаждения. Моё дыхание становилось ещё более прерывистым, срываясь на короткие, хриплые стоны. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый вздох Йоста поднимали её всё выше, к вершине наслаждения. И вот, кульминация настигла её внезапно, как мощный прилив, захлестнувшей всё её существо. Она чувствовала, как волна экстаза пробегает через её тело, заставляя мышцы сжиматься и расслабляться в ритмичных конвульсиях. Её пальцы вцепились в плечи Йоста, и тихий стон вырвался из её уст, выражая всю силу переживаемого удовольствия. — Разве это стоило твоего «нет!», Кэсси Шольц? — одурманенные серые глаза посмотрели на мои покрасневшие, бордовые щёки, и доминирующая улыбка пронзила его чуть вспотевшее лицо.