Большие надежды

Москва, апрель 2022 года Родной город встретил его холодом и пасмурным небом. А еще утренними пробками в районе Химок. Леша взял такси, вечерний перелет из Лондона до Стамбула, затем добрых два часа ожидания в транзитной зоне, потом второй перелет уже до Москвы, увеличенный теперь по времени из-за облета зоны конфликта, как итог: бессонная ночь, которая его изрядно утомила. Хорошо хоть, что два огромных чемодана не потерялись при смене рейса. Он сидел на заднем сидении, по-кузнечьи выставив колени в дырку между передними креслами и прикрывая глаза. Хотелось уже скорее приехать домой и спать. А потом, когда немного спадет усталость, под душ и увидеть отца. И Ксюху. Как же давно он ее не видел. Сидя в своем Лондоне, забивая голову цифрами, индексами и котировками, крутя ни к чему не обязывающие романы, он просто не разговаривал с собой на эту тему. Она была запрятана глубоко внутри и, если не похоронена, то хорошенько присыпана, так что не откопаешь. Но этот город экскаватором отрывал в нем все запретное и, как показывала практика, все еще живое. Они виделись лишь однажды, в его приезд в отпуск прошлым июнем. Когда ошалевшие жители планеты Земля жадно глотали воздух вновь обретенной свободы после коронавируса, хотя ограничения были сняты лишь частично. Когда он окольными путями смог-таки добраться до Москвы: рейс из Лондона до Таллина, потом автобусом до Нарвы, утомительное пограничье, где его проморозили крайне долго для человека с рабочей британской визой, потом снова автобус до Питера и, наконец, быстрый Сапсан за четыре часа доставил его в столицу. Отоспавшись денек всласть, он просто написал ей, что в Москве и хочет встретиться. Она ответила и согласилась. Встреча получилась немного спонтанной и, к сожалению, Лешиному сожалению, непродолжительной. В кафе она появилась с двадцатиминутным опозданием - во время ожидания Агапов нервно барабанил пальцами по столу и заказал себе вторую чашку кофе - лучезарной улыбкой и новой прической. Леша не знал, как у девушек все это называется, но теперь короткая стрижка, в которую он так любил запускать пальцы, сросла и превратилась во что-то более сложное и высветленное. - Меняю стиль. Делают из меня диву, - заметив его удивление, пояснила Ксюша. – Гоша говорит, что укороченное каре смотрится дорого. Алексей тогда лишь улыбнулся. И одному богу было известно, как тяжело далась ему та улыбка. Он смотрел на стремительно меняющуюся Ксюху, когда-то свою, которая, бесспорно, с новой прической стала еще красивее, но его в тот момент накрыло замиксованное чувство горькой ностальгии и неизбежности от понимания простой закономерности: с каждым новым миллиметром в своей дорогой и стильной прическе, его Ксюша уплывала от него все дальше и дальше. Они говорили тогда о них. Ну как о них, о каждом в отдельности. Леша поделился своими успехами, рассказал о том, как устроена его жизнь в Лондоне (как выяснилось позже, довольно размеренно и скучно), о чопорности англичан, которая вовсе не миф, о том, как трудно пришлось в пандемию на изоляции. Ксюша похвасталась, что наконец-то получила диплом, хотя это было ну оооочень нелегко совмещать с работой. О застойном периоде в пандемию, когда не происходило вообще ничего и она почти уже отчаялась. И о том, что какой-то Красный написал им новую песню, на этот раз про звезды. И про планирующиеся гастроли. И что, на самом деле, все очень удачно сложилось, потому что, если бы не коронавирус, с универом пришлось бы совсем туго. А потом ей неожиданно позвонили и она, бросив быстрое «работа, прости, нужно бежать» и чмокнув его в щеку легким поцелуем, упорхнула из его жизни, не дав даже преодолеть непонятно откуда взявшуюся неловкость между ними. Алексей остался и еще долго пялился на пустой стул, на котором недавно сидела уже совсем не его Ксюха, а на душе было гадко. Ему сложно было упрекнуть себя или ее, это была вполне дружеская встреча, прошедшая ровно в тех рамках, о которых они договорились в том августе. И все же он посылал проклятья в космос, и был не в духе все оставшиеся дни в Москве, и отвечал односложно и старался не участвовать в общем сабантуе, когда отец собрал друзей – приятелей в загородном доме на Новой Риге на жареное на костре мясо. Москву он тогда покидал в смятении. Удивляясь, почему все еще продолжает побаливать внутри по прошествии стольких месяцев. Вернулся в Лондон и... задышал. На запретную тему вновь из ниоткуда насыпалась земля и утрамбовалась аккуратной горкой, в голову снова влезли многочисленные расчеты и рабочие задачи, а периферийное зрение начало улавливать строящих ему глазки мулаточек. Лондон помогал не думать и забыть - излечивал. Лондон, из которого его выгнали за ненадобностью. А теперь он в Москве. И вряд ли уже куда-то отсюда уедет. А значит, экскаватор будет неустанно работать в три смены, вновь и вновь откидывая землю, под которой покоилась его запретная тема. И с этим нужно было что-то решать.

***

Алексей вернулся в свою квартиру, которая до его английского турне казалась совсем небольшой. Но однушка в сорок с лишним квадратов с выделенной спальней и приличного размера кухней – гостинной теперь, после лондонской студии, ощущалась вполне просторно. Да, в этой жизни все довольно относительно и зависит от того, под каким углом зрения смотреть. Еще недавно он был крутой молодой финансист из Сити, а теперь Агапов стал безработным мужиком, отмотавшем на свете почти четверть века. Все относительно, смотря на какой грани призмы преломится свет. С другой же стороны, его безработный статус уже мало волновал Лешу. Он пойдет к отцу, благо этот вариант всегда был у него как подстраховочный. Будет обсчитывать рентабельность, спорить с поставщиками, контролировать, аудировать и требовать. Словом, все, что скажет отец, все, чтобы помочь отцу. Отец вряд ли устроит ему такую унизительную подлянку, вряд ли станет красть честно заработанный бонус, и вряд ли погонет, разве что за дело. А волновало Алексея Агапова всерьез то, что его экскаватор уже начал активно работать, отбрасывая землю ковшом, и с каждым новым заходом становилось все невыносимей. Ксюша Миронова незримо присутствовала в этой квартире буквально повсюду, несмотря на то, что пребывание ее тут было весьма непродолжительным, и с последнего визита прошло уже больше двух лет. За кухонным столом они трескали суши, она запивала белым сухим вином, а он соком, потому что вечером нужно было отвозить ее домой – на ночь в квартире Леши она оставалась всего пару раз, когда ее родители уезжали куда-то с ночевокой. И, если душевую кабину по большей части времени удавалось избегать, просто не заходя в санузел, то с кроватью этот номер не проходил. Эта чертова кровать будоражила в нем воспоминания, которым он, хоть и с переменным успехом, старался сопротивляться днем, но ночью... Кровать, принимая его в свои мягкие объятья, одаривала Алексея такими снами, от которых он просыпался в холодной испарине и с жесточайшим утренним стояком. Он промучился несколько дней, думая изначально, что потратит их на сон и восстановление. Какой там! В очередное утро, когда лучи солнца неохотно пробивались в спальню из-за низко нависающих облаков, он позвонил отцу и сообщил о своем намерении работать с ним бок о бок. Михаил Дмитриевич Агапов, кажется, был рад. А еще Леша все же решился написать Ксюше, потому что установленные когда-то рамки дружбы не вмещали того, как сильно он по ней соскучился. Алекс: Я в Москве. Встретимся? Ксю: А я в Ставрополе. Теперь, наверное, в следующий твой приезд? Алекс: Я вернулся. Окончательно. Ксю: Как? Алекс: Стал жертвой политических репрессий))) Ксю: Вернусь обсудим. Потом он написал ей, когда она была в Элисте, затем она ему, уже из Волгограда. «Я в Ульяновске», «В Уфе», «В Кургане, то есть уже в Тюмени», «Сама не поминаю, где я, из окна видно Ленина». Прям по Высоцкому: «Но что ей до меня! Она уже в...», только Миронова была не в Париже и не в Варшаве. Леша прокручивал их совершенно неинформативную переписку, в которой только менялись названия городов, и не мог взять в толк, неужели она хотела именно этого? Как финансист, пусть уже и не лондонский, он прекрасно понимал, что этот ее тур больше смахивал на чёс – лови момент, пока есть возможность. Эта Церера, в которой она выступала, вряд ли приносила продюсерам большую отдачу, поэтому этих двух девчонок и пускали колесить по разным частям необъятной страны, чтобы наверняка не только отбить вложения, но и гарантированно заработать. Леша понимал, что лейбл может протянуть так еще пару – тройку лет, пока те, кто в топе сейчас, не уйдут во второй эшелон. А певички второго и третьего эшелона вынуждены будут уступить им свое место. Вымотанных, так и нереализовавшихся в полной мере, их отправят на покой. Проблема была в том, что Ксюша, ослепленная мнимым претворением своей мечты в реальность, просто не стала бы слушать его умозаключения. А ждать эти два – три года, пока из нее не выжмут все соки, он попросту не мог. У него банально не было на это сил. Алексей Агапов, как взрослый и осмысленный человек, настоящий друг, только посмеялся в ответ: «Ленина видно из окна каждого уважающего себя города» и, открыв приложение маркетплейса на телефоне, заказал срочную доставку новой кровати.