Большие надежды

Лондон, Сити, конец марта 2022 года Алексей Агапов, сидя на мягком офисном стуле в полоборота за большим столом в огромном кабинете, смотрел в слепое окно на город с высоты птичьего полета. Город заливал весенний холодный дождь, по широкому окну во всю стену стекали разнокалиберные струйки. Я уеду жить в Лондон, я уеду жить в Лондон! Я уеду туда, где большая вода, может быть навсегда.* Это нужно было просто пережить. Просто. Пережить. Смолчать, сцепить зубы, улыбнуться в конце, будто так и нужно, и уйти. - Ты же должен понимать, Алекс... – мистер Аргайл сверкнул белозубой располагающей улыбкой, а в глазах, казалось, не отражалось ничего, кроме биржевых индексов. Леша так и видел: в правом глазу начальника FTSE 100, а в левом Доу Джонс**. – В таких услових мы просто не можем продолжать сотрудничество, - и мистер Аргайл развел руками, как бы подтверждая, что никак, ну совсем никак. Легкий бриз приблежающегося пи(z)деца Агапов уловил еще 25 февраля, когда все только и говорили о том, как «Россия вероломно вторглась...», и что «нужно всем миром дать понять», и про единство и сплочение. Его все также хлопали по плечу приятели – коллеги - понятие дружбы тут заключалось в походе в бар пропустить кружечку пива и обсудить любовные похождения - но уже начали с интересом заглядывать в глаза, будто ища именно внутри Леши ответ, как ТВОИ могли, как посмели? Какое отношение имело начало военных действий где-то очень далеко конкретно к нему, Агапову, он так и не смог взять в толк. К Агапову, который всю пандемию батрачил в своей студии, лишь бы сделать проект. Батрачил практически в нечеловеческих условиях, когда добрая половина его команды валялась с ковидом, когда пропускались дэдлайны, и нужно было удваивать, а то и утраивать темпы работы. Когда обычный поход в магазин превращался в квест, когда с полок начали пропадать привычные продукты, и приходилось брать не то, что хочешь или нужно, а то, что осталось. К Агапову, который, вернувшись в офис и уверовав, что нормальная жизнь снова наступила, не стал почивать на лаврах, а провел отличный анализ рынка инженерии в короткие сроки, на основе которого его контора подписала крупного клиента. Бонуса за которого, кстати, он так еще и не дождался. - Что с премией за K-Industries? – глухо спросил он, следя, как одна капля на окне сливается с другой, третьей, четвертой, и вот уже объемная капля, налившись, скатывается вниз к парапету. - Какая премия в марте, Алекс? – весело стросил Аргайл как у дурачка. Непрошибаемый народ, вот ничем их невозможно было пронять. Даже самые сложные разговоры давались обитателям Сити легко, как будто они впитывали эту легкость - с улыбкой сообщать своим служащим, что они уволены, с молоком матери. Все понятно, с бонусом его тоже решили прокатить, распилить потом между собой в конце года. К этому Агапов, в принципе, тоже был готов. Ему просто было интересно, дрогнет ли хотя бы один мускул на лице британца, когда он ему в глаза будет весьма завуалированно говорить о том, как его кинули. Конечно же, не по своей воле – обстоятельства такие. Не дрогнул ни один, кремень. Все это он почувствовал довольно давно. Именно поэтому в самом начале марта, когда Лондон наводнили мало-мальски обеспеченные русские, когда в банках отбоя не было от желающих открыть счета, перевести в фунты, обменять валюту, он, отстояв довольно приличную очередь и добравшись наконец до миловидной блондинки – консультанта, уверенно потребовал все свои немалые, кстати, сбережения перевести на российский счет. - Да, сэр, - захлопала глазами блондинка. – Но будет комиссия за конвертацию фунтов в валюту принимающего банка и за сам перевод. - Разумеется, - лучезарно улыбнулся Леша. - Как скажете, - на выдохе согласилась девушка. – Но это... большая потеря. Для этой своей оценки она использовала слово «waste», что, разумеется, переводилось как «потеря», как и привычное «loss». Но и по выражению лица, и по интонации, с которой была сказана эта фраза, Алексей понял, что на самом деле она имела в виду «расточительство». Но настоящим расточительством было бы не делать ничего. Он успел, его деньги – символ двух с половиной лет работы в Сити, Лондон – теперь покоялись в Москве. А через полторы недели у обладателей российских фамилий пошли проблемы со счетами. Это Алексей тоже предполагал. Как и то, что ему скоро скажут прощай, и никто не посмотрит, сколько денег за время своей работы принес Агапов этой конторе, располагавшейся в высотке из стекла и бетона. - В другое время мы бы дали тебе отличные рекомендации, - продолжил мистер Аргайл. Леша же понимал, что в другое время этого разговора в принципе не случилось бы. – Но сейчас... А еще твой отец... Да, отец смог довольно быстро сориентироваться, хотя, Леша все же думал, что ему подсказали знающие люди. Михаил Дмитриевич Агапов так и продолжал заниматься строительством. Но теперь еще и стал акционером завода по производству дронов. Военное время, госзаказы, дефицитные товары. Работать нужно как-то по-другому, со старыми ориентирами далеко не уедешь. Но не все смогли перестроиться или просто понять, по-старому уже не будет. Вот и Алексею мистер Аргайл сейчас очень недвусмывленно дал понять – пришло, стремительно ворвалось другое время. Время, в котором перестает что-то значить твой профессионализм, что ты сделал и как ты это делал, а на первый план выходит твоя фамилия и связи твоего отца в стране за две с половиной тысячи километров. Конечно, теперь, когда пришло это другое время даже помыслить невозможно, чтобы твой отец собирал военные дроны в России, а ты преумножал капиталы толстосумов Британии. - Понятно, - устало отозвался он со своего стула. - В другое время, Алекс, в другое время... – вновь пространно заговорил уже бывший начальник. Да, в другое время. Когда время было совсем другим, он без раздумий согласился на эту работу, понимая, что спрос с него будет изначально выше. Он не сможет позволить себе, как большинство британцев или европейцев, вырабатывать 36 часов в неделю и устраивать себе 5 o’clock tea*(3) в конце рабочего дня. От него просто требовалась вовлеченность совершенно другого уровня, потому что его – мальчишку без записей в резюме, зато отлично разбирающегося в своем деле уже тогда – пригласили работать не куда-нибудь, а в Сити, и из страны, которая тут считалась чуть ли не страной третьего мира. И он работал, упорно и честно, пока не поменялось время. В другое время у Алексея Агапова была миниатюрная улыбчивая Ксюша, которая умела звонко смеяться и цеплялась руками за его плечи в мгновения наслаждения, когда он доводил ее до пика. В другое время он оставил ее, променял на статусность и успешность. На квартиру, в которой ему было тесно, зато в хорошем районе Лондона. На походы в пабы с разновозрастными мужиками и не самые интересные разговоры с ними. На one night stand*(4) с лондонскими мулатками, жопастенькими и с маслянистой оливковой кожей, которые безотказно клевали на его подкаты. Нафига этот Лондон, да кому я там нужен? Леша вышел из кабинета Аргайла, напоролся то ли на сочувственный, то ли на оценивающий взгляд возрастной секретарши. Знает, она знает. Значит все уже знают. Ничего, хрена с два у них получится скрутить его в бараний рог. Пусть подавятся своим бонусом, пусть подавятся своей чертовой работой, Сити и Лондоном! В окно за спиной секретарши дождь уже откровенно барабанил. Алексей Агапов нацепил на лицо самую обворожительную улыбку, пожелал секретарше хорошего дня и вообще всяческих успехов и направился к выходу. В новое время, которое настигло и его. ... погрущу и опять на Москву, твою мать! * Григорий Лепс, Тимати «Лондон» ** FTSE 100 – индекс британской биржи, Доу Джонс – один из интексов биржи США. *(3) 5 o’clock tea – чай в пять часов вечера. *(4) one night stand – секс на одну ночь