***
В конце июня, когда в Москве установилась мало-мальски приемлимая теплая температура, и можно было выходить из дома без кофт, джинсовок и пиджаков, чтобы было что накинуть вечером, Ксюша, закрывшая сессию и теперь предоставленная сама себе, сидела на открытой веранде итальянского ресторанчика все там же, в районе Октябрьского поля, дожевывала последний кусочек пиццы с ветчиной и грибами и смеялась. - А я не знал, что ей ответить, - улыбался сидящий напротив Леша. – Хорошая девочка, обижать я ее не собирался, просто не мое. - Да, - согласилась Ксюша , запивая пиццу колой. – Иногда девушкам сложно принять, что их френдзонят. - Да с парнями та же фигня. Френдзона – зло, - и Леша брезгливо сморщил нос. - Ну а как же тогда заводить друзей? Общаться? – искренне удивилась Миронова. - Я не очень верю в дружбу между полами. Нет, - тут же стал он оправдываться, заметив как ее и без того огромные глаза теперь еще больше увеличивались от немого упрека, - исключения бывают. Но мне кажется, это редкая история. - Но нельзя же всех рассматривать как потенциальных партнеров, - хотела вдаться в рассуждения Ксюша. – Это как-то... Ей хотелось сказать, что это как-то странно. Что в школе она вполне нормально общалась и со своими одноклассниками, и с друзьями Николая – ее первого и по сей день единственного парня. Что, наверное, взаимная заинтересованность не всегда приходит с первого же взгляда и много еще чего в этом же духе. Но он ее перебил. - Я надеюсь, тебе не пришло в голову меня френдзонить? Ксюша чуть не поперхнулась. Что он ей только что сказал? Что их встречи вовсе не дружеские? Что это – свидания? Что этот красивый высокий парень всерьез заинтересован в ней, в той, которая ему по плечо? Или наоборот не всерьез? - Я не... - Ты чего так напряглась? – и его большая ладонь накрыла ее руку, которая тут же скрылась, будто и не было ее вовсе, а глаза проникновенно заглянули в ее глаза, от чего внутри все как будто бы выжглось. – Обойдемся без френдзон, идет?***
Ксюше хотелось побыстрее доехать до дома. Леша вел машину по вечерним улицам и, как кожей чувствовала Ксюша, изредка поглядывал на нее. А она вжалась в кресло машины, и насильно удерживала свой взгляд на боковом окне, в котором пролетали дома, машины, фонари, люди. От Октябрьского до Сокола на машине – рукой подать, но сейчас каждая секунда ощущалась для нее неестественно протяжной, практически бесконечной. Это ложное чувство времени никак не коррелировалось со звучащей из динамиков музыкой, она-то слышалась вполне привычно. Минутные яркие цифры на машинных часах нехотя менялись, заканчивалась одна музыкальная композиция, ей на смену пришла другая - веселая и летняя. Посмотри, посмотри, посмотри на меня. Я сегодня как лето раздета и немного пьяна. Пока в моей голове ромашки, Пока ты рядом такой бесстрашный * Ксения еще больше вжалась в сиденье, по рукам пошел холодок, стало... неудобно. Вот уж точно, песня в руку. Только у кого-то в голове ромашки, а у Ксюши Мироновой в голове были опилки, прям как у Винни-Пуха. И мозгами она все понимала, что сидящий рядом и сохраняющий молчание Леша по сути очень непринужденно признался ей в том, что видит в ней девушку. И сейчас дает ей время осознать все и принять какое-то решение. Он уже свернул с Алабяна на Ленинградку, неумолимо приближался Аэропорт, где на петлю, в обратную сторону по Ленинградке и дворами до ее дома. И там нужно будет что-то сказать, что-то выжать из себя. А как это сделать, когда она была в полном смятении, Ксюша не знала. Последний раз романтические поползновения в ее сторону молодые люди предпринимали два с лишним года назад. С Колей они начали встречаться незадолго до выпускного, и не то чтобы от большой любви с ее стороны, но вроде бы уже школа заканчивается, многие по парачкам, подружки страдают романтическими чувствами. Ксюше Мироновой тоже хотелось и страдать и радоваться, и трепетать внутри, и ждать встречи каждый раз. С Колей было не все из ее вишлиста, но многое. После поступления, когда она считала, что взрослая жизнь уже началась, когда преподаватели в отличие от школьных обращались на занятиях исключительно на вы, когда они с Колей трепетали и ждали встреч уже полгода, Ксюша решила, что пора. И не то чтобы Коля был груб, просто она сама так зажалась от страха, что тот первый раз ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать удачным. Было больно, правда очень больно, и страшно. А еще стыдно и гадко внутри. После того раза на вторую интимную встречу с Колей Ксюша шла, как на каторгу. Она буквально заставляла себя итди к его дому, убеждая и успокаивая, что в первый раз многим не очень, что дальше будет только лучше, она читала, да и девчонки подтверждали, и вообще у них с Колей любовь. Ксения выдавливала из себя улыбку, когда Коля стал потихоньку ее раздевать, невпопад подхихикивали и морщила нос, когда он языком выводил узоры на ее шее – мокро и противно. С готовностью развела в стороны ноги, чувствуя холодную испарину страха по спине. Второй раз оказался не сильно лучше первого. Это поняла она. Это понял и Коля. Ксюша была ему искренне признательна, что он не обронил и намека на насмешку, почти по-братски поцеловал ее в висок и резюмировал, что, наверное, они просто друг другу не подходят. «Да, такое бывает», - поддакнула она и, благодарно ткнувшись губами в его щеку, поспешила исчезнуть из его квартиры и из их так называемого романа. После этого пустота, ни единого телодвижения в ее сторону парни не предпринимали. Да и где бы взять этих парней? В универе – сплошь одни девчонки. Вокал, танцы – девчачья тема. Она часто ходила на кастинги, мечтая выступать, чувствуя в себе эту жажду, необходимость незримого диалога со зрителем, но и там в толпе таких же ждущих своего шанса то ли инстинктивно, то ли повинуясь каким-то другим алгоритмам, знакомилась в основном с девчонками. А Леша Агапов появился в ее жизни волей случая, и с ним ей было комфортно. А теперь он везет ее домой, и им осталось совсем немного до конечной точки, и нужно будет что-то сказать, и она совершенно не была к этому готова. Машина свернула на Часовую, проехала один пролет, второй, свернула влево во двор, затем направо на Усиевича. Пролет, еще пролет, за зелеными кронами показался ее дом, а у Ксении сердце выпрыгивало из груди. Леша остановился у ее подъезда, припарковался так, что перекрыл выезд добрым четырем легковушкам, рычаг автомата поставил в нейтральное положение, повернул ключ в замке зажигания, мерное урчание железного коня затихло. - Я тебя испугал? - спросил он, немного наклонившись к ней. - Н-нет, - еле промычала Ксюша. Да, мать его, он ее чертовски испугал. - Тогда что? – и его рука второй раз за вечер легла на ее руку. Ее прошибло, как током. Теплота и сухость чужого тела, которые ощущались сейчас так странно на ней. Ксения Миронова удивилась сама себе, она и не думала, что за два с лишним года так одичает и будет шарахаться от парней. - Дрожишь вся... – голос хриплый – хриплый, и смотрит теплым взглядом. – Не бойся, маленький... - Леша! – и Ксения одним движением скинула его руку со своей. – Я не восьмиклассница, со мной не надо сюсюкать. Она видела, что он опешил, и не знал, что теперь говорить. Ну прекрасно, просто прекрасно! Сначала жмется, как школьница, потом орет на него, чтобы не обращался с ней как с маленькой. - Прости, - и она повернулась на сиденье к нему и виновато посмотрела в глаза. - Ты не хочешь ничего начинать? – опять вопрос, на который у нее не было ответа. - Я... понятия не имею, - честно призналась она. – Я не девственница, - пауза, ей нужна была пауза, чтобы отдышаться и собраться с мыслями. Но выражение лица Агапова стало еще более непонимающим, ему паузы были не нужны, ему нужны были ответы. – Просто... мой первый опыт был... странным. Она готова была биться об заклад, что он облегченно выдохнул, хотя вида и не показал. И улыбка, опять эта легкая полуулыбка на лице, которая ей так нравилась. - А вот ты меня напугала! И они, не сговариваясь, расхохотались. Напряжение, висевшее в салоне от самого ресторанчика рассеивалось, как утренний туман. Ксюша подтерла фалангой пальца проступившую от смеха течь у глаза, а когда вновь подняла глаза, Леша уже был совсем рядом. Поцелуй был мягким, но глубоким. Его теплая ладонь легла ей на затылок, как раз под короткую стрижку, вторая оказалась на ее плече и скользила туда, к лопатке. Ксюша как будто вся была окутана им, сильным, нежным (кто бы мог предположить), вкусным. И ответила на его поцелуй, и тоже обняла его, пытаясь охватить широкую спину, и голова у нее закружилась то ли от своей смелости, то ли от щекочащих покалываний верхнего неба, языка, губ. Он оторвался он нее, а она все так же цеплялась за его спину. Он держал ее в объятьях и уложил Ксюшину голову себе на плечо, зарывшись носом в короткие волосы. - Я правда чуть не обосрался от страха, - прошептал он и они снова расхохотались. * Винтаж «Новая жизнь»