Грейс
Будущее, в моем понимании, — неизмеримая цепочка событий, на которую мы можем лишь косвенно повлиять. Меняя свои планы и перспективы, рассматривая более выгодные пути решения или же, наоборот, вступая в неизвестность. Своеобразная лотерея, билет для которой каждый создает сам для себя, не всегда рассчитывая вероятность проигрыша, что бывает неизбежен и может сломить. Но ошибаться — нормально. Так же нормально, как и радоваться новым открывшимся возможностям. Я всегда была в числе тех, кто примерно знает весь исход быстротечности времени и примерный свой финал. Когда на смертном одре ты отчитываешься о всех своих достижениях. Мои планы на ближайшие несколько лет выстроены относительно четко. Прежде всего, нужно закончить проект с галереей, подобрать оставшиеся элементы декора, заключить последние договоры с поставками нужных картин и их арендой. Подготовить рекламную кампанию и организовать фотосессию с молодыми художниками, что будут представлены на одной из выставок. После, приобрести свою квартиру и машину, чтобы полностью перестать зависеть от мамы. Ее чрезмерная помощь в виде спонсирования галереи — да и моей жизни в целом — пока что совершенно не позволяет мне этого сделать. Возможно, не скоро, но выйти замуж. Если, конечно, удастся встретить того самого, а может, и не стоит тратить свои нервы на незнакомого человека. Еще никто не умирал от отсутствия личной жизни или штампа в паспорте. Тем более нам отрезан слишком короткий промежуток времени, чтобы распылять его на выстраивание отношений. Пока что меня полностью устраивает моя жизнь и ее неспешное движение. Но я даже представить себе не могла, что в какой-то момент она перевернется с ног на голову, и в ней появится пропасть, разделяющая меня и мои мечты… Солнечный свет отдает золотом и отсвечивает от панорамных окон кофейни. До встречи остается пара минут, и я, прикрыв ладонью глаза, перехожу на более быстрый шаг. Стук каблуков отбивается от брусчатой тротуарной дорожки и глушится на небольшой бетонной лестнице около входа. Вытягиваю руку вперед и, потянувшись к железной ручке, поднимаю взгляд. — Твою мать! — отскакиваю от стеклянной двери, что резко распахивается. — Смотри, куда прешь! Незнакомый мне молодой человек появляется в проеме, дернувшись и отвлекаясь от разглядывания экрана мобильного. Дальше все происходит, как в замедленной съемке: стакан с кофе в его руках накреняется и выплескивается на белоснежную брендовую футболку. Я удивленно открываю рот, осматривая незнакомца с ног до головы. А когда позволяю себе оторваться от растекающегося все больше пятна, то в меня врезается злой взгляд. В голубых глазах пылает настоящий алый огонь. Темные брови сведены к переносице, а запах сладких сиропов для кофе, что окутывает нас, невольно добавляет комичность ситуации. Делаю шаг назад, собираясь извиниться, как незнакомец зло выплевывает: — Это я пру?! Посмотри, что ты наделала! — он одергивает от тела футболку, на которой видно не такое и большое, по моему мнению, кофейное пятно. — Спешишь в курятник? Мои брови взлетают вверх от такой наглости. Желание извиняться сразу пропадает, а желчь от гнева сама выплескивается из меня. — А давно индюков в него впускают? — киваю за спину мужчине. Складываю руки на груди и рвано поправляю спавший с плеча ремешок сумки, вернувшись в строгую позу. Незнакомец сканирует меня, словно рентгеновский аппарат. Его глаза проходятся по моему телу досконально: от макушки до пяток. Мой невысокий рост, — всего пять с половиной футов — не позволяет растянуть это занятие надолго. Поэтому, после небольшой паузы, следует едкое: — Хамка! — он, приподняв свой прямой нос, покидает мое общество, направляясь к автомобилю. Я оборачиваюсь через плечо. Провожаю широкую спину незнакомца и невольно посылаю в нее проклятья. Заправляю за уши волосы, которые начали лезть в лицо из-за ветра и перекрывать обзор. Когда мужчина занимает водительское сиденье спортивного автомобиля, не выдерживаю и кричу: — Да пошел ты! В ответ до меня доносится лишь скрежет колес об асфальт и средний палец, что мелькает в окне. Зло рыкаю и опять тяну на себя дверь. Слуха тут же касается приятная мелодия, а приятный глазу интерьер и запах свежей выпечки успокаивают. Возвращаюсь в реальность, старательно забывая произошедшее. Неловко улыбаюсь, когда ловлю недовольное выражение лица своего друга, и быстрее направляюсь к круглому столику у окна. — Вернер, сколько должно пройти времени, чтобы ты перестала опаздывать? — Я задержалась всего на три минуты! И то, всему виной один не очень воспитанный молодой человек! Здоровый, а вместо кофе пьет сладкую водичку, — бурчу я. — Нельзя судить человека по его предпочтениям в напитках. — Мне и так было понятно, что на моем пути идиот. Ты представляешь, он назвал меня хамкой! — вскидываю руки вверх и возмущенно свожу брови к переносице, смотря на Кевина, что качает головой, расставив руки в стороны. Темные крупные кудри падают ему на глаза и он раздраженно морщится, сужая такие же темные глаза. — Пять минут в Англии, а уже нарвалась на лепреконов. — Они из Ирландии, умник. Я ныряю в объятия своего друга и наконец-то чувствую себя дома, пока его руки не начнут сжимать меня с нечеловеческой силой. — Все-все, Кевин, задушишь, — упираюсь ладонями в грудь и отталкиваюсь. — Мне кажется, или ты подрос за полгода? Друг хмурится, оглядев себя, и делает оборот вокруг своей оси, демонстрируя наряд из обычных джинсов и футболки. — Даже не знаю, только если моя любовь к тебе стала еще больше. Но ты так и не стала более пунктуальной. Закатываю глаза и снимаю с плеча сумку. Кладу ее на столик. — Я, между прочим, прямиком с трапа к тебе, — наигранно дую губы и, когда Сантос начинает смеяться, занимаю место на плетеном стуле. — Всегда знал, что твои чувства ко мне слишком велики. — Если я скажу, что просто проголодалась, а дома сегодня ненавистная мной брюссельская капуста, ты сильно расстроишься? Кевин надувает губы и тяжело вздыхает, отвернувшись и вызывая у меня веселый смех. Я тянусь к лежащему на столике меню и пробегаюсь по небольшому списку взглядом. Кажется, я соскучилась не только по Кевину, но и по любимой выпечке. — Кто-нибудь еще знает, что ты приехала? — Ну… мама, — пожав плечами, отвечаю. — Хелен. Думаю, она заглянет ко мне на выходных. Свой последний семестр магистратуры я провела в Швейцарии, как студент по обмену. Там, изучив общую теорию искусств, опираясь на находящиеся в университете коллекции картин, я прошла несколько курсов: от истории искусства до Арт-журналистики. И на основе изученного поняла, что хочу открыть свою галерею. Меня всегда привлекало искусство и его немаловажная роль в мире. Хотелось нести в массы работы не только знаменитых мировых художников, но и дать возможность молодым талантам выйти за пределы своих мастерских и показать миру их полотна. В конце концов, если не я, то кто? Сбрасываю с плеч изумрудного цвета пиджак, кинув его на соседний стул, и ближе двигаюсь к столу, ощущая, как урчит в животе. Закончив рассматривать свой сладкий обед, принесенный официантом, поглядываю на друга, который быстро скользит пальцами по экрану мобильного. — А… Тревор, он? — Ничего, — морщусь от упоминания своего бывшего молодого человека и наигранно зло ставлю маленькую чашку чая на блюдце. — И, надеюсь, не появится. Сантос согласно кивает и поджимает губы, вновь возвращая внимание к телефону, на который явно приходит сообщение. — Тебя, кстати, подвезти? — интересуется Кевин. — Ты опять на своем велосипеде? Друг недовольно закатывает глаза и цокает языком, прежде чем кивнуть в сторону окна и прошипеть: — Это байк, Грейс. — Да-да. Прости, но я предпочитаю ездить на том, где больше пяти колес. — В автомобиле их четыре. — А я с запасным считаю, — хмыкаю и утыкаюсь в тарелку с десертом, стараясь сдержать улыбку. С Кевином мы познакомились около десяти лет назад, в средней школе на совместном уроке физкультуры. Он переехал со своей мамой из Испании в Англию практически сразу, как мне удалось узнать, после смерти отца. Тогда веселый мальчик, который был старше меня на год и научил меня попадать мячом в кольцо, стал моим другом. Мы проводили вместе время на ланче и встречались на совместных уроках. Я быстро, как и Кевин, прониклась теплыми дружескими чувствами, ощущая в них поддержку, опору и защиту от этого ужасно несправедливого мира. Со временем наши взгляды менялись. Я променяла уроки математики на мировое искусство, а Кевин бросил спортивную секцию по баскетболу и погрузился с головой в цифровые технологии. Но несмотря на различия наших интересов, мы могли находить темы для разговоров бесконечно много раз. Кевин, как и следовало ожидать, окончил школу на год раньше меня и благополучно слинял в колледж, слезно обещая навещать меня. Хоть наши встречи и были редкими, нам удавалось поддерживать общение через социальные сети и долгие разговоры по телефону. Пока друг отучивался свой первый курс, часто жалуясь на большое количество лабораторных работ, которые занимали у него слишком много времени, я, не торопясь, готовилась к выпускным экзаменам. На дополнительных курсах мне удалось подружиться с замечательной девушкой по имени Хелен Симмонс. Она, как выяснилось позже, жила на одной улице со мной, тем самым увеличивая время нашего общения, пока мы добирались до дома, пренебрегая услугами водителей. Тогда в светлоглазой блондинке я увидела нового друга и просто интересную личность. Стало даже немного обидно, что мы не общались раньше. — Твои друзья-механики все еще пытаются уговорить тебя на участие в гонках? — откладываю десертную ложку. — Боже, Вернер, опять твоя забота. — Да, Сантос, мне бы не хотелось собирать твою тушу по частям. — Ты слишком прагматична, — говорит Кевин, а я закатываю глаза. — Лучше расскажи, как успехи с галереей, — он кладет телефон на край стола и переплетает пальцы, смотря на меня. Знает, на что давить, чертяга. — Все идет по плану. Галерея будет открыта через два месяца, и мне даже удалось ухватить несколько полотен. Знал бы ты, чего мне это стоило. — Представляю, — в шутливой форме тянет Кевин и возносит глаза к небу, изображая молитву. Или не молитву. Я, вспыхнув, пихаю друга ногой под столом, отчего тот охает и ныряет рукой вниз, прикасаясь к больной лодыжке. Тихо смеясь, кидаю игривый взгляд на Кевина и упираюсь локтями в стол, решая, какие новости я хочу узнать первыми.═════ ◈ ═════
Спустя пару часов, проведенных за приятным разговором, я возвращаюсь домой. Багаж был доставлен личным водителем сразу из аэропорта, поэтому, не заботясь о нем, я быстрым шагом пересекаю гостиную, кинув на обтянутую бархатом банкетку свой пиджак и сумочку. Знакомый запах деревянной мебели, смешанный со свежесрезанными цветами, теплом отдает в душе и навеивает небольшую ностальгию. А сиреневые оттенки, что проскальзывают в светлом интерьере дома, привлекают к себе внимание. Я даже хмурюсь, пролетая мимо разноцветных ваз, вспоминая, что раньше их здесь не было, да и, кажется, мебель сменилась. Привычно скинув с себя туфли, оставляю их на небольшой деревянной террасе. Перепрыгиваю через ступеньки прямиком на пушистый газон голыми ступнями. В саду все ровно так же, как было прошлым летом. Яркие пятна цветов перекликаются между собой, но при этом все находятся в четком порядке в соответствии с цветовым кругом. Мама порой чересчур серьезна в выборе дизайна или декора. Но мне это не видится странным, наоборот, я слишком люблю наш сад. Помню в детстве мы с мамой часто проводили время здесь: играли, высаживали новые растения, пили чай. Со временем посадка растений сменилась на выбор их в каталоге, а чашка чая на бокал белого полусладкого. Мы, сидя на мягких креслах, обсуждали все дозволенные нам темы, расписывали свой ближайший отдых или же просто тихо шептались о других. Проникнувшись воспоминаниями о наших с мамой вечерах, я поджимаю губы. Пожалуй, стоило сначала найти ее, но один член нашей маленькой семьи достоин бóльшего внимания. Оглядевшись по сторонам и, к счастью, не встретив никого, сразу бросаюсь на пса, который первым заметил меня. Золотистого цвета шерсть отливает на летнем солнце. Я невольно улыбаюсь, когда питомец чуть не сбивает меня с ног, упираясь большими лапами в бедро. — Соскучился? — я опускаюсь на колени, рвано гладя Бруно по голове. Обхватив его морду ладонями, отталкиваю от себя, когда тот начинает лезть мне в лицо. — Все, все. Я смеюсь и сажусь на газон, наплевав на светлые джинсы. Бруно устраивается рядом, положив свою морду мне на ноги и тихо скулит. Глажу пса за ухом и запрокидываю голову назад, подставляя лицо солнцу и вдыхая аромат лета и долгожданной свободы. Расположение особняка за чертой города автоматически делает его самым лучшим местом в мире. Живя в кампусе лондонского университета, пренебрегнув предложением мамы снять квартиру, я часто приезжала домой на выходные. Только во время поездки не отказывалась от личного водителя. Хоть иногда и использовала общественный транспорт. Почему-то с самого детства во мне не было той самой присущей всем детям из обеспеченных семей любви к роскоши. Это казалось чуждым. Словно все дорогие вещи, усыпанные камнями и имеющие на бирке знаменитую фамилию, являлись обычной маской, позволяющей спрятать себя настоящего. Однако я не уступала другим знакомым в качестве своего образования или же стиля. Просто предпочитала что-то неброское, не кричащее своим брендовым названием. Мама часто говорила, что я одеваюсь просто и со вкусом. Но и довольно часто качала головой, когда вместо платья на мне висела толстовка. Переехав в Швейцарию, я в полной мере ощутила нехватку домашней атмосферы. Несмотря на величие природы и обильное количество парков, все казалось чем-то не тем. Как будто меня вырвали из зоны комфорта и кинули на произвол судьбы. И как бы я ни старалась отвлечься, всегда находясь в компании своих новых друзей, мне хотелось оказаться здесь — на мягком газоне семейного сада в обнимку со своим псом. Мокрый нос утыкается мне в ладонь, я опускаю взгляд вниз и тепло улыбаюсь. Смотрю в темные глаза, что на солнце отливают медом. — Что, с тобой здесь никто не играл? — услышав в моем голосе веселье, Бруно подскакивает и начинает кружить вокруг, виляя пушистым хвостом. Я лениво поднимаюсь на ноги. Пес привычно ставит свои лапы мне на бедро, водя носом из стороны в сторону. Профессиональная работа кинологов сделала из Бруно воспитанного пса, вот только мне все же удалось его разбаловать. Прищуриваюсь и хлопаю в ладони, крикнув пару команд, когда пес срывается с места. Улыбаюсь, пока Бруно ищет игрушку, и сама плетусь следом к небольшому вольеру. Золотистый ретривер был подарен моей тетушкой два года назад и стал мне самым лучшим другом. И самым теплым воспоминанием: два года назад, помимо моего двадцатидвухлетия, была и годовщина смерти папы. Он скончался от продолжительной болезни десять лет назад и до последнего своего вздоха и взгляда, наполненного любовью, находился дома рядом со мной и мамой. Для нас его кончина стала одним из самых ужасных периодов в жизни. Кажется, мама тогда находилась на пике своего критического состояния, полностью утопая в работе и во мне. Она старалась не оставаться одна. Было время, когда мы спали в одной комнате и на одной кровати, лишь бы не позволить страшным картинкам появиться перед глазами. Но спустя полгода, когда открытые раны стали затягиваться, сны перестали быть черно-белыми, а окна в доме наконец-то начали пропускать солнечный свет, мы с мамой постепенно возвращались к жизни. Как бы иронично это не звучало. Огромную роль сыграла поддержка папиной сестры — Анны. Она на время переехала к нам в особняк. Помогала на работе или же дома со мной, когда поняла, что никакие кружки и секции не поспособствуют моему восстановлению. Сейчас Анна приезжает крайне редко, ссылаясь на плотный график. Быть может, это действительно так, а, может, она не хочет возвращаться туда, где практически все напоминает о брате. Включая собаку, о которой он так мечтал. Не знаю. Мне всегда было сложно читать людей. Да и додумывать за других мне просто не хотелось. Я ступаю на деревянный настил и выхватываю у пса толстый короткий канат. Завожу его за спину и громко смеюсь, кружась и стараясь ускользнуть от Бруно. Он нетерпеливо скребет лапами по полу и скулит. Со всей силы кидаю игрушку в дальний угол сада, попадая в кусты цветов. Пес со скрежетом бежит за ней. Мне лишь остается молиться и надеяться, что на клумбе не останется помятых растений. Иначе моя депортация обратно в Швейцарию неизбежна. Отряхнув руки, наклоняюсь к мискам, стоящим около будки. Недовольно хмурюсь, когда в воде замечаю листик, который достаю и откидываю за пределы вольера. — Извините, вы не подскажете… — незнакомый голос раздается над ухом, пугая. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. В голове за секунду проносится миллиард мыслей, но лишь одна горит яркой табличкой перед глазами. Какого, мать его, хрена?! — Так ты в будке живешь, а не в курятнике, — совершенно не изменившись в лице, произносит уже знакомый мне индюк и растягивает губы в игривой улыбке. Сжав челюсть, чувствую, как начинает гореть лицо от злости. Воспитание не дает мне открыто грубить, но в воображении я давно расчленила этого хама на части и выкинула в Темзу. Выдохнув, натянуто улыбаюсь. — Знакомы? Индюк усмехается и просовывает руки в передние карманы брюк, из-за чего темная рубашка натягивается, приятно глазу обтягивая тело. Я невольно скольжу взглядом по его лицу, даже отмечая, что оно достаточно красивое. Было бы очень красивым, если бы не самодовольная гримаса. — Неужели вы меня не запомнили? — мужчина поправляет упавшие на лоб темные волосы, что серебром отражают солнце. — Не думаю, что я способна запоминать каждого встречного. Какова вероятность того, что этот любитель сладких сиропов смог проследить за мной, так еще и тайно пробраться на охраняемую территорию особняка, чтобы убить меня за пятно на футболке? Трясу головой, все же отгоняя столь глупую мысль от себя. Но подзываю Бруно ближе. — Мне казалось, что мы породнились после произошедшего утром. — Если вы записываете в родственники каждого, с кем сталкиваетесь, то мне вас жаль, — говорю я и складываю руки на груди. Блеск в светлых глазах напротив не несет за собой ничего хорошего, как и дьявольская ухмылка. — А говоришь, что не помнишь меня. Я сжимаю челюсть. Вся эта игра мне совершенно не нравится, как и наличие незнакомца у меня дома. — Что вам нужно? Советую ответить до того, как я вызову охрану, — строго произношу. Мужчина делает шаг ближе ко мне и невольно включает мои инстинкты самосохранения. Не могу определиться: мне бежать сразу или сначала врезать по самодовольному лицу? — Мне нужна Грейс. Застываю лишь на секунду. Кажется, все же придется вызывать охрану, потому что незнакомец располагает огромным количеством информации. Он либо шпион, либо знает маму. Собравшись, прокашливаюсь и самоуверенно отвечаю: — Не думаю, что она хочет вас видеть, — дергаю головой и сбрасываю упавшие из-за ветра на лицо волосы. — Слушай, девочка, мне не до игр, — вновь шаг. Но на этот раз более твердый. Громко сглатываю и похлопываю себя по бедру, чтобы Бруно встал рядом. Заметив этот жест, мужчина останавливается и вновь, как утром, осматривает меня. От его взгляда ощущаю себя некомфортно. Даже пол под босыми ногами становится холодным, вынуждая неловко переступить с ноги на ногу. Хмыкнув, индюк отходит от меня на безопасное расстояние. Он размыкает губы, явно, чтобы произнести очередную чепуху, но его перебивают. — Даниэль! — слышу голос мамы и оборачиваюсь, заметив ее неподалеку. Она неловко идет по каменной дорожке, стараясь не зацепиться каблуками, которые идеально подходят к ее брючному костюму. — Милая, ну почему ты опять босиком? Я цокаю, когда мама встает рядом, но не поднимается на настил. Поправив упавший на лицо рыжий локон, она прищуривается и рассматривает нас с индюком. — Миссис Вернер, я не нашел Грейс, — ведя подбородком, говорит Даниэль и спускается на дорожку. Мне не удается сдержать смешок, поэтому прикрыв рот ладонью, отворачиваюсь от серьезного вида мужчины. Но стоит услышать тяжелый вздох мамы, как вытягиваюсь в струнку и сжимаю губы. Пытаюсь сделать вид, что я здесь совершенно не причем. — Грейс, — мама с упреком смотрит на меня. Я знаю этот жест, обычно после него появляется милая улыбка, прямо, как и сейчас. Только направленная совершенно не в мою сторону. — Даниэль, прошу прощения. Познакомься, моя дочь — Грейс. Когда Даниэль поворачивается в мою сторону, я наигранно улыбаюсь и делаю ироничный поклон. Замечаю, что у него нервно дергается скула, и чувствую легкое превосходство. — Плохой из вас сыщик, Даниэль, — тяну имя индюка как можно дольше, раскатывая каждую букву на языке. — Ну, ничего, в следующий раз у вас точно получится. Просовываю ладони в задние карманы джинсов и склоняю голову набок. Мило хлопаю ресницами, пока мама вновь всем своим видом не покажет осуждение. — Пройдемте в дом, — лепечет она и кивает в его сторону. — И, Грейс, приведи себя в порядок, — голос мамы спокоен, но я чувствую в нем строгую нотку от моих выходок. Поэтому просто опускаю плечи и плетусь к краю настила, проходя мимо индюка. — Похоже, кто-то еще не повзрослел, — язвит Даниэль. — А у кого-то привычка совать свой нос в чужие дела, — бурчу я. Мне совершенно не нравится это знакомство, этот Даниэль и милое поведение мамы. Остается лишь молча следовать домой под тихие рассказы мамы про сад. И почему она так перед ним распинается? Морщусь и ускоряю шаг, не желая слушать резко ставший бархатным голос Даниэля. — Грейс! — кричит мне вслед мама. Я оборачиваюсь, рьяно надеясь, что она одумалась и решила вышвырнуть этого индюка за дверь. — Туфли. Шумно выдыхаю и возвращаюсь, схватив босоножки за ремешки. На секунду задерживаю взгляд на Даниэле, который наблюдает за псом, что крутится вокруг него. Мой новый неприятный знакомый улыбается и тянет к моей собаке ладонь. Вредность играет свое, и я кричу: — Бруно, ко мне! — гордо вздергиваю нос, когда пес срывается с места, но, посмотрев на маму, вжимаю голову в плечи. Ее взгляд не сулит за собой ничего хорошего. Он вынуждает меня недовольно скривить губы и пройти в дом, игнорируя самодовольное, но красивое лицо одного идиота.