Главное сокровище

      Едва дверь закрылась за ним, как Джек сполз устало облокотился и сполз по деревянному полотну вниз. Сегодняшний день выжал его досуха, но мысли в голове вертелись и не желали покидать капитана. В какой момент он стал так жесток? Буквально месяц назад он бы приказал отходить Доусона хлыстом, самое крайнее — выгнал бы из команды, но не казнил. Не так…       Взгляд перешел на его кровать, где сейчас спал ребенок. Он знал, с чего все началась, но упорно гнал эти знания от себя. Смерть Мэри… Сердце болезненно дернулось в груди. В последние дни он не вспоминал о ней, но сейчас… Ему так её не хватало. Шесть лет Джек прожил без неё не скучая, понимая, что она живет относительно счастливо, но сейчас чувство тоски пожирало его.       Раздавшийся в тишине кашель заставил его отвлечься от воспоминаний, снующих в голове. Он нахмурился и с небольшим трудом поднялся. Даже на его взгляд Велина выглядела… не очень хорошо. Её кожа была слишком бледной, почти фарфоровой, а кончик носа сильно покраснел. Когда девочка выдыхала, из её горла вырывались хриплые звуки. Джек не отрывает глаз от ребёнка и внимательно следит за её дыханием, чувствуя, как растёт волнение, вместе с кровью распространяясь по венам.       У неё начиналась лихорадка. Воробей понимал, что купание в ледяной воде не пройдет бесследно, но надеялся на лучшее. Ему никогда раньше не приходилось иметь дело с болеющими детьми. Черт возьми, он вообще никогда не имел дел с больными. Поэтому мысль о том, чтобы находиться рядом с болеющей дочерью, вызывала в нем страх.       Но у неё был только он. Именно в этот момент, когда девочка лежала перед ним, она не казалась чужой. Она была просто ребенком — слабым, одиноким и нуждающимся в защите. Острая жалость к этой страдающей и потерянной малышке шевельнулась в сердце капитана. Аквелина ведь тоже пережила потерю, просто пока не осознает этого. Её разум пока защищает себя, но через время она все поймет. А сейчас ей нужен взрослый рядом.       Джек дотронулся загрубевшей мозолистой от штурвальных шпаг ладонью до лба девочки и покачал головой. Рука ощутила сильный жар. Ребенок застонал, проваливаясь все глубже в темноту беспамятства. Воробей резко поднялся и устремился из каюты на поиски корабельного врача. У него должны быть лекарства.       Лекаря он нашел быстро, но ему не повезло — тот был беспробудно пьян. Покачав недовольно головой, Джек вытащил у него настойку опиума. Ничего другого он бы сейчас брать не решился. Схватив заодно чистые тряпки, он наполнил плошку, стоящую рядом, водой и поспешил обратно в каюту.       Едва добравшись до кровати, он понял — дело плохо. Джек замер в нерешительности над сжавшейся под одеялом и дрожащей всем телом дочерью. Щеки её раскраснелись, на лбу выступили бисеринки пота, а воздух с жуткими хрипами вырывался изо рта. Воробей осторожно приподнял голову ребенка, чуть запрокидывая ее назад, чтобы капнуть несколько капель настойки в рот Аквелине.       Капитан присел на край постели и погладил девочку по спутанным мокрым волосам. От прикосновения Велина приоткрыла глаза и уставилась мутным, невидящим взглядом в потолок. Но буквально через несколько секунд она снова провалилась в беспамятство и начала метаться по подушке. Стараясь хоть как-то облегчить её страдания, Джек намочил полотенце в холодной воде и бережно положил на пылающий лоб.       Толи прохладная ткань помогла, толи лауданум подействовал, но девочка перестала стонать и относительно спокойно уснула. Воробей же, не отрываясь, смотрел в покрытое бисеринками пота неспокойное лицо ребенка.       Сутки прошли тяжело. Действие настойки быстро проходило, а жар все не спадал. Тепло, исходящее от девочки, чувствовалось уже даже на расстоянии. Велина вздрагивала всем телом, не в силах согреться под плотным пуховым одеялом, а обогреть каюту, конечно, не представлялось возможным. Сил на то, чтобы шевелиться не осталось, ступни и ладони сделались ледяными, губы посинели, а тело так и продолжало пылать. Лауданум давать было нельзя, поэтому Джек сделал единственно возможное.       — Воробушек… — он тихо позвал ребенка, дотронувшись до её горячего лба. Малышка открыла мутные, остекленевшие глаза и на несколько секунд посмотрела невидящим взглядом на отца. — Сейчас… потерпи немного.       Мужчина быстро скинул с себя пальто с оружием, оставшись в одной рубашке. Затем он лег под одеяло к Велине, прижимая его к своей теплой груди. Она мгновенно подползла к нему, вцепившись пальчиками в рубашку. Еще несколько долгих минут, тело ребенка вздрагивало от холода, но потом малышка расслабилась и задышала ровнее, отогревшись наконец от живого тепла.       Джек лежал не шевелясь, опасаясь, что любое движение может потревожить девочку. Ребенок же тем временем затих, уткнувшись носом в грудь отца и сжавшись комочком под его рукой. Даже длинные черные ресницы больше не трепетали от лихорадочных видений. Воробей пролежал без сна, наблюдая за дочерью и почти не двигаясь, до раннего утра.       ***       — Аквелина, — негромко позвал он девочку, привычно проходя в каюту. Свет был погашен, и он ненадолго отвлекся, зажигая фонарь. Велина спала, прикрыв воспалённые веки, и её ресницы чуть заметно дрожали, выдавая, что спит он беспокойно и некрепко. Джек вздохнул, окинув взглядом дочь. Его ребенок выглядел как тот, кому нужна помощь, особенно в таком беззащитном положении. Она трогательно сложила ладошки лодочкой и положил их на подушку рядом с лицом, а колени поджимала к груди в попытках согреться. Пират подошёл к кровати, поднял с пола одеяло, которое девочка скинула, пока ворочалась, и накрыл им чуть дрожащее тело ребенка, а сам присел рядом, аккуратно запуская ладонь в темные волосы.       — Воробушек, проснись, — ласковым шёпотом обратился к ней мужчина, присев на кровать. Велина приоткрыла слипающиеся глаза, пару раз моргнула и даже не сдвинулась с места. Все тело горело, а внутри будто ломались кости. Любое движение приводило к очередной вспышке боли, поэтому она просто глубоко и тихо дышала, припав щекой к подушке, и смотрела перед собой помутневшими глазами, которые болели, реагируя на свет.       —Как ты себя чувствуешь? — Джек осторожно откинул намокшие приди и настороженно коснулся ладонью её лба. Он показался ему раскаленной печкой.       — Хочу спать, — бессильным голосом отозвалась девочка, прикрывая глаза. Воробей, ощущая, как от жалости к ребенку внутри что-то неприятно засаднило, негромко вздохнул и покачал головой. — И пить.       Джек отошел наполнить стакан водой, стараясь не обращать внимание на хныканье, что издала девочка, потеряв контакт с его рукой. Быстро вернувшись к кровати, мужчина приподнял ей голову, помогая пить. Утолив жажду, Аквелина обессилено повалилась обратно на подушки и прикрыла глаза. Через пару минут она уже крепко спала.       ***       Воробей отошел всего на пару часов. Он рассудил, что за это время ничего страшного не произойдет. Но теперь, кроме того, что у него был больной ребенок, в данный момент это был ещё и плачущий ребенок.       Едва заслышав эти странные звуки, он бросился к каюте. Аквелина действительно плакала — болезненно, жалко, жутко — это было тихое обречённое детское хныканье, смешанное со стоном. Судя по всему, это продолжалось достаточно давно. Она, как только увидела мужчина, слабо попыталась протянуть к нему руки, но сил совершенно не было.       Все внутренности Джека будто расплавились от боли, которая проникла в его сердце, а руки начали дрожать от незнакомого и такого безудержного желания обнять ребенка. И он решил не противиться этому желанию.       Велина испугано всхлипнула, когда мужчина потянул его на себя и заключил в объятия, притягивая к себе как можно ближе. Одной рукой Воробей поглаживал её по спине, а пальцами второй зарылся в кудряшки, образовавшиеся из-за влаги, перебирая их медленными и уверенными движениями.       — Мне п-рлохо, — простонала Велина, крепче вжимаясь в грудь мужчины и утыкаясь лицом в его шею.        — Знаю, малыш, — ответил Джек, кладя руку ей на спину и вздрагивая от того, насколько горячей была кожа ребенка. Часть его сознания была в шоке от ситуации и подталкивала мужчину отстраниться и сбежать… Но девочка в этот момент жалобно всхлипнула и сжалась в комочек в его руках, и инстинкты буквально пригвоздили его к месту. Все, что почувствовал в этот момент Джек — желание, чтобы его ребенку стало лучше. И он готов был сделать, что угодно ради этого…              Если в его сознании еще оставались какие-то следы нежелания оставаться рядом и взаимодействовать с дочерью, то они испарились без следа, сменяясь яростной волной, состоящей из желания защитить и непоколебимой решительностью, наполняющей тело пирата до самых краев.       Несколько минут они провели, сидя в тишине. Но тут Джек вспомнил одну из причин, по которым выходил.       — Ребенок, может поешь? — девочка слегка поморщилась от этого предложения, чувствуя тошноту, поднимавшуюся по горлу, и крепче вжалась в его шею.       — Не хочу, — пробурчала она.       — Давай тогда бумбо принесу? — и снова отрицательный ответ. Джек тяжело вздохнул и раздраженно произнес. — ты невыносимый и капризный ребенок, знала об этом?       Воробей поднялся с кровати и в очередной раз вышел за дверь. Велина снова сжалась под одеялом, глотая слезы. В горле першило, а из груди вырывался кашель, раздирающий лёгкие. Хотелось ласки и заботы, хотелось почувствовать себя нужной. После смерти мамы так хотелось любви.       Вдруг её выпутывают из теплого одеяла и начинают стягивать насквозь промокшую рубашку. Оказывается Джек выходил за сменной одеждой. Мимоходом он аккуратно вытер со щек Велины слезы, стараясь не обращать внимания на то, каким отеческим вышел этот жест. Едва девочка оказалась в сухой и чистой одежде, как её тут же замотали в одеяло и всучили в руки кружку.       — Пей, — судя по приказному тону и строгому взгляду глаз, выбора у неё не было. В кружке оказался куриный бульон. Он прокатился вниз по горлу, унимая боль.       — Спасибо, — хрипло произнесла она. Воробей лишь кивнул, внимательно за ней наблюдая.       — Тебе нужно что-нибудь?       — Можете… — она замялась и произнесла едва слышно — побыть со мной ещё немного?       — Куда я от тебя денусь? — Джек опёрся спиной о спинку кровати и притянул девочку к себе, предварительно убрав чашку. — Я не брошу тебя в таком состоянии, ребёнок. Отдыхай спокойно…