Стихиа́рия. Обратная сторона жизни

Медина Горгофф была на службе у королевы Элемении Чумии I сколько себя помнила. А помнила она себя недолго: даже события трёхдневный давности размывались и путались в ее голове. Медина была уверена, что это последствия зелья подчинения, которое заставляли пить всех придворных магов под названием "полезные травы". Служба - тоже было названием. Все маги, а в особенности маркиза Горгофф, будучи самым сильным магом, известным королевству, носили ошейники. Милые ожерелья были позолочены и украшены драгоценными камнями, но в случае необходимости отлично выполняли свою функцию: протыкали ядовитыми шипами горло жертвы, или просто начинали раскаляться и сжиматься, оставляя на шее мага метку-предупреждение. Говорят, их конструкция была позаимствована в Борее и улучшена маленьким колечком, к которому на время парадных мероприятий прикреплялась позолоченная крепкая цепь. Второй конец цепи был в руках у королевы, а присутствующий на мероприятии маг обязан был стоять на коленях у ног хозяйки. Почему-то госпожа особенно недолюбливала именно Медину, поэтому на ее шее уже были выжжены два ожога-предупреждения, а на балах и иных событиях присутствовала почти всегда она. Рыжая магиня в ответ люто ненавидела и Чумию, и свой дар, за который ей положена такая печальная участь, и ошейник, сейчас блестевший на шее тоненьким золотым обручем и неотличимый от обычных украшений. Медина была маркизой - на бумаге, однако никем больше любимой рабыни ее величества, как звала ее королева, на деле не была. Сейчас Горгофф присутствовала на очередном бале и, пока Чумия развлекалась с галантными кавалерами, обдумывала недавний случай. Случай действительно того стоил, ведь три дня назад девушка потеряла сознание прямо на благотворительном бале с представителями От-И-Тиды, чего раньше с ней никогда не случалось. Что ещё невероятнее: в тот же момент сознание потеряла и королева, так что ситуацию списали на сильный сглаз, направленный на Чумию I, который Медина не смогла отразить. Но магиня ведь точно знала: сглаза НЕ БЫЛО. И почему бы королеве после сглаза упорно расспрашивала, не знает ли девушка некого Сарданапала Черноморова? Медина честно отвечала, что не знает, не рассказав разве что о чем-то теплом и нежном, что шевелилось в ее душе в ответ на упоминание этого имени. После нескольких часов допроса и пытки раскаленным ошейником (так маркиза получила вторую метку), Чумия окончательно убедилась, что девушка ничего не знает, она вдруг ликующе и как-то мерзко расхохоталась, снова и снова повторяя: "Не помнит! Она не помнит!!!". Что она имела в виду, Горгофф не поняла, лишь то, что королеве известно гораздо больше о ее потерянной памяти, чем ей самой. Пока она размышляла над странностями жизни, королева вернулась к трону, по обыкновению, проходя мимо, пнув Медину ногой в черной бархатной туфельке. Чумии захотелось развлечений и она, поманив пальчиком, увенчанным перстнем с королевским гербом, одного из своих кавалеров и, кивнув на маркизу, приказала: "Станцуй что-нибудь с этой." Кавалер заметно скривился от отвращения, но подошёл к девушке. - Как?! Я не умею! - воскликнула Горгофф, и попыталась отодвинуться подальше от навязанного партнёра, но королева дернула цепь. -Куда? Маркиза ты, или как? Вот и иди танцевать. - пакостно улыбнулась ее величество и приготовилась к предстоящему позору Горгофф. Медина поднялась на ноги, одернула юбки платья, Чумия тем временем жестом приказала цепи исчезнуть. Рыжеволосая приняла руку ухмыляющегося кавалера и величественно прошла в центр залы. Заиграла музыка. "Фуга.." печально пронеслось в голове у магини "Специально самую сложную выбрала". Она приготовилась к позору и унижениям, как вдруг ноги сами собой сделали первое па. Память тела оказалась надёжней той, что покинула ее три дня назад. Шаг, шаг, поворот, шаг, вращение... Вскоре Медина уже получала удовольствие от танца, изредка поглядывая в сторону, где недовольно кривилась королева. Наконец, танец закончился, однако маркиза предчувствовала подвох, который не заставил себя ждать. Следующая мелодия была тягучей и чувственной, под нее, как помнила (откуда?) магиня, исполняли танцы дамы, путь в высшее общество которым был закрыт. Кажется, в Архане они звались одалисками. Мозг лихорадочно стал искать выход из ситуации, ее партнёр, напротив, злорадно ухмылялся - подобные танцы женщины танцуют в одиночку. Ошейник слегка нагрелся, призывая не медлить и Медина, решив, что ей уже терять нечего, из рабынь ее не разжалуют в любом случае, вскинув голову, шагнула в цент освободившегося для ее танца живого круга. Маленькая искра сорвалась с амулета на шее и ее зелёное платье превратилось в лёгкие шаровары и воздушный топ, полностью открыв живот и руки до плеч. Маркизу Горгофф изумило, что и этот танец не тело знает. Иначе как объяснить, что она вдруг плавно изогнулась и шагнула в сторону, одновременно взмахнув рукой. Снова шаг, и новый изгиб приглашает к чему-то большему. Вот уже не слышно смешков и ироничных комментариев от аристократов, мужчины смотрят, затаив дыхание, женщины, среди которых и королева - с завистью, их ненавидящие взгляды почти ощутимо обжигают танцовщицу. Последний аккорд и Медина опускается на колени, но это движение уже выглядит не унизительным, как ее поза у трона, а невероятно соблазнительным. Несмотря на стиль танца, раздаются аплодисменты от некоторых, особо горячих мужчин,их взгляды жгут сильнее женских, уже не ненавистью, а откровенной похотью. Искра, и платье вновь становится платьем, а танцовщица величественно проходит к трону, чтобы занять положенное место. Она ещё не знает, что ее танец увековечат во всех газетах не только Элемении, но и других государств, и что королева, желая уколоть ее побольнее, невольно сослужит ей хорошую службу, ведь где-то на другом конце страны, проснувшись, бургомистр Чермор привычно протянет руку за свежей газетой, и, взглянув на первую полосу, ошарашенно произнесет "Медузия!."... Сейчас она - всего лишь любимая рабыня ее величества, не сломавшаяся под давлением обстоятельств и выигравшая только что у самой королевы. Она знает, что после была ее ждёт долгий разговор, который, быть может, подарит ей третью метку. И бал уже подходит к концу..

***

Маркиза Горгофф шла по коридору, возвращаясь в свою комнату. Она недооценила королеву, две свежие метки болезненно жгут ее шею, но она даже не обращает на это внимания. Гораздо больше занимает ее мысли другое: почему Чумия вновь упоминала Сарданапала Черноморова, и почему она за два танца через три дня приговорена к смертной казни? Она дошла до комнаты и отворила дверь. Внезапно кто-то схватил ее за руку и быстро втащил внутрь. Другая рука зажала ей рот, и ей на ухо прошептали : -Маркиза, не пугайтесь, я не причиню вам вреда, клянусь. Это всего лишь меры предосторожности. Медину затянули дальний угол комнаты, так, чтобы из окна ее нельзя было увидеть, даже несмотря на то, что то было завешено шторой. Сама магиня тряхнула пальцами, скидывая уже заготовленное заклинание мгновенной смерти и формируя вместо него парализующее. На всякий случай. Ее отпустили, и она, развернувшись, увидела перед собой невысокую кругленькую даму, впрочем, может и девушку, возраст на ее молодом лице угадывался с трудом. Ее длинные черные волосы были распущены, но ровная челка на лбу придавала ей сходство с милым пони. Впрочем, круглые очки с толстыми стеклами сразу же его развеивали. - Приветствую Вас, маркиза, - с лёгким полупоклоном, отдающим дань ее титулу, но одновременно с тем показывающий, что она всего лишь рабыня, однако не направленным на то, чтобы ее уязвить, произнесла стоящая перед ней, - Я - придворный лекарь Юлианна, однако все называют меня Зубия. Я была невольной свидетельницей вашего с королевой разговора и готова помочь Вам сбежать.