Снова

— Астрономия-с это удивительная наука, хотя вы можете не понимать-с ее смысла, астрономические события имеют огромное влияние на нашу магию, — профессор Розенберг пристально обвел взглядом поверх строгих прямоугольных очков первокурсников Слизрина и Рэйвенкло. Внимание каким бы не постоянным оно ни было у маленьких детей было только на нем. Северус уже не помнил этого высокого и похожего на шомпол профессора с легким немецким акцентом. Единственное, что он вынес давным давно с этого урока — как его одноклассники мерзко хихикали, глядя на его старый немного ржавый телескоп и как его мать потом продала его где-то на его четвёртом курсе и ему пришлось пользоваться школьным (благо он не выбирал астрономию для своих ЖАБА). — В течение месяца мы с вами будем-с наблюдать фазы луны. А также я попрошу вас вести дневник-с, где вы будете прилежно отмечать влияние луны на вашу выносливость. А пока прошу навести объектив на сие небесное тело. Лавгуд только только услышал команду приступать, сразу же прильнул к окуляру, потуже завязал пухлый шарф. Будто воробей нахохлился. Северус хмыкнул. Его собственный шарф изначально зелено-серебристый, матери, перед каждым выходом зачарованный в бронзово-синий и истончившийся от времени. Возможно стоит использовать трансфигурацию, однако его навыки часто становились объектом дружеских подколов Минервы в учительской. Или лучше сделать руническую вязь. Звезды прекрасны. Даже холод и ужас астрономической башни не могли испортить это утверждение. — Как жаль, что отсюда не видно кроликов, — негромко сказал Лавгуд, на что получил несколько шиков и недовольное «чудик» от Патил, очередного их соседа по комнате. — Интереснее было бы посмотреть на Луноход, — Северус оторвался от телескопа, — Советы в прошлом году запустили планетоход. Или на миссии Аполлона. В августе там магглы высаживались. Лавгуд склонил голову. Патил недовольно прищурился. Розье пробормотал «чудиковатый грязнолюбец». — О, наверное это очень познавательно наблюдать за лунными кроликами в естественной среде обитания. Северус ничего не сказал о безжизненном каменистом лунном ландшафте. — Профессор Розенберг, там падающая звезда! — кто то крикнул среди слизринцев указывая на маленькую движущуюся красную точку. Профессор поправил очки, доставая маленький бинокль и направляя его в сторону точки. — Тц-с, нет господа, к сожалению, это просто груда металла магглов. Мало того, что создают световой шум своей возней, так ещё и так близко к Хогвартсу пользуются своими гадкими творениями. Резко закричала девочка из группы слизринок, она, едва ли не захлебываясь слезами с сильно акцентом хинди выкрикивала то «ужас», то «нельзя смотреть на грязных», то «pita обязательно узнает». Профессор Розенберг прикрикнул на стоящего рядом Розье: «Мисс Сингх, все зер гуд, они были далеко и закрыты. Отведи-с мисс Сингх в лазорет. Живо-с!». Урок был сорван. *** — Северус, Пандора рассказала мне, где находятся кухни, она такая замечательная, — Ксено мечтательно вздохнул, покрепче обхватывая увесистый телескоп. Северус бы так не смог. Мало того, что в голове до сих пор диссонанс между мышечной памятью и короткими костлявыми конечностями, отчего он постоянно запинается о собственные ноги, мантию и косяки, так ещё и он в возрасте одиннадцати был тощим существом ниже своих сверстников почти на полголовы. Благо они были волшебниками в волшебной школе, и поблизости не было старост и учителей (глупые правила, он знает как колдовать), которые бы ругали и снимали баллы за использование магии в коридоре. — Она просто чудо. У неё такой красивый голос, — Ксено прикрыл глаза, опасно покачиваясь на пятках на самом краю ступеньки. Северус очень недоверчиво прищурился на Лавгуда. Пускай он знал будущее, пускай знал, что Лавгуд и Скамандер сойдутся вместе, пока чудесатые заигрывания первокурсника к старосте пятого курса выглядяли странно. С другой стороны, не ему судить. Он стар. У него никогда не было стабильных здоровых отношений, а его единственная любовь — продукт жестокого окружения беднейшего фабричного города, абьюзивных отношений родителей, травли в школе и единственного доброго ребёнка в округе. Он прекрасно понимает ущербность его одержимости, спасибо. Он обязан знать. Окклюменция требует полного понимания и осознания себя. Это не значит, что он принимает себя. Ксено все ещё что то лепетал, чуть ли не в припрыжку спускаясь по лестнице, пока не остановился перед натюрмортом с сочными фруктами. Северус не дожидаясь, когда Лавгуд закончит кружиться на пятках, подошёл к картине и потрогал нарисованную грушу. — О, Северус ты знаешь как. Кажется, замок очень благоволит тебе, — Лавгуд буквально запрыгнул на кухню, где был слышен звон посуды, его ритм странно напоминал артхаусную симфонию. Он пожал плечами, пальцем указывая телескопу парить сквозь портретную раму. — Чем мы можем служить вам? — ушастое, нелепое существо в чистом полотенце Хогвартса встало перед ними. — Ах, привет. Мы с Северусом хотели бы выпить немного теплого молока с медом — промурлыкал Лавгуд, не глядя на скривившегося Снейпа. — Ему молоко, мне кофе. — Молоко. Домовый эльф неуверенно, с нарастающим отчаянием переводил взгляд с мило улыбающегося Ксено, на хмуро прищурившегося Северуса. — Молоко, без меда, — буркнул Снейп. Он презирал сладкое. — Кофеин плохо влияет на развивающийся организм. Он стимулирует центральную нервную систему, почти тот же эффект как от адреналина. Это… Это неожиданно. Северус ошеломленно посмотрел на Лавгуда медленно попивающего сладкое молоко. — Что… Ксено грустно улыбнулся. — Моя мама работает медсестрой в маггловской больнице, — он застенчиво прищурился, сжимая обеими руками тёплую чашу, — они с папой очень боялись, что моё письмо, как и мамино, все-таки потеряется и решили научить меня как жить в неволшебном мире. Северус неловко помолчал. Потом встал с низенькой табуретки, сделал шаг к мальчику и ещё более неловко похлопал его по плечу. — Ты хороший человек, Северус Снейп. — Заблуждаешься, Лавгуд. Я очень плохой человек, — он сел обратно на табурет, явно пожертвованный эльфами. Ксено не ответил, но протянул блюдце с нарезанной грушей. Мужчина сглотнул горький комок в горле. Руки были предательски холодными, а долька липкой, сок стекал с тонких пальцев, тревожа ссадины возле обкусанной кутикулы. Вкусно. Он сглотнул. Он не стоит этой сладости. Отец был прав. Ему здесь не место. Он убил её. Он убил его. Мантия Лавгуда пахла мылом, а его объятия были мягкими. Он хочет быть мёртвым. Из-за сладости у него заболел зуб. На самом деле он любит сладкое. Его просто никогда не было дома. Только Лили дарила ему плитку шоколада на Рождество и иногда летом давала надкусить её эскимо. После Хеллоуина он с само забвенным мазохистическим порывом запретил себе покупать шоколад. На языке он ощущался пеплом и кровью. Она жива. Она невинность. Он сидит за высоким столом в своих нелепых мантиях. Он шмыгнул носом, сжимая чужую мантию. — Тебе нужно поспать, Северус, — тихо мурлыкнул Ксено, неуклюже обнимая, — Завтра утром занятие с профессором МакГоногалл. Он кивнул. *** На утро, в пророке написали о маггловском частном самолёте возле Хогсмита. Мисс Сингх рассказывала за слизринским столом, что в Индии волшебники никогда не видели грязных, а старшекурсники восхищенно вели дискуссию как же подобное организовать в туманном альбионе. Рыжеволосая мисс Эванс на противоположном конце зала недоумевала, почему волшебники относятся к людям как к прокаженным. Директор Дамблдор в очередной раз надел яркую мантию с павлиньми перьями на ней. А Северус, пускай проспал урывками несколько часов, ел предложенные Лавгудом дольки медовой груши.