Папина дочка

Омер не мог поверить в произошедшее. Семнадцать лет назад он оставил Лейлу беременной его ребенком, потому что ради работы в новой команде разведки пришлось умереть для всех. Задание было очень сложное и отняло много времени. Омер провел в плену год, получил серьезное ранение и почти год проходил реабилитацию там, где никто не мог его найти. После первым же делом он начал искать Лейлу. Ему удалось узнать, что после его «смерти» любимая женщина уехала в Анкару. Туда он и отправился. Видел, как она играет с очаровательной малышкой на детской площадке в парке. Девочка была удивительно похожа на нее. И Лейла так трогательно заботилась о ней — вытирала испачканное шоколадным мороженым личико, заклеивала пластырем разбитую коленку. В этот момент Омер искренне жалел, что не мог быть рядом. Он выяснил, что Эбру — так Лейла назвала дочь — родилась четвертого сентября. «На месяц раньше срока», — подумал он и почувствовал себя виноватым. Наверняка беременность Лейлы была сложной. Судя по всему, она уехала сразу же после «похорон», не сказав семье Омера о том, что носит его ребенка. Возможно, боялась осуждения за то, что забеременела, не дождавшись свадьбы. А может, решила забыть об Омере — он так и не смог подойти к ней и спросить. Не хотелось рисковать жизнью Лейлы или дочери. Когда Эбру исполнилось восемь лет, Омер приехал в Анкару снова. Оставил на лестнице около двери квартиры огромного медведя с сердечком с именем дочки в лапках. А где-то через год узнал, что Лейла вышла замуж. «Это правильно, так лучше всего, — подумал Омер. — Теперь у моей дочери есть настоящий отец, которого она заслуживает. Который будет рядом, позаботится о ней, защитит, пока я буду защищать родину от разных ублюдков». Омер решил больше не беспокоить семью. Вместо этого бросался из одной операции в другую, убивал бандитов, растил новых агентов. Потом в его жизнь пришли Зехра и ее дочка Ягмур. За то недолгое время, что они с Зехрой были вместе, Омер стремился дать девочке то, чего не смог дать своей Эбру. Ведь его дочь была уже взрослой — четырнадцать лет не самый лучший возраст, чтобы заявиться на пороге и сказать «здравствуй, я твой папа». А потом Зехра пропала на задании — точнее, Омер так решил для себя. По возвращении из Боснии он хотел увидеть Ягмур. Но когда поговорил с главой разведки, то узнал, что делать этого не стоит. — Омер, зачем тебе знать, где она? — сказал глава. — Достаточно того, что она в безопасности. В закрытой элитной школе, где ее не тронет ни один преступник. Хватит с нее испытаний, она только пережила гибель матери. Пусть пока восстанавливается, а мы присмотрим за ней. Да и тебе нужно заняться другими делами. Потеряв одну дочь (пусть и неродную), Омер стал искать другую. И узнал, что девочка пропала без вести. Ее мать, Лейла, умерла, а Эбру через полгода после ее смерти объявили в розыск. С тех пор Эбру Коркмаз не было ни среди живых, ни среди мертвых. Для Омера это оказалось еще одним ударом в сердце. Вот только говорить кому-либо он не стал. Сам не знал, почему. Тяжелая это была тема — потерять сначала любимую женщину, затем и детей. И поэтому, услышав фамилию Лейлы — Коркмаз, — Омер не сразу поверил. Эбру Коркмаз, шестнадцать лет — это не могло быть просто совпадением. Это была она, его дочь, которая как никогда раньше нуждалась в отце. — Атмаджа, почему ты раньше не сказал, что у тебя есть дочь? — спросил Коркут по дороге на операцию. — Так хотел глава, — был краток Омер. — Вот так да… Я узнал, что у меня есть племянница, когда она уже школу заканчивает… — Что поделать, брат. — А Неслихан знает? — Уже знает. Но я боюсь, она сделает выводы раньше, чем мы поговорим. Надеюсь, я сумею ей объяснить ситуацию, и она поймет. Хотя куда больше Омера пугала встреча с дочерью. Последний раз он видел Эбру совсем ребенком. Девочка, конечно, изменилась, выросла. Похоже, что Горбатый как-то узнал о том, что Эбру — дочь Омера Атмаджа, и решил обменять его жизнь на жизнь девочки. Вот только как она отреагирует на родного отца, который придет ее спасать? Нужна ли будет ей такая жертва?

***

Пока Омер мчался в частную школу спасать от Горбатого свою дочь, Неслихан не могла прийти в себя. Слезы текли по ее лицу, и она не знала, что сейчас делать. У Омера, оказывается, есть ребенок, девочка-десятиклассница… Но откуда она взялась? Хотя глупый вопрос, будто Неслихан не знает, как рождаются дети. Вот только почему он не сказал о ней? Может, он и сам не знал? Нет, судя по его реакции, как раз знал… Может, так было безопаснее для самой девочки? Неслихан теперь могла только догадываться о его мотивах, пока Омер не скажет лично. Правда, теперь не было понятно, имеет ли смысл сообщать ему новость. Нужен ли Омеру еще один ребенок? Неделю назад Неслихан вдруг поняла, что у нее задержка. Это было неожиданно, поскольку раньше, даже несмотря на стрессы, отклонений в цикле у нее не было. А тут шла уже вторая неделя… Это могло значить только одно — нужно идти в аптеку за тестом на беременность. Неслихан так и сделала — и не поверила свои глазам, когда увидела две полоски. Хотя чему было удивляться, предохранение — это последнее, о чем они с Омером тогда думали. Точнее, они вообще об этом не думали. Неслихан записалась к врачу и вчера как раз сходила в клинику, где ей подтвердили беременность. Она вышла из кабинета, рыдая то ли от счастья, то ли от страха, а может, от всего сразу. У нее будет ребенок — а ведь она уже разуверилась, что когда-нибудь возьмёт на руки своего малыша. А это значит, что она больше не одинока — у нее есть маленький пока человечек, который станет для нее самым родным на планете. Неслихан вытерла слезы. Рано еще делать выводы — сначала нужно поговорить с Омером, узнать о том, почему он не сказал ей о дочери. За все время их знакомства она ни разу ему не соврала. И теперь не должна. Омер имеет право знать о том, что она беременна. А дальше пусть сам решает. — Узай? — Слушаю, Неслихан ханым? — Как продвигается операция по спасению девочки? — Атмаджа, Коготь, Акробат и Шторм в здании. Пока новостей нет. — Понятно. А можешь ли прислать мне информацию о ней? — Вы все получите через пятнадцать секунд. Узай, как всегда, был точен. Не успела Неслихан закончить разговор, как у нее на почте оказалось все, что известно о девочке. Она открыла первую страницу файла. Вне сомнения, это была дочь Омера: черты лица, видимо, достались ей от матери, но вот глаза… Взгляд был абсолютно такой же, как у ее отца: серьезный, сосредоточенный, глубокий, такой, от которого по коже Неслихан всегда бежали мурашки. — Эбру Асланбей, прежняя фамилия Коркмаз. Мать — Лейла Коркмаз Бозкурт, отец — Омер Атмаджа, отчим — Бурак Бозкурт. Опекуны с августа прошлого года — Миран Асланбей, Рейян Асланбей… Да уж… Из информации, которую прислал Узай, Неслихан поняла, что жизнь у девочки была не такой уж и легкой. Лейла умерла, когда Эбру было четырнадцать лет, а уже в следующем году девочка уехала из Анкары в Стамбул. Из решения об установлении опекунства Неслихан узнала, что Бурак Бозкурт принуждал подростка к замужеству. Это и стало причиной побега. Целое лето Эбру работала: официанткой, уборщицей в музее, причем скрывалась под чужими именами. В ресторане она и познакомилась с супругами Асланбей — Миран Асланбей защитил девочку от сексуальных домогательств хозяина ресторана и заявил на него в полицию. Вскоре после этого Миран и Рейян стали опекунами девочки. А с осени прошлого года Эбру училась в частной школе — там же, где и Гюль Шадоглу, младшая сестренка Рейян Асланбей. Училась не отлично, но вполне достойно, участвовала в постановках школьного театра. — Увлечения: психология, игра на ударных, история Европы XX века, плавание, — закончила чтение досье Неслихан. И задумалась. Эбру точно нельзя было назвать глупой, но она подросток, а это бушующие гормоны, юношеский максимализм и все такое. Как она воспримет папу, появившегося в ее жизни так внезапно? Конечно, втайне Неслихан надеялась, что все будет в порядке, папа и дочь подружатся, и Омер познакомит их с Неслихан. Но известие о том, что у папы будет еще ребенок, вряд ли обрадует девочку, которая только обрела отца. Мыслей у Неслихан было много, настолько, что голова начала болеть. Она закрыла крышку ноутбука и потянулась. Надо отвлечься, иначе она точно сойдёт с ума. И дождаться, пока закончится операция.

***

— Что вы чувствовали, когда держали Омера Атмаджа в плену? — спросила Эбру, сидя на обычном ученическом стуле и рассматривая свои кеды. — Радость, — мрачно усмехнулся Горбатый. — Потому что я был лучше и сильнее. А Атмаджа был никем. — Это был первый раз, когда вы испытывали чувство превосходства? — уточнила Эбру. Хотя откуда этому горбатому идиоту знать, что есть превосходство. — Ну, все понятно… — Что тебе понятно, дерзкая? — То, что вы всегда были на заднем плане. Возможно, родителям было плевать на вас, и они хвалили ваших брата или сестру. Возможно, вас не замечали на работе, вы не были популярны среди девушек. А тут появляется мужчина, который превосходит вас, и у вас есть возможность уничтожить его, чтобы на его фоне казаться успешнее. — Дерзкая, ты не умничай, — посоветовал Горбатый. — А то я разозлюсь. — Так вы же меня все равно не убьете, пока не придет мой отец, — резонно заметила Эбру. — Можете мне пока на него пожаловаться. — Тебе что, не страшно? — Не-а. А кого бояться? — Меня. — Вас? Не вижу причин бояться маленького недолюбленного мальчика. — Как ты меня назвала? — Горбатый вскочил и шагнул к Эбру так резко, что та дернулась. — Ты знаешь, с кем говоришь вообще? Да я… Я создатель самого великого в мире государства! — Прекрасно, все как по учебнику. Такие, как вы, всегда хотят больших целей, славы и в итоге становятся маньяками. Знаете про Чикатило? Его тоже в детстве не любили. Но если вы начнете психотерапию, все еще можно будет поправить. — Дерзкая, я уже разозлился… — Так и хорошо! Кричите на меня, выпускайте эмоции, не сдерживайтесь. Выплесните всю боль, которая копилась годами. Представьте, что я Омер Атмаджа, — глядя прямо в глаза Горбатому, сказала Эбру. Его темный злой взгляд тяжёлым кинжалом вонзался в нее, и она почувствовала, будто из нее высасывают кровь. Эбру зажмурилась, но не отступила. — Ты — ничтожество. Ты слабый и жалкий, Омер Атмаджа, — забормотал Горбатый. — Я заберу у тебя все, как ты забрал все у меня. Я заберу твое здоровье, твою семью. Я заберу у тебя Красную голову так же, как ты забрал мою Илану, мой подснежник. «Красная голова — это женщина Омера, выходит?» — подумала Эбру, но не успела ничего сказать. Дверь в школьный спортзал открылась, и в залитое солнцем помещение вошел крепкий темноволосый мужчина. У Эбру заколотилось сердце. — Атмаджа, — развернулся к нему Горбатый и удовлетворенно улыбнулся. — А я вот тут беседую с твоей дочерью, — террорист обхватил Эбру за шею. — Убери руки от нее, — сказал Омер, и его голос эхом разнесся по спортзалу. — Если у тебя счёты со мной — давай поговорим один на один, а мою дочь не трогай. «То есть, я его дочь?» — спросила себя Эбру и почувствовала спокойствие. От Омера веяло силой и уверенностью, готовностью защищать родных и биться за них до последней капли крови. «Красной голове, определенно, повезло», — подумала девочка. — А знаешь, черноголовый, я передумал. Я заберу у тебя твою дочь прямо на твоих глазах. И ты ничего мне не сделаешь. В висок Эбру упёрся пистолет. «Это ведь не по правде?» — мелькнуло у нее в голове. А затем сзади вдруг грянул выстрел. Эбру зажмурилась, а когда открыла глаза, то темноволосая девушка уже отвязывала ее от стула. — Сильно испугалась? — спросила она. — Нет, — помотала головой Эбру, быстро моргая, чтобы разогнать темноту перед глазами. Сердце снова застучало в нормальном ритме. — Да он бы меня отпустил, я почти его уговорила. Ты Красная голова, да? А который час? Мне сестрёнку надо забрать. — Идём отсюда скорее, — сказала девушка. — Сейчас со всем разберемся. Кстати, меня зовут Гизем. — Эбру, очень приятно, — и только потом она сообразила, что Гизем наверняка в курсе. Гизем, прижав девочку к себе, вывела ее на улицу. Эбру с волнением смотрела на часы — вот-вот закончатся уроки у Гюль. И хотелось бы, чтобы сестрёнка не узнала о произошедшем в школе. — Младшеклассников сегодня отпустили по домам раньше, так что твоя сестренка наверняка дома, — сказала Гизем. Эбру взглянула на свой телефон — куча пропущенных от Мирана. Видимо, учительница Гюль позвонила ему, а он, услышав о старшеклассниках-заложниках, стал звонить Эбру. — Я отойду, — сказала она и набрала номер Мирана. Тот ответил после первого же гудка: — Ну наконец-то! Эбру, ты где? Ты цела? Что за история с заложниками? — Миран, не кричи, все уже хорошо, — как можно более спокойно произнесла Эбру, ощущая дрожь во всем теле. — Этот псих нас быстро отпустил, сейчас полиция приехала, всех опрашивает. — Слава Аллаху! — Миран с облегчением выдохнул. — Рейян на занятиях и ничего не знает, я не стал ей звонить. — Правильно сделал. Как там Гюль? — Малышка ничего не поняла. Сидит мультик смотрит, радостная, что уроки отменили. — И хорошо. Я задержусь, поговорю с полицией, ладно? Тут ещё психологи, хотят оценить наше состояние как заложников. Это надолго, но я доберусь сама потом. — Хорошо, — вздохнул Миран и, помолчав, добавил: — Все равно тебе бесполезно что-то говорить. Эбру отключила вызов и вернулась к Гизем. В это же время из здания вышел Омер Атмаджа. Эбру съежилась. — Как ты? — спросил Омер. — Нормально, — ответила девочка, подумав о том, что не так представляла себе первый диалог с отцом. — Поедем отсюда? Нам нужно о многом поговорить.