Твоя любовь как выстрел в спину

День слишком быстро сменился ночью. Время утекало сквозь пальцы, но ничто не могло помочь Геннадию забыть то, что произошло. Прошло две недели с тех пор, как он последовал совету жены и взял отпуск. Но, несмотря ни на что, он не мог успокоиться, и что-то не давало ему покоя. Мужчина просыпался посреди ночи в холодном поту, а совесть продолжала его грызть и он не переставал винить себя. Словно каждый раз, закрывая глаза, переживал всё это заново. Как всегда, Ирина Алексеевна старалась поддержать мужа, ни на минуту не оставляла его одного и не переставала говорить ему, что всё будет хорошо. С утра пораньше её разбудил детский плачь. Сонно взглянув на часы, блондинка устало вздохнула и тут же подошла к кроватке, затем взяла малышку на руки. Она поцеловала Дашеньку в лобик и улыбнулась, прижимая её к груди. — Ну что? Ты голодная маленькая? Сейчас мама тебя накормит. Тихо тихо. Слушай, а куда папа ушёл так рано? - женщина ещё раз поцеловала девочку и пошла на кухню. Увидев, что там никого нет, она сразу пошла в гостиную, но через некоторое время поняла, что мужа вообще нет дома. Сидя на диване, мама тут же покормила малышку, но та не переставала плакать. Через несколько минут в гостиную вбежала Оля, проснувшаяся от плача сестры. Она села рядом с мамой и поцеловала её в щеку, потом посмотрела на Дашеньку. — Мамочка, а почему Даша плачет? Она голодна? — Ну, я не знаю. Я её только что покормила. Я не знаю, почему она плачет. Но если хочешь, мы можем успокоить её вместе. — Конечно я хочу! - ребёнок захлопал в ладоши и погладил головку сестры. Тут послышался звук ключей во входной двери. Кривицкий тихо вошёл в гостиную, и Оля побежала его обнимать. — Папааа, Даша не перестаёт плакать! Мы с мамой пытаемся её успокоить. - сказала она, потянув отца за руку. — Что случилось? Дашенька, что такое? Ну, тихо, тихо. - мужчина тут же взял дочь на руки и начал её укачивать, а жена продолжала внимательно на него смотреть. Малышка, оказавшись на руках папы, перестала плакать. Геннадий прижался к ней, поцеловал в макушку, отвёл в спальню и уложил в кроватку. Ирина тут же приготовила Оле завтрак, затем пошла в спальню поговорить с мужем. Челюстно-лицевой хирург лежал на кровати устало и задумчиво смотрел в потолок. Женщина села рядом с ним и пожала ему руку, но он даже не взглянул на неё. — Гена, куда ты ушёл так рано? - тихо спросила она подойдя ближе. — Позвал меня Брагин. У него была ночная смена, а утром Елизавета Ивановна была в больнице. Посмотри, что у меня в кармане. — В смысле? Я тебя не понимаю. — Ира, посмотри что у меня во внутреннем кармане пиджака. Там что-то есть. Я не хочу говорить. - рассеянно ответил мужчина. Не дожидаясь больше, блондинка быстро поднялась со своего места и ещё раз посмотрела на мужа, продолжая шарить в кармане пиджака, чтобы найти что-то в её внутреннем кармане.  — Кривицкий, что это? Тебе пришло письмо из суда? — Как я тебе говорил. Елизавета Ивановна предъявила обвинение. И, возможно, скоро меня действительно уволят. Поэтому я считаю, что гораздо лучше уйти с работы самому. — Нет, этого не может быть. Ты снова говоришь, не думая. - Ирина повысила голос и ещё раз посмотрела на письмо, сидя рядом с мужем. — Егорова, из-за меня этот человек остался инвалидом. Я виноват и готов уйти с работы. Так что твой отпуск мне не поможет. — Что ты сказал? И что? Теперь это моя вина?! Я думаю, тебе нужен был этот отпуск, чтобы хоть немного успокоиться. А ты винишь меня! - Я не виню тебя. - Геннадий совершенно спокойно прервал её и взял её руки в свои. — Нам просто нужно попытаться увидеть правду. — О какой правде идёт речь? Гена, почему ты так себя ведёшь? Я стараюсь помочь тебе поддержать тебя, насколько могу. Нельзя так быстро сдаваться! И кроме того, у неё тоже есть вина. Она просила о повторной операции, и не забывай, что Владимир Сергеевич подписал согласие. — И что? Я его прооперировал и допустил ошибку. Эту правду невозможно изменить. Он остаётся инвалидом! - мужчина повысил голос, но сразу успокоился, вспомнив, что их дочь может проснуться. Он быстро подошёл к кроватке и вздохнул с облегчением, увидев, что Дашенька ещё спит. Женщина посмотрела на мужа и бросила письмо на кровать, прежде чем отправиться в ванную. ***** Вечером Кривицкие ужинали в полной тишине. Оля видела, что мама и папа снова поссорились, и ей даже не хотелось задавать им вопрос. Каждый думал о своём, и напряжение росло. Геннадий решил помыть посуду, пока Ирина пыталась уложить Дашу спать. После того, как мужчина убрался на кухне, он пожелал Оле спокойной ночи и пошёл в спальню. Тихо войдя внутрь, он поцеловал Дашеньку в лобик и сел на кровать. От знакомого ощущения того, что её обнимает муж, женщина быстро повернулась к нему и холодно посмотрела в его карие глаза. — Ген, убери руки. — Ириш, давай поговорим спокойно. Слушай, Дашенька спит, Оля тоже нас слышит. Давай не будем показывать эмоции при них. — Ну ладно. Но давай будем честными хотя бы раз? - блондинка поправила подушку и повернулась спиной к мужу. Кривицкий глубоко вздохнул и, несмотря ни на что, обнял её. — Ир, мне нужно принять решение. Послушай меня и позволь мне уйти с работы. Так будет меньше больно. — Гена, ты большой эгоист! Ты вообще не думаешь обо мне и о том, что я чувствую. Я не могу позволить тебе бросить работу. — Они всё равно меня уволят. - холодно ответил челюстно-лицевой хирург и вырвался из объятий. — Хорошо, тогда мы тоже будем сражаться. Это первый раз в твоей практике. Ты не можешь так легко сдаться. И я не перестану тебе это говорить. — Ну, если хочешь, можем поговорить до утра. Но ничего не изменится. Я уже решился и собираюсь уволиться! — Замечательно. Тогда не смей больше со мной разговаривать или просить совета. Спокойной ночи. - нервно сказала Ирина и уткнулась в подушку. На следующее утро она оставила детей с Геннадием дома и отправилась в Склиф. Взяв ключ от кабинета, заведующая тут же вызвала к себе Брагину на разговор и за это время решила найти номер Елизаветы Ивановны. Войдя внутрь, она нервно бросила ключи на стол и открыла окно, затем взяла в руку телефон. Через несколько минут Брагин вошёл внутрь и стал у двери. Он дождался, пока его начальница закончит разговор по телефону, и подошёл к ней. — Ирина Алексеевна, зачем вы меня вызвали? – совершенно спокойно спросил хирург. — Сначала я не мог поверить, что вы решили прийти на работу. — Я пришла, потому что знаю, что надо что-то делать. Геннадий Ильич мне всё рассказал. Сегодня он получил письмо из суда. — Да. К сожалению, Елизавета Ивановна выдвинула обвинения против Геннадия Ильича. — Олег Михайлович, пожалуйста, присаживайтесь и давайте спокойно всё обсудим. - строго сказала блондинка и села в кресло. Брагин устало вздохнул и сел напротив своей начальницей, потом посмотрел ей прямо в глаза. — Я внимательно вас слушаю. — Как вы могли? Как вы вообще договорились с Кривицким о повторной операции Владимира Сергеевича, зная, что с вами может случиться? Как? — Ирина Алексеевна, я признаю свою ошибку и очень сожалею обо всём. Но понимаете, насколько важна Оля для Геннадия Ильича... Я много раз пытался его отговорить, но он уже принял решение. - честно ответил хирург и посмотрел вниз. Ирина Алексеевна закрыла лицо руками, затем поднялась с места. — Я не могу его узнать. Дома мы всё время ссоримся. Гена всё время говорит, что он должен уйти сам, но я считаю, что это было бы большой ошибкой. Нам нужно другое решение. — Ирина Алексеевна, вы что-нибудь придумали? — Ну да. Я позвала Елизавету Ивановну на разговор. Я попробую её отговорить. Ведь она тоже виновата. Именно она попросила эту операцию. - нервно сказала заведующая и села на диван. Её руки всё ещё тряслись, и она не могла успокоиться. С другой стороны, Кривицкий уложил Дашеньку спать, и они вместе с Олей решили позавтракать, пока мама не вернётся домой. Девочка сидела за столом и грустно смотрела на отца. Хоть она и была маленькой, она чувствовала, что с отцом что-то не так. Он больше не улыбался и не говорил так долго, как раньше. — Папа, а где мама? — Мама… Ну, мама пошла на работу поговорить с дядей Олегом. — Понятно. Папочка, почему ты такой грустный? Я маленькая, но понимаю, что ты не очень хорошо себя чувствуешь. - грустно сказал ребёнок и посмотрел перед собой. Мужчина посмотрел на свою дочь, и его глаза наполнились слезами. Неужели он действительно не мог скрыть своих чувств? Откашлявшись, он улыбнулся и взял девочку за руку. — Солнышко, со мной всё в порядке. Я просто немного приболел, но скоро всё пройдёт. — Правда? Ты поэтому взял отпуск? И поэтому ты не ходишь на работу? — Ну да. Вот почему я дома. - челюстно-лицевой хирург ответил задумчиво и начал готовить кашу. Но Оля не поверила словам отца. Она была уверена, что он скрывает правду только для того, чтобы не беспокоить её. Или, по крайней мере, потому, что он знает, что она не может эго понять. — Папа? Давайте вы меня к дедушке отправите? — А почему? Скучаешь по дедушке? — Да, но я хочу, чтобы ты и мама помирились. Возможно, из-за меня это не получается. - честно сказала девочка и отпила сок. — Послушай, родная, мы с мамой всё равно помиримся. Это не имеет к тебе никакого отношения. Но, возможно, ты права. Я тоже хочу поговорить с твоим дедушкой. Я должен сказать ему, что мы скоро уезжаем. — Уезжаем ? Но где? — Я ещё не решил. Мама тоже не знает. Я скажу ей, когда она вернётся. Давай, сейчас позавтракаем вместе. - Геннадий поставил перед дочерью тарелку и погладил её тёмные волосы. ***** Секунды шли как минуты. Минуты шли как часы... Ирина Алексеевна сидела у себя в кабинете и нервно ждала появления Елизаветы Ивановны. Брагин отправился на операцию, чему начальница была рада, так как хотела поговорить с женщиной наедине. На улице шёл сильный дождь, дул сильный ветер, а на небе царила очень тёмная и густая туча. Внезапный стук в дверь заставил заведующую оторваться от своих мыслей. Елизавета Ивановна наконец появилась. Она плотно закрыла за собой дверь и, даже не спрашивая, села напротив Ирины Алексеевны. — Вы наконец появились, а я даже подумывала уйти. - иронично сказала Ирина и скрестила руки на груди. — Ирина Алексеевна, ваш муж испортил нам жизнь. Я не могу поверить в вашу смелость. — Я тоже. Елизавета Ивановна, давайте поговорим спокойно, как нормальные люди. Никто бы не хотел, чтобы что-то подобное произошло. Гена очень сожалеет о своей ошибке, и это его постоянно мучает. Вы предъявили ему обвинение? — И что мне было делать? Что ещё мне осталось? Геннадий Кривицкий сначала убил мою дочь, а теперь из-за него мой муж останется инвалидом на всю жизнь! - женщина повысила голос и словно искры посыпались из её глаз. — Во-первых, никто не убивал вашу дочь. Мы как врачи сделали всё возможное, чтобы её спасти, но повторять это нет смысла. А во-вторых, вам нужно в первую очередь посмотреть на себя, потому что вы тоже виноваты в том, что случилось с вашим мужем. — Как вы смеете?! Как вы смеете винить меня? — Почему бы и нет? Вы заставили Геннадия Ильича оперировать вашего мужа. Вы угрожали ему, говоря, что заберёте Олю, если он не согласится на сделку. - совершенно спокойно говорила блондинка, глядя ей прямо в глаза. — Но он, как врач, был обязан его спасти. — Иногда операции оказываются неудачными. А в данном случае для повторной операции было ещё слишком рано и летальный исход был неизбежен. — Я вас понимаю, Ирина Алексеевна. Это обвинение разрушит его работу. И именно поэтому вы пытаетесь меня отговорить. Вы боитесь, что его уволят. Но каждый должен платить за свои ошибки. - лукаво сказала Елизавета Ивановна и поднялась со своего места. Заведующая нервно закусила губу и попыталась успокоиться. — Если вы хотите знать правду, то да. Я беспокоюсь за своего мужа, хотя он согласился уйти с работы самостоятельно, потому что после этого он не может продолжать работать. Гена не боится ни увольнения, ни ваших обвинений. Ему просто не по себе. Он чувствует себя ужасно. — А чего же вы от меня хотите? . — Мы тоже можем заключить сделку, если хотите. Я хочу, чтобы вы отказались от обвинений. Я хочу, чтобы вы оставили моего мужа в покое. — Звучит неплохо. Я могу оставить Кривицкого в покое, но только при одном условии. Я возьму с собой внучку. Оля пойдёт со мной. - когда Елизавета Ивановна сказала это, Ирина просто не поверила своим ушам. Она не могла поверить, что эта женщина использовала свою внучку как оружие против них. — Вы слышите, что говорите?! Как вы вообще пришли к такому выводу? Почему вы используете свою внучку как оружие против нас? — Я пытаюсь заключить с вами сделку. — Оля с вами не пойдёт. Она наша дочь и она счастлива с нами. К тому же, может быть, вы этого и не чувствуете, а своими сделками портите себе жизнь! Вы просили об этой операции, и ваш муж подписал согласие! - блондинка не выдержала и закричала. — Я всё понимаю. Хорошо, Оля останется с вами. Но я сделаю всё возможное, чтобы лишить Геннадия Ильича работы! Завтра объявим в газетах, что суд состоится в любом случае, даже если обвиняемый на него не явится! - нервно сказала женщина, взяла сумку и вышла из кабинета. Примерно через час Ирина вернулась домой расстроенная. По дороге она плакала, но теперь ей нужно было выглядеть сильной. Она быстро сняла пальто и вошла в гостиную, где её ждал муж с Дашенькой на руках. Геннадий вопросительно посмотрел на жену и тут же подошёл к ней. — Ира, что случилось? Почему ты возвращаешься так поздно? Или ты решила допросить всех в отделении? — Я объясню позже. Дай мне Дашеньку, я должна её покормить. Тише, тише, малыш. - женщина взяла малышку на руки и поцеловала её в макушку, затем села на диван, чтобы покормить её. Мужчина сел рядом с женой и стал внимательно наблюдать за ней. Покормив малышку, блондинка быстро отвела её в спальню и уложила спать на кроватку. Всё это время челюстно-лицевой хирург раздумывал, как сказать жене о принятом решении. Он был уверен, что она будет возражать и, возможно, устроит скандал. — Дашенька наконец уснула. Я чувствую себя такой уставшей. Знаешь, я сегодня вообще не спала нормально. Утром малышка проснулась очень рано и я её покормила, а после этого уснуть мне не удалось. Да, а потом я весь день была в Склифе. — Ириш, давай поговорим. — Давай. Знаешь, почему я вернулась поздно? Потому что я позвала Елизавету Ивановну на разговор. Но она не собирается отказываться от своих обвинений. - грустно сказала Ирина и отвела взгляд. Кривицкий коснулся её лица, а затем нежно поцеловал в лоб. — Любимая, тебе не нужно было этого делать. В любом случае, мы оба знаем, что будет дальше. Вот почему я говорю тебе, что хочу бросить работу. Лучше так, чем меня уволят. — Ген, почему мы снова туда возвращаемся? Я не хочу слышать ни слова об увольнении! Я не позволю тебе, понимаешь? Мы сделаем всё возможное. — Это ты не понимаешь! И, кстати, я уже принял ещё одно решение, о котором ты сейчас узнаёшь. Я даже Оле рассказал. - Геннадий говорил тихо, и его слова разозлили жену. Она снова посмотрела в его карие глаза и сделала шаг вперёд. — Какое решение? Что ты имеешь в виду? — Говорят, чистая совесть — лучшая подушка. Если я останусь здесь, я не смогу нормально жить. Меня здесь всё душит. Я хочу пойти куда-нибудь. Туда, где мы будем спокойны и счастливы. — Ты шутишь? Этого не может быть! — Егорова, я серьёзно. Я хочу жить нормально, но если я останусь здесь, совесть всегда будет меня грызть изнутри. - твёрдо сказал мужчина, но женщина даже не хотела его слушать. Она закрыла уши и сделала несколько глубоких вдохов. — Ты дурак Кривицкий! Нет, ты просто не умеешь думать. Ты не понимаешь, какую ошибку собираешься совершить! — Это не ошибка. Нам нужно куда-то пойти и начать заново строить свою жизнь. — Я не могу поверить, что ты хочешь этого от меня. А всё могло быть иначе. Почему ты сдаешься? - Ирина нервно швырнула подушку в мужа. Челюстно-лицевой хирург положил подушку на диван и взял жену за руки. Он посмотрел в её зелёные глаза, наполненные болью и обидой. — Поверь мне, так будет лучше для всех. Я долго думал над этим решением. Мы уезжаем через неделю. — Значит, так будет лучше для всех? Как ты всё решаешь сам... Я никуда не поеду. И знаешь что, Гена? Лучше бы я тогда всё-таки подала на развод! Мы с тобой чужие...