Sympathy for the Devil/Сочувствие дьяволу

«Я знаю, что некоторые люди говорят, что я переодетый дьявол, я не буду пытаться убедить вас, что это не так. Мне не нравится верить, что я в твоих глазах воплощение зла, но я и не притворяюсь святым». — Крис Кристофферсон, «Пожми руку дьяволу».       Мак с трудом мог наблюдать как Дин пытается мягко урезонить Калеба. Это вернуло его на долгие годы назад, к первой встрече мальчиков, а затем к более позднему моменту на ферме пастора Джима, когда у Калеба произошел первый настоящий прорыв в общении с травмированным пятилетним Дином. Сердце Мака болело, когда он смотрел их. Но присутствие Дина, казалось, успокаивало Калеба, и Ученый не хотел рисковать хрупким равновесием, которое восстановил мальчик.       Калеб все еще был слишком близок к пропасти, как в прямом, так и в переносном смысле. Страх Эймса не утихнет, пока он сам не сможет обнять Калеба и утешить его. Прямо сейчас, когда он слушал приглушенный разговору, ему приходилось сдерживать собственное желание вмешаться.       — Все в порядке, Дэмиен. Может быть, ты ничего не слышишь, потому что они ушли? Может быть, папа добрался до цели? — сказал Дин.       Калеб коротко покачал головой, его остекленевший взгляд был устремлен в пол.       Краем уха Мак услышал знакомый звонок мобильного.       Не поднимая глаз Калеб что-то прошептал Дину.       — Что, ты говоришь, Дэмиен? — мягко спросил мальчик, подходя ближе к подростку.       Протянув руку, Дин осторожно вытер кровь, стекавшую по носу друга. Слезы выступили у него на глазах, когда Калеб вздрогнул. Его непоколебимый защитник так много вынес никому не говоря, так много выстрадал в одиночестве, чтобы защитить свою семью. Дин не на шутку испугался, увидев сломленного Калеба, хотя тот так хорошо притворялся, маскируя свою агонию, чтобы не причинять боль другим. Дин никогда в этом не признается, но подросток, который сейчас свернулся калачиком на балконе, был одним из его героев. После всего, что Калеб пережил, Дин был в ужасе от того, что это последнее происшествие и еще одна смерть, сделают с Дэмиеном. Даже у Супермена были бреши в броне.       Дин знал, что он не умеет красиво утешать, как пастор Джим, и у него не было знаний Мака в области психологии, у него не было опыта Бобби в преодолении трудностей. Черт возьми, у него даже не хватило духу накричать на Калеба и рявкнуть, чтобы он взял себя в руки, как сделал бы Джон Винчестер. Поэтому он сделал то, чего хотел каждый нерв в его теле с тех пор, как Дэмиен вышел на балкон. Дин наклонился и обнял лучшего друга, что-то яростно прорычав ему на ухо. Реакция последовала незамедлительно, когда Калеб в ответ прильнул к Дину, его плечи затряслись от рыданий.       Мак понял, что приглушенный звук был звонком мобильного телефона в его кармане. Он ответил на звонок, быстро смахнув слезы и откашлявшись, хрипло ответил.              — Да, Джон… Ты где? С Джошуа все в порядке? Она…       Лицо Ученого покраснело, но он вздохнул с облегчением от того, что еще один член их группы не погиб.       — Да, Калеб в порядке. Но, Джон…       Мак в последний раз взглянул на двух друзей, прижавшихся друг к другу, защищающих друг друга, и решил доложить о произошедшем Рыцарю. По пути к двери, он наклонился и закрыл глаза мертвого охотника.       — Мы потеряли Перкинса. Я думаю, будет лучше, если вы все вернетесь, как только Джошуа придет в себя.       Сев на кровать, Эймс слушал дальнейшие инструкции Рыцаря о том, как справиться с последствиями их стычки с ведьмой, но не мог отвести глаз от слишком неподвижной фигуры Перкинса.

***

      Когда ваш разум снова встречался с реальным миром, вид знакомого потолка над вашей головой всегда давал надежду на то, что ваш мир на самом деле не рухнул. Хотя боль в каждом дюйме тела помогла Ривзу осознать, что он вернулся в мир живых. Даже если он чувствовал себя ожившим трупом.       Он медленно перевел взгляд с потолка, надеясь, что голова не отвалиться. Его экстрасенсорные способности сообщили ему, что он не один в комнате. Калеб быстро моргнул, пытаясь понять, кто был его посетителем. Он с удивлением заметил облегчение в глазах наставника, скрывающиеся за теплой улыбкой.       — Джонни? — прохрипел он с таким трудом, словно наглотался гравия.       Рыцарь понимающе покачал головой и нежно положил руку ему на плечо.       — Полегче, малыш. Я выиграл жеребьевку, чтобы прислуживать твоей сонной заднице. Но я почти уверен, что если позволю тебе напрячься или сломать ноготь, твой папочка надерет мне задницу!       Дразнящая улыбка немного померкла, и Калеб получил еще один толчок экстрасенсорного понимания того, насколько Джон на самом деле боялся за него.       — Я поспорил с твоим отцом за это место. Главный тот кто закончил миссию. Особенно в которой рисковало…       — Братство… — тихо произнес Калеб, опустив голову от стыда из-за угрозы, которой он не только подверг их всех, но и из-за опасности, которой подвергся сам.       — Вот почему Дин всегда получает лишнее печенье. Не перебивай! Я собирался сказать, что один из нас подвергся риску, один из нашей семьи.       — Это стоило жизни одному из нас. Я стоил жизни одному из нас, Джон. Я промолчал, и кто-то умер… снова. — Калеб не смог сдержать дрожи в голосе, когда признался Рыцарю в своей глупости.       Джон оглядел усталого подростка на кровати. Он видел, к чему приводят подобные самообвинения. Он также испытал это на собственном опыте на войне… Калебу нужно было нечто большее, чем просто объятия и пластырь. Прямо сейчас ему нужно было отпущение грехов и цель, на которой он мог сосредоточиться. Джон мог сделать и то, и другое гораздо эффективнее, чем любой из двух других членов Триады, потому что, когда все было сказано и сделано, Рыцарь был сильной рукой Братства. И он был Рыцарем из-за того, каким безжалостным ублюдком он мог быть.       — Потеря Перкинса была ударом для всех нас, малыш. Я не собираюсь бить тебя больше, чем ты сам себя избиваешь. Но, если ты чему-то научился из произошедшего, значит, все было не напрасно.       — Из-за меня погиб охотник, Джон. Какое утешение может извлечь его семья из моей глупости? — Голос Калеба опасно задрожал, когда слеза заскользила по щеке.       Джон вздохнул, понимая, что ему не выиграть этот поединок легким путем, и он ни за что на свете не хотел потерять Калеба из-за этого.       — Что ты хочешь услышать, малыш? Это была тяжелая охота. Перкинс знал об этом, и все равно собрался с духом и сделал это. Потому что он верил в то, что мы делаем! Хочешь, чтобы я сказал тебе, что ты облажался? Прекрасно. Ты облажался, малыш. Что, черт возьми, ты собираешься теперь делать?       Рыцарь наблюдал, как слова вонзаются в подростка как шрапнель, глубоко проникают в его душу, потому что они были выпушены с близкого расстояния. Он наблюдал, как боль уступила место гневному огню, вспыхнувшему в этих золотистых глазах, которые всегда смотрели на него, как на супергероя. Он наблюдал, как до его протеже, наконец, медленно, дошло, что быть Рыцарем — это не только сияющие доспехи. Чаще всего это была холодная жесткая жертва, и ничто не было холоднее или тяжелее, чем жертвы самых близких тебе людей ради дела, которое ты отстаивал.       Ненавидя себя еще больше, Винчестер нанес последний удар.       — За что умер Перкинс, Калеб? Как только ты сможешь ответить на этот вопрос, тогда ты готов вступить в ряды и заполнить образовавшуюся сегодня пустоту.       Голос Джона был ровным, нейтральным и полностью контрастировал с чувством стыда, терзавшим его изнутри. Но он должен был направить вину Калеба в нужное русло, прежде чем парень обратит ее на себя. Ривз был необходим для будущего Братства, и хотя он любил мальчика, как родного сына, он должен был подготовить его к тому, что ждало его впереди.       Когда Джон встал, чтобы уйти, он избегал смотреть на Калеба. Ему нужно было выпить, ему нужно было принять душ, и ему нужно было избавиться от груза непролитых слез. Джон был ублюдком, но он был тем ублюдком, который готовил свою семью ко всему, что другая сторона могла им преподнести. Пусть он упадет с пьедестаа, на который его поставил Калеб, но он не мог потерять мальчика. Иногда Джон задумывался, были ли самые жестокие демоны в их жизни теми, кого они сами создали.       Но он надеялся, что однажды Калеб сможет оглянуться назад и понять, что это был единственный известный Джону способ ему помочь. Джон молился, чтобы когда-нибудь Калеб и мальчики поняли достаточно, чтобы простить его.