Мальчик с пальчиком.

Алла предприняла последнюю попытку поговорить с Филом, когда прошло три недели - достаточный, как ей казалось, срок для того, чтобы что-то обдумать и решить. Желание восстановить с ним отношения по-прежнему не угасло, и последнюю неделю она еле выждала, чтобы не позвонить. Когда Филипп впервые за долгое время набрал сам, убеждаясь, что с женой все хорошо, Пугачева решила действовать. Первым делом, она позвонила Людмиле и уточнила график гастролей - ведь, для того, чтобы приехать и поговорить, нужно было знать точно, что Киркоров будет дома. Каким-то неведомым чутьем подгадав подходящий, как ей казалось, момент, прима приехала на Филипповский переулок. Людмила сразу открыла дверь гостье, догадываясь о ее возможном визите. Но так случилось, что сам Филипп был в душе. Алле ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать. Шальная мысль проникла в ее голову, загорелась так ярко, что Пугачева, посоветовав Людмиле пойти погулять, сняла с себя одежду, и, оставшись в одном нижнем белье, зашла в ванную комнату, хитро улыбаясь. Женщина делала ставку на неожиданность и, конечно же, любовь мужа, который, по ее замыслу, увидев перед собой жену, сразу ее простит, и они смогут нормально поговорить. Алла тихонько, буквально на цыпочках, наступая по теплой плитке босиком, подошла поближе - Филипп, стоя под душем, смывал пену с намыленной головы, зажмурив глаза, и не видел, как дверь кабины приоткрылась, и вошла Пугачева. Она молча стояла перед ним, боясь даже сделать вдох, чтобы ненароком не спугнуть - ей было волнительно и страшно, не знала, какой реакции ожидать. Смыв с головы шампунь, Фил промыл глаза и, убрав ладони с лица, увидел вдруг Аллу. Испугался от неожиданности - слишком было внезапно, а затем, так и стоя под струей теплой воды, стоял смотрел на нее, не проронив ни единого слова. Нижнее белье, в котором Пугачева вошла, под струей воды промокло, и оно стало почти прозрачным. Заметив эту деталь, прима попыталась соблазнить мужчину: - Филь... - она прижалась к нему своим пышным бюстом и, пристав на носочки, попыталась дотянуться до его губ поцелуем, но лишь небрежно чмокнула ключицу, не дотянувшись ростом. Тогда медленно, наблюдая реакцию, взяла руку мужа и положила на свою талию. Она думала, что если бы он не хотел ее видеть - прогнал бы сразу, а потому смелости немного прибавилось, и Алла прикоснулась легким поцелуем к груди, укладывая его ладонь себе на ягодицу, - Филечка... - шептала она, снова и снова задаривая его торс неторопливыми, но искренними поцелуями, - пожалуйста, давай поговорим... - попросила Алла. Ей так хотелось, чтобы он взял ее - прямо тут и сейчас, и занятие любовью решило бы имевшуюся проблему, чтобы он забыл, простил, чтобы все было как раньше. Но Киркоров стоял, не двигаясь, словно остолбеневший, никак не реагируя на ее действия, а просто наблюдая. Однако, Алла с такой нежностью все настойчивее к нему приставала, что его реакция внизу живота стала проявляться стабильной эрекцией, которую женщина сразу почувствовала. Подняла голову, посмотрела на него - но Фил лишь стоял неподвижно, смотря ей в глаза, - Филь... - тихо окликнула она его, требуя хоть какую-то реакцию на ее действия. Филипп вздохнул и, выключив кран, не проронив ни единого слова, открыл дверцу кабинки и вышел, оставив женщину в недоумении. От отчаяния Пугачева сползла на мокрую плитку кабины и, присев на пятую точку, заплакала. Обернув низ живота банным полотенцем, которое торчало от его эрекции, Филипп дернул ручку двери ванной комнаты. Он простил Аллу, но просто не знал, как себя с ней вести - больше ей не верил. Ему было ее жаль, где-то в глубине души дремала любовь, прикрытая поверхностной распирающей болью, но никаких интимных контактов с ней Фил пока не хотел. И разговоров тоже, - Ты даже разговаривать со мной не хочешь! - в отчаянии воскликнула Алла. - Не сейчас, - коротко ответил Фил, все еще дергая ручку заклинившей двери. - И все? - возмутилась Пугачева, - Да у меня попугай больше слов произносил! - взбесилась она и, встав с пола, вышла из кабинки. - Да что за черт? - ругался Киркоров, не сумев открыть дверь, - Замок что ли заел... - Ребята! - вдруг окликнула их помощница, - Вы на меня не обижайтесь, дорогие, но я, пока вы меж собой все не обсудите, вас не выпущу! - призналась Люся. Это она так ловко придумала, подставив под ручку с внешней стороны стул, подперев ее так, что провернуть было невозможно, и выйти из комнаты, соответственно, тоже, - Я пойду пока погуляю. Вы тут сами разбирайтесь. Два часа вам хватит? - Люся, твою мать! - заорал Киркоров, все отчаяннее дергая несчастную ручку, - Открой сейчас же эту ебучую дверь! Открой! Я тебя уволю ко всем херам! - Не ссорьтесь, ребят, - хихикнула Дороднова, накинув на себя ветровку, - Я вам прялку подарю! А, и кстати, квартиру я верхним ключом закрою, чтобы вам точно никто не помешал! Аривидерчи! - игриво помахав ручкой в сторону ванной комнаты, Люся вышла из квартиры и заперла ее ключом. Филипп прошел вглубь комнаты и, опустив сидушку унитаза, сел на нее, и, наклонив голову, теребил мокрую шевелюру руками, не зная, что делать. Алла уже успокоилась - слезы сменились на гнев, и теперь вместо ласкового взгляда в его сторону был направлен презрительный. - Ты ее подговорила? - не унимался Киркоров, все еще нервничая. - Ну конечно! Мне же делать больше нефиг! Я обсудить с тобой пришла... Думала, ты что-то хочешь мне сказать. Столько времени прошло. - Давай поговорим, раз уж так получилось, - согласился Фил, подняв голову и глубоко вдохнув. - Мне не о чем разговаривать с такими бесстыжими, как ты! - рявкнула Алла и, демонстративно отвернув голову, всем видом показала свою обиду, но на эту ее фразу Филипп лишь хмыкнул, - Я к тебе по-человечески, а тебя только пинать надо! - А разве ты не это делала почти четыре года? - парировал Фил, снова направившись к входной двери, - Э-э-й! Кто-нибудь! - кричал он, дергая дверь, - Люся, твою же мать! - отчаянно простонал Фил, поняв, что даже выбить дверь не может - она настолько грамотно была заставлена, что открыть ее можно было, лишь отодвинув мешающий стул. - Не ори. Она вернется через два-три часа. Остается только ждать. Или тебе настолько противно находиться со мной в одном помещении? - не унималась Алла. Со всей дури пнув по двери ладонью, Филипп стянул полотенце и, открыв выдвижной ящик комода, надел чистые боксеры, а полотенце повесил на крючок. - Алла, не своди меня с ума! - рявкнул Фил, - Ты сама знаешь, что нет того свете, чего бы я тебе не простил! - и от этих его слов Пугачева едва заметно улыбнулась, на сердце немного потеплело, - Просто ты, очевидно, считаешь мою любовь, благодарность и доброту слабостью. А мне это надоело. - И что ты будешь делать? - Ждать, пока Люся придет и нас выпустит, - уже более спокойным тоном ответил Киркоров, - И, если ты не хочешь говорить с такими бесстыжими, как я - то ждать молча. - Меня обидела твоя реакция, - сухо заметила Алла. - А я должен был наброситься? Я не собака, чтобы на кости бросаться. - В смысле? - В смысле... - замялся Фил, повернувшись к ней лицом, - не все так просто. - Мне надо было станцевать ритуальный танец? Вспороть себе живот? Что мне надо было сделать, по твоему мнению? - Не своди меня с ума, я итак уже на антидепрессантах сижу! - проорал Фил, не выдержав. А затем, заметив ее ошеломленный вопросительный взгляд, пояснил, - Безрецептурные успокоительные. - Филя, не дури! - выйдя из кабины, Алла подошла к мужу, - У тебя светлая голова, ясный ум! В тебе все самые замечательные качества! Не дури! - Если я такой хороший - чей-то ты к Галкину ушла? - его вопрос ввел Аллу в ступор, - А если я такой плохой, - продолжал он, - с хера ли ты детей от меня хотела? Если я такой плохой! - Филипп!.. - Алле стало так горько - за него, за саму себя, за них обоих, что невольно захотелось плакать. Прикусив губу больно-больно, чтобы не расплакаться на столь болезненной теме, Пугачева тихо ответила, - Я хотела... детей от любимого мужчины. От мужчины, которого очень люблю, и который также сильно любит меня... - она сказала это таким дрожащим голосом, что у него дрогнуло сердце, он уже пожалел, что затронул столь деликатную тему. - Извини.... я не хотел тебя расстроить... По его настроению Алла поняла, что диалога не получится. Получится очередной срач, которого бы ей не хотелось. А потому она решила не продолжать. Женщина, будучи в насквозь промокшем нижнем белье, продрогла, и взглядом искала, чем можно прикрыться. Словно прочитав мысли, увидев мурашки на ее предплечьях, достал чистое полотенце из небольшого шкафчика и бережно накинул ей на плечи. - Спасибо... - в ответ прошептала Алла, вытирая остатки влаги полотенцем. - Не за что. Сейчас подогрев пола включу, тебе будет потеплее, - нажав несколько кнопок на панели у входа в комнату, он включил подогрев, и плитка спустя несколько минут нагрелась до приятной температуры, ногам уже не было столь холодно. Сняв с крючка теплый махровый халат, он протянул его жене, видя, что она никак не может согреться, - Тебе надо снять мокрое белье, иначе не согреешься. Надень халат - я отвернусь, и не буду на тебя смотреть. - Долго еще ты смотреть на меня не будешь? - двусмысленно, с подковыркой, спросила Алла, снимая с себя промокшие трусы и бюстгальтер. Она надела теплый объемный халат, и, так и не дождавшись от него ответа, завязала пояс на талии. "Ты сама меня до этого довела. Так что не взыщи." (Филипп). - Сейчас согреешься, - игнорируя ее вопрос, Фил повернулся к ней лицом и поправил ворот халата на ней, - ноги еще холодные? - Да так... Нормально. Ты сам-то нормально? В одних трусах стоишь. - Они сухие и чистые, поэтому нормально. - столкнувшись с ней взглядом, Филипп сразу отвел свой, почувствовал какую-то дрожь. Сердце невольно забилось чаще, а все еще сохранявшаяся эрекция в трусах заметно мешала. Опустив глаза до его паха, Алла увидела эту пикантную деталь, увидела, как выделяется контур вставшего члена на ткани, и мгновенно покраснела. - Долго еще эта херня будет стоять? - зачем-то спросила она, - Минут двадцать уже прошло! - Ну извините! - рявкнул Фил, - Ничего сделать не могу! На Вас, дорогая Алла Борисовна, всегда стоит! Вы уж простите меня! - Филь, да ладно тебе, ну я же переживаю, мне неловко... - чуть улыбаясь от смущения, ответила прима. - Неловко? - уточнил он, подойдя к ней вплотную так, что его вставший член упирался сквозь трусы ей в живот, - Да нет, любовь моя. Это мне неловко. Никак не могу приказать своему организму тебя не любить. И душе тоже. И сердцу. А мозгам - забыть нахер! - заметив, что Алла уже не сдерживала искреннюю улыбку от услышанного, немного взбудоражился, повысил голос, - А знаешь, отчего мне больше всего... - хмыкнул Фил, - неловко?.. Я чувствовал твою измену. В ту ночь, когда ты первый раз трахнулась с Максом, - он слегка поднял ее подбородок и посмотрел ей горьким взглядом в глаза, - в ту ночь, когда я чуть не умер от высокой температуры, тогда ты перед ним ноги раздвинула. Тогда. И я плакал, оставленный один на один со смертью, не в силах что-либо сделать. Вот это было... Неловко, - голосом выделяя это слово, произнес Филипп. Вспомнив ту ночь, точнее то, что произошло с Максом тогда, Алла едва сдержалась, чтобы не заржать. Она сильно покраснела, и, прикрыв лицо ладонями, старалась держаться до последнего, чтобы муж не подумал, что она ржет над ним. Но Фил, заметив ее искрящиеся от сдерживаемого хохота глаза, эту бесячую улыбочку, которую она всеми силами прятала, едва ли не заплакал, - Сука, она же еще надо мной и смеется!.. - Филь, да ты... - Алла, все-таки не сдержавшись, расхохоталась, - ты не так понял. - Замолчи. - сквозь зубы произнес Киркоров. - Да правда, я просто... кое-что вспомнила, - на этом моменте Аллу прорвало так, что она, не сдержавшись, громко захохотала. Хотя и понимала, как это выглядело в его глазах, все равно - не могла остановиться. Сделав глубокий вдох, Пугачева взяла его за руку, сжала ее и приблизилась к нему, - Филипп, я знаю, что виновата. Но не думай, что мне - стыдно. Нет. Мне не стыдно. На тот момент мои действия казались мне попыткой спастись. - Да что ты говоришь? - опешив от ее слов, с иронией произнес Киркоров, - От чего? - Еще раз - я запуталась. Жалею только, что заставила тебя страдать. Я не хотела. Ты мне очень дорог, я люблю тебя. Но... Не жди от меня ползания на коленях, как в ту ночь, когда я призналась - этого не будет. - Если ты помнишь, Аллуся, я тебя сам в ту ночь с колен и поднимал, поэтому твоего ползания я точно не жду. Я ждал любви, верности и преданности! А что получил? - Алла ничего не ответила, и Филипп продолжил, - Я восхищаюсь тобой! - всплеснул он руками, - Даже сейчас ты себя оправдываешь! Ты не можешь признать себя виноватой, попросить нормально прощения! Это поразительная наглость! - негодовал Фил. - За то ты меня и любишь, разве нет? Если бы была другой, разве любил бы? - Ты просто... - вздохнул Филипп, не найдя нужного слова, - У меня эпитетов нет. Я не знаю, что сказать. - Зато я знаю. Филь, - коснулась она его руки, - давай я тебе просто расскажу, почему я засмеялась, а ты потом сам решишь - ненавидеть меня или нет. Потому что если не рассказать - ты так и будешь думать, что я ржала над твоим горем. А это неправда. - Не вздумай мне рассказывать про то, как вы трахались той ночью, - заподозрив неладное, осек он ее, - Алла, у тебя с головкой бо-бо? - Ну... Если тебе не интересно знать правду, то... - Ладно! - любопытство оказалось сильнее, - Но учти - ты мне столько наговорила, что я год имею право с тобой не разговаривать. Выбирай выражения. - Короче, - вспомнив ситуацию, Алла еле сдержалась, чтобы заново не засмеяться, - процесс подходит к завершению, - она старалась подбирать слова, чтобы не ранить его еще больше, - и тут он замирает. Просто, как вкопанный. Я спросила, что случилось. А он зарыдал белугой, дело не закончил, и пулей вылетел из комнаты. Я чуть со смеху не померла - ну, прикинь, самый ответственный момент, а тут... Слезы в три ручья. Я уж испугалась, думаю, может, я настолько жалкая? - сквозь слезы улыбнулась Пугачева. Она заметила, как Фил, вскинув бровью, с удивлением слушал ее, - Ну, посмеялась немного. А ржач - чем больше его сдерживаешь, тем смешнее. То есть, чих и ржач - сдержать очень трудно. - Алл, короче! Что смешного? - В общем, я проржалась как следует в подушку, чтобы не слишком было слышно. Захожу в комнату, а он сидит и плачет в три ручья. Ну, мне не по себе, я спрашиваю, что да как. А он, знаешь, что мне ответил? - словив интерес мужа, еле сдерживая хохот, продолжила Алла, - Я, говорит, чтобы слишком рано не кончить, прочитал, что есть метод сдерживания - якобы надо представить что-то очень плохое, ужасное, и тогда продержишься подольше. Вот он и представил во всех красках, что у него бабуля умерла. И так распереживался, что зарыдал. - на этом моменте Пугачева уже не сдержала искренний смех, и, заметив, что Филипп улыбнулся, прильнула к нему объятиями в порыве чувств. - Меня ты тоже так обсуждаешь? Осечки мои с ним? - А у тебя не было осечек, обсуждать нечего! Скукотища! Только качественный секс с оргазмом! - Ну, вот будешь обсуждать его отсутствие. Я тебя так наказываю. Хочешь теперь вместе посмеемся? - Вот щас - вообще не смешно. - У тебя нет ни стыда, ни совести, Алл! - Да! - гордо ответила Пугачева, - Ничего лишнего! - помолчав немного, Филипп тихо произнес: - Когда ты стала такой? Это я тебе испортил? Моя любовь? Или ты сейчас опять со мной играешь? Я просто не знаю, чему верить. Мне не хочется думать, что ты растеряла совесть. Я просто в это не верю, перед мной не любимая женщина, а какая-то... "жрица любви". Это не ты, - Филипп был в шоке от ее поступков и слов, которые эти поступки оправдывали. Понимая, что они оба подходят к какой-то черте, точке невозврата, Пугачева сочла нужным объясниться: - Филипп, - спокойным, но серьезным голосом ответила Алла, - Мне... приходится, когда меня ранят, задевают, надевать маску. Сейчас, когда ты меня шантажируешь сексом - я тебе ответила резко, так, как не ответила бы никогда, чтобы тебя задеть. Чтобы... - прикусывая нижнюю губу, стараясь сдержать подступившие слезы, - чтобы ты никогда не видел меня слабой. А я правда... очень ослабла. Меня подкосило мое же предательство. Да, мне стыдно, - глотая скатывающиеся слезы, все-таки призналась Алла, - очень больно от твоей же боли - я не хотела... Мне порой хочется думать, что я была вынуждена - хочется найти себе оправдание, чтобы не было противно смотреть в зеркало, в собственное... - сделала она глубокий вдох, - отражение. Но нет, я не была вынуждена. У меня нет сил признаться, - женщина, занервничав, задышала так часто, что от головокружения вцепилась в раковину, стоя неподалеку, - даже самой себе, что я такая блядь... Филя, я просто счастья хотела... И ничего более... - Алл... - заметив, что жена так разнервничалась, показывая свое настоящее лицо, свое настоящее Я, Филипп напрягся и подхватил ее под руку, словно не давая упасть. - Мне хотелось - как у всех - семью, детей... - прима зажмурила полные слез глаза, словно прогоняя от себя воспоминания о неудачных беременностях, - а потом, когда не получилось с детьми, меня одолел такой страх... Я боялась, что ты найдешь кого-то... И мне казалось, если ты будешь постоянно, почти круглые сутки рядом, у меня получится предотвратить твою измену. - Но я даже не думал... - Я знаю... - прошептала Алла, искусав все губы, - но это страх. А страх логике не подвластен, как и другие чувства. Филипп... - заметив, что женщина начала задыхаться от собственного нарастающего плача, Фил прижал ее к себе, ласково обнимая, - Все мужики в моей жизни суки. Все предавали. Я так к этому привыкла, - ухмыльнулась Пугачева, глотая слезы, - А тебя я очень сильно полюбила, - цепляясь пальцами за его спину, прошептала Алла, - Никто и никогда не увидит меня такой, какой видишь ты, не узнают меня настоящую. Только с тобой я могу быть сама собой, могу любить и кончать от этой любви, - заплакав навзрыд, призналась, - Ни с кем другим не получается, Бог словно наказывает, - рыдала она взахлеб, - наказывает за мою измену тебе. - Аллочка, все... - он перепугался за нее, стал покачивать в своих объятиях, утешая, - все-все, успокойся. - Не наказывай меня... - взмолилась женщина, посмотрев ему в глаза, - не наказывай отсутствием своей любви... Я этого просто не переживу... Филипп был, мягко говоря, в шоке. Нахмурив брови, впитывал, словно губка, каждое ее слово, каждое искреннее признание, и ему самому в итоге плакать хотелось, душа сжималась от боли. - Я тебя очень люблю... - сквозь слезы прошептал Филипп, - Не могу не любить, ты все для меня, - задержал на миг дыхание, чтобы не разреветься, - Как же больно ты мне сделала... - Прости меня... - рыдала Алла в его объятиях, постепенно сползая куда-то вниз, - прости... Филипп, ради Бога, прости, - еще чуть-чуть, и она сползет на колени, держась за него, но Филипп просто не позволил - он поднял ее на ноги, и крепко держал, просто не позволяя заново сползти: - Тихо-тихо-тихо, - шепотом тараторил он, стараясь держать ее, - все хорошо, все прошло, все, - целовал жену в макушку, в лоб, щеки, поглаживая ее по волосам и вспотевшей спине. Поправил хватку, чтобы она полноценно стояла, но Алла, выплакав ему всю душу в плечо, еле держалась на ватных от переживаний ногах. - Я люблю тебя... Очень-очень, Филь... - посмотрела она на него, и Фил, улучив момент, поцеловал ее в губы, углубляя свой нежный чувственный поцелуй. - Что мне с тобой делать?.. - произнес Филипп, целуя ее в макушку. И Алла ответила, чуть отстранившись и скинув с себя халат: - Любить... Они целовались, упиваясь поцелуями и друг другом, словно лекарством. Филипп, прислонив ее спиной к стене, ласкал руками упругие ягодицы, не отрываясь от ее губ, затем сжал грудь горячей ладонью, и от этого по телу женщины побежали мурашки, она, все еще глотая стекающие слезы, простонала в блаженстве, чувствуя, как влажные поцелуи покрывают нежную кожу шеи, опускаются на грудь, и рот мужчины обхватывает сосок, играясь с ним языком. - Ты скучал по мне? - спрашивала она, прильнув поцелуем к его торсу, - Скучал? Скажи... - По тебе настоящей, Аллунь, - ответил Фил, затягивая ее в новый поцелуй, - безумно... От слишком долгожданных прикосновений в этом проявлении любви женщина все сильнее возбуждалась, чувствуя, как между ног становится горячо и влажно, как смазка, обильно выделившись, стекает по внутренней стороне ног, и Фил, коснувшись ладонью промежности, массирует пальцами ее возбужденный, ничем не прикрытый, бугорок. - Мальчик мой... Филипп... - хрипло шептала Алла, прильнув поцелуем к его ключице, а затем, прислонив мужскую руку к своей обнаженной груди, сделала рваный глубокий вдох, закатывая в удовольствии глаза, - Люблю... Филипп улыбнулся, услышав краткое, но столь значимое для него признание. Приподнял ее ногу и, лаская все такую же любимую и желанную женщину, целуя в разгоряченную шею, плавно вошел, приспустив боксеры. Сразу, не мучая ни себя, ни ее, начал в ней двигаться, постепенно, с каждым глубоким толчком, убыстряя ритм: - Аллочка... Мышонок... - целовал жену мужчина, посасывая в поцелуе пухлые губы, - Очень тебя люблю... Очень... После долгого воздержания время получения удовольствия немного сократилось, но это никак не сказалось на качестве. Алла, получив яркий долгожданный оргазм, рухнула от бессилия на пол, и Филипп, опустившись рядом, приподнял ее, задаривая новыми чувственными поцелуями, губами глубже впиваясь в приоткрытый рот, из которого слышались томные женские стоны. - Я только с тобой настоящая... только ты меня знаешь, какая я есть. Мне не надо с тобой играть. Ты моя любовь, - целовала Алла его грудь и плечи, - моя отдушина. - Я знаю, Аллусь, - улыбнулся счастливый Филипп, целуя ее в ответ, - Я тебя тоже очень люблю, котенок.