Я, Элис

            — Элис, есть дело, — окликнул ее Джимми, когда очередная ночная смена подошла к концу.       В подпольном зале почти не осталось посетителей, кроме вдрызг пьяного мистера Бейтса, спавшего за дальним столиком, и его жены, пытавшейся его растолкать. Элис, как обычно, находилась за стойкой и от нечего делать подсчитывала на салфетке цифры. Золото, акции, доллары — она хотела точно знать, сколько заработала за эти семь лет, что была с Джимми. От большей части акций она уже успела избавиться за последний год, понемногу продавая их и аккуратно складывая прибыль в свой тайник. Ещё один последний заход и у нее на руках не останется ни одной бумажки. Будет только приятная горка золотых слитков, завернутых в надёжную упаковку, и несколько тысяч долларов. Большую часть денег она тоже хотела пустить в оборот. Возможно, прикупить себе квартиру или загородный дом где-нибудь в глуши, как это делали Каллены. Ей хотелось иметь место, куда бы она всегда смогла вернуться, будь то через год или столетие.       Элис оторвалась от своих подсчётов и подняла взгляд на Джимми. Он облокотился о стойку и, попыхивая сигарой, довольно излагал свой план. Серый полупрозрачный дым вырывался целыми клубами из его рта и постепенно растворялся в полумраке зала, словно призрак, мимолетно мелькнувший на краю зрения.       — В этот раз все, как обычно, через канадскую границу в Миннесоте. Будет крупная партия виски и бренди. Очень крупная, — он многозначительно повел бровями. — Будешь готова через неделю?       Элис кивнула, внутренне напрягаясь от предстоящей работы. С каждый разом ее становилось делать все сложнее. Их прежний путь через озеро Мичиган теперь был недоступен, вся канадская граница вдоль берега была под жёстким надзором федеральной службы. Правительство с новым президентом закрутило гайки очень крепко, всерьез взявшись за незаконный оборот спиртного. Практически все самые крупные каналы сбыта были под наблюдением. Многие уже погорели. Пару месяцев назад все газеты пестрели заголовками о прикрытии поставок доминиканского рома через Галвестон. Взяли кучу криминальных воротил с Юга, прибавив очков властям.       Здесь, на Севере, тоже шли облавы полным ходом. Начали с мелких аптекарей, незаконно выписывающих рецепты на виски, и постепенно подбирались к крупным дельцам. Из-за этого Элис теперь была на передовой практически в каждом деле, помогая обходить посты и патрули. Но Джимми хотя бы платил с лихвой, зная, что доставленный в целости товар принесет ему гораздо больше.       Это будет ее последнее дело, так она решила. Пора было тихо исчезнуть из Чикаго и жизни Джимми. От этой мысли ей стало немного легче. Эта работа и постоянное напряжение накануне грядущих темных дней ей опостылели, она чувствовала, что выдохлась, хотя воздух ей совсем не был нужен. Так что остался последний рывок перед долгожданной свободой, а после она незаметно растворится в темноте криминальных чикагских улиц, оставив все вещи в своей квартирке, будто она так и не дошла до дома. Ее будут искать, Джимми так уж точно подсуетится, но, разумеется, не найдет. И через время она станет очередной жертвой кровавых разборок мафии. Каждый день погибали под перекрёстным огнем десятки обыкновенных горожан, а после от тел быстро избавлялись, ее случай не будет уникальным.       — Что ты там все чиркаешь? — Джимми склонился над исписанной салфеткой, на которой она машинально успевала подсчитывать свой доход, пока слушала его. — Неужели продаешь все свои акции?       — Продаю, Джимми, — Элис секунду подумал и добавила: — И тебе советую.       — Да? — насторожился он, привыкший доверять ее странному чутью. — И сколько продавать?       — Все продавай.       — Все?! — неприкрытое удивление в голосе. — Ты уверена?       — Абсолютно. Только не все сразу. Иначе продешевишь, — тоном бывшего брокера, убеждавшего своего клиента в выгоде, проговорила она.       Джимми задумался, жуя остаток уже едва тлеющей сигары, видимо, прокручивая в голове все варианты такого рискованного, по его мнению, предприятия. Он ещё раз бросил взгляд на салфетку, потом на нее, и недовольно поморщился. Элис уже видела, что он принял решение и удовлетворённо кивнула самой себе. Она наблюдала, как постепенно исчезают последние самые тусклые искорки на кончике сигары, погружая лицо Джимми еще в большую темноту. Но для ее зрения его черты все так же хорошо просматривались, еще более резкие в полумраке. Она видела все, вплоть до черных точек едва пробивающейся щетины, особенно на подбородке, где он, видимо, плохо прошелся бритвой. Элис принужденно моргнула и отвела взгляд — в полутьме он вряд ли заметил ее пристальное внимание, но все же она не хотела, чтобы он прочел в ее взгляде легкую грусть прощания и, возможно, немного сожаления. Она пока сама точно не знала, какие чувства испытывала, находясь на пороге нового этапа своей жизни, когда ей снова предстоит пуститься в странствия.       — И сколько у меня времени? — выдернул ее из мыслей Джимми, как всегда прагматичный, цепко выхватывавший самую суть.       Элис на секунду задумывалась, прикидывая варианты. Сейчас был самый разгар июля 1929 года. Кругом все покупали новые и новые акции, как безумные, не видя, что мир финансов пребывал в окончательной агонии, принимая ее за небывалый экономический подъем. Процветал черный бизнес, ни платя ни цента в казну страны. Это был практически пир во время чумы. И скоро все, наконец, увидят реальную ситуацию.       — Не больше месяца, — выдала свой вердикт она. — Будет лучше, если к осени у тебя на руках не останется ни одной бумажки.       Постепенное падение начнется уже в сентябре, насколько она помнила, а к концу октября все биржи затрясет в лихорадке. Джимми медленно кивнул, переваривая информацию, и, напомнив еще раз про грядущее дело, потушил сигару в переполненной пепельнице, отчего мельчайшие частицы пепла взмыли в воздух, словно кашлянул миниатюрный вулкан, а затем медленно осели на гладкую полированную столешницу. Элис вздохнула и взяла в руки тряпку, смахивая их на пол. Вряд ли кто-то из людей заметил бы эти микроскопические серые ошметки, но они все равно мозолили ей глаза.       — И, Джимми, — окликнула она босса с едва заметным раздражением от все кружащегося пепла и никак не желавшего осесть на поверхность, чтобы быть безжалостно сметенным ее тряпкой. Он оглянулся, поправляя шляпу, сверкая темными глазами в тени ее полы. — Начни платить, наконец, налоги, — он удивленно вскинул бровь и даже приподнял шляпу, сдвигая ее на затылок. — Поверь, ты только выиграешь от этого.       Он смотрел на нее несколько секунд, а потом хмыкнул и, не сказав ни слова, развернулся и взбежал по ступеням к выходу. Элис смотрела ему вслед, пытаясь определить по всплывающим образам, последует ли он ее последнему совету. Но Джимми еще сам пока не решил, пребывая в сомнениях и неуверенности после ее слов. Пусть так. Она со своей стороны сделала, что могла — дала ему все козыри в руки, и теперь только от него зависело, как он ими воспользуется. Это была ее своеобразная благодарность и прощальный подарок человеку, пусть и далеко не честному или порядочному, но принявшему ее со всеми странностями и сомнительными способностями. Конечно, не без выгоды для себя, но Элис никогда и не страдала подобными заблуждениями. Все в этом мире, где царили товарно-денежные отношения, имело свою цену.       Альфред выпроводил со всей возможной вежливостью мистера Бейтса и погасил последние огни. Зал погрузился практически в полную тьму, не считая последнего светильника у самого выхода, который гасили последним. Элис наблюдала, как высокий мрачный силуэт приближался к ней, блестя белками глаз и красной точкой сигареты, зажатой в зубах.       — Давай, крошка-эльф, беги домой, — бросил он ей, стукнув пальцами по стойке и выпустив дрожащее кольцо дыма. — Мне пора закрывать эту забегаловку.       — Если этим дурацким прозвищем ты захотел сделать мне комплимент, то облажался, — Элис взяла свою сумочку и ставший привычный в жаркие летние дни черный зонт, вышла из-за бара. Если повезет, она успеет добраться домой с первыми лучами рассвета, так что ей стоило поторопиться. — На свидание не рассчитывай, — холодно бросила через плечо, обгоняя его.       — Никаких комплиментов. Просто ты похожа на крошку-эльфа и все, — с холодной прямотой, нисколько не смягчая своих слов, проговорил ей в спину Альфред, даже не повышая голоса. — И никаких свиданий — меня не интересуют такие бледные и тощие коротышки. Предпочитаю женщин, у которых есть, за что потрогать. И горячих. А ты холодна, как айсберг.       — Что-то ты больно разговорчивый сегодня, — уже на верхней ступеньке зло буркнула Элис, прекрасно осознавая, что во многом он прав. Но это не значило, что его радикальная честность была ей по вкусу. — Мне больше нравится, когда ты молчишь.       Она открыла дверь, впуская немного серого света в темный подвальный зал и бросила последний взгляд вниз. Альфред облокотился о стойку и только пожал плечами, снова становясь молчаливой тенью. Его бледно-голубые, почти водянистые, глаза были едва различимы даже для нее в этом мраке. Но она чувствовала, как цепко и внимательно они следили за каждым ее шагом с самого первого дня у Джимми, и ни на миг за эти семь лет не ослабляли его. Элис так до конца и не поняла, доверял ли ей он, хотя всегда прикрывал во всех делах. Альфред затянулся, отчего красный огонек засиял яркой звездочкой в темноте. Элис вышла за дверь, слыша, как он с шумом выпустил наверняка целое облако вонючего дыма.       Элис с каким-то особым трепетом разливала по бокалам односолодовый виски, выдержанный в дубовых бочках, с терпким ароматом древесины и благородной горчинкой, таявшей на языке. По крайней мере так описывал ей этот вкус один из посетителей — для нее все еще это адское пойло имело отвратительный привкус отборной гадости, щедро сдобренной ароматом горючего и оставлявший долгоиграющий оттенок сырой земли во рту. Никаких древесных ноток или изысканных горчинок она не чувствовала и в помине. Но вежливо и лучезарно улыбалась, кивая разговорчивому и уже весьма пьяненькому мужчине, пока внутри у нее поднималось волнительное предвкушение. Это был ее последний вечер у Джимми. Завтра они с Альфредом и еще несколькими проверенными ребятами отправятся на дело, для нее последнее. Никто не знал об этом, и оттого грядущее представлялось ей еще более тревожным, но пока она не видела серьезных проблем на своем пути. Все было просчитано чуть ли не по часам. Элис доведет эту поставку до места назначения и навсегда покинет Джимми. В ее квартире уже ждала набитая золотом и деньгами сумка, оставшаяся часть все еще покоилась в лесу. Ее она заберет позднее. Карман легкого пальто жег билет на поезд до Нью-Йорка, откуда она собиралась чуть позже, двинуться в южном направлении.       — Ты сегодня какая-то странная, — раздался рядом звонкий голос Джуд. В последнее время она стала реже посещать их бар, больше занимаясь детьми, сегодня был практически исключительный случай. — Как будто и не здесь вовсе.       — Слегка устала, только и всего, — улыбнулась подруге Элис.       — Брось, ты никогда не устаешь, — рассмеялась она и пустилась пересказывать ей последние сплетни, что она нахваталась от своих подруг.       Элис слушала ее краем уха, периодически улыбаясь и посмеиваясь каким-то совершенно бредовым слухам. Ей нравилась пустая болтовня Джуд, она помогала отвлекаться и чувствовать себя почти что человеком.       Внезапно все ее тело напряглось, и, она могла поклясться, волосы на затылке встали дыбом. По коже пробежали неприятные мурашки страха, а пальцы с силой впились в гладкую полированную столешницу, продавливая в ней глубокие борозды. Джуд шокировано смотрела на нее расширившимися от ужаса глазами, пока Элис с шумом отломала огромный кусок барной стойки, привлекая внимание всех сидящих за ней. Но ей было все равно. Она смотрела только на вход в зал, где показался худая, какая-то даже тонкая фигура невысокого мужчины, от которого несло холодом и свежей кровью. Она зарычала, вызвав вскрик Джуд и, наконец, посмотрела на замолкнувших клиентов и полные страха глаза подруги…       — Элис! — крикнула она, а потом добавила с задорным смешком совсем неуместное в данной ситуации: — Алло! Есть кто на проводе?       Элис моргнула, тряхнув головой. На нее смотрели веселые глаза Джуд, без какого-либо намека на страх. Она опустила взгляд на столешницу, боясь увидеть разломанные куски, но ничего не было — лишь небольшие вмятины, оставленные ее напряженными пальцами.       — Прости, задумалась, — она невзначай поставила пару бутылок, закрывая следы своей нечеловеческой силы. Ничего страшного, завтра все равно ее уже здесь не будет. Плевать, что подумают другие.       Джуд снова затарахтела, но Элис теперь ее почти не слушала, внимательно следя за входом. Скоро. Она повела носом, вдыхая сотни запахов разгоряченных людей, пока не почуяла его — холод и кровь. А через минуту появился и его обладатель, именно такой, каким и был в ее видении. Он обвел взглядом зал с ленивой улыбкой на бледном, гранитном лице, пока не добрался глазами до нее. Они были темно-красными, как старинное бургундское вино, и почти незаметными для людей в тусклом желтоватом полусвете. Элис внимательно изучала спускавшегося вампира, не таясь. Он все равно почуял ее с самого начала. Вампирский запах резко контрастировал с человеческим, как ложка дегтя в бочке меда.       — Джуд, кажется, Джимми зовет тебя, — она перебила поток сплетен, льющийся из подруги, чтобы только спровадить ее подальше от приближавшегося незнакомца.       Нечего ей светиться перед ним — ничем хорошим это не закончится. Джуд встрепенулась и мгновенно умчалась в поисках мужа. Элис облегченно выдохнула, не отрывая взгляда от вампира, гадая, что ему понадобилось тут, пока Питер молчал. Она ни разу за все семь лет не встретила ни одного вампира в Чикаго, или в любом другом месте, где успела побывать за это время. Как будто таких, как она, вообще не существовало. Возможно, их было попросту очень мало. Или они предпочитали уединение. Но одно Элис знала точно — среди людей вампиры не жили. От того этот незнакомый представитель ее вида вызывал у нее еще больше интереса и, вместе с тем, тревоги.       Он подошел к барной стойке и медленно опустился на стул прямо напротив нее, знаком показывая на стакан. Она усмехнулась, но налила почти до краев. Он отсалютовал и пригубил напиток, слегка поджав губы и поморщившись.       — До чего же редкостная гадость, — тихо проговорил он с едва заметным акцентом, который она не смогла сходу распознать. — И правильно, что запретили. От этого пойла кровь становится совсем жидкой. Никакого удовольствия пить такую.       Элис молчала, продолжая разглядывать незнакомца. Темные русые волосы до плеч обрамляли узкое худое лицо с тонким прямым носом и немного странными для нынешнего времени бородой и усами. Большинство нынешних мужчин выглядели гладко выбритыми, незнакомец же имел тонкие усы и аккуратную короткую остроконечную бородку. Такую растительность носили разве что во времена Шекспира. Элегантный серый костюм только усиливал его сходство с каким-то старинным английским джентльменом. Сколько же ему было лет — задавалась она вопросом, изучая матовую бледность кожи и тонкие изящные пальцы, в которых он держал все еще полный бокал.       — Не ожидал встретить подобных мне в столь… непритязательном заведении, — слегка брезгливо продолжил он, обводя быстрым взглядом помещение и снова возвращаясь к ней. Элис подозревала, что это была ложь. Она мимолетно видела, зачем он сюда пришел. В ее коротких нечетких видениях он все время ей что-то предлагал, но из-за того, что незнакомец пока только присматривался, решая, как лучше подступиться, она не могла толком разобрать его предложение. — Хотя… — он глубоко вдохнул, и его глаза превратились в две черные зияющие дыры. — Пахнет тут просто восхитительно. А та красивая женщина… Джуд… кажется, так ты ее назвала. Ее аромат просто божественен. И как ты до сих пор держишься.       — Даже не думай, — Элис резко приблизила свое лицо и процедила сквозь зубы. Она прекрасно увидела его намерения, отразившиеся короткой вспышкой в ее сознании. Знакомый темный проулок за баром и неподвижное тело Джуд на земле… Ей совсем не понравилось такое будущее. — Не смей распускать тут свои клыки, понял?       — Хорошо, как скажешь, — миролюбиво отступил он, глядя на нее исподлобья. — Если это твоя территория… хотя, судя по всему, питаешься ты только местными бездомными собаками, — он с усмешкой посмотрел прямо в ее глаза. — Так чего тогда жадничать…       — Чем я питаюсь — не твое дело, — оскорбленно бросила она, все сильнее желая, чтобы этот странный вампир ушел. — Я тут работаю и живу, если ты не заметил. Мне не нужны обескровленные трупы прямо у порога.       — Не смотри на меня так враждебно, я же не какой-то дикарь. Всегда можно договориться, как цивилизованные…вампиры, — его губы растянулись в широкой и даже дружеской улыбке. — Я не стану охотиться в этом городе, обещаю. Просто почуял твой запах и решил познакомиться. Так редко можно встретить в этой части материка наших собратьев, — он продолжал открыто и дружелюбно смотреть на нее, пока Элис пыталась протолкнуться сквозь его многовариантное будущее, но ничего существенного или опасного не обнаружила. Какие-то урывки с драками, скрежетом металла и бесконечными невнятными разговорами. Мертвой Джуд там больше не было, и ей этого было достаточно. — Я Томас, — он протянул руку, застав ее врасплох своим неожиданным жестом.       — Элис, — спустя секунду она все же пожала его твердую ладонь.       — Элис, — повторил он, мягко проговаривая согласные. — Может, прогуляемся немного, — и на ее вопросительный взгляд добавил: — У меня неплохо с самоконтролем, но тут все же слишком много аппетитных и соблазняющих запахов. Несколько минут. Обменяемся новостями. Я давненько не был в большом мире.       Она все еще была на стороже, но любопытство пересилило. Кроме Калленов, Эйба и нескольких диких вампиров, она никого не встречала из своего вида. Даже толком не знала, чем живут рядовые вампиры. И вот перед ней предстал прекрасный случай расспросить обо всем, что ее интересовало. Элис кивнула и направилась к выходу, прихватив вещи. Ночь перевалила за середину, скоро народ начнет расходиться и тут вполне справятся без нее.       — Сколько тебе лет? — задала она первый вопрос, как только они оказались на ночной улице. Прохладный ветер нес с Мичигана запах воды и мазута, разбрасывал легкий мусор по мостовым, бросая его прямо им под ноги. Элис пнула носком туфли прилетевший из ближайшей мусорки бумажный пакет и в ожидании посмотрела на Томаса.       — Честно говоря, я потерял счет после двухсот. Но полагаю, примерно столько же, сколько было бы Елизавете Тюдор, будь она до сих пор жива.       — Королева Елизавета? — присвистнула она, подсчитывая в уме столетия, что он прожил. — Так ты из Англии? — она, наконец, распознала его мягкий выговор, характерный для британцев. — Как ты оказался в Америке?       — Я прибыл сюда еще человеком. Так что меня можно назвать исключительно американским вампиром, — Томас присмотрелся к ней с улыбкой на неподвижном лице. Казалось, двигались только его губы, словно за все эти столетия он так и не научился подражать человеческой мимике. — Ты ведь совсем молодая, Элис. Сколько тебе?       — Двадцать восемь.       — Совсем еще ребенок по нашим меркам. И живешь среди людей. Поразительная воля, — покачал он головой, и Элис не поняла, было в его жесте уважение или осуждение. — Но зачем? Какова твоя цель? — он посмотрел на нее с жадным, почти маниакальным, любопытством, смутив такой резкой сменой настроения.       — Нету цели. Мне просто нравится жить среди людей. Мне нравятся люди.       — Скоро тебе это надоест, — уверенно заявил он. — Вампиры и люди не могут долго сосуществовать вместе. Разве волк живет среди овец?       Ей не понравилось его сравнение, грубое и циничное. Но она понимала его мысль. Уже не раз Элис ловила себя на том, что понимание людей как будто ускользало от нее. Окружавшие ее знакомые становились старше, меняли свои взгляды и вкусы с такой скоростью, что она не успевала за ними, а их мысли текли так медленно и часто предсказуемо, что она частенько стала раздражаться от такой заторможенности. И только сейчас, разговаривая с Томасом, она осознала, как сильно ей не хватало компании того, кто двигался по жизни с той же скоростью, что и она. Элис устала подстраиваться под неравномерный темп деятельности людей, хотя до этого момента даже не ощущала этой усталости. Нет, ей все еще очень нравились люди, но они стали чаще ее утомлять.       Она не заметила, как они оказались на одной из крыш, просто преодолев высоту одним прыжком. И это было так чудесно, отпустить, наконец, себя и не думать о сохранении своей тайны. Элис широко улыбнулась своему спутнику, переполненная свободой и легкостью, чувствуя ветер в своих волосах и сырую свежесть озерного воздуха.       — Ты понимаешь, о чем я, ведь так? — улыбнулся он ей в ответ. — Люди — еда, не более. Хотя порой и весьма занятная. Тебе лучше обзавестись подходящей компанией.       — Предлагаешь найти себе спутников или обратить?       Ее снова покоробили его слова. Томас вызывал в ней противоречивые чувства: он вроде говорил верные вещи, но при этом умудрялся испортить их совершенно омерзительными замечаниями. Он казался открытым и вполне дружелюбным, но порой в его взгляде или голосе проскальзывали какие-то мутные, неприятные нотки, отчего Элис хотелось немедленно помыть руки.       — Обратить? — недовольно нахмурился он. — Опять неверно. Человеческий ресурс конечен. Ни к чему плодить лишние рты. Чем больше вампиров, тем меньше людей. Простая математика.       — По твоей логике, и тебя не надо было тогда обращать.       — Верно. Но это целиком и полностью ответственность вампира, создавшего меня. Я его об этом не просил.       — А ты не задумывался, что он мог спасти тебе жизнь, например? — Элис сразу вспомнился Эйб, который пожалел ее, точнее ту, другую Элис, замученную садистами-санитарами и находившуюся на пороге смерти. Она не считала его поступок ошибкой. И будь она на месте другой себя, то, вероятно, сама попросила бы об этом.       — Спас жизнь? — возмутился Томас. — Он обратил меня по ошибке, не выпив до конца и оставив умирать на холодной мерзлой земле посреди зимы. Когда я очнулся после адских мучений, продолжавшихся несколько дней, то едва ли понимал, что со мной произошло. Долгое время я был уверен, что попал в Чистилище.       — Мне очень жаль, Томас, — Элис даже не думала, что могли быть подобные невольные обращения. В ее понимании вампиры спасали безнадежных людей, стоящих на пороге смерти. Как Карлайл или тот же Эйб. Или целенаправленно создавали злобных монстров. Слова Томаса заставили ее задуматься над тем, каков вообще вампирский мир и какие негласные законы царили в нем, о которых, возможно, даже сами Вольтури не подозревали. — Как это случилось?       Задумчивый и темный взгляд Томаса буравил ее несколько долгих секунд, будто взвешивал и решал, стоит ли делиться своей историей. От его внимания Элис стало неуютно, и она не могла объяснить, почему. В его будущем она не видела ничего, что могло бы угрожать ей. От планов перекусить Джуд, да и вообще местными горожанами он отказался. В ее сознании мелькала четкая картина того, как он покинет Чикаго ближе к рассвету и не вернётся в обозримом будущем. Но что-то не давало ей покоя, подгрызая маленьким червячком изнутри. Она уже хотела воспользоваться затянувшимся молчанием и вежливо откланяться. Но тут Томас заговорил.       — Я не особо стремился в Новый Свет. Меня вполне устраивала старушка Англия. Но в последние пару лет я сдружился с сэром Уолтером Рэли. А он просто бредил колониями и поисками богатств. А уж рассказывать про свои приключения любил ещё больше. С его слов я сделал много зарисовок природы Южной Америки и даже набросал предполагаемый образ Эльдорадо. По крайней мере то, каким представлял затерянный город Рэли. Меня пленили его истории и особенно местные племена дикарей. С его слов они представлялись мне чем-то необузданным, таинственным и прекрасным. Какой художник откажется от шанса увековечить подобное? — он уже не смотрел на нее, устремив свой взгляд куда-то вдаль, где блестела в свете луны тонкая дорожка на Мичигане. На его лице застыла бесстрастная маска, но голос играл сотнями интонаций. Томас определенно умел и любил говорить. — А тут мой друг как раз набирал людей в свою новую колонию в Северной Каролине, и я напросился. Запрыгнул чуть ли не на последние места на кораблях…       Он все говорил и говорил, и Элис словно воочию видела, как натягивались под попутным ветром паруса огромных кораблей, и слышала скрип снастей. Соленые брызги чудились ей на лице, и ощущалась мощь и величие бескрайнего простора океана. Томас был прекрасным рассказчиком. Он так ярко описал их первые дни на новой земле и дикую, ещё неизведанную природу Америки, что Элис заподозрила, уж не обладал ли вампир каким-то даром.       Он говорил о первой зиме в Америке, когда небольшой деревянный форт заносило снегом и задувало стылым океанским ветром с привкусом соли. О чудесной весне, когда все окрестности наполнялись журчанием ручьев, а в воздухе пахло сырой землёй и первоцветами. О свежем лете, которое вовсе не было жарким из-за постоянного прохладного ветра с Атлантики, но зато оно раскрасило все вокруг в разноцветные оттенки зелени и цветов. Слова настоящего художника. О сырой осени с промозглым дождями и низкими облаками. И снова о зиме…       — …это была самая темная и холодная зима, что я знал. Еды не хватало. То, что мы успели заготовить за лето и часть осени, заканчивалось стремительно, а обещанные корабли с продовольствием так и не пришли в срок. Местные племена не особо помогали, предыдущие колонисты успели им здорово насолить. Мы не жили, а выживали… — он, наконец, посмотрел на нее и очень медленно произнес следующую фразу: — А потом пришли они. Вместе с тьмой и холодом. Их было всего пятеро, но они опустошили поселение с сотней человек меньше, чем за час. И никого из нас больше не осталось…       И снова Элис будто сама была там, перед высоким деревянным частоколом небольшого форта — ничтожным препятствием перед нечеловечески сильными и быстрыми вампирами. Ей казалось, что ее лицо обдувал морозный ветер, а волосах застревал колючий снег. Вокруг была лишь кромешная тьма с оттенками мрачной синевы и еще более черные силуэты деревьев, густой стеной окружавших поселение. Несколько застывших фигур, внимательно следящих за островком жизни в дикой глуши. Они наверняка чуяли биение сотни сердец, тепло их тел, так сильно контрастирующее с всеобъемлющим холодом, и шум голосов. Живые люди посреди мертвой зимы. Настоящий лакомый кусок для вампиров, которым в Новом Свете на заре колонизации было, наверное, так же трудно добывать себе пропитание, как и человеку.       История Томаса была поразительная. Элис еще не доводилось слышать подобную. И эти странные ощущения, словно она погружалась в далекое прошлое. Как при ее собственном даре, только наоборот.       — Мне показалось, я сама там была… — проговорила она. — Ты что-то такое умеешь делать?       — Возможно, у тебя просто богатое воображение, — одними губами улыбнулся он и посмотрел на горизонт. — Скоро рассвет. Думаю, нам пора разойтись. Но я бы хотел еще встретиться с тобой, Элис. Когда ты будешь готова.       — О чем ты? — она попыталась снова всмотреться в его будущее, но ничего конкретного или понятного для себя не увидела.       — Развлекайся пока с людьми. Я вижу, тебя еще держит их мир. Но ты переболеешь этим. И тогда сможешь увидеть то, что вижу я.       Элис не успела даже предвидеть, как Томас серой тенью шагнул вниз с крыши и растворился где-то в утренних сумерках города. До земли он так и не допрыгнул, исчезнув на полпути к ней. Лишь через пару мгновений она смогла проследить его путь, ведущий прочь из Чикаго, куда-то на север, но бежать, чтобы прояснить его загадочные последние слова, не стала. Этот вампир не внушал ей доверия. Его обаяние было бесспорным, но она ощущала на себе его, как нечто чужеродное и липкое. Она не могла толком объяснить даже себе. Возможно, ей вообще все просто казалось. С этим Томасом она ничего не могла сказать наверняка.       Элис еще постояла пару минут на крыше, проверяя, все ли будет в порядке с Джуд. И когда несколько раз прокрутила в голове четкое и яркое видение того, как подруга доберется до дома и рухнет в кровать, перепрыгнула на соседнее здание и, не став спускаться вниз, добежала до своей квартирки. Ей нужно было все подготовить к своему исчезновению. Завтра вечером она покинет свое убежище, где она проводила почти все солнечные дни, навсегда.       Альфред пыхтел своей вонючей сигаретой, пока они ехали по проселочной дороге где-то в миннессотской глуши. Сама Элис не курила, ей с лихвой хватало густого смога, заполонившего маленький салон грузовичка. Она изрядно волновалась, без конца проверяя будущее, и боялась, что сотрет любую сигарету в своих руках в мелкую пыль. Поэтому только протянула Альфреду новый коробок спичек — свои он снова забыл. Она могла только удивляться, как он, такой собранный и порой педантичный, умудрялся уже несколько раз оказываться без прикура.       Они забрали товар, не меньше полусотни ящиков отборного виски, и теперь окольными путями везли его боссу. Все, вроде бы, проходило как обычно, без особых проблем, но Элис все равно нервничала, всматриваясь в темную пустоту за стеклом. Ничего подозрительного. Тонкие стволы сосен, мелкие кустарники, телеграфные столбы вдоль пустынной дороги. Пару раз вдалеке мелькнули тусклые одинокие огоньки ферм и небольших деревенек, где люди уже давным-давно легли спать. Все честные люди, на самом деле, уже давно видели сны. И только такие, как они, нечистые на руку, имеющие темные грешки за душой и запретный товар в кузове, мрачными призраками перемещались по кружным тропам, стараясь слиться с ночью.       — Успокойся уже, — обронил Алфред, и вместе со словами в воздух вырвалось еще одно облачко дыма, мгновенно соединившееся с остальными клубами, наполнявшими салон. — Ты же сама сказала, что все должно пройти хорошо. Или нет? — он пытливо посмотрел на нее.       — Все пройдет хорошо, — уверила его Элис, хотя на секунду ей показалась, что она пыталась уговорить саму себя. — И я спокойна.       — Разумеется, — со скупой усмешкой бросил он, взглянув на нее. — Сидишь, словно шпагу проглотила, и пялишься в одну точку.       — Ой, заткнись, а! — раздраженно бросила она, попытавшись откинуться на сиденье и расслабиться, но лежащий между ними дробовик все время напоминал ей о том, как они рисковали.       Альфред глухо рассмеялся смехом, больше похожим на натужный кашель. Хотя он столько курил, что, возможно, так и было. Эти гулкие звуки мягко ударялись о слух Элис, отталкиваясь от внутренних стен машины, пока сзади, в кузове, тихо перестукивались обложенные тряпками и сеном бутылки, а внутри них слышалось неравномерное бульканье. Она вслушивалась в этот нестройный оркестр, слегка прикрыв глаза, оставив лишь узкие щелочки, сквозь которые пробивалась серая ночная тьма.       Кашель-смех, бульк, звяк…       Кашель, звяки-звяк, бульк…       Кашель, бульк, кашель, звяк, звяк…       Они подпрыгнули на небольшом ухабе и следом провалились в ямку.       Звяк-звяк, бульк, звяк-звяк, бульк…       Ее слегка качнуло в сторону на повороте.       Звяк, бульк, звяк-звяк…       Элис резко открыла глаза. Что-то не так. Слишком рано. Это был не тот поворот. До нужного оставалось ещё по меньшей мере пару миль.       — Альфред, это не тот…       Где-то на краю слуха все ещё раздавалось тихое «звяк-бульк-звяк», но Элис уже была не здесь. Ее затянуло в гущу твердых тел, сталкивающихся друг с другом со звуком взрывающегося гранита, рвущих друг друга на части с жутким стальным скрежетом. Это был мир, состоящий из рычания хищников и воплей проигравших. Она подумала, что вот сейчас от нее не останется и мокрого места, но вампиры не могли причинить ей вреда. Их зубы клацали прямо возле ее шеи, а руки быстро двигались в каких-то миллиметрах от тела. Ее толкали, но она не чувствовала ударов, сдавливали со всех сторон в толпе и в то же время вообще не касались ее. Элис, наконец, смогла твердо встать на ноги и двинулась прочь отсюда.       Ей нужно было вернуться обратно. Как же не кстати случилось это видение!       Она резко остановилась в испуге: на нее бежал огромный громила с дикими красными глазами. Он шел на прямой таран, широко раскинув лопатоподобные руки. И пусть она понимала, что это было все нереально, не смогла сдержать вскрика и присела, готовая к высокому прыжку. Такого бугая ей ни в жизнь не одолеть, проще убежать. Когда между ними расстояние сократилось до жалкого ярда, и она почувствовала холодное дуновение от его громкого рыка, стремительная молния в ловком прыжке снесла громиле голову. Так просто и даже изящно, почти красиво, если бы не было столь омерзительно. Он запрыгнул на его широкие плечи и, сжав мощную шею в стальной захват, повернул ее, словно крышку на бутылке. А потом, кувырнувшись по инерции в воздухе, легко приземлился у безголового тела. Всего лишь секунда и ни единой царапины. Идеальная атака. Идеальное убийство. Знакомый сосредоточенный взгляд целое мгновение смотрел в ее сторону, но не на нее, и, небрежно отбросив уродливую голову с застывшей гримасой ярости, Джаспер снова нырнул в бесновавшуюся дикую толпу вампиров.       Элис кинулась за ним, ориентируясь на мелькавшую то тут, то там светлую макушку. Его было не так уж трудно отыскать. Там, где был Джаспер, вампиры словно застывали на короткое время или просто отшатывались в страхе или отвращении. И он моментально разделывался с ними без промедления и раздумий. Рукав его рубашки был оторван, обнажая покрытую до самого запястья шрамами руку, а обувь разлетелась в хлам после нескольких сильных ударов ногами, которыми он впечатал головы упавших противников, превратив их в мелкое каменное крошево. Ужасающая и одновременно завораживающая картина.       Она могла бы смотреть на это вечно, но видение стало расплываться вместе с редеющей и бегущей толпой вампиров. Последнее, что она различала, была груда разорванных бескровных тел, сваленных в одну кучу, и яркая искра, от которой мгновенно вспыхнуло яркое пламя, взметнувшееся ввысь.       Сначала ей показалось, что видение всё ещё продолжалось. Кругом стоял оглушительный треск и грохот. Раздавались невнятные крики и вопли, кто-то ругался самыми последними словами. Грузовичок, в котором она сидела, сотрясло от серии мелких и громких ударов. Звяканье и бульканье бутылок перешло в множественный звон разлетевшихся стекол. Резко пахнуло спиртом с лёгкой примесью дубовой древесины, а потом она почуяла это. Кровь. Слишком много крови. Она была повсюду — Элис даже могла слышать, как та с замедляющимся бульканьем выливается из открытых ран.       Она перестала вдыхать и с силой сжала дверную ручку, отчего та моментально треснулась и сломалась. Дверь распахнулась, но она продолжала неподвижно сидеть, уставившись в одну точку. Во рту собралось такое количество ядовитой слюны, что ее пришлось раз за разом проглатывать. Ей нужно было немедленно убираться отсюда, пока не случилось самое страшное. Глаза застила кровавая пелена, и Элис не понимала, началось ли ее безумие или это всего лишь видения.       — Элис, скорее, надо укрыться. Они сейчас все здесь изрешетят, — к открытой двери подбежал один из их людей с пистолетом в руке. Он схватил ее за локоть, пытаясь вытолкать наружу и, видимо, увести куда-то.       Она посмотрела в его глаза с расширенными от страха зрачками и отодвинула в сторону, легко и быстро, словно он не весил и фунта. Несколько пуль, выпущенных из пулемета, ударили прямо в корпус машины, там, где только что стоял он, и Элис своим идеальным зрением видела, как высекались мелкие искры от их мимолетного трения. Кажется, одна из пуль попала прямо в нее, отскочив и упав на землю к ее ногам. Она, как в тумане, медленно просунула палец в образовавшуюся дырку, а затем посмотрела на ошалелые глаза все еще стоящего рядом парня.       — Чего стоишь? Жить надоело? — рявкнула со злости она от того, что попала в такую дерьмовую ситуацию. И все из-за способностей, которые, по идее, должны были как раз и ограждать от чего-то подобного.       А теперь ей придется думать, что делать с этим заторможенным идиотом, которого она спасла от пули. И все ради того, чтобы потом убить его?!       Еще одна череда громких выстрелов, и Элис снова отодвинула парня, точно зная, куда полетят эти пули. Он отшатнулся от ее протянутой руки, наставляя пистолет прямо на нее. Она уже хотела было вслух возмутиться, не был ли он случайно полным кретином, но тут в нее брызнула кровь. Тонкие горячие струйки стекали вниз по ее лицу, задевая губы и нос. Она смотрела, как стоявший рядом с ней парень так и умер с испуганным выражением на лице. Точнее на том, что осталось от его лица, после того как в него попало сразу две пули, пробив глаз и разорвав щеку, застряв где-то в горле. Так и умер чертовым упрямым дураком, когда она дважды хотела ему только помочь. Это разозлило ее еще сильнее.       Элис с тихим рыком в доли секунды оказалась возле деревьев, откуда велась самая ожесточенная стрельба. Там засели трое крепких мужчин в гражданском. Непонятно, кто они были такие: федеральные агенты или одни из их многочисленных конкурентов. Да ей, в сущности, это было и не важно. Она свернула шеи двоим, зайдя к ним со спины. Третий успел обернуться, но вряд ли смог разглядеть больше, чем тонкий маленький силуэт во тьме. Он инстинктивно наставил свое оружие в ее сторону, веря, что это спасет его. Элис целую секунду завороженно наблюдала, как стекала по его оцарапанному виску тонкая полоска крови, смешанная с потом. А потом шагнула к нему и приобняла за шею. Мужчина сдавленно крикнул, уперев дуло пулемета ей под ребра, но она, продолжая следить за уже подсыхающей красноватой дорожкой, небрежно согнула все еще теплый металл и отбросила в сторону. До чего было глупо — полагаться в слепой вере только на свое оружие. Типичная ошибка всех людей, которые не понимали, что всегда найдется тот, у кого арсенал будет гораздо более устрашающим. Индейцы и африканские племена верили в свои луки и стрелы, а когда пришли белые с их мушкетами — сдались под их огневой мощью. Шотландцы считали, что их палаши и дикие крики погонят англичан прочь, но натолкнулись на стену их артиллерии и вымуштрованный строй — и полегли почти все. А ее оружием были сила и острые зубы, гораздо более крепкие, чем все их пистолеты, автоматы и даже бомбы. Они вошли в его шею, как нож в растаявшее масло. И все перестало существовать для не в тот момент. Несколько божественных минут была только она и его горячая кровь, лившаяся густым потоком прямо ей в рот.       Все закончилось очень быстро, но Элис было мало. Человеческий вкус после нескольких лет животной пищи, которая теперь представлялась ей еще более омерзительной, играл на ее языке миллионами искр и красок. По венам словно пустили электрический ток, и хотелось прыгать и кричать от восторга. Она цепким глазом охватила всю обстановку. Почти все были мертвы или умирали, лежа в лужах собственной крови, темной при свете показавшейся из-за облаков луны, и разлившегося виски. Элис заметила движение и метнулась в ту сторону, опрокинув на землю счастливчика, которому повезло выжить.       — Элис? Какого…       Он не успел договорить. Она впилась в него крепко, стараясь оттолкнуть мысль, что он был из своих. Какая теперь разница — она засветилась капитально. Все равно придется всех устранить. Так чего пропадать добру…       Оставив лежать уже полностью высушенное тело, она вернулась к машинам. Альфред, на удивление, еще был жив и что есть силы отстреливался, укрываясь за перевернутым грузовиком. Элис проследила за летящими пулями и неслышной тенью нырнула в кусты, вытащив из них за шкирку засевшего там стрелка. Его она тоже выпила. Быстро и не смакуя, как было с первыми двумя.       Все стихло. Она слышала тихие размеренные шаги Альфреда, вышедшего из укрытия, и металлический стук перезарядки. Его ботинки распинывали валяющиеся повсюду гильзы, пока он не остановился прямо посреди жестокой бойни. Вокруг него валялись мертвые и поблескивали осколки стекла. Земля стала темной и влажной от крови и виски. Воздух был наполнен смесью этих запахов, щекоча обоняние, словно изысканный коктейль. Элис медленно вышла из кустов, вытирая стекавшую по подбородку кровь, и машинально облизнула пальцы. Альфред молча и холодно смотрел на нее, прислонив к поясу приклад своего дробовика. В его лице не было ни капли страха, только расчет и легкое удивление.       — Хреново выглядишь, крошка-эльф, — бросил он мрачно, наводя дробовик на нее. — Очень хреново.       — Меня это не остановит, — она кивнула на два темных провала дул.       — Ну, я попытаюсь, — он взвел курок и сплюнул.       Позади него раздался едва слышный шорох, который он вряд ли заметил. Элис молнией метнулась туда, размытым пятном мелькнув в метре от Альфреда. Она отмахнулась от короткого видения — ей и без Питера все было понятно. Еще один стрелок. Шаг, и она уже возле него, высасывала жизнь вместе с кровью, не обращая внимания на короткий выстрел, который он успел произвести в никуда. Она секунду постояла, собираясь с мыслями, и вернулась к брошенным и изрешеченным машинам. Осталось самое последнее. Это будет сложнее всего.       Альфред уже не стоял. Он завалился на землю, пытаясь прислониться к грузовичку. Из его груди вытекала сквозь небольшое отверстие кровь. Все-таки попал, гад. Элис тяжело вздохнула, уже не боясь почуять кровь — она и так была вся пропитана ей. Ослепляющая жажда ушла, оставив после себя легкое жжение в горле и приятное тепло внутри. И, конечно, бесконечную досаду и сожаление.       Столько лет и усердного воздержания пошли насмарку из-за глупой оплошности, несчастливой случайности. Черт бы побрал ее дар! И ее жажду!       Элис стиснула зубы, загоняя гнев поглубже. Сейчас было не время. Она подошла к Альфреду, тут же наставившему на нее пушку и нажав на курок. Дрожащий палец соскользнул. Он чертыхнулся и снова попытался выстрелить. Она, не церемонясь, отобрала его дробовик, выкинув подальше, и помогла сесть, привалив его к кузову машины. Он смерил ее недоверчивым взглядом, морщась от боли и слабости, но по-прежнему не испытывая страха.       — Может, и прикурить поможешь? — Элис нашла в его карманах пачку сигарет и свои спички. Он глубоко затянулся, прикрыв глаза. — И выпить не помешало бы, а?       — А не обнаглел ли ты часом?       Но все же она нашла одну из немногих целых бутылок и, откупорив, протянула ему. Он с усмешкой посмотрел на нее и сделала большой глоток. Закашлялся, и Элис почуяла свежую кровь. Он снова выпил и предложил ей.       — Я не пью, — она присела рядом, не спеша заканчивать с ним. Может, это и хорошо, что его серьезно ранило. Ей не придется самолично заниматься его убийством. Это все-таки был не какой-то незнакомец, а Альфред, пусть он и порой раздражал ее своим равнодушием и молчанием.       — Ну да, — тихое хмыканье и кашель. — Видел я, что ты предпочитаешь пить. Как ты скрывала свои глаза все это время?       — Никак. Когда питаешься животными, они желтеют.       Элис не таилась — он все равно был не жилец. Она уже видела у себя в голове, как жизнь постепенно покинет его и он тихо умрет, опустив голову на грудь. Его булькающий смех вырвал ее из грез и заставил недоуменной посмотреть в его сторону.       — Животные? Серьезно? И как? Они вкуснее? — казалось, в его голосе был искренний интерес.       — Нисколько, — вздохнула она. — Та еще гадость, уж поверь. Но если хочешь жить среди людей, выбирать особо не приходится.       Он снова рассмеялся, и из его рта вытекло немного крови. Он слизнул ее и запил большим глотком виски.       — Так и знал, что ты что-то скрывала, но думал, это связано с твоими способностями, — Элис удивленно посмотрела на него, испытав легкую тревогу. Он пояснил: — Ясновиденьем. Ну или пророчеством. Не знаю я, как это точно называется.       — Откуда ты знаешь?       — Да брось. Может, Джимми и закрывал глаза, пока ты делала ему огромные деньги, но стоило чутка присмотреться к тебе, и все становилось понятно. Откуда у тебя еще могли быть все эти сведения, вплоть до минут, — он покачал головой и усмехнулся. — К тому же, ты постоянно предлагала мне спички, когда я забывал свои, хотя сам еще об этом не знал. Последние несколько раз даже специально это делал, чтобы проверить.       Элис выругалась, стукнув затылком машину. Она даже этого не замечала. Эти мелкие видения одномоментного будущего были настолько схожи с реальностью, что ей, вероятно, казалось, что все шло, как и должно было быть. А на самом деле она опережала события на несколько секунд вперед. Альфред издал какой-то булькающий звук, и Элис не поняла, был ли это смех или кашель.       — Что в этот раз пошло не так?       — Просто не повезло. Череда непредвиденных случайностей. Такое бывает, — он ничего не ответил, и Элис оглянулась с беспокойством. — Ты там как? — легонько толкнула его в бок.       — Бывало и лучше. Паршивая пуля. А мог бы еще пожить.       — Мне все равно пришлось бы тебя убить. Если это тебя утешит.       — Почему?       — Сохранение тайны и все такое.       — Паршиво, — снова выругался он. — И что, никаких вариантов?       — Либо стать, как я.       — Согласен, — после нескольких секунд молчания произнес он.       Элис резко повернулась к нему, не ожидая от него таких слов. Лично она вообще не рассматривала подобный вариант. Альфред смотрел на нее своим обычным прохладным взглядом, не прося, не умоляя, не уговаривая. Он просто ждал ее решения, будто уверенный в положительном ответе.       — Ты уверен?       — Я же сказал, что не хотел бы умирать. Мне, знаешь ли, очень нравилось жить. Так что вопрос только в том, уверена ли ты?       Элис внимательно смотрела на него, наблюдая, как постепенно замедлялось сердце и кровь вытекала все тише. Она слышала, как в его легких булькала жидкость, и он с трудом дышал. Ему осталось совсем немного. Несколько минут. Но его смерть уже не была столь четкой, как раньше. Его неподвижное мертвое тело постепенно начинало содрогаться в конвульсиях и муках, а остановившееся сердце ускорялось все сильнее. Это пока было только в ее голове, но скоро могло стать реальностью. Правильно ли она поступит, обратив его? Она, пожалуй, не хотела, чтобы он умер, тем более по ее вине. Сегодня и так было достаточно смертей. Ей вспомнились слова Томаса: «Ни к чему плодить лишние рты». И отмахнулась от них. Сейчас они виделись ей лицемерными и высокомерными. Нельзя было возводить все свои убеждения в абсолют, как делал Томас. И Элис решилась.       Она дождалась, когда он сделает последнюю затяжку, докурив сигарету до самого основания. Пусть насладиться — вскоре этот вкус покажется ему омерзительным. Кивком указала на бутылку, и он, все поняв, глотнул изрядную порцию, пересилив кашель, чтобы не выплеснуть все обратно.       — Будет больно, — предупредила она, хоть сама и не переживала этих мучений, зато уже четко видевшая корчащегося Альфреда в своей голове.       — Переживу.       Элис быстро склонилась над ним, не давая себе передумать, и укусила, глубоко вонзив зубы. Она не совсем представляла, что надо делать, но по наитию не стала сглатывать подступивший яд, а в этот раз позволила ему проникнуть в кровь. Оторваться было сложно, но помогло то, что она не была особо голодна. Она практически оттолкнула себя от Альфреда, отскочив на добрый десяток метров. Отсюда она наблюдала, как всегда спокойное выражение его лица постепенно менялось. Сначала он стискивал зубы, что Элис слышала их громкий скрип. Его дыхание вырывалось рваными вздохами и брызгами оставшейся крови. Через полчаса он не смог сдержать первого крика.       Оставлять его посреди проселочной дороги было нельзя, и Элис с трудом оттащила пребывавшего в беспамятстве и агонии Альфреда в ближайший лес. Он дергался и содрогался, размахивая руками и выгибаясь до хруста в позвоночнике. Она устроила его в массивных корнях большого кедра, а сама вернулась и, облив все остатками виски и собрав разбросанные тела в одну кучу, подожгла все следы перестрелки, а заодно и своих зубов и рук. А после сидела на дереве, под которым корчился Альфред, охраняя его обращение. Она с ужасом и легким отвращением наблюдала за происходившими изменениями в его теле, и того, как оно чутко реагировало на них. Она ничего подобного не помнила и в душе благодарила провидение или бога, что не испытала и секунды этого ада. Она бы не вынесла такой боли. Никто не в состоянии вынести, не потеряв при этом часть себя. Может быть, поэтому те дикие вампиры были такими озлобленными. Терпеть несколько дней настоящие пытки кого угодно сделает монстром. Элис с тревогой думала, что же она будет делать с Альфредом, когда он очнется озверевшим новорожденным. И даже несколько раз успела пожалеть о своем решении.       Все закончилось через три дня. Он просто резко затих, и она решила, что он не выдержал мучений и умер. Но настойчивый Питер уже подкидывал разрозненные фрагменты будущего. Нет, он выжил. Он здесь, прямо под ней и вот-вот откроет глаза. Элис шептала про себя обратный отсчет, затаившись наверху и вцепившись в ветку руками. Три, два, один…       Альфред открыл абсолютно красные глаза и несколько секунд лежал неподвижно, а потом плавно встал, осмотрев с любопытством руки и каждый палец на них. Первые утренние лучи солнца упали на его кожу, отчего она заблестела сотней бриллиантов. Он хмыкнул, пошевелив пальцами так быстро, что казалось, будто он рассыпал вокруг себя звездную сверкающую пыль.       — Теперь понятно, почему ты вечно таскалась с тем зонтом, — абсолютно спокойным, холодным голосом произнес он и посмотрел вверх. Элис нахмурилась тому, как он быстро сориентировался и спрыгнула вниз. Сама она помнила, как носилась безумной тенью по психушке, не понимая, что происходило с ней.       — Как ощущения? — осторожно спросила она, предусмотрительно держась в паре шагов от него, но ничего пока не предвещало плохого.       — Почти как обычно, разве что сильнее, — подумав, ответил он.       — Как обычно?! Ты точно обратился?       — Я слышу и вижу почти все, — отрапортовал Альфред, прислушиваясь к себе, чуть склонив голову в резком движении. — Все вокруг как будто стало чуть медленнее.       Он неожиданно высоко подпрыгнул, исчезнув в густых кронах деревьев, и приземлился в сотне ярдов, проделав глубокую вмятину в мягкой земле и раскидав повсюду куски почвы и мха.       — Интересно, — протянул он.       Сорвался с места и сделал большой круг, пробежав его за пару секунд. От его скорости в воздух взмыла прошлогодняя листва и покачнулись нижние ветви деревьев.       — Любопытно, — снова спокойный тон.       Огляделся в поисках чего-то и нашел большой замшелый валун, поросший бурым лишайником. Парой шагов преодолел разделявшее расстояние и со всего размаху расколол огромный камень, простоявший тут, наверное, сотни лет, одним ударом кулака.       — Забавно, — он рассматривал валявшиеся куски глыбы и мелкие камни, рассыпанные по лесной подстилке. А затем так же быстро приблизился к Элис и добавил: — Что ж, мне определенно нравится.       Она смотрела на него во все глаза, поражаясь непоколебимому спокойствию и холодности. Ничего не изменилось в Альфреде, разве что он стал еще более спокойным и холодным. Казалось, его не особо трогали новые возможности и жажда. Когда Элис упомянула про нее, он лишь снова замолчал, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом молча кивнул, подтверждая ее слова. Она мельком увидела, как методично, тихо и быстро будет он искать себе пропитание, если надо, выжидая сутками. Как он спокойно войдет в толпу людей, низко пригнув голову, и даже ни разу не поморщится от сладкого запаха крови. Она даже слегка позавидовала, хотя это еще даже не произошло.       — И какие у нас планы теперь, крошка-эльф? — вырвал ее из сумбурных мыслей его спокойный голос. Интересно, кто вообще тут был новорожденным…       — У нас? — вообще-то Элис не планировала какого-то совместного будущего, собираясь рассказать ему основные правила и отпустить, как это сделал Эйб. У нее был свой путь. Вряд ли он совпадал с его. Что она сразу и озвучила.       — Не знаю я, какой там у тебя путь, крошка-эльф, да мне и не особо интересно. Но ты спасла мою шкуру, хотя могла бросить там подыхать или убить. Я пойду с тобой и помогу. А там время покажет.       Элис задумалась только на секунду и кивнула. Альфред был надежным союзником, как ни крути. А помощь ей не помешает. Она понятия не имела, с чего начинать поиски Джаспера, и что будет делать, когда найдет его. Да и зачем вообще она это делает…       Долгие семь лет она вживалась в роль человека, а теперь вынуждена оставить все на неизвестное время. Теперь настала пора учиться жить среди своих. После встречи с Томасом она чувствовала себя никчемной неопытной девчонкой, ничего толком не зная о вампирском мире, глупо уверовав, что она одна такая в этом мире. Пора было исправлять эту ошибку. Она была слишком маленькой и слишком слабой в мире хищников, борющихся за выживание и пропитание. Среди людей не отрастишь когти. Так что Альфред ей совсем не помешает, пока она будет растить свои клыки.       — Только не зови меня крошкой-эльфом. Это звучит просто ужасно.       Они покинули окрестности Мичигана ночью, навсегда оставив позади Джимми с его бизнесом и милую Джуд. Элис с улыбкой вызывала в мыслях их будущее, прощаясь с ними по-своему и навсегда.       Осень в Нью-Йорке была промозглой и сырой. Почти весь октябрь над городом низко висели тучи. Лично Элис это было только на руку. Можно было спокойно выходить на улицы днем. Из маскировки на ней теперь были только круглые затемненные очки, скрывавшие алые глаза. Но это был Нью-Йорк. Тут даже в двадцатые хватало чудиков, и никто не обращал внимания на ее странный вид.       Она торчала здесь почти месяц, расставшись с Альфредом в конце сентября. Последние месяцы лета она пыталась вернуться к своей прежней диете, заодно подсадив на нее своего нового компаньона. Он легко согласился попробовать. До первого пойманного оленя. А после сказал, чтобы она больше не приставала к нему со своими глупыми идеями. И нашел себе пропитание в ближайшем пригороде какого-то неизвестного городка. Элис не стала настаивать. Да и не смогла бы. После нескольких неудачных срывов, она тоже присоединилась к Альфреду. Возможно, если бы он согласился ее поддержать, она смогла бы вернуть себе желтые глаза, но было трудно сдержаться, когда на ее глазах он поглощал вкусную питательную кровь, а у нее в желудке колом стояла разбавленная водичка с привкусом силоса.       Самоконтроль Альфреда был ей только на зависть. Он мог спокойно находиться среди людей, не пытаясь ни на кого напасть. Они смогли войти в большой город уже в сентябре, спустя всего лишь месяц после обращения. Поблуждав немного по северо-востоку страны, пока она прислушивалась к своим видениям и выбирала тот или иной путь, они все-таки решили разделиться. Элис точно знала, что ей нужно было на Юг. Ее тянуло туда со страшной силой, но Питер, видимо, решив поиздеваться, без конца подкидывал ей видения знакомых улиц и зданий, не давая покоя. Поэтому в сторону южных штатов, где за Кентукки уже было опасно оставаться надолго в отдаленных от человеческого жилья местах, отправился Альфред. Там начинались территории вампирских кланов. Элис несколько дней просматривала карты и проверяла видения, но единственное, что она поняла: подозрительный одиночка, слоняющийся без дела, будет быстро устранен. Ей сразу вспомнились свои первые дни новой жизни, когда она, сломя голову, удирала от одичавших вампиров и их жуткого главаря, смеявшегося ей вслед. Но Альфред будет осторожен. Она снабдила его всеми сведениями, которые знала и увидела, расписав множество вариантов развития событий. Он только кивнул и ушел на следующий день, оставив ее на границе Нью-Йорка. И вот уже месяц он втихую, незаметно и невзначай разведывал обстановку. Элис постоянно проверяла его будущее, чтобы убедиться, что его не загрызли или не разорвали на куски. Сама она пыталась понять, что хотел сказать ей Питер, настойчиво ведя сюда. И ждала Альфреда, про себя решив, что даст ему еще неделю, а после плюнет и побежит следом.       Сегодня была среда, двадцать третье октября 1929. Последний день великой эпохи, после которого начнется долгая черная полоса. Она хотела увидеть этот исторический момент и запомнить этот памятный день.       Элис с волнением шла по сырой мостовой. Каблуки ее черных туфель звонко стучали, разбрызгивая мелкие серые капли. В мелких лужицах отражались тусклые фонари и огни домов. В Бруклине городское освещение было откровенно плохим. Половина фонарей вообще могла не работать, погружая улицы в чернильный мрак. Люди старались не задерживаться, пробегая мимо нее в свои квартирки. Мало ли, какому сброду взбредет в голову поживиться у честных прохожих. Но Элис человеческие преступники были не страшны. Если кто-то осмелится на нее напасть, у нее просто будет внеплановый ужин. Но сегодня она не собиралась никого убивать.       Элис остановилась у обшарпанного здания кинотеатра. На грязной сырой афише едва различалось название фильма. «Призрак Оперы». Она прошла к кассе, не снимая очков, и купила один билет в седьмой ряд. Сеанс только что начался. Она тихо вошла в темный зал, где ярким серым пятном выделялся большой экран, на котором в пышных костюмах танцевали актеры. Изображение прыгало и рябило, но для нынешнего времени это было вершиной технологии. Зрители завороженно наблюдали, как на бале-маскараде появляется таинственная фигура в жуткой маске. Кое-где даже слышались взволнованные вздохи. Элис сидела на своем месте, поглощенная немым действием. Она собиралась смотреть кино до самого утра, а потом отправиться на Уолл стрит, чтобы воочию увидеть крах империи.       Фильм почти подходил к концу, и первые нетерпеливые зрители покидали зал. Мимо нее прошла девушка, кутаясь в тонкое пальто и обдавая запахом дешевых духов. Элис кивнула и пропустила ее. Короткая вспышка, почти такая же черно-белая, как и фильм, из-за темно-серой промозглой погоды. Элис на секунду не поверила, но все равно встала и пошла следом, отставая на пару шагов. Они вышли на сырую улицу. Мостовая казалась мазутно-черной по сравнению с теплым светом кинотеатра. Девушка быстро шла в сторону Бруклинского моста, чья огромная конструкция виднелась даже отсюда. Она свернула на узкую улочку. Стены домов, казалось, наступали на них, таращась желтыми глазами за грязными окнами. Ветер разносил мусор, словно опавшие листья. Грязные бумажные пакеты, помятые газеты, чей-то замызганный носовой платок…       Элис отошла в самую глубокую тень, прячась под козырьками домов и за ветвистыми кленами. Она слышала легкие частые шаги девушки и более тяжелые и широкие — идущего за ней незнакомца. Она поморщилась, на мгновение увидев, что с ним произойдет. И все равно шла, не вмешиваясь, только наблюдая. Девушка прошла мимо открытых мусорных контейнеров, в которых копошились крысы. Ветер громыхнул крышкой, с грохотом захлопнув ее, и девушка вздрогнула, припустив бегом, оглядываясь и часто дыша. Мужские шаги тоже пошли быстрее, разбрызгивая грязную воды под ногами. Элис затаилась, прошмыгнув в какой-то грязный двор и запрыгнув на пожарную лестницу.       Девушка испуганно вскрикнула и недоуменно оглядывалась в поисках так испугавших ее шагов. Но никого не было. Улица чернела своей пустотой и одиночеством.       Двор, в котором сидела Элис, охватил быстрый порыв ветра, раскидав дурно пахнущий мусор и распугав парочку бездомных кошек. Двое зажимались у самой дальней и темной стены, что их легко можно было принять за любовников. Но Элис слышала влажные высасывающие звуки и чуяла горячую кровь так близко от нее. Скоро один из них обмяк и сполз по грязной закопченной кирпичной стене в груду вывалившихся и гниющих отбросов. А второй мрачной неподвижной статуей нависал над мертвым телом, наблюдая, как оно медленно оседает, а затем склонился и быстро провел внезапно возникшим в руке лезвием по шее.       Элис хмыкнула про себя и спрыгнула вниз, на ходу доставая сигарету и чиркая спичкой. Она больше не таилась. Ее и так заметили. Яркий оранжевый огонек быстро разгорелся и мгновенно погас, оставляя после себя только тонкую струйку волнистого дымка. Элис затянулась сигаретой, не желая выносить вонь грязного двора и пролитой крови. Стоявший медленно обернулся и посмотрел на тлеющий огонек возле ее рта. Усмехнулся и сдвинул шляпу на лоб.       — Надо же, — она выпустила вместе с воздухом тонкую стену сизого дыма и сняла темные очки. Подошла ближе, стараясь обходить подозрительные лужицы и бесформенные мягкие островки мусора. — Вот уж кого не ожидала увидеть в этом затхлом районе. Как ты дошел до такого, Эдвард?       — Тот же вопрос могу задать и тебе, Элис. Я услышал твои мысли еще в кинотеатре, — он блеснул в ее сторону темно-рубиновыми, как выдержанное вино, глазами и, достав из кармана светлого плаща платок, аккуратно вытер уголки рта, в которых осталась кровь. — Если позволишь, я бы хотел прибрать за собой.