Легенды Синего Яра

— Ивелина чуть русалка на дно не утянула. Я обещала об этом не рассказывать, но ты бы,княжна, все равно не поверила, что он упал в лужу и промок до нитки. — Саяна опустилась на волчью шкуру и потянулась в стоявшую перед ней корзинку с пирожками. — Фу, с капустой, — поморщилась она, откусив. — Княжна, не хочешь отведать? А я с яблоками поищу. — девушка принялась перебирать пирожки, пытаясь по форме отличить, в каком из них находится желанная начинка. Рогнеда, сидевшая рядом, покачала головой, и ее губы чуть изогнулись. — Почему я не удивлена? Надеюсь, он выплыл? — вздохнула княжна и слегка улыбнулась, переплетая косу лентой. Золотые кольца, украшавшие венец , печально зазвенели. Сегодня Рогнеда была особенно хороша: меховая накидка поверх шелковой рубахи, узорчатые кожаные сапожки, яшмовые бусы с привеской в виде золотой лунницы. Голубые глаза печально разглядывали янтарную застежку рукава и тонкие пальцы бездумно теребили его край. — Выплыл-выплыл. Не без моей помощи, конечно. Ты же знаешь, лучше меня в Синем Яру никто не кидает камни. — Саяна наконец нашла нужный ей пирожок и довольно впилась в него зубами — Зря ты не ешь, княжна. И сними уже свою шубу, гляди как солнышко припекает, будто и не бушевала непогода поутру! — девушка запрокинула лицо, подставляя его под теплые солнечные лучи, вдохнула запах талого снега и ветра, что приносил на небольшую поляну в рощице у самых городских стен мириады запахов родного дома. Синий Яр пах рыбой, жареным мясом, свежим сеном, терпкой медовухой, заморскими пряностями и чем-то таким неуловимым, но осязаемым до губины души. Такое сладковатое, солнечное и родное. То, что хотелось запомнить и унести с собой за грань миров. Саяна прекрасно знала этот аромат – так пахнет дом. — Не хочется есть, да и прохладно что-то. — Рогнеда поплотнее закуталась и выдавила улыбку подошедшему Ивелину. Лицо сына княжеского писаря было задумчиво и наредкость угрюмо, а с пшеничных волос капала вода. — Поешь, Ивелин. Ты выглядишь так…как будто тебя русалка потрепала. Саяна засмеялась, хлопнув друга по спине, и протянула лучшему зодчему Синего Яра пирожок. Ивелин нахмурился, и кончик его носа смущенно покраснел. — Так и знал, что ты все разболтаешь. — буркнул он. Снова отжал край рубахи и опустился рядом с княжной. Один из гридей, что караулили поодаль, тут же поднес сыну писаря накидку почти такую же, как у княжны. Тот благодарно кивнул и замотался в нее по самый нос. — Что ты делал на Плакучем озере? Отец не велел туда ходить. — выгнула бровь Рогнеда, и Саяна хихикнула. — Да русалки совсем оборзели! — он запустил пальцы в пушистый мех и с силой сжал. — Глупости всякие говорят, страх потеряли проклятые. — И сапоги воруют. — напомнила Саяна и протянула Ивелину пирожок. — Поешь, и вот медовухи выпей, а то заболеешь ненароком после…кхм…купания. Ивелин сделал несколько глотков и почувствовал, как по телу пробежала волна расслабления. Волшба русалки окончательно отпустила, и теперь произошеднее казалось целиком и полностью русалочьим мороком. Но, духи всемогущие! Ивелин касался утопленницы, точно она была живой. И что самое ужасное, эта девка поцеловала его мертвыми губами в щеку! Даже сейчас он ощущал на коже прохладный влажный след русалочьих губ! Запоздало зодчего накрыло омерзением, и его плечи брезгливо передернуло. — Я проучил одну за гнилой язык! — он показушно стукнул кулаком по ноге и скрипнул зубами — Будет знать, как сапоги воровать! Саяна прыснула в кулак, Рогнеда тихо хмыкнула и на поляне воцарилась тишина. Княжна крутила в руках пирожок и задумчиво постукивала пальцем по румяной корочке. Глаза ее смотрели куда-то сквозь, а губы сжались в тонкую задумчивую полоску. Саяна обнимала колени руками и неспешно перебирала мех на подоле полушубка. Ивелин же оперся на локти и запрокинул голову, устремив взгляд в высокое небо. Саяне хотелось что-то сказать, нарушить молчание, которое мечом нависло над ними. В голове крутились какие-то бессвязные шутки, натянутые темы для разговора, избитые фразы, но все это разбивалось об осознание того, что вместе они на этой поляне в последний раз. — Быть женой старшего сына Дождя почетно! — вдруг выпалила Рогнеда и посморела на друзей. Бледные щеки впервые за день подернулись румянцем. Ивелин удивленно перевел взгляд на княжну, а Саяна нахмурилась. Легкий порыв ветра растрепал золотистую косу и височные кольца печально зазвенели. — Поэтому я не хочу, чтобы вы горевали обо мне! Я выхожу замуж и уезжаю за своим мужем точно так же, как это делают другие девы. Мою маму привезли из Свет-града, что находится далеко за морем. И ваши матери покинули родные земли ради замужества. А тебя, Саяна, в будущем также ждет сговор и разлука с Синим Яром. А ты, Ивелин, однажды привезешь в терем чуженку, которая ради любви все оставит и последует за тобой. А я…я отличаюсь лишь тем, что уйду чуть дальше, чем другие. Но разве могу я печалиться: мой будущий муж даже не князь, а один их хранителей нашего мира! Конечно же он будет сказочно красив, ведь он дух, а духи всегда выходят и статью и породой. Им всем достается сила отцов и красота матерей. Он обязан заботиться обо мне. Я буду под его покровительством и защитой, как и наши дети. Так зачем же грустить, когда я ухожу в лучший мир? Радуйтесь вместе с Синим Яром! Весь город будет чествовать наш союз три дня и три ночи! — она натянула на лицо улыбку и смерила друзей снисходительным взглядом, будто они были такими глупыми, что не понимали очевидного. Саяна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Ивелин предусмотрительно толкнул ее локтем в бок. Он прекрасно знал, что скажет дочь воеводы, но эти слова были совсем не нужны сейчас, когда они сидят на шкурах посреди просыпающегося леса, вдыхают ароматы талого снега и хвои, а княжна так сверкает глазами и пытается в чем-то убедить друзей и себя саму. Солнце спряталось за нахмурившейся тучей, и тут же по еловому опаду поползла белая дымка тумана. Он стремительно поглотил поляну, скрутился узелком около ног, осел на плечах и смочил влагой лица. Густые почти осязаемые, белоснежно-молочные клубы казались живыми, дышащими. Они мерно скользили по поляне, захватывая все новые и новые территории, устремляясь к Синему Яру. — Погода снова не радует. — проворчал Ивелин, поднимаясь. — Смотри, княжна, как духи Дождя ценят твои слова. — Саяна встала вслед за другом и с опаской покосилась на так внезапно появившийся туман. «Бойтесь тумана» — любила поучать старая Чарна. — « Туман всех ловит, но при этом его самого поймать невозможно. Хитер он, заманчив своей таинственностью, но, попав в его марево, уже не выберешься, пока он сам не позволит». — Княжна! — один из гридей выступил вперед, явно нервничая — Великий князь велел возвращаться домой, как только погода переменится. Все четверо воинов тут же собрали шкуры, яства и окружили Рогнеду, положив руки на свои мечи. Замерли, стиснув зубы от напряжения, вглядывались в расползавшийся во все стороны туман. Ждали, когда княжна соберется идти. Та тяжело вздохнула и кивнула друзьям. — Идемте, продолжим в тереме. Велим Анисье состряпать щей с лепешками. Саяна и Ивелин невесело переглянулись и двинулись за княжной. Тревожность стражников передалась и им, и теперь Ивелин сжимал в пальцах свой кинжал, а Саяна то и дело трогала небольшой ножик, что по традиции был закреплен у нее на поясе. Туманная тяжесть давила на плечи, а ощущение, что за ними наблюдают, не отпускало. На мгновение ей даже показалось, что в белесой дымке мелькнуло чье-то лицо. Бледное, с острыми чертами, с хитрым прищуром холодных глаз. Оно чем-то напоминало лицо Ратмира, что так напугал ее поутру в конюшне. Морок парня стрельнул ледяным взглядом и ухмыльнулся так нагло, что захотелось окликнуть. Саяна моргнула, и надменное лицо исчезло за дымчатой завесой. « Неужто то все же дух был в конюшне?» — тело прошиб холодный пот, и Саяна, пытаясь не показать страха, тихонько запела, призывая Ивелина и Рогнеду к ней присоединиться. То не вереск цветет, не ковыль у дорог, То туманная дымка по полю ползет. Опускается с неба полог ночной Бередит мое сердце, тревожит покой. О туман, ты дурманишь в ночной глубине, Ты плетешь паутину дорог в темноте За свечою потухшей я в дымку войду, И навек потеряю дорогу свою. Но возникнет из тьмы на отчаянный крик Дева красная, та, что приходит на миг. Что Смотрящей зовется и Видящей суть, Что разгонит туман и укажет нам путь. *** Если пойти направо от сеней по длинному узкому переходу, то можно было попасть в небольшую поварню, в которой стряпуха Анисья по обыкновению занималась готовкой, а старая няня сидела за прялкой и неспешно напевала. Сквозь узкие окна с тонкими решетками вливался скудный свет, который еле заметно скользил по широким дубовым скамьям и массивному столу. Здесь всегда было шумно: стучали ложками мужики, бегали вокруг дети, женщины пели песни и ставили массивные горшки в печь. На поварне любила проводить время княжна, сбегая от всех своих стражей, нянек и прочей свиты. Сидела за столом около самой стены, клала голову на теплые бревна и слушала, как тихонько льется песня Чарны, а Саяна и Ивелин играют в незамысловатую игру, подсмотренную у дворовых мальчишек. Суть была в том, чтобы из кучи мелких речных камушков вытащить один, не потревожив другие. Вот и сегодня они решили провести время как обычно, ничего больше не выдумывая. На Синий Яр тяжелым обухом опустился вечер, терем потемнел, затих, потихоньку погружаясь в тревожный рваный сон. А Рогнеде нравилось вот так просто сидеть всем вместе, слушать как возится в подсобке Анисья, потрескивают дрова. Лишь старая няня уже не пела а тихонько спала, пригревшись на печи. Так вымоталась за день старая, что даже до своей горницы не добралась, так и прикорнула в поварской. — Он двинулся, двинулся! — воскликнула Саяна, когда Ивелин, не дыша, взял один из камушков. — Не двинулся! — искренне возмутился тот и подкинул выигрыш на ладони. — Двинулся! Скажи, княжна! — дочь воеводы ткнула пальцем другу в грудь и гневно сдвинула брови. — Плутовать вздумал? Рогнеда пожала плечами, с улыбкой наблюдая как гневно краснеют у Саяны щеки. Вечно эти двое друг друга подначивали, спорили до пены у рта, иногда даже ругались, но быстро остывали и снова пускались в новые споры. Вот они, пока рядом, ее любимые друзья. Горящая, прямая, как лучина, Саяна с румяным лицом, сверкающими серыми глазами и задорными ямочками на щеках. Задумчивый, всегда немного неуклюжий Ивелин, что так любил расписывать стены княжеского терема, создавая все новые и новые картины. — Ничего я не вздумал! Сама ты плутуешь! — надулся сын писаря и махнул рукой — Твой ход, ладно. Ивелин знал, что иногда легче согласиться, чем спорить со взбалмошной подругой. И Саяна, довольно потерев ладони, принялась выуживать свою добычу. — Как дети малые! — пробурчала проходящая мимо Анисья и жалостливо посмотрела на Рогнеду — Хоть бы поела чего, княжна. Бледная, как русалка! Ивелина передернуло от воспоминаний, а Саяна прыснула в кулак, смотря на друга. Даже Рогнеда повела бровью и хмыкнула. А Анисья поставила на стол несколько плошек с ароматным хлебом, вяленой кабаниной и наваристыми щами. Так же принесла крынку молока и кувшин с отваром из ячменя. Саяна тут же схватила мясо и довольно потянулась. Рогнеда слабо кивнула и взяла кусок хлеба. Отщипнула пальцами и отправила в рот. Пожевала и вернула остальное обратно. — Не хочется. Да и холодно что-то. — Где ж холодно-то, княжна. Я велела Кузьме дров подкинуть побольше! Вон как потрескивают! — всплеснула руками Анисья. — Когда дерево так трещит — к непогоде это. Да и дым такой рваный, резкий. К дождю это сильному. К урогану. С этими словами стряпуха внимательно вгляделась в княжну, губы ее дрогнули, а на пухлом лице отразилось понимание. — Это тебе княжна потому холодно, что ты в мир духов переходишь помаленьку. Тепло солнца уже не для тебя. — присев на тяжелую скамью, стряпуха быстро зашептала, не забыв взяться руками за оберег на шее. — Я же не в Синем Яру выросла, а в Ветряном ските, это далеко на юге, среди морских скал. Меня, сироту, жрецы на воспитание взяли, думала духам моря служить буду. Да война началась, бежали мы. Так я в Синий Яр и попала, князь мои умения оценил, да на поварню устроил. Так и живу теперь по милости Славена Мудрого. Но чему жрецы меня учили, хорошо помню. — Анисья наклонилась к Рогнеде, сверкнула зеленоватыми глазами и зашептала заговорчески — Духи они, княжна, хоть и духи, но все равно мужчины. Ты там не робей, плечиком поведи лишний раз, ресницами похлопай, смущенно глаза опускай, когда муж твой на тебя смотреть будет. Ненароком до руки его дотронься, или ножку чуть оголи, но не сильно. Коли понравишься духу, будет тебя подарками осыпать. Беды знать не будешь, княжна: золото, шелка, жемчуга, яства, какие мы и не видывали. — она качнулась вперед и зашептала с новой силой, почти неслышно — У нас на ските одну из девиц дух морского ветра забрал. Не в жены, конечно, в наложницы. Простых дев в жены духи не берут, не гоже это. Уговор был: мы ему деву отдаем, а он нам рыбу к берегу гонит, чтобы улов хороший был. Так вот Ясна, так ее звали, вся тряслась от холода перед обрядом. Замерзала она да кусок в горло не лез. Тогда жрецы и объяснили, что это потому, что земные радости больше не для нее. В мире духов уже и наестся и согреется. Вот так, княжна. Так что не робей. Жизнь тебя впереди ждет сладкая,ух сладкая! И муж-то какой! Старший сын самого духа Дождя! И силен, и влиятелен, и богат бескрайне. И красив, конечно, как все духи. О таком муже только мечтать можно. — будто-то вспомнив что-то Анисья поспешно встала — Ох, и заболталась я. А дела-то кто делать будет! Кузьма! Ку-уузьма! С этими словами стряпуха кинула нежный взгляд на княжну и, взмахнув пышной юбкой, поспешила за дверь. — Кузьма же захворал…— вспомнила вдруг Саяна. Перед глазами в который раз возникло бледное лицо с льдистыми глазами,наглая ухмылка и высокомерно вздернутый подбородок племянника кузнеца, что подменял сегодня Кузьму. Поежилась, будто холод княжны передался и ей. — Не захворал, — хмуро отозвался Ивелин. После слов Анисьи настроение у него окончательно испортилось. — Я его сегодня несколько раз видел. «И все-таки очень странно.» — подумала Саяна, но вслух ничего не сказала. Обсуждать конюха было как-то не к месту. Ивелин подлил княжне горячего ячменного отвара в надежде, что она хоть так ненадолго согреется. А Саяна покрутила в пальцах плоский камушек и задумалась. — « Как пить дать духа я видела! » — Анисья! — вдруг крикнула Саяна. — У Селивана-кузнеца племянники есть? Ивелин и Рогнеда удивленно посмотрели на подругу, а голос стряпухи донесся откуда-то из-за печи. — Нет, воеводишна. Ни племянников, ни детей. Одинокий вдовец наш Селиван. Да и сирота к тому же. — Странно как…— прошептала Саяна, ежась и непроизвольно косясь на окно. Белесая дымка тонула в сумерках, но все еще кутала город, точно пуховое одеяло. Она была настолько плотной, что практически ничего нельзя было разглядеть. — Тебе зачем? — спросил Ивелин явно для того, чтобы хоть как-то поддерживать разговор. После болтовни стряпухи княжна совсем сникла и, молча прислонив голову к стене, хлебала горячий отвар. Ее ярко-голубые глаза бездумно скользили по шершавой столешнице, а губы, побледнев, сжались. — Да…прост. Надо бы Анисью нашу замуж выдать, а то вон она опытная какая. Мужика ей надо годного, чтобы было кому и плечиком повести и ресницами похлопать. — нашлась Саяна. О своих догадках она решила не говорить. Зачем еще больше пугать княжну, ей и так не сладко. А что будет, если она узнает, что возможно, духи уже пришли в Синий Яр. Пришли за ней. Одно успокаивало, до свадьбы Рогнеду они не тронут, иначе договор нарушат и будут должны князю сверх обговоренного. Таково было веление богов: друг другу обязаны были обе стороны, и духи и люди. — Поговорю с батюшкой об этом. — улыбнулась княжна. Она хотела сказать что-то еще, но дверь, скрипнув, отворилась и один из стражников объявил, что Рогнеду ожидает князь. Она встала, чуть качнувшись, разгладила рубаху, поправила косу и, закутавшись поплотнее в накидку, направилась к выходу. — Увидимся завтра. — кивнула она друзьям и поспешила уйти, будто только этого и ждала. Саяна поежилась. Рогнеда так буднично бросила последние слова, словно и правда завтра они увидятся и как ни в чем не бывало побегут на торжище или на берег реки, смотреть, как строят зодчие княжеские челны. Или же в лес за Плакучее озеро, на заимку к вещему Лешко. Он будет поить их брусничным отваром, ворчать на погоду и рассказывать истории. « Наверное, княжня хочет побыть одной» — подумала девушка и устало подперла рукой щеку. К вещему Лешко и правда нужно было сходить. Только вот после свадьбы и уже в одиночестве. Ивелин тоже поднялся. — И я пойду. Поздно уже, а мне еще кое-что сделать надо. — он дотронулся до кожаного мешочка, в котором обычно носил небольшие холстины, уголь и прочие мелочи для рисования. — Не грусти много Саяна, а иди и выспись. Утро вечера мудренее. Саяна кивнула, провожая взглядом спину друга. Стало совсем тихо, только лишь изредка шуршала за печкой Анисья да крякал в сенях детина-Кузьма. Она тихонько выскользнула из натопленной поварни и направилась по переходу, чуть поскрипывая половицами. К себе идти не хотелось, поэтому девушка поднялась на второй ярус терема, пробежала по спящей галерее, юркнула на незаметную боковую лесенку и через мгновение оказалась на крыше. Перед ней укрытый туманом спал Синий Яр. Лишь шпили резных башен возвышались над белесой дымкой и стремились в чернеющее небо. Казалось, что город парит в облаках, летит куда-то вперед, далеко-далеко. Саяна задрала голову наверх, и ночной ветерок тут же погладил щеки. Небо было черным, зовущим, таинственным. Бесчисленные точки звезд и прозрачный серп молодого месяца казались замысловатой вышивкой на темном полотне. — Хорошо-то как… — Саяна присела на покатые доски и обняла руками колени. Было слегка прохладно, но уходить все равно не хотелось. Это место было ее любимым. Сюда она убегала еще в детстве, чтобы спрятаться ото всех и побыть одной. Посмотреть вниз на тонувший в солнечном свете город, на золоченые шпили башен, на деревянные домишки внизу, и туда дальше и дальше, где стелятся изумрудные холмы, темные непроходимые леса и бескрайние пшеничные поля. Еще дальше, туда, где нежно поглаживают горизонт кучевые облака. Захотелось, чтобы вот сейчас сюда влез Рогдай. Присел рядышком, обнял за плечи и тихо поцеловал в висок. Они бы сидели так до самого рассвета, обнявшись и согревая друг друга, тихонько переговариваясь о всяком разном. Саяна бы чувствовала, как обжигают его горячие ладони, как тяжелеет дыхание и каким бархатным становится его шепот. Полным любви и надежды, что дочь воеводы подарит ему хоть один поцелуй. Но Рогдая не было. За весь день Саяна так и не увидела багра. Конечно, почти все время дочь воеводы проводила с княжной, но в тайне девушка весь день надеялась, что у багра получится сбежать из свиты отца и присоединиться к прогулке. Где-то внизу раздался смех, скрип дверных петель и потянулся во Синему Яру аромат травяных припарок, и мокрых березовых веников, какими любил париться Великий Князь. — Подбрось еще дровишек, Кузьма! — донесся до Саяны хмельной бас Храбра Сивого. — И медовухи захвати. Скажи чтоб Анисья не жалела и лучшие бочонки открывала. Пусть Храбр и Рогдай знают, как мы умеем гостей потчивать! — крикнул вдогонку князь. — Ух, иди сюда, краса ненаглядная, сейчас я… Но Саяна не услышала, что именно собирается сделать Славен Мудрый с ненаглядной красой: его голос утонул в девичьем смехе и скрипе банной двери. Она с грохотом закрылось, и на внутреннем дворе терема снова воцарилась тишина. Девушка поморщилась и зябко повела плечами. Внутри что-то противно засвербило от осознания, что ее Рогдай тоже сейчас с отцом и великим князем в этой бане медовуху пьет и…да только духи ведают, что дозволяет отец сыну, а что нет. Все знают, что почти сговорен Храбров сын с дочерью Войцеха Зоркого, синеярского воеводы. Не будет же вожак багров так имя Саянино порочить и позволять сыну при князе невесть что творить? Эти мысли как ни странно успокоили, но все равно внутри было как-то маятно и тревожно. — Интересное место для ночлега. — чей-то голос, надменный и властный. Саяна резко вскочила и вскрикнула, увидев говорившего. Наткнувшись на холодный, но заинтересованный взгляд, она сделала шаг назад и поскользнулась на мокром дереве. Фигура в полумраке рванулась к ней, но Саяна чудом устояла, схватившись за один из шпилей. Ратмир так и застыл с вытянутыми руками, явно намереваясь поймать девушку. — Хорошо, что ты не полетела вниз. Я бы тебя ловить кинулся, а ты перебудила бы воплями всю стражу. И мне потом отдувайся за твою неуклюжесть. Было темно, но даже сквозь полумрак девушка разглядела блеск колечка в левом ухе, холодный свет глаз, тунику из темной ткани, холщовые штаны и кожаные сапоги – точно не наряд конюха. Скорее заморского купца. — Дух. — прошептала Саяна одними губами, не сводя глаз с молодого человека. Тот выпрямился и, даже не видя лица, девушка догадалась, что он ухмыляется на одну сторону, нагло и бесцеремонно. Сделал еще пару шагов, и Саяна почувствовала, как от духа веет сыростью, талым снегом и туманом. Склонил голову и с деланным почтением произнес: — Можно просто Туман. И я к твоим услугам. — Н-н-не надо мне никаких услуг. — в ужасе прошептала Саяна и свободной рукой схватилась за обережную ладанку на шее. Тот, кто назвал себя Туманом, прыснул, проследив за ее судорожным движением. Глаза духа сами собой поблескивали серебром, а серая дымка, что окутывала город, точно послушный пес, клубилась у его ног. Девушка как-то уже безразлично отметила, что юноша не стоит на досках, а парит над ними. — Глупая смертная. Твоя ладанка может тебя только от проказ банника уберечь. Ну может еще лисавку с болотником отпугнет, кто знает. — он показушно зевнул, а Саяна лишь крепче вцепилась в шнур на шее и зашептала отворот, что так часто повторяла няня. Дух лишь снова прикрыл рот ладонью и махнул рукой — Так зачем звала? — Я не звала! — ужаснулась девушка, чувствуя, как потеют ладони и как сложно становится держаться за промокший и ледяной шпиль. — Как я могу, господине? — она запоздало вспомнила о почтении, отчего Туман снова весело хохотнул и даже в ладоши хлопнул от удовольствия. Было видно, как забавляет его весь этот разговор, а особенно девичий испуг и угроза рухнуть с крыши в любой момент. — Господине! — он скрестил на груди руки — А утром грозилась всыпать мне розг. Саяна сглотнула сухим горолом. Хотелось закричать, что она не знала, кто перед ней, иначе бы никогда…но промолчала. Глупо как-то голосить, и так без слов все ясно. Ратмир, тем временем не обращая внимания на ее немой ужас, продолжал как ни в чем не бывало. — Ну как же ты меня не звала? А песню кто пел? Сама спела, что хочешь с потухшей свечой в туман войти. Вот я и явился. — Но…— Саяна хотела сказать, что это просто песня, и прикусила язык. Все песни мира звучат не просто так. Даже матери напевают малышам колыбельные, тем самым призывая духов сна и покоя, что отпугнут все невзгоды от невинного дитя. А она во время тумана такие слова вслух произносить вздумала. Вот куриная у нее голова! В дождь и туман вдоволь о духах наговорилась с няней! И это в те дни, когда весь иной мир обратил свой взор на Синий Яр в ожидании праздненства. Вот и расплата пришла за содеянное. А ведь Саяна всего лишь хотела отпугнуть белесую дымку песней о великой Сморящей, что стережет грань миров. Со страху и позабыла, что ей годами вдалбливала суеверная Чарна. И неспроста суеверная, вот накликала девка беду, духа приманила. И стоит, раскорячась на скользких досках, не в силах даже поклониться. — Раньше надо было думать, смертная. На сегодня ты в моей власти. С этими словами Туман шагнул к Саяне, оторвал от земли и, заключив в кольцо рук, дохнул в лицо белоснежной и густой дымкой. Девушка слабо дернула головой, закашлялась. Через мгновение мир вокруг померк, и она, укрытая туманным покрывалом, провалилась куда-то под тихий шепот довольного духа.