Самая страшная сказка

      Первое, что Гермиона заметила, — это огромное кресло, сделанное на заказ человеку с гигантизмом, в которое провалился счастливый, лучезарный Тео, а на подлокотнике, как английская наездница на лошади, примостился Гарри.       — Привет, Гермиона! — Тео подскочил и подал ей руку для опоры, и девушка ее приняла, тихонько поздоровавшись в ответ, будто до сих пор не верила в то, где находится.       Через пару мгновений камин сзади вспыхнул, озарив комнату, явно выполняющую роль предбанника для гостей. На стенах тут и там висели полотна внушительных размеров с изображениями пейзажей. Гермиона предположила, что это были пейзажи окрестностей особняка.       — Джинни! — Теодор подскочил к девушкам, и Уизли в ответ заключила его в объятия.       — Почему такая темень, Теодор? Мы от кого-то прячемся? — спросила Джинни, оглядывая помещение.       — Да нет же, — хохотнул парень в ответ, запустив пальцы в волосы. — Просто скоро Хэллоуин, любимый праздник семьи. Но я сам попросил сделать в мэноре атмосферу таинственности и мистики.       — Убийца точно садовник, — ввернул Поттер и вызвал у Тео и Джинни приступ смеха.       — Ладно, ребята, на сегодня программа — только отдохнуть. Пойдем в гостиную.       Тео указал рукой в сторону массивной двери, которая, будто услышав их, начала медленно открываться. За ней был длинный темный коридор, освещаемый лишь свечами на стенах, сидящих в золотых канделябрах. Их огоньки создавали иллюзию движения, тени плясали по стенам и полу, вздрагивая и будто уклоняясь от чего-то. В проходе тоже висели картины, только теперь это были портреты, их датировка была просто захватывающей дух. Эти люди жили в восемнадцатом веке, даже движения их лиц сохранились. Почти ни у кого не было фамилии Нотт, но сквозь века тянулась эта примечательная складка у губ, глубокие насыщенные изумрудные глаза и широкие брови, которые тут и там указывали на принадлежность к семье.       Оказывается, они были на минус первом этаже, но почувствовалось это только после подъема по лестнице вверх и выхода в уже по-настоящему громадное помещение-гостиную. Потолки были ужасно высоко над полом, метров восемь или десять по ощущениям. Везде чувствовался налет истории: истинно готические вставки, высокие стрельчатые окна, своды на потолке из старых католических церквей. И абсолютно везде приглушенный свет. По периметру стояли напольные вазы, огромные часы со статуэтками, а в центре вытянутый овальный стол с букетом, его окружала дюжина стульев, расположенных на расстоянии вытянутой руки друг от друга. У Гермионы создалось впечатление, что если когда-то в семье насчитывалось столько членов, чтобы весь стол был занят, то вряд ли они вели тут задушевную беседу. Слишком формально, чересчур величаво. Не располагает для искреннего диалога.       — Почти пришли, — нарушил тишину Тео и пересек комнату, приблизившись к двери слева, пока ребята, затаив дыхание, рассматривали рисунки на потолке, запрокинув шеи.       — Вау, — восхитилась Джинни.       — Разве ты не была тут? — тихо спросила Гермиона, взяв подругу под локоть.       — Я тогда трансгрессировала к воротам, внутри была только в одной комнате…       Троица догнала Теодора, и он, лукаво переглянувшись с ними, открыл дверь из столовой. А вот это уже было похоже на дом. Посреди комнаты стояли диваны, изогнутые полукругом, в центре журнальный столик размером с человека в длину; у стен стоял бар с разнообразными стеклянными бутылками, шкаф с фарфоровыми фигурками животных вроде медведей и лосей; фарфоровые люди, явно тематически приуроченные к Баварии, в жилетках, бриджах и шляпах с пером. Целая коллекция длиной в стену. Исключительно для атмосферы и уюта стоял камин с противоположной от входа стороны. Маленькие детали указывали на то, что комната была часто используемой и, возможно, любимой: на каминной полке стоял ряд фотографий, которые невозможно было разглядеть издалека, только расплывчатые силуэты и едва различимые движения. Над камином висел семейный портрет: молодая женщина улыбалась одними глазами, на коленях удерживала мальчишку в старомодном комбинезоне с лямками, которые съехали с крохотных плеч. Мальчик суетливо ерзал на матери, а женщина лишь пододвигала его поближе к себе снова и снова, а следом взъерошивала волосы сына. Так же, как Ханс взъерошивал их Теодору перед тем, как посадить на поезд до школы.       — Сейчас еще должен подойти Драко, присаживайтесь пока, — Тео указал на диваны. — Уигби!       Воздух слегка содрогнулся от хлопка трансгрессии, и перед Тео появился домовой эльф в длинной черной футболке с надписью «Я одинокая душа». У Гермионы это вызвало хриплый смешок, который она вовремя замаскировала кашлем.       — Сэр, хозяин, сэр, — скороговоркой произнес эльф, слегка поклонившись и поглаживая свое тряпичное ухо. — Что хозяин прикажет Уигби?       — Хозяин попросит Уигби принести закуски с кухни и роксы. Ребят, есть еще что-то нужно или пока нет? — Тео повернулся в сторону Гермионы с вопросом, и она инстинктивно кивнула.       — Можно ликер и сливки? Предлагаю замешать коктейли.       Эльф метнул на нее взгляд и поклонился.       — Сейчас сделаю, мисс.       И с щелчком испарился.       — Идея отличная, но тогда мешать их будешь ты, потому что я не… — Тео был прерван звуком открывающейся двери. Сначала вошел Малфой, и вид у него был напряженный донельзя. Гермиона помнила, что завтра слушание по делу его отца, но Драко выглядел как человек, у которого перед глазами мелькают тройные интегралы, а не картинки с казнью родственника. Похоже, он свой выбор сделал. Блондин обвел глазами компанию и, улыбнувшись, подошел к Тео и хлопнул его по плечу. Развернулся и пожал руку успевшему встать Поттеру, скользнул глазами к Джинни и кивнул ей. Заметив Гермиону, Малфой протянул руку и ей, улыбнувшись как старому знакомому.       С небольшой задержкой за Малфоем в комнату вошел Ханс, с руками в карманах и повернутой за спину головой, улыбаясь кому-то. За ним зашла женщина, его ровесница, с ярко-красной помадой на пухлых губах, четко очерченными черным карандашом глазами, с густыми ресницами и острыми скулами. У Гермионы в сердце что-то стрельнуло и застряло, повернулось лезвием и причинило острую боль. Наверное, так чувствуется инфаркт. Она вцепилась в обивку дивана ногтями.       — Тео, мальчик мой! — вскрикнула неизвестная женщина и немедленно направилась к имениннику. — Возмужал за год, что я тебя не видела, дорогой. — Она аккуратно приложилась к его щекам по очереди, делая вид, что целует, выпятив губы. — Ты знаешь, Пенси бы и сама приехала и поздравила, если бы могла. Надеюсь, ты не в обиде?       — Миссис Паркинсон, какие обиды? — удивленно вскинул брови парень. — Будь я в Италии, тоже бы отказался возвращаться в это, — он указал ладонью на окно, за которым уже начался промозглый дождь. — Какой у тебя чудный мальчишка растет, Ханс! — Паркинсон слегка потрепала Тео по щеке и повернулась с томным взглядом к старшему Нотту. — Не стану с тобой спорить, ты права как никогда, — улыбнулся ей в ответ Ханс и кивнул головой в сторону компании. — Тео, представишь друзей? — Конечно, — спохватился Тео. — Гарри тебе не надо представлять, я думаю. — Очень приятно, мистер Нотт, — Гарри оформил крепкое рукопожатие, смотря прямо в глаза Хансу. Наверное, пытался по виду определить, участвовал ли тот в войне, и если да, то не стыдно ли ему сейчас смотреть в глаза парню-который-выжил-умер-и-воскрес. Только вот по Хансу не было понятно ни черта. Его лицо оставалось невозмутимым, умеренно вежливым; в сущности, он просто выглядел дружелюбно.       — Мистер Нотт, приятно познакомиться, — Джинни сама подошла и протянула руку. — Джинни Уизли.       — И мне, мисс Уизли, — еще пожимая руку Джинни, Ханс нашел Гермиону зрачками. На ватных ногах она подошла к нему и тоже протянула руку.       Впервые с Кингс-кросс они встретились взглядами. Его теплая широкая ладонь обняла ее тонкую и изящную. А ее сердце сегодня, видимо, соревновалось за звание «лучшая тахикардия года».       — Здравствуйте, мистер Нотт, — прошептала она.       Здравствуйте? Фантастика…       — Это Гермиона Грейнджер, отец, — представил ее Тео.       — Я так и понял. Наслышан, — в его глазах танцевали чертики, и оба знали почему. Она смущенно растянула губы.       — Ханс, пойдем, нам все еще нужно поговорить кое о чем. Оставим ребят, — миссис Паркинсон подошла к Хансу вплотную и взяла под локоть. — Тео, подарок будет в твоей комнате наверху, совёнок. С днем рождения!       Теодор наклонился к ней и чмокнул ее в щеку еще раз.       — Да, точно. Развлекайтесь, — Ханс уходил с Паркинсон под руку, но перед тем, как исчезнуть за дверьми, повернул голову и, смотря на сына, состроил загадочную гримасу, которую Гермиона не смогла прочитать, и добавил в сторону блондина: — Драко, ты с нами?       — Да, уже иду, — Малфой отставил на поднос рокс, в который уже успел плеснуть виски. — Я скоро вернусь, — кинул он в сторону ребят и проследовал за Хансом, закрыв за собой двери с той стороны.       В этот момент с хлопком снова появился Уигби, разрезав тишину после щелчка двери. Рядом с ним стоял новый мини-бар со всевозможными приспособлениями и ингредиентами для коктейлей: бутылки с ликером разных вкусов, шейкеры, бутылки с сиропами и дозаторами сверху, ведерко со льдом, стаканы и стопки самых разных форм, снизу стоял крепкий алкоголь, виски, коньяк, водка. Эльф мило поклонился Гермионе и, разогнувшись, смотрел на нее глазами-блюдцами, пока она не отмерла. А ей потребовалась минута, чтобы осознать, что тепло его руки уже начало таять на коже. Она встряхнула кудрями и посмотрела на крохотного эльфа в этой аляповатой футболке не по размеру.       — Спасибо, Уигби, это то, что нужно, — поблагодарила его Гермиона с непонятной для нее самой нежностью.       — Уигби рад служить мисс. Мисс нужно что-нибудь еще?       Эльф поглядывал на нее выжидающе. Девушка окинула взглядом то, что Уигби принес, и, не подумав, ляпнула:       — А вермут?…       — Хозяин сказал, что если мисс спросит про вермут, то нужно ответить мисс, что хозяин сам отведет мисс в хранилище, если ей будет интересно.       — Грейнджер? — голос Тео содержал так много вопросительной интонации, что Гермиона резко повернулась, чуть не защемив шею. — Откуда ты знаешь про вермут?       Его брови разрезали переносицу о глубоком изумлении. Гермиона же в испуге глупо пялилась на него, лихорадочно перебирая, откуда могла знать. Уигби невозмутимо переводил взгляд с Тео на Гермиону, теребя подол футболки пальчиками. Гарри пытался поймать взгляд Джинни, ожидая, что подруга точно знает, в чем тут дело, но Джинни смотрела только на Гермиону с таким очевидным подозрением и неверием, что на лбу уже должны были проявиться слова: «Серьезно?»       — Мы… Мои родители любят этот напиток, я просто сложила два плюс два, поняла, что их любимая марка принадлежит твоей семье, — почти задыхаясь, оправдалась она.       Не очень убедительно, она бы себе не поверила. Джинни точно нет.       — Прикольно, — ответил ничего не подозревающий Теодор. Да и с чего ему подозревать, такое и в кошмаре не привидится. Он хлопнул в ладоши. — Уигби, спасибо. — Когда эльф после поклона исчез, Тео подошел к бару, плеснул себе виски, бросил два кубика льда. Затем передал два таких же напитка Гарри и Джинни, которые с бокалами уселись на диваны напротив друг друга. — Что тебе сделать? — спросил он у Грейнджер.       — Я сама, — Гермиона подошла к бару, взяла за горлышко клубничный ликер и водку с нижней подставки бара, налила в бокал, затем отыскала пачку сливок и добавила их, размешав трубочкой. Ее руки еще дрожали и вполне могли самостоятельно выполнить роль шейкера.       — А можно мы тогда сразу подарим тебе подарок, а не будем его прятать в твоей комнате, как миссис Паркинсон? — спросила Джинни и пересела к Гарри, предоставляя Гермионе и Тео сесть вместе. Вот же хитрая.       — Если хочешь устроить квест, можешь не ограничиваться одной моей комнатой. Дом большой, — ответил Тео и качнул бокал в ее сторону, присаживаясь рядом с Гермионой на расстоянии ладони. Каждый сантиметр между ее бедром и его рукой на обивке чувствовался как натяжение веревки у повешенного на шее.       — Ты его тогда найдешь не раньше, чем на следующий день рождения, — предположил Поттер. Реплика вызвала смешок у компании.       — Ладно, валяйте. Хотя вы точно знали, что я не люблю подарки и этот праздник. Отличный повод просто посидеть с вами без угрюмого Рональдо. Без обид, Джинни, но твой брат — токсик.       — На правду не обижаются, — ответила девушка и взмахнула палочкой, проявив коробку с широкой фиолетовой лентой. — Ты хоть представляешь, как сложно подбирать подарок человеку, у которого есть все? Мы чуть мозги не сломали. Гермиона подкинула идею, я не поняла сначала, но теперь… Что ж, теперь это имеет смысл.       Тео принял увесистую коробку и начал аккуратно ее распаковывать, отставив бокал на столик.       — Оу... Подождите, серьезно? — парень зашуршал упаковкой, распутал ее и начал разглядывать коробки внутри. — Черт, это ведь набор молодого алкоголика?       — Это набор молодого наследника фамильного бизнеса. Книга должна лежать на самом дне — учебник прикладной химии для производства алкоголя, особенности приготовления, вступления в реакции, условия хранения и производства каждого вида алкогольных напитков, — перечисляла Гермиона, загибая пальцы. — А сам набор — чтобы ты проверил, как всё работает на практике на малых масштабах, и не разрушил невзначай империю Ноттов из-за незнания.       — Черт, это... Это отличный подарок, ребят. Спасибо, — Тео наклонился к Гермионе и внезапно обнял. Она невольно задержала дыхание от такого близкого физического контакта с парнем, понимая, что не может просто вывернуться из объятий, но и ответить на них не может тоже. Всё это чувствовалось как измена напополам с предательством. В простом дружеском жесте Тео оставил закинутую на ее плечо руку, а второй рассматривал подарок и читал инструкции на упаковке, щурясь, будто и не замечая, что его ладонь на плече жгла каленым железом и весила пару центнеров, придавливая Гермиону к земле и заставляя задыхаться.       В таком виде их застал Драко, внезапно вернувшийся из столовой, и Ханс, зашедший сразу за ним. Гермиона чуть не подпрыгнула на месте. Это ж надо так подобрать время. И если у Драко эта картина вызвала легкую улыбку и поднятую бровь в стиле «ну что я говорил?», то Ханс лишь скользнул взглядом и отвернулся.       — Тео, совёнок, я лишь зашла напоследок попрощаться с тобой. — Миссис Паркинсон, стуча каблуками, подошла к дивану, и навстречу ей встал Теодор. — Пенси я передам от тебя привет, пиши ей хоть иногда.       — Я писал Пенси раза три за лето, она ни разу мне не ответила, — задумчиво прокомментировал Тео и обнял женщину. Та в ответ поджала губы и подняла брови домиком.       — Я тебя провожу, — предложил Ханс.       — Конечно, мне уже пора. Повеселитесь, — она отправила Тео и Драко воздушный поцелуй и, помахав на прощание, первая вышла в дверной проем, а за ней вышел Ханс, тихо захлопнув за собой дверь. Ни разу не обратив внимания, даже не задержав взгляд на компании.       Наконец выдохнув и опустив взгляд на свои руки, Гермиона увидела сжатые кулаки. Всё время, что эта женщина терлась рядом с Хансом, девушка стискивала руки с нечеловеческой силой — на внутренней стороне ладоней остались красные полумесяцы от ногтей.       — Что это вы там делали? — Тео вопросительно поднял бровь, повернувшись к Драко, и протянул другу стакан с виски и льдом. На его тонком изящном запястье проступили крупные вены, и Гермиона с ужасом для себя отметила, что эти руки не вызывают у нее в голове никаких картинок с ограничением по возрасту. Может, с ней что-то не так? Любая бы на ее месте, если в нее влюбился такой парень, была бы на седьмом небе от счастья, а Гермиону только бросает в холодный пот.       Драко благодарно кивнул и, медленно опустившись на диван, сделал глоток. По его лицу пробежала рябь наслаждения, ему был нужен этот виски. Гарри, сидевший рядом, слегка поерзал, а Джинни замерла в панике. Гермиона отлично знала, какое именно чувство испытывает подруга. Грейнджер пыталась поймать ее взгляд, чтобы передать спокойствие, которого ей самой не хватало, но Джинни сидела со стеклянными зрачками и в расфокусе, пялясь в никому больше не видимую точку через время и пространство.       — Мы решали юридические вопросы на завтра. Повезло мне, что отец моего лучшего друга — лучший юрист магической Британии, — Драко взболтнул бокал в сторону Тео, и парни бесконтактно чокнулись.       Может, если она выпьет достаточно, то сможет расслабиться? Или это ловушка. Гермиона допила свой коктейль и встала за новым.       Тео, вставший следом за ней, подошел к одному из шкафов и, отворив дверцу, достал шляпу, по виду явно очень старую и явно заколдованную, потому что без магии она бы уже развалилась. С ликованием на лице парень повернулся к ребятам.       — Будем играть? — предложил он.       Гермиона не видела лиц, но почувствовала, как воздух в комнате освежился энтузиазмом. Игра, какая бы ни была выбрана, это общее занятие, и на пару с алкоголем поможет всем почувствовать себя уютней.       Вдруг прямо под ее локтем материализовался Уигби. Вид у него был потерянный, он неловко теребил футболку, а огромные глаза бегали по помещению. Гермиона застыла со стаканом в руке.       — Эй, Уигби, чего ты здесь? — крикнул ему Тео из-за стола, убирая беспорядок, оставшийся от распаковки подарка. Драко с Гарри о чем-то тихо говорили, но Джинни, очнувшись, пристально смотрела на маленького эльфа.       — Мисс, — Уигби схватил пальцами штанину девушки и слегка потянул на себя. — Мисс, хозяин велел передать мисс, что в библиотеке есть собрание сочинений Толстого, — неуверенно и на грани тишины прошептал эльф, явно не понимая посыла произнесенных им самим слов.       — Ясно, Уигби, я тебя поняла, — нахмурившись, ответила девушка. — Спасибо. — Эльф закивал головой, отчего его уши смешно затрепыхались, и он исчез с хлопком через мгновение.       Идти в библиотеку она, конечно, не собиралась, и почему-то вспомнилось Набоковское приглашение на казнь.       Немного бунта никогда не помешает, тем более что эти пухлые губы в томной улыбке, подведенные глаза на пару с черным маникюром, сжимающим ткань его пиджака, не шли из головы, и Гермиона не знала, насколько она была сейчас в состоянии проглотить обиду, а не вылить желчью ему в лицо. Руки опять непроизвольно напряглись, и грани рокса больно надавили на фаланги пальцев.       Гермиона вернулась к дивану и села рядом с Теодором, который суетливо закидывал карточки в шляпу и что-то шептал, водя над ней палочкой.       — …Я не хочу, чтобы он ходил здесь, мы рассчитываем на экстрадицию. Его могут отпустить, запретив въезд в Англию, плюс слежка до конца жизни, — Драко поморщился перед следующими словами. — Не хочу видеть его, мне плевать как, но в моей жизни его больше не будет. Пусть начинает все с нуля где-то в другом месте. Но и совсем бросить его не смог, — блондин посмотрел на Гермиону и улыбнулся, поймав ее взгляд.       — Всё готово! — воскликнул Теодор и подтолкнул шляпу к центру. — У всех есть полные бокалы? Отлично. Правила такие: ведущий думает о теме, на которую хотел бы ситуацию, шляпа выплевывает бумажку. На ней написана ситуация, ведущий может отвечать на вопросы остальных только «да» или «нет», выигрывает тот, кто первый даст правильное объяснение. Всё ясно?       — По ходу разберемся, — ответил Драко. — Хочу быть первым ведущим. — И подцепил пальцем шляпу. Шляпа в свою очередь будто сжалась, но через секунду с искрами выплюнула бумажку. Малфой вчитался в карточку и обвел всех взглядом. — Мужчина увидел женщину на улице и задушил ее. Попал в полицию, и его отпустили.       — Что? — Гарри замер, не донеся бокал до рта, и задумался, сдвинув брови. Джинни неторопливо водила указательным пальцем по краю своего рокса. — Мужчина с женщиной друг другу кто?       — Такой вопрос нельзя задавать, он открытый, — заметил Тео. — Мужчина с женщиной знакомы?       — Да, знакомы, — кивнул Малфой.       Гермиона правда старалась думать, но всё, что было в ее голове, это что Ханс, возможно, поджидает ее в библиотеке. Она натянула рукава лонгслива до костяшек, стараясь согреться хотя бы физически. Легкое поначалу решение проигнорировать эту информацию теперь жгло глотку не хуже водки с ликером. Следующие десять минут обсуждения ситуации привели лишь к тому, что муж задушил жену на улице, и к легкости в конечностях из-за череды коктейлей, третий из которых уже подходил к донышку бокала. Они медленно рассуждали и накидывали идеи, прерываясь на отвлеченные темы. Камин уютно потрескивал и отбрасывал теплый свет на компанию. Рон точно был бы лишним.       — Постой-ка, — задумчиво произнес Нотт, положив указательный палец на губы. — А ведь по закону человека не могут судить за одно и то же преступление дважды, верно? — он покосился на однокурсника, который невозмутимо наблюдал за рассуждением. — Отец как-то упоминал.       — Верно, совёнок, — издевательски слащаво, акцентируя на прозвище, ответил Малфой. — Жаль, у меня нет шоколадной медальки, ты заслужил. Теперь соедините воедино, — Драко откинул карточку на стол и сложил руки на груди.       — Жена инсценировала убийство, такие вещи часто вешают на супругов. Никто ведь не обратит внимание, что подсудимый трясется от страха и плачет, что он не убивал свою жену, если других зацепок нет. Значит, он отсидел за убийство, а потом встретился с ней случайно на улице и решил, что за просто так отсидеть десяток лет в тюрьме не круто, и решил убить ее по-настоящему. Все так? — Гарри, медленно поправив очки, закончил свою речь вопросом.       — Как она это провернула, интересно, — сказала Джинни, упорно не поднимая взгляда от своего бокала. — Если она волшебница, тогда ладно, можно создать иллюзию. Но как подделать труп для маггловского следствия?       — У магглов есть яд, который замедляет сердцебиение до критического, человек находится в коме, выглядит как труп, — блондин наклонился вперед и через Поттера посмотрел на Джинни. Девушка покраснела и смущенно подняла на него глаза.       Тео тоже внимательно наблюдал за этой картиной и, расплывшись в улыбке, повернулся к Гермионе. Но увидев ее озабоченное лицо, парень аккуратно положил ладонь на ее колено. Внутренне ее передернуло от жеста, но она сдержалась.       — Эй, — шепнул он. — Гермиона? Всё хорошо?       — Да, просто... Тео, я бы проветрилась. Устала сидеть, подскажи, где библиотека у вас? — так же тихо спросила она в ответ. Боже, благослови ее репутацию в школе, что поиск библиотеки не вызывает вопросов, ведь она Гермиона Грейнджер.       — Без проблем, тебя проводить? Библиотека по коридору и два раза направо повернуть после главной лестницы.       — Не стоит, я не потеряюсь. Если что, позову Уигби, — она улыбнулась, пытаясь сгладить озабоченность Тео, и положила свою ладонь поверх его. Сердце билось где-то в горле, странно, что никто не видел.       Она встала, поправив джинсы, и чуть завалилась на бок, но успела поймать равновесие. Все-таки план напиться, чтобы ничего не чувствовать, был не лучшей идеей. Сейчас ее буквально распирало от желания найти Ханса и высказать накопившееся, и она точно знала, что, будучи трезвой, ей могло не хватить смелости.       — Я пойду прогуляюсь по замку в тишине, все эти… криминальные истории, — она взмахнула рукой, указывая на шляпу, — …угнетают.       Аргумент был из рук вон плохой, но Драко и Гарри кивнули синхронно, будто репетировали. Джинни спохватилась и вместе с Гермионой дошла до двери, ведущей из гостиной. Когда Грейнджер взялась за ручку, Джинни ее остановила и наклонилась близко к уху.       — Это он, да? — вкрадчивый шепот обдал ее кипятком по позвоночнику.       Гермиона замерла и уставилась на нее.       Чёрт. Бля-ять.       Похоже, выражение лица было с субтитрами, так что Джинни лишь зажмурилась и покачала головой.       — Это очень плохо, Герм. Это очень плохо. Мерлин... — подруга прикрыла глаза.       — Как ты поняла?       — Боже, ты бы видела себя, когда Паркинсон вилась вокруг него кругами и строила глазки. И видела бы ты, как он на тебя смотрел. Оба молодцы. Ты ненадолго, надеюсь?       — Нет, дойду до библиотеки, успокоюсь и вернусь. Слишком сильно нервничаю, нет сил сидеть на месте.       — Ладно. Ладно, не наделай глупостей, — завещала ей подруга и отпустила ручку.       И только выйдя в тишину коридора, она смогла свободно вздохнуть. Полминуты она просто стояла, облокотившись спиной на дверь, чувствуя под пальцами вырезанный по дереву рельеф: ложбинки и выпуклости красного сандала. Одна эта дверь может стоить больше целого дома с участком, но на данный момент ценная древесина выполняла роль успокоительного для Гермионы. И есть подозрение, что предки Ноттов не были бы в восторге от этого. Собравшись с духом, она отлепилась от стены, вышла из тени и размеренно зашагала в сторону библиотеки. Неспеша она добралась до заветной двери в библиотеку. Сразу поняла по запаху — особенному в местах, где хранится много книг и соблюдается тишина.       Она, недолго думая, толкнула дверь от себя. Оттягивать момент больше не было сил.       Ханс сидел в кресле у окна под теплым красно-оранжевым освещением от настольной лампы и что-то листал на коленях. На столике стоял бокал и поднос с полупустой бутылкой. Как в ее сне — закинув ногу на ногу, отчего у нее по плечам пробежал холодок. Под его ногами улегся пес и сопел, поднимая и опуская грудную клетку в своем сонном ритме. Гермиона стояла и рассматривала эту умиротворенную картину, не решаясь сделать шаг через порог.       — Заходи уже, — Ханс медленно закрыл газету, видимо, «Пророк», и отложил ее на столик. — Решила немного побунтовать?       Гермиона в ответ хмыкнула чересчур громко для библиотеки, и зашла в комнату. Пес вынырнул из сна и поднял голову, навострив уши и блеснув глазами-бусинками.       — Лейкленд-терьер редкого голубого окраса? Что-то мне подсказывает, что поколений десять твоей семьи заводили именно таких, я права? — холодно спросила она, не рассчитывая на ответ.       — О собаках поговорим? — безучастно спросил Ханс и рукой пригласил ее занять кресло напротив. Он не улыбался.       — Почему нет. Как его зовут? — она пожала плечами и мягко опустилась в кресло, отбросив волосы за спину. Собаки — неплохая тема, как минимум потому что любая другая потенциально взрывоопасна.       — Чив. Чивэл, — ответил Ханс сухо. Собака сонно подняла глаза на хозяина и пару раз моргнула, ожидая, что за кличкой последует что-то еще, но Чив явно был смышленым псом — ушами-локаторами он уловил напряженный диалог и с пугающе человеческим вздохом положил голову обратно на лапы, не желая в этом участвовать.       Гермиона опустила руки на подлокотник и начала ногтями водить по бархатной обивке; напряжение, которое она испытывала фоново в начале учебного года, а после приглашения в мэнор перетекшее в острую фазу, не находило себе выход. Сидеть рядом с Хансом в такой ледяной атмосфере не помогало, всё стало только хуже.       Он тяжело выдохнул, разрезав тишину. Гермиона на него не смотрела.       — Если тема собак исчерпана, то я догадываюсь, что у тебя накопилось вопросов вагон и маленькая тележка. Задавай, если хочешь, — устало предложил он.       — Что ж... Как ты оказался в маггловском книжном магазине? — тихо спросила Гермиона, все так же не поднимая глаз. Прощупывая почву невинным вопросом.       — С сыном поспорили, что я смогу прожить в маггловском мире и мне это понравится. У меня был месяц, и я ему проиграл. Машина, кинотеатр и булочки с кремом и корицей меня почти убедили. И, может, если бы не ты, то выигрыш был бы моим. Хотя технически ты, конечно, к маггловскому миру не относишься, так что можно было пересмотреть этот спор, но для этого придется рассказать всё сыну, — Ханс пристально смотрел на нее из своего кресла.       Он взял бокал со стола, и перстень на мизинце цокнул по стеклу, вызвав дрожь у Гермионы.       — В какой момент ты понял, кто я? — с трудом сглотнув, произнесла она. Хотелось зажмуриться и исчезнуть из этой комнаты, но так, чтобы больше ее эта ситуация не волновала. А про себя она знала, что не успокоится, пока не узнает все до конца.       Ханс улыбнулся, и это вызвало у неё недоумение. Ситуация не казалась ей забавной. Она отвернулась от зрительного контакта, так как с трудом его выдерживала.       — Догадываться начал, когда ты помянула имя Мерлина всуе. Кажется, лучшая подруга должна была тебя закопать, и в панике ты забыла, что магглы вместо него используют имя бога. Я и сам не сразу это заметил, потому что среди нас это считается нормой, но потом прокрутил в голове заново, и стало интересно проверить. — Ханс загнул указательный палец и помахал средним, продолжая подсчет. — Плюс имя на слуху, но я просто не знал, насколько часто магглы называют так своих детей, поэтому не обратил внимания. — Еще один палец и, похоже, последний. Как гвоздь в гробу. — Ты приехала в отель, но не задала ни одного вопроса, а должна была. Если бы ты не была волшебницей, то сразу бы заметила странности у здания. Я молчу про вермут. Поправь меня, если я неправ, но вроде такое физически невозможно. Без магии, конечно.       Он взял паузу и сделал еще один глоток виски. Поставил бокал на стол и двумя пальцами медленно начал крутить его по часовой стрелке.       — Всё по отдельности объяснимо, но вкупе образует очень четко направленный вектор. Просто это было так неожиданно, я и подумать не мог.       — Окей. М-м-м... Ты будешь завтра защищать Люциуса Малфоя в суде?       Ханс чуть не подавился виски, прыснув.       — Упаси Салазар, нет, конечно. У него есть свои адвокаты. Я лишь консультирую Драко, чтобы в суде он не потерялся и смог отстоять линию защиты. Что нужно говорить, что не стоит, у чего поменять формулировку. Кто судья, как вести себя с присяжными. Нюансы, которые играют решающую роль.       — Вы не дружили разве?       — Нет. Я с домашними тиранами дружбы не вожу, — Ханс покачал головой с сурово-брезгливым лицом, будто его это задело за живое.       Гермиона собралась с силами, чтобы задать самый болезненный вопрос, и не была уверена, что хочет знать ответ. Потому что, если...       — А та женщина...       — Паркинсон будет свидетелем завтра на суде. Ради Нарциссы.       Грейнджер попыталась не выглядеть облегченной этим ответом. Но тело всё сказало за нее, расслабившись в кресле.       — Ясно. Мои вопросы закончились. — Жуткое вранье, у нее был еще один, но его она бы и под дулом пистолета сейчас не задала. — Может, у тебя есть ко мне? — исключительно из вежливости поинтересовалась она, но Ханс тут же заставил ее пожалеть об этом.       — Естественно. Ты спала с ним? — обманчиво тихо задал он свой вопрос. Собака тихонько заскулила во сне и дернулась, хоть и не проснулась.       — С... Господи, с кем? — опешила она, не в силах даже ответить в полный голос. У нее чуть глаза на лоб не полезли. Ведь, если она правильно поняла, он спрашивал про сына.       Гермиона от возмущения подскочила с кресла, пялясь на него с диким выражением лица. Ханс лишь невозмутимо поднял брови.       — Ты... — она задыхалась от эмоций, которые подступали к горлу. Вся выдержка пошла насмарку. — Ты? Ахуеть... За кого ты меня принимаешь?       — За девушку, которую мой сын, — он прервался, чтобы свериться с часами. Спокойный, как снежный барс, выслеживающий добычу. — ...да, не более двух часов назад, обнимал в гостиной моего дома.       — Это шутка? Ты меня обвиняешь в том, что я спала с твоим сыном, когда ты только что на свой член ей не дал залезть у всех на глазах! — злобно шипя, Гермиона взмахнула руками, пока он хмуро впивался в нее зрачками. — Я в ахуе, Ханс, это!.. — она ткнула пальцем в пространство между ними. — Нет. Я не собираюсь в этом участвовать.       Гермиона развернулась с такой злостью, что пес подскочил на ноги и на автомате посеменил вслед за девушкой в сторону выхода. В основном она уходила, потому что поняла, что злость и обида внутри начинает вступать в химическую реакцию, и как вулкан просыпается для извержения, так и Гермиона начинала неконтролируемо бурлить. Она могла наговорить ему столько обидных слов, что они больше никогда не посмотрят друг другу в глаза. Она виновата сама, перед сном рисовала себе сказку о том, что он влюбился и будет искать с ней встречи, что она была особенной для него. С чего она вообще решила, что у него никого нет? Что каждую неделю он не меняет себе очередную молодую и глупую девчонку. Просто потому что он улыбается при встрече? Гермиона всегда была умной не по годам, но наивности было целое ведро. Цистерна. Она не услышала шагов сзади, но когда схватилась за ручку, ее потянули от выхода. Резко и не щадя.       — Успокойся, блять, — он дернул ее за локоть, чтобы встряхнуть и убрать пальцы от двери. Наверное, чтобы не смогла быстро убежать. Боялся, что на эмоциях она расскажет все Тео? Его пальцы обжигали, причиняя боль. Нотт держал ее, будто она висела над пропастью и не в его интересах было, чтобы она упала.       — Не трогай меня... — Гермиона попыталась вывернуть руку, но не смогла. Почувствовала себя беззащитной и униженной. И, неожиданно даже для себя, всхлипнула; зажмурившись, выдавила из глаз слезу, скатившуюся на край носа и сверкающую, как бриллиант. Его лицо перестало быть таким злым. А надо-то было заплакать.       — Послушай меня, — он заглянул в ее красные от слез глаза и разжал пальцы, проведя ими мягко по предплечью. Больше не удерживая. — Послушай. Если это вскроется, если он узнает... Я хочу знать. Мне говорить с ним, как с парнем, с которым у тебя что-то было, или как с сыном, у которого отец просто влюбился в его однокурсницу. Это разные ситуации, ты же понимаешь. Первая — неразрешимая, со второй можно работать.       Ее пробило током от этой фразы, но внешне Гермиона не реагировала, как тряпичная кукла позволяла ему себя держать на весу; не падать, но и только. Ее глаза рассредоточенно бродили по его лицу, по носу, по губам. Хвойный лес. Именно такого цвета его радужка. Она долго не могла подобрать достаточно ёмкое и точное описание, но теперь оно пришло на ум.       — Я не спала с ним, — сдалась она. Совсем тихонько и для глаза незаметно, но сдалась.       Ханс прикрыл глаза и облегченно выдохнул, опустив голову. А по ее лицу так и катились слезы, одна за одной, наперегонки. Она всхлипнула и постаралась отвернуться, но он положил ладонь на ее щеку и не дал закрыться.       — Ну всё. Теперь всё, — прошептал Ханс и притянул ее к себе, положив подбородок на ее макушку.       Плечи Гермионы слегка подрагивали, но он крепко ее держал и будто даже забирал эту дрожь себе, впитывая. Грейнджер громко дышала ртом в его пиджак, пачкая своими слезами черную плотную ткань. Может, это и глупо, но хотелось лишь сильнее укутаться в него, чтобы он теснее прижимал ее к груди и вечно водил теплыми ладонями по спине, приглаживая волосы. Она слегка приподняла подборок, желая заглянуть ему в глаза. Может, понять, о чем он думает. Но наткнулась на внимательный и выжидающий взгляд.       — Как думаешь, сколько времени прошло? — сипло спросила Гермиона. Ханс хмыкнул в ответ, слегка растянув губы.       — Уже хочешь сбежать от меня? — обманчиво невинно поинтересовался он, намотав ее локон на палец и свободной рукой прижав к себе сильнее. Он просто так не отпустит.       — Н-нет, — выпалила она сорвавшимся голосом, не до конца еще контролируя связки после истерики.       — А чего хочешь?       Девушка не хотела раскрывать свои чувства. Словами, по крайней мере. Она медленно опустила руку к поясу его брюк и зацепилась пальцем за ремень. Было жутко страшно, что он оттолкнет ее, поэтому она не нашла в себе сил поднять на него глаза. Ханс громко втянул воздух носом и откинул голову.       — А ты заслужила?       Казалось, он всё еще был рассержен. Она надеялась, что ее слова должны были его успокоить, если он сказал правду и ему нужно было это знать, чтобы выбрать правильную стратегию на будущее. Но что-то не давало ей расслабиться.       — Могу попробовать, — смиренно прошептала она ему прямо в шею, коснувшись губами его шеи. Забрав кусочек кожи, оставив влажный след. Они оба не были трезвыми, что с них взять.       Первый раунд был за ним, теперь ее очередь. Гермиона еще ничего не успела сделать, но уже почувствовала рукой, как он напрягся. Пальчиками нашла пряжку и с щелчком расстегнула ремень, и язычок молнии с хрустом опустился, открыв ширинку. У нее всегда были подозрения, что мужчины более эмоциональны, чем так называемый слабый пол. Потому что, когда она опустилась на колени перед ним, Ханс натянул ее кудри и одобрительно промычал на выдохе. Гермиона положила ладонь ему на выпирающий подвздошный гребень, а другой оттянула резинку боксеров, физически ощущая его тяжелый взгляд на себе. Пусть смотрит.       Собрав слюну во рту и положив ладонь на основание члена, она подалась вперед, чтобы увлажнить головку. И только потом аккуратно оттянула бархатную ткань с широкой, цвета голубого чая с молоком, веной, идущей вдоль всей длины змейкой. Гермиона пожалела, что прикрыла глаза. Как только ее губы коснулись головки, Ханс усилил хватку на волосах, что-то нечленораздельно простонал и для равновесия вытянул руку к двери, через которую она должна была исчезнуть каких-то десять минут назад. Она бы дорого отдала, чтобы увидеть его лицо. Гермиона поерзала на коленях, внизу начало жечь от желания. Она искренне и всей душой ненавидела минет, но, как и с той ночью в отеле, оказалось, что дело было в партнере. Если у него это вызывает такую реакцию, она готова делать это каждый день.       Нотт плотно сжал губы и зажмурился, когда Гермиона начала ритмично двигаться по длине, стараясь не задеть нежную кожу зубами, при этом сохраняя контакт. Она решила попробовать взять член так глубоко, как сможет, и дотронулась кончиком носа до его живота, зацепив пуговицу рубашки. В уголках глаз собрались слезы, и было неудобно дышать, но дрожь в его руках и громкий стон в полный голос стоили того. Ханс оттянул ее за волосы и поднял на ноги.       — Иди к столу, — хрипло приказал он.       Гермиона не стала спорить, просто вытерла губы тыльной стороной ладони и всеми силами попыталась игнорировать неприятную холодящую влажность между ног при каждом шаге. Она дико его хотела.       Приблизившись к столу, Гермиона убрала бутылку, бокал и «Пророк» на ближайший подоконник. У нее тряслись руки. Ханс подошел сзади, успев по пути избавиться от рубашки. В отражении окна она увидела его оголенный силуэт и планировала повернуться, чтобы увидеть самой и потрогать руками. Он был чертовски красив и подтянут; она никогда не любила худощавых парней, ей нравился крупный широкий торс, большие ладони и изрядная мышечная масса. Что ж, ровесники ей никогда не подходили. Вылитый Арес Боргезе. И либо он с молодости следил за собой, либо ему досталась просто волшебная генетика.       Он вплотную приблизился к ней, не осталось даже воздуха между ними. Нотт поймал ее в движении и не дал развернуться, в окне едва различимо маячили напряженный взгляд и сведенные вместе брови.       — Но... — попыталась возмутиться она.       — Нет, — сурово отрезал Ханс.       Он опустил руку с перстнем на ее ширинку и, щелкнув, стянул джинсы с нижним бельем. Гермиона облегченно выдохнула, празднуя избавление от липкой смазки на ткани. В следующий момент Ханс надавил ей на лопатки, опуская на столешницу и твердо удерживая ее в этом положении. Полностью беззащитном. Теперь она даже не видела их общего отражения, потому что правая щека вжималась в деревянную поверхность.       Лишенная понимания, что происходит, она прислушивалась к телу, и тогда он аккуратно сверху вниз провел пальцами по внутренней стороне бедра, а она дернулась от разряда тока и предвкушения. Еще чуть-чуть. Грейнджер была близка к унизительному хныканью буквально на ангстрем и от этого попыталась подвигаться тазом. В ответ Ханс только сильнее надавил на лопатки и с усилием выдохнул. Потом его пальцы аккуратно опустились на промежность и нежно погладили влагалище. Похоже, он просто проверял, насколько она мокрая, и результат его удовлетворил, так как уже в следующее мгновенье он медленно погрузился внутрь. Грейнджер перестала дышать, Ханс, видимо, тоже.       Несколько раз он вытаскивал головку с влажным от смазки звуком, но потом вошел на всю длину. Когда он оказался полностью внутри, ей пришлось прогнуться в пояснице, чтобы еще теснее к нему прижаться, и от этих движений у нее вырвался смазанный стон.       Ханс схватил ее за бок и притянул еще ближе к себе, смакуя и не торопясь. Давая привыкнуть. Но больше он терпеть не мог.       — Тебе больно?       — Не... Нет, — прошептала она, заплетавшимся языком.       И это стало спусковым крючком, нажимом на триггер. Он почти полностью вышел из нее и грубо толкнулся обратно. Потом еще раз. И начал набирать какой-то умопомрачительный темп, от которого Гермиона впилась пальцами в край стола, амортизируя удары его тела о ее, и зажмурилась, закусив губу.       Сверху ее задница выглядела как сердечко, особенно когда она прогибалась перед ним, ради него. Мило до тошноты. Ханс никогда не был романтиком. Он убрал ладонь с ее лопаток и, крепко обхватив девушку за талию, ритмично притягивал к себе с шлепками и стонами, которые она пыталась заглушить, стискивая зубы. Шипела, как кошка. Она сдерживалась, а ему такое не нравилось. Он хотел, чтобы она стонала во весь голос. На весь мэнор, если сможет. Он посмотрел вниз, следя потемневшими зрачками за тем, как основание его члена, влажное от смазки, погружается обратно в нее. Каждый раз это откликалось всхлипом девушки и прикрытыми закатывающимися глазами у Ханса. Черт, это всегда было так хорошо или именно с ней?       Гермиона завела руку назад и положила ладонь на его торс. Если она не могла видеть, то хотя бы хотела ощущать, как двигаются его мышцы с каждым движением внутрь. Она хотела смотреть на его лицо и как плавятся его глаза, как напрягаются его губы и скрываются зрачки под верхним веком, если он вошел слишком глубоко, а она вовремя сильно сжала его внутри. Но его резкие толчки наводили на мысль, что он в ярости.       — Ханс?.. — сдерживая стон, прохрипела Грейнджер. Он толкнулся сильнее, отчего ногти впились в кожу на его животе. Он вошел еще глубже. Похоже, он не настроен на разговор.       Она сделала еще одну попытку.       — За что? — вопрос, заданный шепотом, перешел в стон, и Гермиона другой рукой сжала край стола ногтями до белых костяшек после очередного толчка. В лицевую часть бедер впился край столешницы, оставляя красные следы и вмятины будущих синяков.       Спустя буквально секунду Ханс остановился, вытащил из нее член и перевернул ее на столе, за талию подтянув на себя. Ледяной перстень обжег кожу в месте касания. Она не ожидала увидеть в глазах столько злости, поэтому запаниковала и приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела, так как Ханс сомкнул пальцы на ее шее и подтянул вплотную к своему лицу.       — За каждую минуту, что ты заставила меня ждать тебя с картинкой в голове, как ты раздвигаешь ноги перед моим сыном. За. Каждую. — прошипел он прямо в ее губы, сжимая горло.       Гермиона сначала пыталась сдержаться, но потом все-таки сдавленно рассмеялась.       — Ты просчитался в тактике, если хотел меня наказать, — она посмотрела на него из-под ресниц и криво улыбнулась. — Потому что мне нравится именно так.       В зеленых глазах вспыхнуло удивление, но оно стремительно смылось новой волной похоти. Черный диск заслонил хвойный лес. Он снова вошел в нее с влажным звуком, от которого у обоих вырвался стон. Все еще держа ее за шею одной рукой, второй он подхватил ее ногу под коленкой и с каждым движением все яростней впивался пальцами в кожу. Ей хотелось, чтобы остались синяки, потому что она не знала, когда они увидятся в следующий раз, если такой будет. Несколько прядок упало ему на лоб, и дыхание потяжелело, через раз переходя на хриплые стоны, от которых у нее по коже бегали мурашки.       Боже, она хотела заснять это и прокручивать видео перед сном. Хотя хватило бы и аудио.       С каждым разом та чувствительная точка, которую он исправно задевал под правильным углом, вибрировала волной удовольствия. Ее ладошки начали бродить по его телу, подбираясь к нижней челюсти, скуле, губам. Ханс встретился с ней зрачками, не сбавляя темпа, и притянул ее к себе, глубоко поцеловав. Впервые за вечер. Он облизал ее губы, впился в нее, вторгаясь языком, и промычал от удовольствия. Из ее губ вырвался ответный звук, через слюну передавшийся ему, и он задохнулся. Что-то сломалось. Он уронил голову Гермионе на ключицу и хрипло, долго простонал, содрогаясь всем телом.       Еще несколько тугих движений внутри, и он обессиленно уронил пальцы с ее шеи, положив ладони на стол, чтобы не упасть на нее. Наконец, восстановив дыхание, он выровнялся и, едва касаясь, провел ладонью по внешней стороне бедра. Теперь он улыбался, и улыбка была настоящей, с чертиками в глазах. Она, не задумываясь, растянула губы сама. Ханс медленно вытащил из нее член, и она почувствовала капельку, скатившуюся по промежности, за которой Ханс проследил глазами. Он был в восторге от этой картины.       — Один-один? — уточнила Гермиона, все еще улыбаясь.       Ханс запрокинув голову, хрипло рассмеялся. Почти до слез.       — Можешь накинуть себе еще полбалла, — снисходительно предложил он, фалангой убирая влагу с края глаз.       Как будто из другой вселенной раздался шум приближающихся шагов. Улыбка тут же слетела с лица, и девушка соскользнула со стола, опустившись на трясущиеся ноги. Кто-то нарочито громко... прыгал? Вслед за шагами глухо прозвучал взрыв мужского смеха. Грейнджер накрыла ладонью рот, и ее затопил просто животный страх. Ханс тут же подошел к ней.       — Успокойся, — начал он уговаривать шепотом. — Сейчас же.       Он встряхнул ее за предплечье, чтобы она пришла в себя.       — Слышишь меня? Возьми одежду с пола. Зайди за стеллаж, тебя не будет видно, — Ханс приказывал жестко, и это действовало. Если бы он с ней нежничал, она бы даже не обратила внимания на его голос, потому что в ушах звенело.       — Нет, нет... Мы не успеем, — Гермиона качала головой, чувствуя, как паника застилает ей глаза.       — Делай, что я сказал. Сейчас.       Она трясущимися руками подняла с пола джинсы и обернулась на него. Нотт кивнул в сторону высокого шкафа, на лету натягивая на плечи смятую рубашку. Грейнджер скатилась по спинке шкафа на пол и зажмурилась. Кровь в артериях заледенела, а сердце колотилось со скоростью метеора, влетающего в атмосферу Земли. Она натурально молилась.       Они не успеют. Уже не успели, потому что шаги стали очень громкими, совсем близкими, и слегка скрипнула дверь. Боже.       Ханс стоял недалеко от выхода в не до конца застегнутой рубашке, в процессе прилаживания запонки на правой манжете. В проем высунулась девушка с рыжими волосами, у которой от этого вида округлились глаза. Сказать, что она была в ахуе — это преступно приуменьшить. Он еле сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Нотт посмотрел на нее лениво и начал медленно заправлять рубашку в брюки.       — Где она? — одними губами произнесла Джинни. За ее спиной раздался очередной взрыв хохота, но существенно ближе, чем в прошлый раз, и теперь была слышна нечленораздельная речь. Ханс стрельнул глазами в сторону укрытия Грейнджер, намекая, что заходить не стоит.       — В своей комнате, отдыхает от головной боли, — так же тихо ответил ей Ханс.       Девушка нервно кивнула и закрыла дверь. Как раз вовремя, потому что к входу подошли парни.       — Там только твой отец, Тео. Он сказал, что у Гермионы разболелась голова и он показал ей ее комнату, — приглушенный голос Джинни даже сквозь стены вибрировал от шока.       — Черт, надеюсь, все хорошо. Зайдешь к ней? — произнес озабоченно Тео. — Девчачьи спальни в другом крыле, нам идти туда полвека, — простонал он. — Да и будить ее не хочется.       — Конечно, зайду, — Гермиона скривилась, потому что даже отсюда слышала, как Джинни перебирала с энтузиазмом. Девушка нервно обернулась на приближающееся сбоку цоканье — собака, все это время где-то скрывавшаяся, подошла к ней и уткнулась мокрым холодным носом прямо ей в ляшку. Наверное, успокаивала так. Гермиона аккуратно почесала короткую жесткую шерстку за ухом, и пес благодарно склонил голову и начал дергать задней лапой. Они подружатся.       — Я провожу тебя до твоей комнаты, кажется, Нотту и Поттеру уже пора баиньки, — кто-то из этих умников в ответ заржал и что-то глухо ответил, и тогда засмеялась уже Джинни. Малфой провожает Джинни до ее комнаты? Ох, им будет о чем поговорить.       Ребята наконец начали отдаляться, и их разговор постепенно затихал. Ханс тихо подошел сзади и окинул сцену нежности между Чивелом и Грейнджер довольным взглядом, спрятав руки в карманы и облокотившись плечом о шкаф.       — Надеюсь, твоя подруга умеет хранить секреты, — негромко сказал он, когда Гермиона подняла на него глаза.       Девушка хмыкнула и покачала головой. Это были одни из самых нервных минут в ее жизни. Ханс протянул ей руку, и как только она коснулась его подушечками пальцев, ее затянуло в воронку трансгрессии. Хватая воздух ртом и прижимая руку к груди, она оглянулась вокруг и поняла, что оказалась в его комнате. Все темное, глубоко синее и аккуратное. Даже широкая кровать выглядит как на выставке.       — Боже, хоть предупреждай! — воскликнула она раздраженно. Собаке тоже не особо это понравилось, и он недовольно заворчал на хозяина.       Ханс ничего не ответил, только улыбался глазами и, отбросив у нее из рук одежду, крепко ее обнял. Грейнджер пискнула от неожиданности и почувствовала, как у него затряслись от сдерживаемого смеха плечи.       — Видела бы ты свое лицо сейчас, — он потерся щекой о ее макушку, обвивая ее руками крепче, сдавливая тиски.       Она не могла злиться, ее саму подмывало засмеяться от облегчения.       — Мне так тепло с тобой, и я совершенно не знаю почему, — тихо хмыкнула она в его плечо, пока он мягко укутывал ее в свои объятья и дыханием слегка разбрасывал кудри.       — Не всегда есть причина. Люди вообще слишком много думают о смыслах, забывая наслаждаться тем, что имеется, — Ханс ладонью пригладил ей волосы, запустил пальцы и довел пряди до самых кончиков, будто расческа. Самая любимая из тех, что у нее была. — Вот почему ты приехала ко мне в тот вечер? Я не знаю. И ты не знаешь, скорее всего. Можно долго размышлять, но это не меняет факта, — Ханс слегка отстранился от нее, заглянув в ее расширенные зрачки, и подушкой указательного пальца дотронулся до кончика ее носа. — Если только не объяснить это тем, что ты тоже можешь быть импульсивной и идти на поводу у своих желаний. Эгоистка.       Он беззастенчиво и широко улыбнулся ей и увидел отблеск своей улыбки на ее лице.       — Ах да, чуть не забыл. У меня для тебя кое-что есть.       Он нехотя выпустил ее из хватки и отошел к письменному столу у окна, с аккуратными стопками бумаг и папок разной толщины, отсортированных по объему. Она подозревала, что еще и по цветам, но не знала наверняка. У Грейнджер чуть не закатились глаза. Такой педант. Ханс перебрал пару бумаг в верхнем ящике и что-то достал. Она подошла к нему со спины, заглядывая из-за плеча. Свет упал на текстурный пергамент с незнакомой ей печатью, и Гермиона нахмурилась, не улавливая сути.       — Вот. Он согласен принять твоих родителей, но сразу предупреждает, что им придется лежать под полным наблюдением. — Ханс протянул ей письмо, зажатое между указательным и средним пальцами. Гермиона зацепила лист за кончик и, повернув к себе лицом, быстро пробежалась по строчкам.       — Но... — она не могла подобрать слов. — Но как ты узнал?       — Драко оперативно сработал, — довольно усмехнулся Нотт. Гермиона неверяще пялилась на него во все глаза.       — Чёрт, но мне, наверное, надо будет поехать с ними? — обеспокоенно начала размышлять вслух она. — Я никогда не была в Америке.       Ханс стоял с задумчивым видом, его брови были сведены вместе, а взгляд, который он на нее перевел, был серьезен.       — Мы можем поехать вместе.       Грейнджер замолчала и посмотрела на него, не веря, что это происходит взаправду.       — Мы можем? — аккуратно переспросила она с удивлением.       — Можем.       — После выпуска? — неуверенно предложила она, не разрывая зрительный контакт.       — Договорились, — кивнул он в ответ.       На его лице расцветает улыбка, которая потом долго будет сниться ей во снах, но не тех, которые кошмары, а тех, где он руками разводит ее колени в стороны и притягивает ее за затылок, чтобы соединить их губы в тесном поцелуе.       И она зеркалит эту улыбку.