My Faith

      Отпуск пролетел, как одно мгновение. Но этих дней мне вполне хватило, чтобы убедится – Фэйт именно та, кто мне нужен.       За эти дни мы раз поругались, едва ли не подрались, и уже были готовы развестись, но всего один взгляд зеленых глаз в мои, и я выбрасываю белый флаг.       Теплыми сардинскими вечерами мы выбирались к морю, на примеченный нами заброшенный пляж, разводили костер и пили вино. Порой говорили всю ночь напролет, порой — молчали, вглядываясь в горизонт, загадывая заветные желания.       Пару дней мы вообще не выбирались из номера, проводя время в постели, занимаясь любовью и совершенно не стыдясь осуждающих либо же завистливых взглядов соседей.       К счастью, за всё время мне не снились кошмары, но это был лишь отвлекающий маневр, уж я-то знаю.       Так, счастливые и отдохнувшие, мы летели в Нью-Йорк, который совсем скоро подарит нам дурной подарок.       Самолет приземлился в хорошо знакомом аэропорту Кеннеди. На улице вовсю лил дождь. У входа нас уже ждал Сэм. Завидев Фэйт, он улыбнулся. Она положила свою сумку на мой чемодан и бросилась к другу со всех ног.       — Сэм! Сэмми! — шепчет она, бросаясь ему на шею. Тот улыбается, прижимая девушку к себе.       — Привет, принцесса! Отлично выглядишь!       — Спасибо!       — Сэм, — говорю я, кивая головой. Уилсон расплывается в улыбке, протягивает мне руку, которую я с удовольствием пожимаю, и сдержано обнимает. — Рад тебя видеть, старик.       — Взаимно, Баки! Да ты загорел, брат! Я думал, ты всегда молочно-бледный. — Сокол хохочет, забирая у нас багаж.       — До тебя-то мне загорать и загорать, но на кое-что я всё же способен. — Я беру Фэйт за руку, видя, как она прячет улыбку в кулак. — Что поделать, куколка? В этот раз я хотя бы не поджарился, как курица гриль! Обычно, спустя двадцать минут на солнце, я начинаю сбрасывать шкуру не хуже змеи.       — И тут сыворотка в твою пользу сыграла, — отзывается Фэйт. Я согласно киваю. — Итак, Сэм, какие новости в Нью-Йорке?       И Сэм принялся рассказывать.       Стиви продолжал правительственную работу и буквально перед нашей посадкой он улетел куда-то в Африку на заключение мега важного договора о сотрудничестве. Наташа начала активно развивать бизнес по организации свадеб — к ней уже обратилось порядка четырёх невест. Всё же слава бывшей разведчицы в некотором роде служит для Романофф рекламой — многие хотят с ней поработать просто для того, чтоб ближе познакомиться и как следует узнать. Глупцы! Неужели они действительно думают, что смогут познать глубину души русской разведчицы? Уверен, она сама-то не до конца понимает, какая она настоящая…       Что до Т’Чаллы, то после нашего отлета в отпуск, он провел в Нью-Йорке ещё несколько дней, совмещая рабочие встречи с нежными свиданиями с Нат. Шури же все эти дни провела в лаборатории Беннера, где они вели жаркие научные споры. Однако им удалось усовершенствовать одну разработку Брюса, за что он бесконечно благодарен принцессе. Также они договорились, что в скором времени встрется в Ваканде и проведут ещё одну встречу по обмену опытом.       Сара с парнями уже обжились в доме и с радостью ждут законную чету Барнсов на барбекю в ближайшие выходные. Касс и Айджей уже всю душу им вынули расспросами, когда же дядя Баки приедет в гости. Я рассмеялся. Фэйт сжала мою руку и ответила Сэму, что на следующие выходные мы обязательно заглянем.       Я спросил Сокола, как движется работа на наших объектах и кто помогал ему, на что он самодовольно улыбнулся, сказав:       — Знаешь, Барнс, я хоть и обычный парень, но с некоторыми вещами могу справляться и один.       Фэйт улыбнулась, потрепав Сэма по ёжику волос:       — Просто признай, что Баки твой лучший напарник и другой тебе был не нужен.       Сэм не был бы собой, если бы не разразился тирадой о том, что я худший из людей и что работа со мной — сущий ад, но секундное смущение, пробежавшее тенью по его лицу, свидетельствовало лишь о том, что куколка попала в цель.       Я довольно улыбнулся. Потянулся, шумно выдохнув. Что ж, всё идет своим чередом. Значит, никаких проблем впереди не ожидается.              После того, как чемоданы были разобраны, а вещи убраны в шкаф, мы с Фэйт буквально рухнули в нашу кровать.       — Как хорошо! — простонала она, потягиваясь. — Какой бы удобной не была постель в отеле, но наша кровать — вне конкуренции.       — Да и вид из окна у нас куда лучше, — отзываюсь я. Переворачиваюсь на живот, нависая над ней. — Хотя… зачем мне знать, что там за окном, если рядом ты?       — Ты неимоверный подлиза, Барнс! Почему ты не был таким душкой при первом знакомстве?       — Каков уж есть, куколка! И, согласись, будь я таким приторным, ты бы никогда не запала на меня.       — Никогда. Мне по-настоящему башню снесло от того, как ты орал на меня. — Фэйт смеется, затем серьезнеет. Проводит рукой по моим волосам, зарываясь в них пальцами. — Наверное, мама бы сказала, что я прокляну жизнь с таким парнем, как ты. И, возможно, она была бы права. Кто знает, что будет дальше? Но вот что я знаю прямо сейчас. Ты — та самая каменная стена, о которой мне всегда говорили родители. Они учили, что рядом с мужчиной должно быть спокойно и надежно. А надежнее, чем с тобой, мне ни с кем не будет. Спасибо тебе, Баки. За то, что ворвался в мою жизнь, схватил своей железной рукой и никогда не отпускал.       — Рад стараться, миссис Барнс.       Наш милый и интимный момент испортил стук в дверь. Мы искренне хотели продолжения, но стук всё повторялся, поэтому, проклиная всё на свете, я пошел открывать. На пороге стоял Йори. Он неловко улыбался.       — Доброй ночи, Джеймс! — говорит он. Я тепло улыбаюсь, кивком приглашая зайти. — Ты прости, я лишь услышал, что ваша дверь хлопнула. Хотел убедиться, что это действительно вы.       — Привет, Йори! Я очень рад тебя видеть! — Пожав старческую руку, усаживаю его за стол. — Будешь чай или, может быть, кофе?       — Ни то, ни другое. Меня что-то последние два дня сердце мучает и давление скачет. Так что я стараюсь избегать хоть каких-то напитков, кроме воды или сока.       — Может, стоит обратиться к врачу? — подает голос вышедшая Фэйт. Она садится рядом со мной. Йори отмахивается.       — Мне перевалило за девяносто лет, никто не станет возиться с жалким стариком, чьи дни уже сочтены.       — И всё же я бы рекомендовала попробовать. Йори, со здоровьем не шутят.       — Дожить до моего возраста — уже шутка природы. И что мы всё обо мне? Расскажите, как прошел отпуск!       Повествование я доверил жене, которая в красках рассказывала о посещенных нами местах, красоте моря и доброте людей в Сардинии. Она говорила и говорила, а я смотрел на неё и понимал, что, чёрт возьми, Джеймс Бьюкенен Барнс, действительно способен на очень многое. И мне не обязательно держать для этого оружие в руках.       Йори слушал внимательно, бесконечно улыбаясь. Он был счастлив. На исходе жизни он обрел не сына, но дочь, которую полюбил как родную. И это стало лучшим подарком для него.       Мы разошлись, когда часы пробили полночь. Закашлявшись, Йори встал из-за стола. Поклонился, отправился к себе домой. Я вызвался его провести, на что услышал кучу возмущения, что ему нужно только перейти коридор и это займет не больше минуты. Но я оказался настойчивее, так что мой друг был вынужден сдаться.       Видя, что мистеру Накадзима нездоровится, я вызвался побыть с ним некоторое время, пока таблетки не подействуют. На удивление, он не стал возражать. Взбив ему подушку, помог улечься в постель. Сел рядом.       Йори завел со мной неторопливую беседу. Делился воспоминаниями из прошлого, веселыми историями из его детства. Рассказал, как попал в Америку. С каждым новым предложением он говорил всё тише и тише, а спустя время и вовсе утих. Глаза его закрылись.       Я наивно подумал, что он уснул, но что-то глубоко внутри кричало, что он действительно уснул, но только навсегда. Резко поднявшись с места, бросаюсь щупать пульс и, не найдя его, бегу домой. В голове вата, а на глазах выступают слёзы. Увидев меня, Фэйт вскакивает с постели, глядя на меня во все глаза.       — Йори умер, — выдавливаю хрипло. Фэйт закрывает рот ладонью. Подходит ко мне, пряча в объятиях. Больше я из этого вечера ничего не помню.       Мы похоронили Йори на кладбище Грин-Вуд, рядом с его женой и сыном. Теперь всё семейство Накадзима вместе. Больше их никто не сможет разлучить.       Невозможно передать, какая пустота образовалась в моей душе с его уходом, но я упрямо верил, что когда придет мой час, мы с ним снова увидимся и что прямо сейчас он счастлив в кругу семьи.       Исполняя волю Йори, мы с Фэйт перебрались в его квартиру, предварительно сделав там ремонт. Квартиру, в которой жили когда-то сами, сдали прекрасной девушке по имени Мария — она приехала из России учиться в один из нью-йорских колледжей по обмену опытом.       — Йори успел попрощаться с нами, Бак. Ему было совсем плохо, но он дождался нашего возвращения и тихо ушел. — Фэйт плакала на моем плече в кухне нашей новой квартиры. — Теперь мы по-настоящему сироты, Баки.       — Но мы есть друг у друга. Этого ведь достаточно?       Фэйт согласно качнула головой. Так началась наша по-настоящему самостоятельная семейная жизнь.              Как и было обещано, после похорон Йори я возобновил терапию с Кристиной. В этот раз она ковырялась в моей душе без стеснения, наплевав на любые правила приличия. Мы прорабатывали всё то, чего касались в прошлые сеансы и, даю вам слово, я отдавал себе отчет, что понадобится очень много времени, чтобы закрыть некоторые вопросы. Но мне и в голову не приходило, что проработанные темы всё также будут вызывать боль.       Я ни разу не пожалел, что пошел на терапию. Я действительно чувствую, что мне становится лучше. Кроме того, это заметили Сэм и Фэйт. И если результат видно со стороны, то я буду идти дальше.       За компанию со мной на терапию стала ходить и сама Фэйт. В конце концов, ей от жизни досталось не меньше моего, да и со мной тоже не сладко. И только за то, что она стремится стать лучше для меня и ради неё самой, я люблю её всё больше.       Ещё я стал ходить в церковь. Конечно же, не на службу, а после неё, когда в костеле никого нет. Я подолгу сижу в тишине и читаю Библию. Прошу прощения у всех святых за сотворенные Зимним Солдатом ужасы. Молюсь горячо, отчаянно, как никогда раньше.       Однажды ко мне подошел святой отец. Он сказал, что видит меня довольно часто и спросил, отчего я не прихожу на службу. Я ответил, что испытываю дискомфорт среди толпы. На что отец Майкл предложил мне занимать место на лавочке у самого выхода — по всему видно, что мне нужно побыть на службе. Ещё он сказал, что когда буду готов, могу прийти к нему на исповедь. Я коротко улыбнулся, поблагодарив седого священнослужителя. Это был ещё один человек, который искренне хотел мне помочь, что придавало сил для борьбы с душевными травмами.       Фэйт же, в конце концов, решилась впервые за долгое время наведаться в Детройт и посетить могилу родителей. Мы побывали в доме, где жила её семья.       Она сложила самые дорогие сердцу вещи, некоторые документы и позвонила знакомому риелтору, объявив о продаже дома. Цену никакую не назначала, доверив это специалисту.       Уезжая из города, она впервые искренне улыбалась.       — Ты в порядке? — интересуюсь я, вглядываясь в дорогу.       — Да, всё отлично. Пожалуй, теперь я счастлива по-настоящему. — Она ловко забросила ноги на торпедо, и я потерял руль всего на секунду от этой красоты. — Кристина говорила, что я не могу начать жить новую жизнь, потому что страхи и боль прошлого держать меня. Теперь, когда я попрощалась с родителями и с домом, а Хоуфман уже давным-давно мёртв, мне можно выдохнуть. Грустно сознавать, что в моей жизни нет двух близких людей, а теперь ушёл ещё и Йори, но… чёрт возьми, у меня просто великолепный муж! Что мне ещё нужно?       — Мы есть друг у друга и этого достаточно, верно? — спрашиваю, улыбаясь. Она кивает головой, счастливо улыбаясь.       — Но, знаешь что? Здорово, что нам с тобой хватило веры в то, что за поворотом нас ждет новая, лучшая жизнь. Не всё получалось сразу, но мы верили и шли друг к другу. Какими уж окольными путями — неважно. Главное, что мы всё равно встретились. И спасибо тебе, дорогой, что верил в моё выздоровление и продолжаешь верить до сих пор. С тех пор, как не стало родителей, мне этого очень недоставало.       Я не нашел, что ответить. Лишь улыбнулся, нажал на педаль газа и под восхищенный возглас Фэйт, помчал машину по ровной трассе.       Если бы я мог когда-то представить, что жизнь подкинет мне кусок пирога, я бы здорово посмеялся. Но этот самый пирог сидел справа от меня, хохоча и любуясь мелькающими видами.       Раньше смыслом жизни для меня была война — это было единственное, что я умел. Во всяком случае, мне так казалось. Но сейчас сама жизнь и есть тот самый смысл. И этот смысл огромен, но в тоже время настолько мал, что умещается в хрупком теле моей жены. И я пронесу эту мысль до самого конца, когда бы он не наступил.