Оставим все в прошлом

      Я смотрю на Кавилла вот уже минут пять. Он стоит окаменевшим изваянием и не отрывает взгляда от моего живота, так ни разу не пошевелившись, и я начинаю уже переживать.       — Ты там жив? — спрашиваю я его и машу рукой перед его глазами. — Завис что ли?       Кавилл моргает и его взгляд начинает фокусироваться. Он поднимает глаза с живота на мое лицо и я вижу как его лицо начинает мрачнеть, челюсть сжимается и я могу различить как ходят его жевалки.       — Это что такое, Малинка? — хрипит он.       — Где? — спрашиваю я, прикидываясь дурочкой.       — Эмми, это что такое, мать твою? — повышает он голос и указывает на мой живот.       — Аааа, ты про это? — я попускаю взгляд вниз. — Праздновала.       Я пожимаю плечами и пытаюсь быстро ретироваться на кухню.       — Праздновала? — Кавилл следует за мной тенью.       — Ага! Наше расставание. Ты же знаешь как я люблю сладкое.       Я продолжаю нести чушь. Ну, а что? Если и притворяться дурочкой, то по полной.              — Конфет переела? — с сарказмом спрашивает Кавилл.       — Ну, что есть. — развожу руками.       Кавилл прищуривается и всматривается, а затем произносит гениальное умозаключение:       — Это не от еды.       — С чего бы? Мы не виделись пять месяцев. Много за это время может произойти. — говорю я и усаживаюсь за стол, чтобы хоть как-то дистанцироваться от него.       — Потому что ты беременна, — кричит он. Видимо я его снова довела. — Только какого хрена я узнаю об этом так?       А вот теперь уже я начинаю злится!       — Ты то тут причем? — кричу я в ответ.       — Хочешь сказать, что он не мой? — продолжает он злиться и начинает ходить из угла в угол. — У тебя же никого не было все это время!       — Да тебе то откуда знать?       — Потому что я тебя хорошо знаю, Малинка! Ты бы так не смогла. — говорит он.       — Я тоже думала, что ты не мог бы никогда меня бросить! — взрываюсь я. — Но как видишь, не сложилось.       Кавилл останавливается как вкопанный, он открывает рот, чтобы что-то сказать, но не решается. Он садиться за стол напротив меня и начинает растирать свое лицо ладонями.       — Какой срок, Малинка? — спрашивает он, шумно вздыхая.       — Тебя это не должно волновать! — снова огрызаюсь я.       — Хватит язвить и скажи какой у тебя срок. — говорит он, стараясь не злиться.       Я кусаю свою губу и делаю глубокий вдох.       — Двадцать три недели. — прикрываю глаза, стараясь не нервничать, так как живот начинает каменеть.       — Это ведь почти шесть месяцев? — констатирует Кавилл. — Ты хочешь сказать, что ребенок не мой?       — Нет, Кавилл, этот малыш только мой. Мы ни на что от тебя не претендуем. — говорю я кладу руку на живот.       — Он мой! — снова рычит Кавилл.       Ну, что за человек! Как настолько можно бесить?       — Последний раз повторяю! Это. Только. Мой. Ребенок. — повышаю голос на него и поднимаюсь из-за стола. — То что ты, к своему несчастью, поделился своим биоматериалом, не делает тебя отцом. Считай себя просто донором.       Своими словами, я лишь подтверждаю утверждение Кавилла об его отцовстве. Но я устала и не вижу смысла отрицать очевидные вещи. Ведь, если сказать, что это не он отец, то признать, то что я могла быть с другим, а это не так. Потому что любила только его всей душой, только его одного видела, дышала им.       Кавилл подходит, и обойдя меня, обнимает со спины. Сердце сжимается от боли и обиды, а от воспоминаний наворачиваются слезы.       — Ты сам отказался от нас, когда бросил меня. — говорю я и смахиваю слезы. — Ты сам сказал, что не можешь так продолжать. Так что прошу тебя, прекрати.       Я пытаюсь выбраться из его объятий, но безрезультатно. На секунду Кавилл сильнее прижимает меня к себе. Он делает тяжелый вздох и мой висок опаляет горячий воздух. Секунда и он отступает, оставляя после себя лишь холод.       — Ты думала о том, чтобы рассказать мне? — спрашивает он меня в спину.       — Не знаю. — пожимаю я плечами. — Я об этом не думала пока.       Снова иду в гостиную, неосознанно пытаясь убежать от этого разговора.       Закрываю окна, после иду к дивану, сажусь на него и закутываюсь в плед. Поднимаю глаза на Кавилла. В его глазах столько горечи.       — Я мог никогда не узнать?       От его голоса, пропитанного болью, внутри у меня все сжимается. Я тяжело вздыхаю.       — Наверно, когда-нибудь узнал. — пожимаю я плечами. — У нас много общих знакомых.       — Но ты… — он останавливается, не заканчивая предложение.       — Я правда не думала еще.       Его голубые глаза блуждают по моему лицу, пытаясь найти что-то в подтверждение моих слов. Не знаю, что Кавилл увидел, но он лишь тяжело вздыхает, а после отходит к окну, вглядываясь в разбушевавшуюся стихию.       Какое-то время мы молчим. Тишина в комнате настолько давящая и звенящая, что мне кажется, я слышу как грохочет сердце в груди Кавилла.       Это время дает мне возможность рассмотреть Кавилла внимательней. Он изменился, стал шире в плечах, мощная спина плавно переходила в накаченные бедра. И ему это шло. Он стал сексуальней и мужественнее. Хотя, казалось бы, куда больше?       Кто-то, явно, провел все время нашей разлуки в зале, а не рыдал лежа на кровати в подушку. Его руки стали больше и теперь на них легко можно было увидеть, выделяющиеся вены. Мое тело, до сих пор, помнит его прикосновения и объятия, которые заставляют все сжаться внутри меня.       Погрузившись в воспоминания, я потеряла счет времени. И только голос Кавилла смог вернуть меня в реальность.       — Ты же понимаешь, что я не оставлю все так? — спрашивает он, а голос пропитан нотками стали.       — Уже оставил. — говорю я, пожимая плечами.       Я вижу, как Кавилл сжимает кулаки, так что костяшки белеют, а все его тело напрягается, превращая его в каменную статую.       — Это мой ребенок! — взрывается он. — Мой!       Я лишь снова пожимаю плечами, когда Кавилл пытается сжечь меня своим разъяренным взглядом, а затем уходит на кухню, из которой доносится грохот. Там явно ломается мебель, но я не решаюсь идти туда, чтобы проверить.       Через время я слышу позади себя шаги, а после и голос:       — Он мой, Малинка! И этого ты не изменишь. — рычит Кавилл, а затем уходит наверх и хлопает дверью.       Как только снова наступает тишина, меня начинает пробивать крупная дрожь, и я сильнее заворачиваюсь в плед. Видимо, сказывается неожиданная встреча с бывшим. Направляюсь на кухню, чтобы налить себе горячего чая и немного успокоиться. В кухне меня застает грандиозный погром. Стол передвинут к стене, а на полу валяются щепки от трех из четырех стульев. Ну, хоть один стул есть и можно будет спокойно поесть. Но больше, мое внимание привлекает огромная вмятина на новеньком холодильнике. Теперь придется выложить крупную сумму родителям Фабии.       Тяжело вздыхаю и иду ставить чайник, переступая через щепки. Вот точно, не собираюсь наводить порядок после Кавилла. А после с кружкой горячего чая, направляюсь спать. Но поднявшись наверх, понимаю, что единственную комнату занял Кавилл. Гребаный джентельмен. Нужно было сразу проверить второй этаж. Поэтому обреченно возвращаясь в гостиную, выпиваю чай и, поудобнее устроившись на диване, засыпаю.       Не так я представляла себе отдых в горах.