Бедная Лиза

Нина Семёновна допрашивала с пристрастием, у неё всегда находилось хлёсткое слово для молчаливых партизан (как она называла всех, кто плыл и забывал дату). А для самых упорных она берегла козырь: уничижительный взгляд. Короче, смотрела как на говно. Но с оттенком удивления, как бы говоря: «подождите, а как говно здесь-то оказалось?». Этот взгляд не мог выдержать никто. Ну кроме Исаева, он непробиваемый. Допрос шёл как обычно: тройки, иногда четверки. Когда Ефимов стал отвечать на последний вопрос, все тихо выдохнули: сегодня жертв больше не будет. Лиза водила карандашом по черновику, рисуя пары глаз. Они раз за разом получались чуточку кривыми. Маша пихнула подругу ногой, но слишком поздно. — Тимофеева! Будьте так добры подытожить причины поражения Белой Армии в Гражданской войне. Лиза неловко встала. — Причины поражения Красной Армии… ой, то есть… — Вы живёте в параллельном мире? — Истеричка не прощала даже оговорок. — Белой Армии. Причины поражения — во-первых, плохая организация. Во-вторых… Лиза пыталась вспомнить хоть что-то, но пауза зловеще затягивалась. — Не стесняйтесь, Тимофеева. Пу-сто-та. В голову ничего не идёт. Под этим взглядом можно собственное имя забыть. — Мы недостойны ваших авторских теорий, я поняла. Скажите тогда хотя бы год окончания Гражданской войны. Тут только одна попытка, надо сказать уверенно, иначе подловит. — Тысяча девятьсот двадцать, — голос Лизы дрогнул, — первый. — Я поняла. Почему-то в учебнике стоит двадцать второй год. Опечатка, наверное? Лиза промолчала. Истеричке только попробуй слово поперёк сказать. Хуже только оправдания и слёзы, от этого она просто звереет. — Тимофеева, вопросы элементарные. Вы бы смогли ответить, если бы хоть немного слушали одноклассников. Чем вы так заняты на уроке истории? Лиза прикусила губу и не ответила. — Страна запомнит своих героев-партизан. Не думайте, что вам как олимпиаднице всё спустят с рук. У нас урок истории, а не иностранного языка. Вы меня услышали? Лиза кивнула и сморгнула подступившие слёзы. — Надеюсь, действительно услышали. За домашний параграф — двойка. Садитесь. Лиза села неуклюже, как деревянная кукла. В голове одна мысль: «главное — не расплакаться». — Открываем тетради, записываем тему… «Главное — не расплакаться». Истеричка вещала своим холодным голосом, а Лиза механически переписывала цифры, даты, года и бессмысленные имена. Как будто это ей в жизни пригодится… Она и не подозревала, что ей на самом деле пригодится. *** Последний урок закончился, и неудержимый поток детей наполнил школьный двор. Мелкие визжали и бесились, ребята постарше… тоже бесились, но орали уже матом. Маша поморщилась: — Животные. Настоящий зоопарк. — Ага, — отозвалась Лиза. — Я тебя одну тут не оставлю. — Да не, можешь идти… — Хоть свежим воздухом подышу, — вяло бросила Лиза. — Мамка дома уже, наверное. Маша кивнула и сменила тему на невинную и безопасную: слухи о новом регионе Тейвата. На этом и цвела их дружба: каждая за километр обходила больные места подруги. Лиза знала, что Маша жутко стесняется папиной машины, заклеенной логотипами службы доставки. Маша знала, что Лиза тихо ненавидит маму за её идею-фикс («учи язык и едь за границу»), потому что мечтает рисовать, а не побеждать в олимпиадах по английскому. Но если мама что-то вбила себе в голову, то спорить бесполезно. Либо делать по-маминому, либо… либо уходить, как папа. Вот только Лизе идти некуда. Надо терпеть до восемнадцати. Подруги болтали обо всём на свете. Мальчишки бегали по двору и вопили, как резаные. Солнце уже скрылось за школой, погружая крыльцо в тень, и в воздухе сгустилась осенняя прохлада. Вдруг у Маши загудел телефон. — Привет. Трубка что-то забормотала в ответ. Лиза знала, что будет дальше: Маша отложит телефон и, делая вид, что ей всё равно, скажет, что папа задерживается минут на десять. А потом ещё на пятнадцать… Прямо за спиной у девочек истошно заорал пятиклассник, его дружки загоготали. Маша скривилась и вжала телефон в ухо, свободной рукой прикрывая рот и микрофон. — Да это мальчики орут! Что ты сказал? Пятиклассники с радостными воплями разбежались по двору, спасаясь от друга-очкарика, который жаждал мести. Маша наконец прокричала в трубку: — Хорошо, поняла! Она спрыгнула с крыльца и повернулась к подруге: — Папа уже приехал! В твоём дворе ждёт, можем вместе пойти! Её слова утонули в криках пятиклассников, которые уже сделали круг по двору и вернулись на крыльцо. Один верещал, что он в домике, другой возражал ему тычками и щекоткой. Лиза перекричала возню за спиной: — Что? Маша только открыла рот, но тут же один из мальчишек заорал петушиным фальцетом: — Ты чё?! Лиза поморщилась и обернулась. Дружок толкнул очкарика, и теперь тот со всей дури пихал его в грудь. Бодаются, как бараны. Хотя… почему «как»? Но как только Лиза повернулась обратно к подруге, та вскрикнула, глядя Лизе за спину. Лиза снова обернулась, но не успела среагировать. Голова пятиклассника врезалась ей в грудь, и девочка упала с крыльца спиной вперёд. Маша вскрикнула, но не успела подхватить подругу. Лиза ударилась затылком и отключилась до того, как стало больно.