Плыви как камень — история Ивы

Йоширо наблюдал за классом, когда они образовали круг вокруг ринга для спарринга, очерченного полосой белой краски. Он велел им сесть и, как только они затихли, заговорил. "Вам присвоен номер в соответствии с алфавитным порядком списка класса", - объявил он. "У меня есть двадцать шесть листков бумаги с вашими номерами, и я выберу два имени наугад. Эти два человека будут драться, а после этого мы их проанализируем. Первые четыре месяца каждого семестра мы будем руководить этой критикой, но после этого я, Отани-сенсей Савамура-сенсей, буду говорить только после всех вас. За каждое наше замечание вы будете терять по одному баллу из своей оценки за день. Хотя в основном оценка будет зависеть от вашего поединка, а не от его результата". По этой причине он и два его помощника расположились треугольником вокруг ринга, позади учеников. Оглядев комнату, Йоширо увидел, что на лицах большинства детей явно проступают нервы. "Я попросил вас сесть в кольцо, чтобы вы могли видеть со всех точек зрения. Некоторые из вас будут замечать ошибки, которые не видны другим. Так что будьте внимательны, потому что другие могут не успеть подхватить вашу ошибку". "Кроме того, я буду судить ваши матчи", - продолжил он, когда убедился, что донес свою мысль. "И я введу несколько ограничений. Проигрыш считается поражением. На ринге запрещены ниндзюцу и любое другое оружие. И когда я говорю, что матч окончен, это значит, что он окончен. Неподобающее поведение в этой обстановке будет иметь серьезные последствия. Все ясно?" "Хай, сенсей!" раздался хор голосов, и он кивнул. "Хорошо. Итак, первыми будут, - он выбрал из стопки два листка бумаги, - номер пятнадцать и номер четыре. Это будут... Кондзики Кацуо и Чинен Сатоси. Займите свои места". Бумажки, разумеется, были пустыми. Что? Он же ниндзя - конечно, ничего не должно быть случайным. У каждого поединка была своя цель с разной степенью важности. Так получилось, что этот был жизненно важным. "Да!" радостно воскликнул мальчик Конджики. "Я первый!" Гражданский мальчик был гораздо менее рвением - он едва смог добраться до ринга, так сильно его трясло. Это, похоже, разочаровало Кацуо. "Сэнсэй, можно мне поменяться?" спросил он. "Я хочу повеселиться". "Я упрежу любые подобные вопросы в будущем", - проворчал Йоширо. "Как только я назову ваши имена, никаких обменов не будет. Вы будете сражаться с назначенным противником. Если вы травмированы, больны или у вас есть уважительная причина не участвовать в поединке, сообщите мне об этом в начале этого периода, иначе вам не будет предоставлено никаких льгот". Кацуо недовольно вздохнул. "Хорошо... то есть да, сенсей". Он повернулся лицом к дрожащему Чинену, опустившись в готовую стойку, которой испуганный мальчик слабо пытался подражать. "Постарайся сделать так, чтобы мне было весело, хорошо?" Они, казалось, ждали какого-то сигнала, чтобы начать, но Йоширо ничего не сказал, пока не стало ясно, что они не знают, что можно начинать. "В бою нет обратного отсчета", - провозгласил Йоширо. "Как только вы выходите на ринг, вы сами объявляете о начале поединка". "О, отлично!" сказал Кондзики и молниеносно бросился на Чинена, который тут же закрыл лицо руками. Ужасно. Большинство охранников так или иначе блокируют линию зрения человека, поэтому важно было сделать так, чтобы видимость была как можно меньше нарушена, и компенсировать это с помощью ориентации тела, ситуационной осведомленности и иногда других чувств. Полностью закрывать глаза было последним делом. Да еще и за такой некачественный блок. Конджики мог бы с легкостью пробить его, но вместо этого он прижал ногу и сделал круг, нанеся удар крюком. Его пятка легко перемахнула через слабую защиту, сбив при этом с парня очки. Йоширо был уверен, что это было сделано не специально. Застигнутый врасплох, Чинен избежал следующего удара, лишь упав на задницу. Он отчаянно искал свои очки, и Кондзики чуть замешкался с нападением. Но лишь на мгновение. Как раз в тот момент, когда он собирался ударить парня в бок, Йоширо объявил о начале поединка. "Займите свои места", - приказал он, и они выполнили указание. Чинен низко склонил голову и крепко сжал в руке очки, не обращая внимания на то, что они могут размазаться. "Очевидно, что победил господин Кондзики", - заявил он, заслужив несколько смешков. "Кто-нибудь может сказать мне, почему?" "Потому что он не слабак?" воскликнул Бан Рио, вызвав еще несколько смешков. Чинен опустил голову еще ниже, а глаза Йоширо сузились. "Во-первых, поднимайте руку, когда у вас есть ответ", - сказал он. "Во-вторых, грубость по отношению к своим товарищам не будет допускаться. К концу обучения в академии недостатки, которые вы замечаете сейчас, будут устранены, и вы все станете настоящими шиноби Ива. Если вы не можете уважать то, чем являются ваши одноклассники сейчас, уважайте то, чем они станут в будущем. Я понял?" "Хай, сенсей!" Преподавание было лишь половиной работы Йоширо. Вторая заключалась в формировании товарищеских отношений между членами его класса. Ему было проще всего достичь этой цели, представляя себя в роли злодея, которого его классу придется победить совместными усилиями. Ему удалось добиться успеха с первой партией, а также с недавно выпущенной, которую он взялся обучать после безвременной кончины их предыдущего сенсея два года назад, и получил высокую оценку за свою эффективность. Эта будет не хуже. "Хорошо", - сказал он. "А теперь, есть ли у кого-нибудь реальный ответ?" "Господин Кондзики был быстрее, сильнее и лучше тренировался?" предположил Осаки Кен. "Более подходящий ответ, но не такой подробный, как я ожидал", - сказал Йоширо. "Во время этих разборов не стоит обсуждать подготовку ваших одноклассников или отмечать какие-либо очевидные физические преимущества, если только ваш анализ не основывается на таких наблюдениях. Эти спарринги проверяют осведомленность о бое, поэтому мы сосредоточимся именно на этом. Кто-нибудь еще?" Тогда самая маленькая ученица подняла руку, и он обратился к ней. "Чинен-сан перекрыл ему обзор", - сказала она. "Даже если бы у него были способности, необходимые для ответного удара, это не позволило бы ему среагировать на последующие действия Конджики-сан. Кроме того, он еще больше ослеп из-за потери очков. Если бы он носил что-то более подходящее для нашего уровня физической активности, этого бы не случилось. Вот, собственно, где он ошибся в этом бою". "Хороший анализ", - согласился он. Он видел еще одиннадцать ошибок, но они были лишними по сравнению с более важными. Указывая на них, он только отвлекал мальчика. "Обычно я спрашиваю, что господин Чинен сделал правильно. Однако говорить на эту тему не о чем". Он произнес эти слова не со злым умыслом, а с профессиональной отстраненностью. Йоширо не терпел издевательств, но и не приукрашивал и не опекал своих учеников. В Айве не было наград за участие, и Чинен не сделал ни одной правильной вещи во время поединка. "Давайте продолжим", - сказал он, прервав реакцию класса. Он отметил каждое осуждающее лицо и мысленно скорректировал предстоящие поединки. Похоже, на этом занятии будет много проверок на реальность. "Кто-нибудь может сказать мне, что господин Кондзики сделал хорошо?" Несколько человек подняли руки. Вопрос не был особенно сложным. "Он воспользовался блоком Чинена-сана и изменил угол атаки". "Он продемонстрировал быстроту мышления", - согласился Йоширо, наблюдая за тем, как мальчик прихорашивается. "Итак, какие ошибки он допустил?" Было видно, что дети не ожидали такого вопроса. Ямада Эйдзи поднял руку. "Это... это вопрос с подвохом, сэр?" "Нет", - прочитал лекцию Йоширо. "Он мог победить, но идеальных побед не бывает. Всегда есть место для совершенствования. Неужели никто не заметил ничего, что господин Кондзики мог бы сделать по-другому?" Наконец, кто-то поднял руку. "Да, Имаи-сан?" Он бесстрастно спросил. "Он топнул ногой, торопясь переключить атаку", - сказала она. "Это могло бы дать более опытному бойцу - если бы он по какой-то причине оказался в положении Чинен-сан - время уклониться или как-то парировать". "Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься изменить направление, не поднимая шума", - пробормотал Кацуро, уши которого покраснели от простой критики. Но Йоширо услышал его. "Кондзики-сан, Имаи-сан оказывает вам большую услугу, указывая на ваши ошибки", - сказал он. "Всегда помните, что на неудачах учатся больше, чем на победах. Кроме того, помните, что, если бы она промолчала, вы бы потеряли баллы из своей оценки". Его взгляд скользнул к девочке. "Хотя он поднимает интересный вопрос. Как бы вы поступили на месте господина Кондзики?" "Что бы я сделала на его месте? Или, что бы я сделала, если бы в тот момент находилась в теле господина Кондзики?" уточнила она. Интересно. "Если бы вы были в его теле". "Я бы просто продолжила начальный удар", - без колебаний ответила она. "Защита Чинен-сана была слабой, а руки никак не закреплены. Они бы почти не мешали. Кроме того, он находился на идеальном расстоянии для удара, но нога длиннее руки. Он был слишком близко для правильного удара; единственная причина, по которой его нога попала вместо икры, в том, что Чинен-сан в шоке упал назад. Опытный боец так бы не поступил; он мог бы даже увернуться от удара, чтобы лишить его еще большей силы и поставить себя в более выгодное положение для контратаки". "Значит, ты считаешь, что господин Кондзики просто выполнил этот маневр, чтобы покрасоваться", - предположил Ёсиро. Глаза Касаки заострились. "Пожалуйста, не вкладывайте слова в мои уста, сенсей. Я ничего такого не говорил". Йоширо хмыкнул. "Вы правы, прошу прощения. Это были мои собственные догадки". Он повернулся к Кондзики, который выглядел таким же красным, как лава, которую он однажды выплюнет. "Это кольцо не для шуток", - предупредил он. "Здесь ты будешь оттачивать техники, которые однажды могут спасти тебе жизнь или позволить другому покончить с ней. Отнеситесь к этому со всей серьезностью, которой оно заслуживает. Не бойтесь: рано или поздно ваши одноклассники узнают весь ваш потенциал". Он вернулся к стопке пустой бумаги. "Следующими будут Асикага Такэо и Нагао Такэси". Йоширо знал Нагао-старшего. Он был известен как женоненавистник, и подобные взгляды часто передавались от отца к сыну. Однако у Йоширо была возможность пресечь это в зародыше, что он и сделал. Он проработал весь состав, пока не решил, что настало время для пары, которая была ему наиболее интересна. "Имаи Касаики и Бан Рио", - объявил Йоширо, вызвав бурный шепот. Да, он устроил бой между самым большим ребенком в классе и самым маленьким. Честно говоря, он понятия не имел, кто победит. Имаи, похоже, никак не отреагировала на это объявление. Она просто наклонила голову и поднялась, шагнув вперед, но остановилась за пределами ринга. В отличие от всех остальных, перед тем как сделать последний шаг, она немного потянулась. "Ну же, хватит тянуть время!" сказал Бан. Она проигнорировала его насмешки и закончила в своем собственном темпе, который Йоширо разрешил, поскольку они опережали график. Пройдут месяцы, прежде чем он увидит сколько-нибудь продолжительные бои. Предсказуемо, что как только Имаи ступила на ринг, Бан бросилась вперед, чтобы провести легкий ринг-аут. В этом и заключалась проблема - позволить противнику занять более выгодную позицию первым, особенно в такой обстановке. Уворачиваться было нельзя: размах его рук был слишком велик, чтобы Имаи мог проскользнуть. Йоширо был уверен, что их ждет мгновенный ринг-аут, и у него на кончике языка уже вертелась речь о том, что надо думать, переоценивать и следить за ситуацией. Но тут Имаи опустилась в низкую стойку и приготовилась к сильному перекрестному блоку. Это было почти смешно, пока Бан не нанесла правый удар, который должен был свалить ее с ног. И она удержалась, не отступив ни на миллиметр. Единственным признаком того, что она боролась, было покачивание верхней части тела и вздрагивание от боли, которое быстро прошло. Никто не был шокирован больше, чем Бан. "Какого черта?" Он выругался, и если бы это была не академия ниндзя, Йоширо мог бы посоветовать ему следить за языком. Но было бы лицемерием указывать будущему убийце шиноби не ругаться, поэтому он придержал язык. Бан нанес удар другой рукой, и Имаи подставила локоть своей блокирующей руки, чтобы встретить его. Хотя угол соприкосновения должен был заставить кулак Бана соскользнуть, он прочно застрял. "Что за черт?" - закричал он. "Отпустите меня!" Имаи со всей силы дернула левой ногой, высвобождая чакру, и позволила здоровяку протащить ее на шаг вперед. Потеряв равновесие, но не отпуская обеих рук, Бан попятился назад, и в тот же миг Имаи выпустила чакру из левого предплечья и правого локтя. Ее рука обхватила его барахтающуюся правую и потянула ее - а заодно и его самого - вперед. Одновременно она со всей силой, на которую были способны мышцы плеч и спины, ударила локтем прямо в живот Бана. Имаи отбросила Бана на землю, выпустив из него чакру. Имаи присела и приложила руку-нож к его шее, символизируя кунай. "Победитель, Имаи-сан", - провозгласила Йоширо и попятилась назад, чтобы отойти на некоторое расстояние от оцепеневшего противника, если тот попытается что-то предпринять. "Она жульничала, сенсей", - пробормотал Бан, когда по классу прокатился шокированный шепот. Он яростно вытирал слезы с глаз, хотя Йоширо не был уверен, были ли они от смущения или от силы удара Имаи. "Она что-то сделала с моими руками!" "Имаи-сан не нарушила ни одного из моих ограничений", - бесстрастно ответил Ёсиро. "Значит, она не жульничала". Он мог запретить ниндзюцу, но, как ни странно, не запретил чакру полностью. Имаи, очевидно, это уловил. С предыдущего дня он знал, что у нее есть способность использовать чакру, но чтобы так эффективно использовать ее для победы над гораздо более крупным противником? В ее-то возрасте? Это было просто впечатляюще. "Тот, кто первым нарушит удержание Имаи-сан во время боя, получит награду", - объявил он, и девушка бросила на него шокированный и предательский взгляд. "Разумеется, если попытка окажется неудачной и приведет к поражению, это все равно будет засчитано в вашу оценку". "Итак, - сказал он. "Давайте продолжим оценку. Почему господин Бан проиграл?" Мало кто понимал, чем занимается Имаи, и поэтому ответить на этот вопрос было невозможно. Но через некоторое время Хиросэ Дайго заговорил. "Он пытался одолеть господина Имаи силой. У него не было информации о ее способностях, и он недооценил ее, основываясь на ее внешности. Он слишком увлекся одним броском, и у него не было возможности отступить, когда он потерпел неудачу. Кроме того, он запаниковал и решил, что Имаи-сан не хочет или не может его отпустить. Или, возможно, он думал, что сможет одолеть ее, отстранившись. Но в тот момент, когда он переместил свой вес, Имаи-сан воспользовалась этим, отпустив его и позволив гравитации и его собственной силе тяги вывести его из равновесия". "Точный анализ", - похвалил Ёсиро. "Далее, может ли кто-нибудь сказать мне, что господин Бан сделал правильно?" Прошло еще больше времени, прежде чем кто-то ответил, но в конце концов заговорил Имаи. "Он воспользовался временем, которое мне потребовалось, чтобы размяться", - заметила она. "Он бросился на меня, прежде чем я успела занять более выгодную позицию, и у него было очень мало расстояния, чтобы толкнуть меня. В будущем я обязательно буду разминаться до того, как меня позовут". Это все, что у него было, поскольку он еще не был склонен углубляться в микроперемещения. К такому анализу он придет гораздо позже. "Полагаю, это подводит меня к следующему вопросу", - сказал он. "О том, какие ошибки допустил господин Имаи. Кто-нибудь заметил что-нибудь еще?" Никто не заметил. Он тоже не заметил, для такого уровня анализа. "Хорошо. Тогда перейдем к следующей паре. Хатанака Сё и Ишимото Эйдзи". Когда следующие бойцы заняли свои места, Йоширо заметил, как Имаи приблизился к нему. "Чем могу помочь, Имаи-сан?" - спросил он. "Прошу прощения, сенсей. Но не мог бы я съездить в больницу? Кажется, у меня сломалась локтевая кость". Ёсиро вздохнул. "Да, можно. Не мешкайте". Она поблагодарила его и убежала, когда Хатанака и Ишимото начали свой поединок. Теперь ему придется каждый день заставлять ее драться; он был уверен, что это будет происходить часто. Блок использовался для того, чтобы смягчить силу удара и отвести часть энергии от тела. Но поскольку Имаи использовала чакру, чтобы не дать ударам отклониться, она впитывала каждую частичку этой энергии. И сейчас ее кости были недостаточно крепки, чтобы выдержать это. Он мог бы запретить эту технику, но это было бы непродуктивно. Его ученики учились бороться за свою жизнь, а такие мелкие травмы можно было залечить за мгновение с помощью Ирьё Ниндзюцу. Если бы она сделала что-то, что привело бы к более серьезным травмам, он бы остановил ее. Возможно, она будет часто опаздывать на тренировки, но это его не волновало. Йоширо с одного взгляда понял, что ей не нужны никакие наставления в этом плане. Раз в несколько дней, после того как Аканэ-обасан ложилась спать, я доставал свитки фуиндзюцу и пытался обучить себя этому искусству. Каждый раз я сдавался примерно через тридцать минут занятий. Фуиндзюцу было сложным. Оно было трудным, глупым и не имело смысла. Или, по крайней мере, материал, по которому мне приходилось учиться, был слишком запутанным, чтобы я мог его понять. Это было похоже на попытку прочитать учебник физики с пониманием предмета второклассником; те немногие слова, которые там присутствовали, могли быть написаны на тагальском языке. Матрица печати - крутая загогулистая форма, образующая саму печать, - была сделана из кандзи, но не из обычных кандзи. Едва разборчивые, сильно стилизованные кандзи, которые выглядели по-разному на всех схемах печатей, которые я смог найти. Серьезно, я нашел кандзи, обозначающий огонь, один из немногих, которые я мог постоянно различать независимо от шрифта, написанный двенадцатью разными способами. Я поклялся, что не буду пытаться сделать печать, так как они якобы имеют прискорбную тенденцию взрываться при неправильном выполнении (если это не убьет меня, то, по крайней мере, мне придется объяснять, что я задумал). Эта клятва продержалась около двух недель, прежде чем мое разочарование взяло верх. Я ничего не добился, глядя на тарабарские тексты, поэтому попытался скопировать самую простую матрицу, которую смог найти, - во всяком случае, ту, о которой мог сказать, что она полная, поскольку большинство примеров в этих свитках были частичными. Не самый умный ход, но это не имело значения. Эта дурацкая штука все равно не работала. По идее, при активации чакры она должна была ползти вверх по странице, а затем оседать на пару дюймов выше своего изначального места. Проклятая штука даже не шелохнулась. "Что за хрень с тобой?" прошептал/прокричал я. Если бы не ночь и если бы Акане-обасан не спал наверху, я бы, наверное, что-нибудь швырнул. В порыве гнева я скомкал бумагу, на которой старательно копировал матрицу. Неужели она все-таки была неполной? Может быть, все печати здесь были каким-то образом отредактированы в целях безопасности? Я и раньше рассматривал такую возможность, а теперь почти надеялся, что так оно и есть. Потому что в противном случае я мог упустить какой-то дополнительный, неизвестный мне фактор, и это было бы чертовски хреново. В таком случае у меня просто не будет возможности заниматься искусством, не обратившись к кому-то за помощью. У меня еще оставалось несколько свитков, которые я не просмотрел, но их число сокращалось. Я перерыл несколько последних, отложенных в конец только потому, что они находились в верхнем углу и до них было труднее всего добраться. Среди них я нашел... что-то. Честно говоря, я не знал, что именно. Там была схема матрицы печатей - я понятия не имел, что она делает, поскольку не было никакого объяснения ее назначения. Я уверен, что где-то есть приложение (Атсучи, вероятно, держит его под замком) с объяснениями, поэтому все, кроме самых простых диаграмм, для меня полная загадка. Я не знал, что делает эта матрица, и все, что я мог сказать, - это то, что она гораздо сложнее, чем ползущая штука. Мое внимание привлек крошечный участок в верхней части посередине. Я смог различить несколько искаженных кандзи, но не это привлекло мое внимание. Это была... форма, я полагаю, линий, которые образовывали кандзи. Я откуда-то узнал ее, но никак не мог вспомнить, откуда. Я размял бумагу, оторвав полоску не вызывающего нареканий белого пространства. Остальное я на всякий случай размочил бы и отжал, но на этом кусочке я нарисовал символ. Ни одного кандзи, только форму. Затем я отправился спать. Первая неделя обучения в академии закончилась без особых шумих. Я был немного удивлен, узнав, что у меня будут выходные: здесь все так серьезно, что я думал, тренировки ниндзя будут проходить круглосуточно. Я был рад, что ошибался. То есть тренироваться я все равно буду, но дети заслужили хотя бы пару выходных. Большинство из них. Но одна, как мне казалось, нуждалась в том, чтобы ее разбудили, и, к счастью/неудаче для нее, я был слишком мил, чтобы наблюдать и ждать, пока она усвоит этот тяжелый урок. Я нашел скопированный адрес в торговом квартале, а именно в чайной лавке. Поскольку это должен был быть чей-то дом, я предположил, что они живут на втором этаже. "Охайо, Одзю-тян!" поприветствовал лысеющий мужчина, и я сдержал желание скорчить гримасу. "Могу ли я вам чем-нибудь помочь?" "Да. Мачи Аими дома?" спросил я. Мужчина моргнул, глядя на нее. "Моя дочь? Да, она работает в задней комнате". "Вы... ее друг?" "Одноклассник", - грубо ответил я. "Меня послали в академию, чтобы убедиться, что у нее есть необходимые принадлежности для школы". "Вы один из ее одноклассников?" спросила старшая Мачи, и я внутренне застонал. "Я подавал надежды, поэтому мне разрешили поступить раньше", - объяснил я в миллионный раз. "Это также стало причиной того, что меня выбрали сопровождать Айми-сан на этой экскурсии". Если вы не поняли, то я солгал. Я действовал по собственной инициативе, потому что Сатоси, Ёсукэ и другие гражданские уроженцы уже на третий день занятий собрали свои вещи и гардеробы. А маленькая Аими все еще ходила в юбке на спарринги. "Что-то не так с ее школьными принадлежностями?" спросил он. "У нее есть несколько тетрадей и карандашей". "Это может быть все, что важно в гражданской школе, но не в академии ниндзя", - сказал я с вынужденным терпением. "Во-первых, ее гардероб не подходит для наших занятий, особенно для более активных. Именно поэтому я здесь, чтобы сопровождать ее за новой одеждой". "В этом нет необходимости, Оджоу-тян. Думаю, Айми-тян будет вполне достаточно того, что на ней надето". ...простите? "И что побудило вас прийти к такому выводу?" спросил я, чувствуя, как у меня поднимается давление. "Ну, мы только что купили ей эти наряды", - солнечно сказал он. "Они выглядят просто замечательно. И мы не можем позволить себе купить ей целый отдельный комплект. Айми-тян придется довольствоваться тем, что есть". Мне было очень трудно сдержать ярость, и не только из-за покровительственного тона. "Это смешно", - сказал я. "Как я понимаю, вам снизили налоги и коммунальные платежи за то, что вы зачислили Айми-сан в академию. Вы хотите сказать, что уже растратили все деньги, вырученные от продажи дочери?" Именно поэтому я не испытывал никакого уважения к родителям гражданских детей из моего класса. Они буквально продавали своих детей правительству. Не знаю, как остальные, но я был уверен, что родители Аими даже не задумывались о судьбе, которую они уготовили своей дочери. "Продавать?" пробормотал мужчина. "Послушайте, юная леди, вы не имеете права говорить со мной в таком тоне! Где ваши родители?" "Мои родители - шиноби, погибшие в последней войне", - холодно ответила я. "Вот что значит быть шиноби. Сражаться и проливать кровь за свою деревню. Это судьба, в которую ты продал свою дочь". "Это была война!" запротестовал он. "Люди умирают на войне, но война закончилась! Айми не придется..." "Ты действительно настолько наивен?" воскликнул я. "Война закончилась? Кто тебе это сказал? Какие договоры были подписаны? Какие декларации были сделаны? Я скажу тебе: Цучикаге подписал временное перемирие. Между элементальными нациями не было ни поражений, ни побед - мы просто решили прекратить активные боевые действия, пока у нас не будет достаточно людей, оружия и денег, чтобы начать их снова! И Коноха жаждет отомстить за Узу! Я даю десять лет на возобновление войны, и разве вы не знаете? Как раз к тому времени, когда ваша дочь закончит академию!" Я запрыгнул на стойку и вцепился прямо в лицо мерзкому человеку. "Знайте, - прорычал я. "Девочки, которую вы называли своей дочерью, которую, как вы утверждаете, любили, больше нет. Ее смерть была предрешена в тот момент, когда вы зачислили ее в академию. Либо она останется такой, какая есть сейчас, и умрет буквальной смертью после нескольких миссий, либо убьет в себе ту мягкую, слабую дочь торговца, которой она была рождена, и выживет как шиноби-убийца. У тебя больше нет выбора в этом вопросе. Я пришла сюда? Это была любезность. Если я вернусь к Йоширо-сенсею и скажу, что ты отказалась делать то, что тебе сказали, они воспримут это как то, что ты решила саботировать будущий актив Ивагакуре. А Ива не будет к этому благосклонен". Хуже всего то, что мои слова оказались правдой. Если Аими вернется с выходных в юбке, готов поспорить на свою левую руку, что Йоширо-сенсей начнет задавать вопросы. Аими получит все необходимые ресурсы, и я очень сомневаюсь, что расходы пойдут из казны Ива. "Восемь тысяч рё должны покрыть стоимость нескольких нарядов с остатком мелочи", - холодно сказал я, глядя на дрожащего передо мной мужчину. По какой-то причине я чувствовал себя немного опустошенным. "Вероятно, вам придется часто стирать". Отец Аими полуобернулся и замер, увидев, что задняя комната открыта. "Здравствуйте, господин Аими", - холодно сказал я. "Вы готовы отправиться за покупками?" "Да... да, господин Имаи", - заикнулась она, когда отец обошел ее, не встречаясь с ними взглядом. "Хорошо. Мы сделаем это быстро". Следующий час был неловким и прошел почти в полном молчании. Я показал Айми в магазине шиноби, и хотя я пытался подтолкнуть ее к тому, чтобы она купила то, что ей нравится (при условии, что это будет уместно), она была невероятно, и это понятно, уклончива. В конце концов мы остановились на паре серых шорт и красной блузке пастельного цвета. Несмотря на все ее особенности (металлическое плетение для прочности и защиты, а также множество потайных карманов, которые я считала довольно удобными), она все еще напоминала начальную школьницу. Стильно и полезно. На те деньги, что выделил отец, она могла позволить себе два таких наряда. "Как вы думаете, Аими-сан, вам понадобятся бинты?" спросила я, протягивая рулон. "Такие, как я использую?" "Я... я не знаю", - прошептала она, не встречаясь с моим взглядом. "Мне не больно. А... скоро будет?" Святой Моисей. "Я ношу бинты не потому, что ранен", - объяснил я ей, протягивая рулон, чтобы она увидела. "В эти и те, что я использую, вплетена металлическая проволока. Она обеспечивает некоторую защиту от лезвий. Но пока тебе не стоит об этом беспокоиться. Я просто... спросил", - неубедительно закончил я. "Нет, спасибо, Имаи-сан". Я вздохнул. "Я слышу, что ты думаешь. Не стоит держать это в себе. Я послушаю, если хотите". Вешалки в ее руках начали дрожать. "Это... это правда?" прошептала она. "То, что ты сказала Тоу-сан?" Я чуть было не попросил уточнить, о чем именно она спрашивает, но, видимо, это было неважно. Я был одарен и обременен знанием будущего, поэтому знаю, что этот так называемый мир не продлится дольше десятилетия. "Да", - сказал я. "Все это правда. Мне жаль, Аими-сан. Когда-нибудь война возобновится, и мы будем сражаться на передовой". Она прижалась к стене, и жирные слезы начали падать на ее новую одежду. "Имаи-сан, мне страшно", - сказала она, и губы ее задрожали. Черт побери, я не была готова к этому. "Я никогда не хотела быть куноичи!" пролепетала она. "Мои родители сказали... мои родители сказали, что я просто должна быть ею семнадцать лет, а потом я смогу уйти на пенсию и выйти замуж за кого-нибудь, кто возьмет на себя управление чайным магазином!" Я могла бы пробить стену, но вместо этого сделала глубокий вдох. "Насчет семнадцати лет... технически это правда", - согласилась я. "Пока. Но это число может измениться по усмотрению Цучикаге. В прошлую войну он увеличил его до двадцати шести, и вполне логично, что он сделает то же самое снова, если понадобится. А на практике... у меня нет ощущения, что люди, стремящиеся уйти в отставку через минимальное время, действительно... делают это так долго". Цучикаге не зря решил сократить срок службы в конце войны, несмотря на то, что силы шиноби были на предельно низком уровне. У него оставалось не так много ниндзя, которые согласились бы на предложение уйти на пенсию раньше срока. Изменение политики было чисто показушным, чтобы привлечь людей вроде Айми. Всхлипывания только усилились. "Мне очень жаль, - продолжал я, - потому что она должна была знать это сейчас. Это не Коноха; мы не скрывали реалии нашей профессии до поры до времени, когда они уже были слишком глубоко, чтобы выбраться. Не то чтобы Ива давала тебе такую возможность. "Но это не в моей власти, не в твоей власти, не в власти твоих родителей и даже не в власти Йоширо-сенсея", - сказал я ей прямо, и она заплакала еще сильнее. "Тебе выпала дерьмовая рука. Все, что ты можешь сделать, - это постараться извлечь из этого максимум пользы. Все те страшные вещи, о которых я говорил раньше... это правда. Но в жизни шиноби есть и хорошие стороны. И, возможно, если ты найдешь подходящую специальность, ты сможешь не сражаться на передовой. Нужно только доказать свою состоятельность". По мере того как я произносил эти слова, в моем сознании зарождалось зерно плана. План, который будет выгоден и Айми, и мне. "Хочешь... хочешь посидеть со мной за обедом в понедельник?" Она икнула, и мое сердце сжалось. "Связь со мной только усложнит вашу жизнь, Аими-сан", - неловко сказал я. "Поверь мне. Но я буду поддерживать тебя издалека, хорошо?" Это было лучшее, что я мог предложить. Моя жизнь была обречена на хаос, и меньше всего Айми нуждалась в том, чтобы ее втягивали в него.