Воплощение нашей страны

- Вы чего так долго?! Кабана там жарили что ли?! - воскликнул Владивосток, когда увидел Алексея, Святогора и Ивана. Просто без именинника застолье не начинали, а разрешение поесть он так и не получил. Еду на столе сторожил Волгоград, к которому даже подойти было страшно. Поэтому голодный Владимир, как неприкаянный, бегал от окна к окну, поджидая троих "шашлычников". - Спасали шашлык от Волхова, - усмехнувшись, ответил Алексей, - Он его засушить хотел. - Да вы просто ничего не понимаете! - проворчал Святогор. Александр, услышав этот разговор, укоризненно посмотрел на Владимира, а потом устало покачал головой и сделал вид, что совершенно не знает этого человека и не имеет к нему никакого отношения. - Да иди ты уже за стол, только не трогай ничего. Скоро уже все сядем, - раздражённо сказала Тверь и пожаловалась Святогору, - Весь день около кухни и стола ошивается и стянуть что-нибудь пытается. - Меня Волгоград не пускает! Сказал всех ждать, - пожаловался Владимир. - Ничем не могу помочь. Владивосток жалобно посмотрел на Ивана, как на свою последнюю надежду, на что тот громко рассмеялся. - Да чего ты смеёшься!? - обиженно воскликнул черноволосый. - Прости... - пытаясь успокоиться, сказал Брагинский, - Но это так смешно... Прекрати делать такое лицо... - Все к столу! - громко позвала Пермь. - Ураааа!!! - воскликнул Владимир и быстрее всех помчался в столовую. - Интересно, а нам еды на всех хватит? - задумчиво спросил Алексей, - Я уже что-то в этом не уверен. Когда все зашли в столовую, то чуть не задохнулись от смеха: вокруг стола бегал Владивосток, нагребая в тарелку всё, что только можно, при этом отбрыкиваясь от Волгограда, пытающегося призвать его к порядку. - Ладно... садитесь уже... - когда все более менее успокоились, сказал Михаил. - Вот! А я тебе говорил, что можно уже! - Но ведь это не значит, что нужно съедать вообще всё. - Я столько не съем при всём желании! Через 20 минут, когда все наконец расселись и немного перекусили, со своего места с бокалом в руке поднялся Московский. - Прошу внимания, - призывая всех к молчанию, сказал Москва, - Я хотел бы произнести тост... Недавно мы узнали о существовании воплощения нашей страны, Ивана Брагинского. Надо сказать, это известие для всех было неожиданным и ошеломляющим как снег на голову. Я уверен, многие, если не все, перебирали свои воспоминания, чтобы найти в них Россию. И меня это, кстати, тоже касается, - и, уже обращаясь к Ивану, сказал, - Каждый из нас помнит тебя и каждый благодарен за то, что в самые тяжёлые времена ты был рядом. Ты сделал очень многое для нас и, узнав о твоём дне рождения 30 декабря, мы не смогли проигнорировать его и стали готовиться. Это меньшее, что мы можем сделать в благодарность. Да, было упущено очень много лет и много возможностей, да, некоторые воспоминания уже могут ускользать от нас, но теперь мы можем наверстать упущенное и заполнить его новыми эмоциями и событиями. Я предлагаю выпить за тебя и за это новое будущее! С днём рождения! - С днём рождения! - воскликнули все, чокаясь и залпом выпивая бокал вина или шампанского. Водку у Святогора Алексей всё-таки смог отобрать (где и когда он её вообще успел достать?). Когда все успокоились, Иван поднялся из-за стола и, оглядев всех собравшихся, начал говорить: - Не подобрать слов, чтобы выразить моё удивление... И мою благодарность... Всегда я старался, хоть как-то, компенсировать моё отсутствие в ваших жизнях... И поверьте, бывали моменты, когда выживал я только благодаря тому, что вспоминал о всех моих городах и о том, что ради них я должен идти дальше... Я просто хочу, что бы вы знали, что вас всех я очень люблю... Решение открыто представиться воплощением России, пожалуй, было единственным верным решением за всю мою жизнь. И я верю, что с этого момента наша жизнь значительно изменится в лучшую сторону... Я поднимаю этот бокал, конечно, за новую жизнь и за вас мои дорогие города! И снова раздаётся звон бокалов, чей-то смех и радостные голоса. - Не слишком ли пафосно? - едва слышно спросил Святослав. - Зато искренне, - также тихо ответил Иван, делая небольшой глоток вина - ему не хотелось напиваться. Когда практически всё было съедено, города переместились в огромную гостиную, где уже стояли чашки, чайники с кофе и чаем и угощение. Внезапно свет выключился и в комнату внесли огромный торт небесно-голубого цвета, украшенный подсолнухами и сахарной ватой, будто это были облака. Города не знали сколько лет исполняется Ивану, но и тут они смогли выкрутиться: помимо кучи обычных свечей торт сверху украшала свеча в форме знака бесконечности. "Вот ведь хитрецы!" - ухмыльнувшись, подумал Брагинский. - Загадывай желание и задувай свечи! Если у кого-нибудь и возникали сомнения насчёт того, сможет ли Иван задуть все свечи, то в один момент они тут же исчезли. Когда торт разрезали на куски, и каждый смог насладиться мастерством кондитера и волшебным вкусом этого шедевра, Москва громко хлопнул в ладоши и спросил: - Вам не кажется, что пора дарить подарки? - Кажется... Но так лень вставать... - вздохнув, тихо сказал Челябинск. - Молчал бы уж лучше, - также тихо ответил Владивосток, который объелся настолько, что теперь не мог даже пошевелиться. Больше всех, конечно, удивили Ижевск и Тула: фантазии у них не хватило, поэтому под пристальным и явно недовольным взглядом Москвы они подарили винтовку и тульские пряники. Но Ивану понравилось, а Святослав сказал Мише: - Ничего не поделаешь, это Ижевск. С этим нужно просто смириться. Я не удивлюсь, если окажется, что он и себе автомат Калашникова или ещё что-то в этом роде притащит. Как позже выяснилось Святослав не ошибся: Алёна и Иви придумали соревноваться в стрельбе с Иваном. Уже в самом начале стало ясно, что города не смогут победить, потому что у России, который старше в несколько раз, намного больше опыта. Но Ижевск и Тула всё-таки смогли достойно принять поражение. Сложно перечислить всё, что подарили города, среди прочего были: портрет Ивана в мундире времён Российской империи (Константин и Александр ночами не спали и работали над этим произведением искусства), новые коньки для фигурного катания (старые коньки, казалось, держались исключительно на честном слове. А кто лучше всех разбирается в фигурном катании? Правильно, Архангельск), лошадь (Алексей Донской, не расскажете где вы нашли лошадь? Узду и седло с подсолнухами, а?), гора чак-чака (угадайте, кто подарил), свитер с подсолнухами (как вообще получилось связать свитер, который велик даже Ивану?), а Святогор и Алексей перерыли все свои воспоминания о детстве и подарили рубаху, все узоры которой были точно такими же, как на той, что в детстве носил Иван. Надо было видеть, как блестели его глаза. После вручения подарков кто-то ушёл на улицу, кто-то просто сидел и разговаривал с близкими, Омск и Томск долго благодарили Ивана за то, что он спас их маленького брата тогда, в лесу. Про медведя Брагинский благоразумно рассказывать не стал. Но после и они ушли, разговаривая о чём-то своём, а Иван стал наблюдать за городами Московской области. С злым выражением лица братья что-то говорили Химки, чуть ли не пинками сгоняя его с дивана. Россия только усмехнулся, очевидно, Данила пытались отправить объясняться с Иваном. Светловолосый вышел из гостиной и отправился в столовую: там было ещё немного вина, к тому же выйдя из комнаты, его легко заметить. Через 5 минут в столовую зашёл Данил. - Иван... Я хотел поговорить... - робко начал парень, - И извиниться перед вами... Я... Говорил... не подумав... Я ревновал... наверное... Просто не понимал, почему для всех вы стали важны... А потом вспомнил... Нашёл вас в своих воспоминаниях... Я понял... Простите за то, что я тогда наговорил... Это просто глупость вселенского масштаба! Иван тяжело вздохнул и, оставив бокал, начал говорить: - Во-первых, тебе совершенно не за что извиняться... Я прекрасно понимаю тебя и твои эмоции. Не поверишь, но когда-то я сам был таким... резким, эмоциональным, в какой-то степени ревнивым, чувствительным... Я прекрасно помню это время и понимаю тебя и твои чувства... А, во-вторых, не нужно обращаться ко мне на "вы". Я ещё не настолько старый. - Ты вообще-то старше меня в несколько раз. - Вот поэтому во многом виноват я... Ведь, действительно, тебя понять можно, ты подросток, и все прелести этого возраста я знаю... Но я-то уже взрослый человек и за больше чем тысячу лет своей жизни отлично научился контролировать свои эмоции и чувства. И я прошу прощения за то, что сорвался на тебя. Не знаю, что на меня нашло - Знаешь, - вдруг начал Данил, - Я перебирал весь наш с тобой "разговор"... Ты сказал, что ненавидишь себя за свою ошибку... "Вот чёрт", - мысленно выругался Иван: "А я надеялся, что он это не вспомнит". Данил внимательно посмотрел на Брагинского. Да, внешне Россия оставался совершенно не возмутим, но всё равно в его образе чувствовалось какое-то напряжение и... испуг? Нет, это невозможно. Или возможно? - Ты боишься... Боишься показать свою слабость... - прошептал Химки, ошеломлённый своей догадкой. - А разве могло быть иначе? - хмыкнув, сказал Иван, - Только так я мог стать сильнее, только так я мог выжить. - Знаешь, в нашей ссоре нет никакого смысла. Никто из нас не виноват: тебя можно понять, меня тоже... - Или просто виноваты оба. - Тоже вариант, но давай больше не будем так ругаться. Я вспомнил все моменты, связанные с тобой, и теперь всё прекрасно понимаю... Так что... - сказал Химки и в нерешительности замер. - Мир? - протянул руку Иван. - Мир, - улыбнувшись, ответил Данил. После этого Иван отпил ещё немного вина и подошёл к входной двери. - Куда ты? - Свежим воздухом подышать. - Ладно... Ты только надолго не уходи, - попросил Химки. - Хорошо, - улыбнувшись, ответил Брагинский. Россия вышел на улицу и, сняв свитер и обувь, босиком прошёлся по чистому снегу. Это всегда хорошо отрезвляет. А сейчас нужно подумать, как объяснится с Москвой. - Ну и чего ты тут опять мёрзнешь? - спросил Генерал Мороз. - Я думаю. - Да пока ты думаешь, жизнь пройдёт мимо, и свой шанс ты легко упустишь! - Давай со своими проблемами я разберусь сам! - Вот в том то и дело, ты всю жизнь взваливаешь на себя весь груз и никому не позволяешь его забрать. А нужно научиться отдавать его, нужно научиться доверять. - А кто же это говорит?! Тот самый дух, который всегда твердил мне, что никому нельзя доверять, что в любом случае тебя все предадут и бросят! Я доверял и что! Сколько раз мне вонзали нож в спину, сколько раз предавали, бросали, а?! Уж больно дорогой ценой обошлось мне это доверие! - Так ведь и раньше ты меня не слушал и был совсем другим, - тяжело вздохнув, сказал старик, - Тогда я действительно волновался за тебя, переживал, пытался предупредить... А потом... Потом ты действительно изменился, судьба тебя совсем не пощадила... - Я обречён прозябать в этом ледяном аду вечность... - прошептал Иван. Вдруг в глазах старика мелькнул какой-то странный блеск и, хмыкнув, он пробормотал: - Не всё ещё потеряно, парень, не всё... - Что? - переспросил Иван, но старик уже исчез. Вдруг он заметил кого-то на крыльце и обернулся, там стоял Москва. - Да что ж, мне сегодня так везёт, а?! - сквозь зубы прошептал Иван. - Я тебя как раз искал... - пробормотал Михаил. - Вот только давай ты не будешь говорить, что только сейчас пришёл и всё такое! Мы оба прекрасно знаем, что стоишь ты тут с самого начала разговора! - Конечно, ты так разорался, что сложно было не услышать! Иван тяжело вздохнул и в изнеможении рухнул на крыльцо. - Так что ты хотел? - бесцветным голосом спросил Иван. - Вообще хотел позвать в дом, но теперь... - Теперь ты не уйдёшь, пока не выпытаешь всё, - горько усмехнувшись, сказал Брагинский, - Ну вот, зачем тебе это знать, скажи? Что от этого изменится? Чего вы пытаетесь достичь? Ты ведь сам такой же. Просто не нужно этого касаться и всё! Что было, то прошло! "Он не псих, а затравленный зверь", - вдруг вспомнил Московский слова Святослава: "Я знаю, что ты не привык заботиться о чувствах других, но, если ты хочешь установить нормальные взаимоотношения с Россией, тебе придётся это сделать" - Нет... Но... что такое ледяной ад? - Да весь мир! Мне всегда холодно, абсолютно всегда! В этой ледяной пустыне нет ничего, кроме волков, которые, чуть ты проявишь слабину, разорвут тебя на части!... Я никогда не смогу согреться... - Отчасти ты верно говоришь, но... ты намного лучше меня. - Это ещё почему? - хмыкнув, спросил Иван. - Ой, вот только не прикидывайся. Ты отлично знаешь, что, как отец и человек, я - редкостная тварь. Но почему с тобой этого не произошло?! Почему?! Ты пережил намного больше, чем я, пролил столько своей и чужой крови! Так почему?! - Я не знаю... - устало ответил Иван, - Я не знаю, почему так происходит, почему всех своих врагов я всегда прощаю, почему, сколько меня не предавай, я всё равно приду на помощь... Я не знаю... Но, знал бы ты, как иногда хочется избавиться от этого... Сгорбленный, будто ломающийся под невидимым весом, уставшие от постоянного напряжения плечи, измученный ошалевший взгляд, синяки под глазами, дёргающиеся в непонятном порыве руки... Почему же он раньше этого не замечал? - Нет! Не избавляйся от этого в себе! - вдруг воскликнул Михаил, взяв Ивана за руки, - Доверься... Да, я знаю это тяжело, но доверься нам... - Как я могу кому-то довериться, если даже мой народ за один короткий век дважды распял меня? - спросил Россия. - Если ты не сможешь довериться станет только хуже... Ты ищешь спокойствие, тепло, опору, но, если ты не будешь доверять, то этого никогда не произойдёт. Доверься нам, и ты увидишь совершенно другую жизнь... - Миша, пожалуйста, не надо так говорить, - вырвав руку, жёстко сказал Россия, - Не нужно прельщать меня напрасной надеждой. Что изменится, скажи мне? У каждого из вас есть своя жизнь, и в определённый момент я просто стану вам не нужен. - Не станешь, - вдруг раздался спокойный голос. В тени дома, скрытый от людских глаз, стоял Нижний Новгород. - Разве ты забыл? - продолжил Святослав, - Прошло столько лет с того момента, как я узнал о твоём существовании, но я всегда рядом с тобой. И девяностые яркий тому пример. Но всё равно ты боишься, боишься полностью довериться. И каждый раз мне приходиться следить за тобой, чтобы угадывать как подобраться, как доказать, что я не предам... Да, у каждого из нас есть своя жизнь, но кто сказал, что ты не можешь стать её частью? Ты устал, я знаю, но... нужно двигаться дальше... перестань прятаться, пользы от этого точно не будет... - Я знаю!... - почти прорычал Иван, вцепившись пальцами в волосы, - Но почему это так тяжело?!... Я не могу... не могу... Душа болела и рвалась на части: он так хотел верить им, но не мог... не получалось, что-то давно в нём сломалось, оборвалось, разбилось... А сил, собирать осколки своего сердца и вновь их склеивать, уже не было... - Всё будет хорошо... - услышал Россия тихий голос Миши, - Да, сначала будет больно, но, поверь, оно того стоит... Доверься ещё один раз, мы тебя не подведём... Не нужно от нас прятаться. Ты взвалил на свои плечи непомерный груз, который рано или поздно убьёт тебя. Так позволь помочь тебе... Не за этим ли Владимир Владимирович решил нас представить друг другу? - Может быть... - тихо ответил Иван, - Но нужно ли это вам... - Нужно, очень нужно! Ты нужен нам, а мы тебе! - Я стараюсь... Пытаюсь довериться... Снова учусь этому... Это сложно, но я научусь этому. - Пойдём в дом, - сказал Святослав, - Будет не очень хорошо, если в свой день рождения ты заработаешь обморожение. - Идём, - тяжело вздохнув, сказал Иван, - И, Миш, прости, что назвал кабинет, который ты хотел мне отдать, подачкой. - Да ладно, - махнув рукой, сказал Москва, - Сам виноват. Отправил к тебе Химки, будто сам не хочу тебя даже видеть. Но я тебе в этом всё равно не отказываю... И надеюсь, что сейчас ты от него не откажешься... - Ну раз уж теперь нужно избавляться от привычки прятаться, то... - Всё, забирай, возражения не принимаются, - сказал Москва, положив в руку России ключи, - Считай, это мой подарок тебе на день рождения. Как только они вошли в гостиную их тут же встретили города, чинно ожидающие остальных. - Это ещё не всё, - сказал Санкт-Петербург, - Последний подарок от всех нас. Идея принадлежит Мише и Святославу, но мы наверное объехали всю страну, чтобы осуществить её. В комнату торжественно внесли толстый коричневый альбом. Края обложки были расписаны подсолнухами, будто оплетающими её, а посередине красовалась золотая каллиграфическая надпись "Наша страна". - Многие города, узнав о тебе, стали вспоминать тебя и нашли старые фотографии с тобой, - сказал Святослав. На первой странице красовался рисунок с до боли знакомыми тремя мальчиками. Да, сходство с реальностью было небольшим, а стиль напоминал иконопись, но Иван отлично помнил откуда взялся этот рисунок. - Но как?... - спросил Иван, обращаясь к Смоленску и Новгороду, - Это же... - Да. Когда мы ещё были совсем мелкими, из какой-то глухой деревеньки приехал художник и в то время, когда все занимались иконописью, он решил нарисовать нас... Кажется, ему потом за это знатно прилетело. С тех пор мало что могло сохраниться, даже с учётом того, что написали картину на дереве, но когда дерево трескалось, а краски начинали выцветать с неё просто снимали копию, но также на дерево, поэтому она до сих пор хранится у меня. А недавно её перерисовали на бумагу, - улыбаясь ответил Святогор. - Чёрт возьми... а я уже почти и забыл об этом... - прослезившись, хрипло прошептал Иван. Дальше уже не было настолько древних изображений: фотографии 20 и даже 19 века. Как они вообще сохранились? Вот его фотографии с Александром 2, Александром 3 и Николаем 2 и их семьями. Как они их вообще нашли? Вот фотография с Сашей, а рядом с ней почти такая же только с Костей. Фотографии 19 века были очень похожи друг на друга: раньше нельзя было просто так сфотографироваться, но всё равно они все были Ивану очень дороги. Чаще всего их забирала императорская семья, зачем они им были нужны, Брагинский так и не понял. А вот это уже 20-ый век: фотография с Москвой в официальной обстановке, а дальше, несмотря на Великую Отечественную войну, были самые любимые, самые душевные фотографии. Да, они были очень старыми, да, они были далеко не самого лучшего качества, но они были самыми прекрасными. Такие родные, такие светлые, такие искренние улыбки... Да, тогда были очень тяжёлые времена, но всё равно... Его города... Как же он их всех любит... Ой, а вот это фотографии с маленьким Новосибирском в середине века... На глаза выступили слёзы... - Но как?... Как вы всё это сделали?... Где нашли?... - неверяще тихо спросил Иван. - Невозможно только вернуться с того света, - сказал Михаил. - А зачем пустые страницы? - Разве непонятно? Для новых фотографий! - весело ответил Владивосток. В душе разлилось приятное тепло, из глаз потекли слёзы счастья... Вдруг Ивана затянули в крепкие общие объятия. Как же хорошо... Все накопленные боль и сожаления рвутся наружу. Он верит им, они не подведут его... Ещё не всё потеряно, у него ещё есть шанс.