Крестословица

- Кто это тут у тебя? – Ларри Уэллс обозрел груду порубленного мяса на кухонном столе. - Баран. - Кажись, не старый, - придира обнюхал сырьё. - Средних лет. - Шашлык будет? - Гуляш. - Тоже дело. Гречки к нему свари. - Планировал рис. - Да тебе бы только всё по-своему!... Не мала кастрюля? … Не жалей ты соли! … Лук помельче режь, а как мешать будешь, рукой этак вот пожамкай. И не вздумай под гнёт: не пропитается. … Чеснок не обязательно шелушить, прямо пополам распили и туда его в качель. Да не сейчас, а когда на огне уже будет! … Чего сыпешь? Перец? … А это душица? Куда столько!? Лучше лаврушки добавь. Добавь, говорят тебе, лаврушки! А изюм на что? В бисквит? Мёд-то этого года? Доктор Лектер старался как можно глубже дышать и сочинял очередной лимерик. К концу первого этапа готовки их накопилось на целую книгу. Поставив мясо в духовку, поэт-кулинар выбрал себе вечерний костюм и пошёл мыться. Его купальный распорядок предполагал сначала горячий душ с обилием мыла, потом – чистую холодную, почти ледяную ванну. Но едва он, весь раскалённый, успел нырнуть, как из-за двери послышалось: - Если твой аппарат ещё раз протрезвонит, я его ко всем чертям расколошмачу! Вот опять надрывается! Горит там что ли у кого!? Выйди – разберись! Завернувшись в запасной халат, доктор подошёл к телефону, который чуть не плясал на тумбочке. - Ало… - Ганнибал! – снова миссис Комеда, - У нас трагедия! Филармония закрывается! - Почему? Пропал ещё какой-нибудь музыкант? - Все!! Весь оркестр пропал!!! - Как это!?... - Сегодня утром Рене, директор, нашёл у себя на столе кипу контрактов, перечёркнутых накрест красным… - Кровью? - Фломастером. Сверху записка: «Не хотим быть убитыми» - и автографы всего ансамбля. Вот мерзавцы! От них всего-то требовалось играть, не фальшивя! - Ну, конечно… - Сезон только начался! Я от одной Шанель заказала семь платьев! - Мне несказанно жаль. - Карамба! Попадись мне этот маньяк - я из него отбивную сделаю! Три новых гарнитура от Тиффани!... Ганнибал! Ты ведь понимаешь, что это значит? …… В следующую субботу вся культурная элита Балтимора будет – где? … В твоей гостиной. - Но… - Никаких отговорок! Только ты можешь обеспечить нас жизненно необходимым! - Хлебом и зрелищем? - Мясом и музыкой! Готовься, милый. О`ревуар! Самый разносторонний житель Мэриленда с задумчивым взглядом и скошенной челюстью положил трубку. - Чего там стряслось? – спросил Ларри, а получив ответ, зловеще крякнул, - Ну и пёс с ними, с дезертирами! Пусть теперь в переходах за милостыню пиликают. Ганнибал не без удивления отметил в себе очередное новшество: неласковые реплики графтонского деда начали вселять в него почти инфантильную беспечность. Через полтора часа ужин был готов, стол – накрыт, правда, без скатерти; хозяин дома – облачён в элегантно-траурный костюм с таким же галстуком. Поставил возле блюд букет из восьми тигровых лилий, зажёг свечи, при которых красное вино казалось чёрным. Наконец пожаловали гости – семеро белых мужчин, одетых в похоронном стиле, только один кудрявый брюнет был в клетчатой рубашке, сером пиджаке и без галстука. Мистер Уэллс невольно присмотрелся к ему, и больше уже не мог надолго отвести потемневших глаз... - Добрый вечер, господа, - приветствовал Ганнибал, поочерёдно давая руку визитёрам, - У нас сегодня новый сотрапезник. Позвольте вас представить. Гости выстроились полумесяцем. Они казались людьми независимыми, но привыкшими к повиновению в этом доме. - Младший из нас – Эрл Скромный Гончар. Издалека приехал Норман Дважды Рождённый. Наши сограждане – Мэтью Всеслышащий, Джеймс Красочник, Кларк Премудрый и Джоэл Связист. А это Патрик Украшение Вселенной. - Бриллиантовая косточка Большого Яблока, - добавил о себе с улыбкой подтянутый, смазливый топ-менеджер. - Зато я всего добился сам, - заявил Кларк. - А я всем обязан моей маме, - признался Норман, - Правда, у меня почти ничего нет, но тем, что есть… - Мы поняли, - сказал Мэтью. - Нет, вы не всё знаете! Мама забрала меня в себя обратно, но доктор Лектер меня вырезал из её живота, вот, посмотрите, - он обращался прямо к Ларри, задирая при этом рубашку и показывая недавний шрам. - Больно было? – спросил остроносый блондин Эрл. - Да! Мама… ей пришлось умереть. - Бывает, - бросил Джоэл, тот самый нарушитель дресс-кода. - А вас как звать? – поинтересовался Джеймс у старика. Ганнибал попросил: - Сэр, представьтесь, пожалуйста, в соответствии с нашим обычаем. - Лоренс Истребитель, - объявил, подбоченясь, ветеран. Гости поклонились ему, и хозяин пригласил всех в столовую, где усадил каждого на особый стул. Мэтью досталось место справа от верховного. За ним разместились Патрик, Норман и Джоэл. Ларри сел слева от Ганнибала как старейший и «посланный свыше». Далее – Кларк, Джеймс и Эрл. Все имели сосредоточенный, нарочито серьёзный вид. Разлив аперитива начался с бокала, поставленного на пустую тарелку у дальнего края стола и тут же накрытого лепёшкой. «Эге, - смекнул бывший лётчик, - Да тут поминки». В подтверждение его мысли доктор Лектер, глядя в пустоту напротив, произнёс: - Девять дней назад наш добрый друг и один из лучших людей на свете, Элиот Ясновидящий вознёсся на Небеса. Теперь он причислен к святому воинству ангелов. Вечная слава его чистой душе. Все встали и молча, не чокаясь выпили, потом сели и с разрешения Ганнибала начали брать закуски. Выходило несуразно, поскольку больших блюд было только три: с горячим мясом, с гарниром, с овощами, фруктами и сыром – и половине гостей не удавалось дотянуться до еды. Доктор взял тарелку Лоренса, обошёл с нею стол, накладывая того и другого, при этом вещая: - В «Махабхарате» есть интересный эпизод: братьев из двух семейств усадили обедать, но дали ста пяти юношам всего две ложки, да и те с метровым черенком. Дикие и безнравственные, которых было большинство, стали отнимать друг у друга прибор, но воспользоваться им не могли. Благовоспитанные же и добродетельные догадались по очереди кормить длинной ложкой друг друга и так насытились. Вам понятна эта притча? Не стесняйтесь помогать друг другу. Джеймс, поухаживайте за Эрлом. Норман, уточните, любит ли Джоэл пармезан. - Эй, - шепнул Ларри Ганнибалу, - Джоэл – как его фамилия? - Это конфиденциальная информация, - тихо возразил доктор, а громко предложил, - Мэтью, вы хорошо знали Элиота и провели с ним несколько совместных операций, - налил молодому человеку из новой бутылки, - Расскажите что-нибудь, пожалуйста. Мэтью встал с бокалом в руке и, пока хозяин бесшумно, словно крадучись обходил гостей, наполняя опустевшие кубки, поведал: - Ни об одном деле я не вспоминаю с таким удовольствием, как об ужине в загородном доме Кларка. В прошлом марте мы с Элиотом привезли туда заурядного семейного садиста. Не без гордости скажу – план был мой. Рецепт – тоже. (у слушателей заблестели глаза) Всё просто. Глубокая кастрюля, кипящая вода с солью и специями, а наш пациент должен был держать в ней правую руку до полной готовности, после чего объесть с кости сварившееся мясо. - И сколько времени всё это заняло? – спросил Эрл. - Почти три часа. И – что характерно для Элиота – он ни на миг не утратил присущего ему такта, ни разу не повысил голос и даже находил слова, чтоб подбодрить гостя, когда тот начинал падать духом. - Не сгущай краски, - сказал Кларк, - Тот тип и сам неплохо держался. Я бы даже сказал, что он был в приподнятом настроении, из чего следует, что кое-кто (отсалютовал рассказчику) переборщил с наркозом. - Во-первых, я не профессиональный анестезиолог, - отвечал Мэтью, - Во-вторых, кашу маслом не испортишь, так ведь, доктор? И когда я велел ему пилить кость, чтоб не болталась по-уродски, приятель всё-таки раскис. В третьих, речь не обо мне, а об Элиоте, и уже он-то вёл свою линию безупречно. - Не его ли голос был за кадром? – вмешался Патрик, - Кажется, мне показывали это видео – оно повергло меня в экстаз! И какой приятный, мелодичный голос! Какие проникновенные слова об отцовском долге и семейных ценностях! Конечно, декорации не выдерживали критики… Без обид, Кларк, но не обновить мебель с вашей стороны просто преступно. - И посуду, - заметил Джеймс, - Волнистые края у тарелок смотрятся вульгарно. - Точно! – с энтузиазмом подтвердил манхэттенец. - Это всего лишь дача, я свожу туда хлам, который мне дарят на Рождество, - оправдался Кларк. - Итак, за Элиота! Мир его праху,… не доставшемуся на поругание федералам. Выпили сидя. Лица у гостей начали розоветь и отмякать. - Кстати, - продолжил Мэтью, - всем привет от Элдона и колонии зелёной плесени, которую он тайком развёл на кусочке хлеба. Очень дружелюбное, милое создание. - Превосходное рагу, доктор Лектер, или как это называется? – подхалимничал Джеймс. - А риса я, простите, совсем не понимаю, - отважился на критику Кларк, - Почему он сладкий? - Может, это плов? – предположил Эрл, - Я слышал, в него добавляют иногда изюм. - Это, - ответил Ганнибал, - должно было быть кутьёй, славянским ритуальным блюдом, но, перемешивая его на сковороде, я вдруг вспомнил молодость, и в результате вышло что-то вроде полудесертной джамбалайи. Обязательно попробуйте в сочетании с ягодами пассифлоры и физалиса. Поклонников мягкого сыра вынужден разочаровать… «Почему я говорю о сыре? Да, ближайшая суббота приходится на девять дней со смерти Фрэнклина. Ещё один поминальный банкет. И этот вечер набивает багровые бутоны…». После трапезы странная компания вольно загуляла по гостиной. - Никогда не разместил бы статуи животных так, - Кларк кивнул на оленя и лошадку, - Они должны смотреть в сторону двери, а не поворачивать хвосты к входящим. Это крайне неучтиво. - Я могу поставить их иначе, - хозяин провёл пальцами по спине чёрного зверя, - Но тогда они никого не впустят в дом. - Они заговорённые? Заколдованные? – спросил Эрл. - Я ничего с ним не делал, только наблюдал за их поведением. - А я вот сделал… одно чудесное устройство, - с некоторым волнением выступил Джоэл. - Покажите? Связист сходил в гостевой гардероб и принёс чёрную телефонную трубку. На её внутренней стороне располагался кнопочный циферблат. - Ну, и… где чудо? – ухмыльнулся Патрик, - Или эта штука может без шнура и аппарата кому-то позвонить? - Именно. Может. И куда угодно, хоть на тот свет. - А за счёт чего? Как это работает? – донимал любознательный Эрл. - Русские запустили спутник на околоземную орбиту, чтоб следить за нами и докладывать ниши мысли Ленину, а я поймал их частоту, подключился к ней и перепрограммировал. - Вы и до Бога можете дозвониться? – спросил Джеймс. - Пробовал¸ но у Него всё время занято. - А три шестёрки набирали? – спросил Мэтью. - Там вечные помехи, шум и треск. - Так с кем же вы общаетесь с помощью этой дивной рации? - С моей покойной матерью. - С матерью!? – Норман встрепенулся, - А можно и мне поговорить с моей? Хоть минуту? - Извольте. Сперва номер, потом решётка. Дважды Рождённый нажал череду кнопок, приложил трубку к уху: - … Мама, алё! Мама. … Мама, ты меня слышишь? … Мама, пожалуйста, ответь! Это я, Норман! … Мама, я так по тебе скучаю! Мама,… прости меня!... – по щекам бедняги в три ручья катились слёзы. Доктор Лектер до ломоты в дёснах сжал зубы, бледный, как известь. Остальные глазели с тупым любопытством. Только Ларри не растерялся, он выдрал трубку из руки сиротины и прикрикнул: - Чего нюни распустил, слюнтяй!? Тебе три года что ли!? Самостоятельным надо быть! Такой здоровый лоб – без мамы проживёшь, понятно? - Да, сэр, - всхлипнул Норман. - То-то же. Старик шагнул к Джоэлу и протянул ему чёрную трубку, но её перехватил Мэтью, осмотрел, послушал, понажимал. - Жаль, дружище, но, по-моему, запатентовать изобретение вам не удастся. Оно не действует. - Но я слышал мамино дыхание, - вступился Норман, - Она просто не захотела со мной говорить. Я её понимаю… - Надо было сказать, что ты выиграл в лотерею восемьсот тысяч и не знаешь, куда их деть, - сказал Кларк. - Или что женился, - вставил Патрик. - О нет, это её убьёт! Психопаты покатились со смеху – за исключением больного терапевта. - А трубка всё-таки не работает, - успокоившись, напомнил Мэтью. - Работает! Я с октября ею пользуюсь! - Но никто другой применить её не может. Это просто дохлый пластик с проводками и мембранами внутри. Игрушка. - Нет!... - Для волнового контакта со спутником нужна антенна. Где она? - Вы ничего не понимаете в технологиях связи! – злился Джоэл, - Обезьяны! Моё изобретение изменит мир! - Я тебе не обезьяна! Я держу в кулаке всю больницу для чокнутых убийц! Скоро вы!... - Ребята, не ссорьтесь, - с деланной улыбкой встал между ними Патрик, - Рабочая это вещица или нет, легко проверить на практике. Наберите номер доктора Лектера, и если его телефон зазвонит, значит вы, любезный Джоэл, не зря сломали стандартный аппарат. Джоэл затравленно оглядел собравшихся вокруг него людей. - Звоните – или признайте недееспособность своей машинки, - насмехался Мэтью. Эрл принёс домашний телефон и поставил на стол. - Звони, - сказал Ларри, - Не бойся. Палец Джоэла вдавил пять цифр и знак решётки, поднёс трубку к уху. Пятнадцать секунд прошли в кромешной тишине, а затем все вздрогнули – вместе с дребезжащим телефоном. - Ало. - Привет, Ганнибал. Это Уилл. - Привет. Что-нибудь случилось? - Нет, просто… мы ведь так ни разу и не виделись… с нападения Тобиаса Баджа… Как ты? Нога ещё болит? - Немного. - … Думаешь, я стал тебя избегать? - Нет. Думаю, твои дела пошли на лад. - Звучит, как упрёк. - Извини. - Не надо… Я всё время вспоминаю… Как будто вижу тебя таким, как тогда… Таким… пострадавшим,… и при этом… даже не спокойным, а… совершенно… удовлетворённым. Неужели это из-за того, что я спасся?... А Джек так беспардонно обвинял тебя в успешной самозащите! Мне было стыдно за него. - Кажется, это не совсем удобно обсуждать по телефону. - Я мог бы приехать. - Приезжай. - Но ведь ты не один. - Почему ты решил? - Ты не назвал меня по имени. Тебя слышат, да? Ты не хочешь… - Уже поздно. Мы можем встретиться завтра. - Хорошо, я… Скажи мне только одно: ты в безопасности? Прямо сейчас – ты в безопасности?? - Да. - Точно? - Не сомневайся. … Спокойной ночи. - Поздравляю, Джоэл, ваше устройство работает превосходно. - Это было просто совпадение, - возразил теневой управляющий преступного дурдома. - Совпадения, Мэтью, составляют живую ткань реальности. Патрик сказал: если телефон зазвонит, то трубка работает. Условие соблюдено. Перед нами полноценное средство дистанционной связи. - Вот так-то! – торжествовал изобретатель, - А вы в меня не верили! … Поубивать бы вас за это, как собак! - Я в тебя верил, - сказал Ларри. - И что? Я знать вас не знаю! С овечьего лица Джоэла смотрели глаза голодной гиены. Психиатр взял его за руку. - Ваши товарищи признают свою неправоту и готовы возместить вам моральный ущерб. Я разделяю их ответственность. Если хотите что-то сделать, начните с меня. - Посоветуйте,… доктор. - Займитесь тем, что вас обычно успокаивает, а мы, если пожелаете, присоединимся. - Хорошо. Джоэл вынул из кармана брюк лист свежей газеты, развернул: - Мне нужен карандаш, место за столом, и пусть каждый сядет рядом. - Что же мы будем делать? - Разгадывать кроссворд. - Фи! – скривился Кларк, - Вы что, не читали Германа Гессе? Он говорит, что кроссворд – пустейшая забава, в которой нет ни логики, ни системного подхода к информации. Никчёмная абстрактная мозаика из поверхностных и осколочных знаний разных областей… - Господи, какие же вы все безмозглые! – воскликнул Джоэл, - Кроссворд есть священный лабиринт, созданный мировым духом для испытания нас, смертных. Опыт всего человечества, сложенный в загадочный узор… Никто не понял главного – опять! Один тут никогда не справится, но кроссворд – командная игра. Если мы сможем сообща заполнить все клетки, значит мы воистину созданы друг для друга, если же нет – нам нельзя больше встречаться. - А это уже интересно, - оценил Джеймс. - Да не слишком, - пожал плечами Патрик. - Я не до конца огласил правила. Если все буквы будут вписаны, но кто-то не скажет ни одного слова для общего блага, то такой человек – лишний среди нас. … И он должен быть уничтожен. Мы – не то сообщество, из которого отпускают с миром. - Верно, - шепнул Мэтью. - Вот теперь и мне интересно, - Патрик сверкнул отбелёнными зубами. - Убедили, - кивнул Кларк, - Сыграем. - А если кто-то… лоханётся,… вы собственноручно его прикончите? – спросил Эрл. - Конечно. Моя идея – моё исполнение. Согласны, доктор? - Каким способом вы планируете убить лишнего? - Шею сверну ему – что проще, так ведь? Ганнибал глянул на Ларри - старик показался ему одеревенелым от ужаса или злобы. - Среди нас есть случайный, непосвящённый человек. Его мы не только можем, но и обязаны отпустить. - Нет, - глухо молвил Истребитель, - Судьба меня сюда привела… - Но ваша личная воля при вас. Двери открыты. Пальто на вешалке. - Пальто, значит?… - Вот, - Ганнибал вынул из комода ключи от Бентли, протянул, - Через три часа будете дома. - Никуда я не поеду, - упёрся старик, - От своей доли не сбежишь. Сыграем, черт возьми! И сел в кресло. Эрл взял на себя роль секретаря – расчертил чистый лист таблицей с именами игроков для подсчёта баллов. В кроссворде было сорок два слова – сорок для шанса дожить до утра. Перовая отгадка принадлежала Джеймсу, хотя и Ганнибал знал настоящую фамилию художника Караваджо. А вот Патрик и Кларк быстро сникли. На первые три вопроса они ответов не знали. Наконец Джоэл спросил, как называется группа Джима Моррисона, и нью-йоркский яппи подтвердил своё право на существование. Кларка спасла одна десятая юаня, и Патрик не преминул подколоть товарища-бизнесмена, что тот выкупил жизнь по дешёвке. Ларри угрюмо смотрел в стену. Доктор Лектер начал подозревал, что старик задумал нарочно отмолчаться и посмотреть, что будет дальше, и решил составить Лоренсу пару… Между тем Патрик блистал знанием брендов, соображал он и в деликатесах, и в современном искусстве. Зато Кларк был знатоком архитектуры, полезных ископаемых и рыночной экономики. Джеймс пересмотрел все американские и европейские фильмы. Мэтью удивлял подкованностью в теме болезней и лекарств. Эрл единственный смог назвать крупнейшее норное животное. - Доктор Лектер, где же ваша эрудиция? - А вы, Джоэл, считаете себя крупье или устали от земной юдоли? Ведущий спохватился и наверстал упущенное, разгадав название какого-то города. Мистер Уэллс упорно изображал моаи. Когда зашла речь о самой быстрой птице, он приоткрыл было рот, но Норман выкрикнул: «Сапсан!» - и отёр лоб рукавом. - Осталось три слова. - Да хоть триста! - бравировал Патрик. - Опера Леонкавалло, пять букв. - «Паяцы», - не сдержался Ганнибал: давненько это слово вертелось у него на языке. План был разрушен. - Скандинавский бог, пожертвовавший своей рукой, чтоб обезвредить гигантского волка. - …… Тюр. - Легендарный хранитель Шервудского леса, человек с оленьими рогами. Четыре буквы. - ……… Хёрн. - Браво, доктор! Вы ещё и фольклорист. … А кое-кому пора прощаться с жизнью. Семь пар злорадно-хищных глаз уставились старого Ларри. Тот поднялся, больше прежнего распрямил спину. - Чтоб вы знали, салаги, я мог ответить на любой вопрос. На любой! - Но не ответили ни на один. Ни на один! – передразнил его жестокий любитель кроссвордов, - Потрудитесь снять галстук и расстегнуть верхнюю пуговицу. Вам же будет легче. - Джоэл, - заговорил, подходя ближе, Ганнибал, - что если я попрошу вас воздержаться от задуманного поступка? - Ничего не выйдет. Этот человек – лишний среди нас и лишний в мире. - Всё-таки я повторю своё ходатайство. - Бесполезно. - Джоэл, я никого и ни о чём не просил трижды, но сейчас… - Хватит препираться! – обрубил Ларри, - Один на свете есть долг у человека, одна единственная добродетель – каждую секунду быть готовым к смерти. Я готов. Но ты,… Джоэл,… исполнишь мою просьбу – первую и последнюю. Не убивай меня бескровно. Это не достойно мужчины. Возьми лучше нож и ударь прямо в сердце. Сможешь? - У меня нет при себе ножа. - Плохо, что нет, парень. Ганнибал, принеси ему оружие, да поострей. Высоко держа голову, надменно оглядывая убийц, ветеран распахнул пиджак. Хозяин дома, ставшего совершенно сумасшедшим, вручил кудрявому керамбит, но прошептал: «Не надо». Джоэл бестрепетно посмотрел в лицо старику, замахнулся и вдруг уронил руку; клинок звякнул по паркету. Мутнеющий, заплывающий красным взгляд повело налево, и последним, что увидел Связист, было лицо доктора Лектера, а затем мёртвое тело соскользнуло с ножа, вошедшего по самую рукоять в клетчатую рубашку. Ганнибал быстро вытер второй керамбит и спрятал под пиджак. - Никто не скажет, что я убил безоружного. Лоренс пошатнулся с горестным стоном, чуть не упал на мертвеца, но был удержан кареглазым воплощением рока. - Что с вами, сэр? Кто он вам? - Сын!... - Вот как… Господа, поднимите, пожалуйста, Джоэла с пола и положите на кушетку, - распорядился маньяк из маньяков. Норман и Мэтью сделали по его слову. Горемычный дед сел рядом с трупом, вгляделся в его лицо. - Как же похож… на Элеонору! И глаза – её. … Моя любимая… Никак не хотела бросить этого придурка Флетчера. Я решил, что если овдовеет… Да он сам на меня полез, кретин! Суд признал за мной самозащиту… Условным сроком отделался. А она всё ни в какую. Мальчонка подрастал. И вдруг – авария. И нет моей зазнобы. Ну, думаю, хоть малыша себе возьму. Туда-сюда, эксперты, мать их так! Врачи, чтоб им в болоте потонуть! И слушанье. Соседей, знакомых опросили, и все, гады паскудные, гундят: характер скряжный, сволочной; замордую, дескать, ребёнка! Никто доброго слова обо мне не нашёл, даже двое сослуживцев! Судья стучит – отказ. Мальчишку – в приют. … Знаете, что я сделал потом? …… Извёл их всех! Всех, кто меня очернил! И долгополого тоже… Всего – шесть рыл. … А Джоэла через год усыновили какие-то Саммерсы. Я разыскал их, попробовал договориться – так они, твари, выбили у прокурора что ли запрет мне приближаться к пацану. …… И так я год за годом жил один, как червь в норе. Надеялся – судьба сведёт меня с сыном. Вот и свела! … Ох, если бы не дожить мне до этого дня!... Приник виском к груди мертвеца, пачкая в его крови седины. Свидетели столпились вокруг ложа. Ганнибал стоял у изголовья. - Мне понятна ваша скорбь, - сказал он, - но излечить её несложно. Вам нужен сын? Я буду вашим сыном. - Если ты – мой сын, то Джоэл – твой брат, и я, отец, тебя, братоубийцу, прокляну!! - Ваша воля. Старик приподнялся. - И прощения не попросишь? - Нет. Я достаточно покорствовал, но больше не намерен. - На кой чёрт мне непокорный выродок!? Ганнибал отвернулся ото всех, отошёл к окну. Психопаты устроили разбирательство. ЭРЛ: А ведь доктор Лектер не только спас вам жизнь, сэр, но и Джоэла избавил от большого греха. ПАТРИК: Действительно. Мне этот Джоэл никогда не нравился. Посмотрите только, в чём он явился на приём! Безобразие! КЛАРК. Безвкусица. МЭТЬЮ: Катастрофа. НОРМАН: Не преувеличивайте. МЭТЬЮ: Действиям доктора Лектера не может быть оправдания. ДЖЕЙМС: Почему? МЭТЬЮ: Знаете, чего больше всего не хватает современному человеку? КЛАРК: Денег. МЭТЬЮ: Религии. Её потеряли даже не мы, а наши деды, и теперь вся цивилизация катится в бездну, дичает, сходит с ума. … Несколько минут назад мог запуститься новый цикл истории по пути, указанному великим Фрейдом в трактате «Тотем и табу». ЭРЛ: Что это за путь? МЭТЬЮ: В каменном веке люди жили малыми стадами, и все женщины принадлежали одному мужчине, дочерей он использовал, а сыновей выгонял в лес. Однажды братья объединились, вместе напали на родную пещеру, растерзали отца-тирана и съели его мясо, чтоб присвоить его силу. Затем случилось нечто особенное. Сообщники отказались от изначальной цели – завладеть женщинами. Их обуяло чувство вины пред убитым родителем. Они обожествили его, начали воображать его символически в виде священного животного, в которое он типа перевоплотился. Постепенно культ становился сложнее, обрастал всяким байками, то есть мифами. Людям нравилось это. Они не мыслили себе реальности без всемогущего существа, которое всем управляет. … Если бы Джоэл убил мистера Истребителя, своего отца, он создал бы для нас нового бога. …Какая это, должно быть, упоительная хрень – чувство вины! НОРМАН: Ничего подобного. Первое и истинное божество – мать, ВЕЛИКАЯ МАТЬ! Ей поклонялись люди десятки тысяч лет... ЭРЛ: Животное священно само по себе, поскольку не похоже на человека: люди омерзительны!... ПАТРИК. Ребёнок – вот главная святыня. Рождественский карапуз или… да вон хоть Купидон. И ангелов вечно рисуют в виде младенцев. Лично я был богом для моих родителей,… пока не пошёл в школу… И я ни за что не стал бы есть мясо, из которого, пардон, песок сыпется. КЛАРК. Я тоже. Уверен, то, доктор Фрейд обозначил как раскаяние, было дискомфортом в ЖКТ из-за некачественной пищи. Иначе просто непонятно, откуда оно взялось у людей, достигших поставленной цели! ЭРЛ. Смешно: религия возникла из-за несварения желудка у каких-то дикарей-людоедов! ДЖЕЙМС: А что, если мы сделаем нашим новым богом – Джоэла? ПАТРИК: Неудачника в клетчатой рубашке!? Я лучше оболью себя бензином и закурю. ЭРЛ: Это не так уж опасно. Я пробовал. КЛАРК: Но ведь Лоренс ещё с нами, и мы ещё можем его убить… МЭТЬЮ: Мы не испытаем вины, а без неё новая религия!... ГАННИБАЛ: Хватит словоблудия. ДЖЕЙМС: Но, доктор Лектер, разве вам не нужен Бог!? ГАННИБАЛ: Он у меня есть. ЭРЛ: И какой Он? ГАННИБАЛ: Не знаю. Но когда Он спит, я охраняю Его покой. Когда охотится, я охочусь вместе с Ним. Когда пирует и приглашает меня к Своему столу, я не делаю разницы между сладким и горьким. … Он дал мне силу и свободу, и в радиусе этой руки только я решаю, кому жить, а кому умереть. Если же кому-то интересно, готов ли я к смерти, пусть подойдёт и выяснит на деле. ЛАРРИ: Вот такие речи мне по сердцу. Такого сына я принимаю с радостью. Но ты должен воздать последние почести брату, Ганнибал. Установи ему памятник, который не забудет никто, если увидит. Да будет тотем вне всяких табу! Эскиз был набросан по-блейковски быстро фломастером поверх кроссворда, похожего на толстый крест с тремя лучами-перекладинами. Ларри закрыл глаза Джоэлу и больше к нему не прикасался. Ганнибал велел своей дружине разными дорогами ехать в Графтон, к кладбищу. Сам надел на обретённого отца пуховик с меховым капюшоном, уже не нужный прежнему, навсегда остывшему владельцу. В третьем часу ночи под низкими облаками, подсвеченными фонарями городов и трасс, семь цельнометаллических лопат, всегда лежащих в багажниках у граждан особого сорта, взломали могилы людей, ответственных за то, что Джоэл Саммерс вырос вдали от родной крови. К ним были причислены случайные покойники с ближайших погостов, не дожившие до старости. Над мёрзлым пляжем проглянула луна, когда труженики вытащили из бора трёхметровый столб, ствол самой величавой сосны – её указал старый вождь своим новым ясеневым посохом. На вылизанном морем валуне топор передал дух смол костям и суставам, извлечённым из земли. Столб был вкопан, обложен камнями, унизан стальными шипами. Иные фрагменты памятника легко закреплялись, сами прирастали к металлу и древесине. Иные требовали привязи. Главным ассистентом архитектора был Джеймс, наделённый идеальным пространственным предвидением. Старейшие останки обработал Норман, опытный таксидермист. Он обмотал хребты брезентом, вымоченном в клею, надел сверху решётки рёбер и черепа, вернул так целостность тридцатилетним трупам. Наконец осталась только вершина башни – сложенное в брикет тело Джоэла. Ганнибал взвалил его на плечо, и, держась одной рукой, стал взбираться по стремянке, но всей её высоты не хватило. Тогда, захваченные восторгом общего творчества, вчерашние единоличники разом подняли лестницу почти на метр от песка… Монумент казался чудом. В основании из недр выглядывала до пояса Элеонора Маршалл (её муж пустыми глазницами глядел на море), над ней толпа соседей кристаллизовалась в симметричный узор, а под самым небом слабый ночной ветер колыхал кудри Джоэла. - Вы довольны, сэр? - Да. Молодцы. Постарались. Все семеро товарищей устали, как вряд ли когда-либо раньше, но и возбуждение их не покидало. Мэтью, знающий толк в управлении психикой, предложил спустить остаток сил на рытьё псевдомогил, в которых можно будет расслабиться, остыть, полюбоваться вдоволь делом своих рук, пофантазировать о чём угодно. - Я, - сказал Норман, - представлю себе, что умер и скоро встречусь с мамой. - А я хочу увидеть Господа, - размечтался Джеймс. - Если я усну, не закапывайте меня, пожалуйста, - смиренно попросил Эрл, - Мне только двадцать три. …………………………………………………………………………………………………….. Пациенты распрощались с доктором – каждый до своего сеанса, поблагодарили за незабываемый вечер. Ганнибал открыл пассажирскую дверь Бентли, чтоб мистер Уэллс занял своё место. Они поехали в Графтон, к невзрачному дому на самой окраине. Там не было электричества, отопления и воды, не работал телефон, воздух был затхл. На стеллажах по стенам коробились и плесли старинные матерчатые переплёты собраний сочинений Драйзера, Лондона, Ибсена, Гамсуна, Голсуорси, Золя, Гюго, Достоевского, а стол был завален неоплаченными квитанциями. Их Ганнибал собрал в пачку, перевязал резинкой и убрал в карман пальто. - Здесь нельзя находиться. Возвратимся в Балтимор. - Ладно, - махнул рукой старик, - Мне самому опостылела эта чёртова конура. Ожившие часы показывали 7:40, но рассвет не спешил, ведь воздвижение Столба Мертвецов совпало с зимним солнцеворотом. - Говори чего-нибудь, а то отключишься. О чём ты думал там, в могиле? - Сначала о сестре… Потом о Сизифе. - Это который камень на гору вкатывал? Болван! Я бы плюнул и сидел у подножья, как Будда. Ни один бес не заставил бы меня надрываться попусту. - Наверное, ему обещали свободу и возрождение, если камень удержится на пике. - А он и поверил, бестолочь! - Обмана не было. Просто следовало провести подготовительную работу, выдолбить углубление, в котором засел бы валун. Как и Данаидам – замазать чем-то водонепроницаемым дно их бочки. - Да, стратегия – без неё никак. … А что ты сделал бы не месте Тантала, хмыря, кормившего олимпийцев жарким из собственного сына? - Почему вы спрашиваете? - Твой ум сейчас открыт. - … Не представляю, чтоб поступил так, как он. - А если б на тебя взяли и повесили его преступление? Мир ведь несправедлив. - …… Я лёг бы лицом в ил или мокрые камни, чтоб не видеть недоступных плодов. Кажется, другого облегчения не найти. … Но это не мой случай, нет. - …… Расстроил я тебя, а? - Нет, ничего. - Может, спеть тебе – для бодрости? И старик затянул:

Мы летим, ковыляя во мгле!

Мы ползём на последнем крыле!

Бак пробит, хвост горит,

И машина летит

На честном слове и на одном крыле!

- Спасибо. Я взбодрился… Но боевой папаша продолжил с удвоенным жаром:

Ну, дела!

Ночь была –

Все объекты разбомбили мы до тла!

Мессермитт

Нами сбит,

И наш птенчик летит

На честном слове и на одном крылеее!

Дома сорокачетырёхлетний джентльмен, наконец-то обретший семью, помог отцу раздеться, напоил его горячим чаем, уложил в постель, после чего позволил и себе два часа отдыха. Проснувшись, переоделся в деловое и коричневое, отключил телефон; выпил кофе, просматривая графтонские счета, подсчитал сумму и только собрался ехать к поверенному, как наткнулся в прихожей на Уилла Грэма, встретившего друга законным вопросом: «Как я сюда попал?»… В беседе с профайлером доктор держался довольно резко и не слишком собранно, но Уилл уже так далёк был от адекватности, что пропускал мимо ушей шестьдесят процентов информации. Расставшись с ним, Ганнибал всё-таки навестил юриста, поручил восстановить мистера Уэллса в правах на коммунальные услуги. Затем встретился с начальником клинингового агентства, чьим постоянным клиентом являлся, заказал генеральную уборку по такому-то адресу с тем, чтоб движимое имущество было упаковано в коробки и готово к переезду. Если нужен мелкий ремонт – выполнить. И всё в течение суток – за удвоенную плату. Третий заезд – на рыбный рынок… Вернувшись в особняк, доктор Лектер пообедал так наскоро, что просто стыд. А потом посыпались пациенты. - Я смертельно болен! – рыдает студент в черной рубашке. - Чем? - Жизнью! Его сменяет секретарша балтиморского мэра, вышедшая замуж без любви, ничего не чувствующая к двум своим детям, одержимая мазохистскими фантазиями, но слишком гордая, что их реализовать, да и с кем? С кем, доктор???... Затем гипертревожная матрона приводит сына-подростка, который сгрыз уже все ногти на руках и ногах и пишет таким мелким почерком, что никто не может прочитать, а ему через три года в колледж поступать!!!!!! Следом – завуч, без памяти влюблённый в первоклассницу. - Доктор Лектер, - завывает он, царапая лицо, - Вы моя последняя надежда! - Видимо, да, - тяжело вздыхает Ганнибал. А под занавес – несравненная Марго Вёрджер, которая могла бы решить все проблемы, созвонившись с Карло Деограсиасом и заказав собственное похищение (класса «Люкс»), после чего зачав сынишку на лоне апенинской природы, благо, в тех местах всегда хватало добрых душ и крепких тел. Далее оставалось бы лишь отправить ad patres гнусного братца, пигмея, ненавистного, наверное, последнему клещу-сапрофиту на его подушке… Ещё пара-тройка сеансов, и истый защитник всех обиженных самолично инициирует для мясной принцессы средиземноморские каникулы. Безвозмездно. Может, даже приплатит. До того надоела! Наконец снисходит вечер. Под музыку Вивальди доктор Лектер готовит ужин на двоих – себе и своему отцу, уже сидящему в столовой и читающему с пола газету. Селёдке на хрустальном блюдце Ларри обрадовался, как ребёнок - леденцу, а на основное блюдо – молодого фаршированного кальмара – рассердился, велел убрать это с глаз его долой. Ганнибал взял тарелку, понёс обратно на кухню, но старик его остановил: - Ты прости меня, чёртова психа. Ты старался – а я… - Вы увидели что-то для себя неприятное? … Но ведь вы – сама отвага, а это – всего лишь еда. Давайте я порежу. Видите? Внутри измельчённые креветки, яйцо, сыр, зелень. Должно быть вкусно. Особенно с дайконом. Попробуйте. Ветеран подцепил вилкой кушанье, пожевал… - Да,… есть можно. - Хотите вина? Токайское. Ларри выпил, исподлобья поглядел на приёмного сына: - Непростой ты человек, да? … Бес в тебе какой-то сидит. … С теми охламонами ты больше не водись – не твоя это компания, слышишь? - Слышу. - И я тут жить не буду. Нечего тебе со мной, пнём трухлявым, нянчиться. Завтра же отвезёшь меня в Графтон. - Хорошо. - Звонить-то вечерами будешь? - Конечно. - По выходным навещать? - Обязательно. - А вообще… есть у тебя какие планы на жизнь? - Да. Я хотел бы удочерить одну девочку, сироту. - Как звать? - Эбигейл. - А годиков сколько? - Где-то восемнадцать. - Восемнадцать!? Твою в пекло!... - старик взмахнул рукам и хлопнул по столу, - Ты в своём уме!? Знаешь, какие сейчас девки пошли? Хоть двенадцатилетку возьми, так она к тебе в первую же ночь под бок залезет – сраму потом не оберёшься! - Возможно. Но я не поселю её в этом доме. Сперва сниму квартиру, потом отправлю в колледж, помогу с работой, отведу к алтарю… так ведь оно бывает… - Жениться тебе надо. Родных детишек настрогать. - Это невозможно. - Только попробуй сейчас сказать, что бабы тебя не интересуют! - Я – серийный убийца. - … А с бабами-то что? - Ларри… - Папа. - … Папа,… у меня всё в порядке с женщинами, но остальное…… Вы меня услышали. - Хмх. И много душ ты пустил в расход? - Около трёхсот. - Всего-то? … Когда я садился в свой Кёртисс, у меня в магазинах было две бобины с пулемётными лентами на четыре тысячи выстрелов. Ещё ракеты массового поражения. И вот несусь я эдак над линией фронта, снижаюсь к фрицам, так что с них каски сдувает, и шпарю огнём, как траву кошу. Вдоль окопов – любо дорого… Или штаб какой-нибудь подорвать. А раз увязался за поездом, который вёз солдат – может, раненых, может новобранцев, но точно вражеских. До моста через реку их проводил, а там – ракетами по сваям! И рухнуло всё. За пять минут я оприходовал больше, чем ты за свои годы. Потом меня на Боинг пересадили, на бомбёжки отправили, а кто там, в этих домах, прятался… Ты детей убивал? - Нет. - А вот я – наверняка! - … Кальмар напомнил вам бомбу? - Ну. - И вы хотели погибнуть от руки своего сына? - Как не хотеть! … Элеонора отказалась со мной жить. Они ведь всё чувствуют. - Чего вы хотите сейчас? - …… Быть тебе хорошим отцом. - И сможете? - Смогу. Этой ночью творилось чёрт знает что: Эбигейл Хоббс откопала труп Николаса Бойла, Фредди Лаундс переспала с Брайаном Зеллером за возможность скопировать архивное фото графтонского столба, а на приём к доктору Лектеру явился Фрэнклин Фройдево в сценическом костюме Элвиса Пресли. У его кресла копошился тотем – огромный, толстый вомбат. Над стеклянным столиком вращался диско-шар, осыпая кабинет бликами. Красные полосы на занавесках сползали к полу, исчезали и снова вытекали из-под гардин. - Знаете, что я тут подумал? - с энтузиазмом говорил Фрэнклин, - Я ведь тоже мог бы, как вы, убивать людей! - Нет, Фрэнклин, это не для вас. - Да почему!? Вот недавно покупаю я сыр, а у продавщицы ногти прямо чёрные, все в земле, будто она голыми руками нору рыла! Как по-вашему, это достаточная причина для убийства? - Нет. Вам нужно было сначала вежливо обратить её внимание на неподобающее состояние ногтей. Люди часто бывают неряшливы по причине близорукости: они просто не видят мелких или бледных пятен. Возможно, в магазине временно отключили воду. Надо также учитывать поведение человека в целом. Вы поговорили с продавщицей? - Нет. Меня от её вида душили слёзы! Я и сейчас!… Мёртвый невротик заревел в мятый платок. Чёрный олень за его спиной кувырнулся со своей этажерки. И снова над безумным миром встало солнце. Поверенный позвонил ровно в восемь и сказал, что свободных денег осталось не больше тысячи. Ганнибал связался с кем-то в Чикаго: - Фрэнк, мне срочно нужна подработка на три нуля. - Хорошо, док, ждите завтра в это же время курьера с инструкциями. Имейте с виду, объекты в разных штатах. - Без проблем. Выезд был чист, и Бентли долетел до Графтона за два часа с четвертью. Дом мистера Уэллса преобразился: ни пылинки, пол как зеркало. По стенам – коробки с вещами. Посреди прихожей у отчищенного камина – новое кожаное кресло. - Перестарались твои холопы, - сказала Ларри, - Теперь вот распаковывай!... Ну, ладно. Мне всё равно делать нечего. - Вы уверены, что не хотите жить со мной в Балтиморе? - Уверен. Поезжай. Не трать на меня время. - Еды вам не сегодня хватит. Завтра я постараюсь приехать к обеду. До выходных мы должны купить вам новую машину. - Подержанную. - Как скажете. Ну, до свидания. - Поди-ка сюда. Ларри сграбастал Ганнибала за шею левой рукой, пригнул к себе и неумело поцеловал в лоб. - Давай, сынок. Счастливо. Краткий визит в доме на утёсе, к Мириам. Застревание в офисе ФБР. На обед уже нет ни минуты, переодеться – и сразу пациенты, к счастью, всего двое: клептоманка и шопоголик – хоть групповую терапию проводи! К трём свободен. Надо позвонить отцу. Семь длинных гудков, а ответа нет. Новая попытка через десять минут опять безрезультатна. Третья ни чего не даёт. Вдруг Ганнибал замечает на столе среди пеналов и бумаг трубку Джоэла Саммерса, набирает на ней номер Лоренса Уэллса, подносит к уху, слышит далёкий скрип двери и глухой, усталый голос: - Заходите. Я безоружен. Без пальто, не сменив обуви, доктор бросился к машине, погнал так, что Джеймс Дин присвистнул бы, за час-пятьдесят добрался до злополучного городка, нашёл тот самый дом на отшибе. Вход и окна были заклеены желто-черными лентами, замок запечатан. Ганнибал медленно вступил на крыльцо, положил руку на дверь и простоял так до прихода полной темноты.