Aliis inserviendo consumor

Тебе плевать, если ты пострадаешь. Но знаешь, как я буду себя чувствовать? Я буду опустошен. И, если ты умрешь, я сойду со своего гребаного ума. Пойми, смерть не случается с тобой, Лидия. Это случается со всеми вокруг тебя. Со всеми теми людьми, что стоят на твоих похоронах и думают о том, как им прожить остаток своей жизни без тебя.

© «Волчонок»

      Слухи насчет Такеды Канрю не ошибались, и та спрыгнувшая с крыши девушка явно сделала это не только из-за давления прочих обстоятельств. Или совсем не от давления прочих обстоятельств.              Ни разу еще Мегуми не ощущала себя в ловушке. В капкане, как лисица, которой защемило хвост, и выбор — либо дрожать от боли и страха в ожидании убийц, либо отгрызть себе хвост и умереть от кровотечения. Все равно конец один.       Такеда поставил ей условие, какое, очевидно, ставил всем симпатичным, по его мнению, девушкам: хороший балл по урологии взамен на сдачу экзамена в немного иной форме, не письменной. Оральной и вагинальной.       Если кто-то из студенток и соглашался, то Мегуми так не могла. Профессор Такеда отталкивал ее внешне, а после его требований стал совсем противен, и если бы она переспала с ним, то точно не смогла бы жить спокойно. Никак не смогла бы жить. А если бы не переспала — то не сдала бы урологию, и ничего бы не сдала, у Такеды было много связей, он постарался бы качественно загнать ее в ловушку.       Карьера или честь. Жить грязной и испорченной и быть врачом или остаться чистой и вернуться домой, оставив обучение, пусть и на время… Мегуми одинаково ужасало и то, и другое.       Она терпеть не могла самоубийц, она никогда их не понимала, она осуждала их за трусость и слабость, но она так устала, была такой загнанной, что руки опускались. Выхода не было — тупик, стенка. Она не стала бы резать руки, но сидела на кухне и держала нож над запястьем.       Родители и братья будут плакать. И подруги тоже — и те, что остались в Фукусиме, и те, с которыми Мегуми подружилась в Токио. И… Сано тоже расстроится. Конечно, расстроится, не каждый день соседка совершает суицид.       Но она же ничего не сделает. Совсем ничего. Она не поступит так с теми, кого любит. Она не сдастся.       Не сдаться — лечь под Такеду или проститься с мечтой быть врачом. Или… или…       — Такани!       Она вскинулась от неожиданности, разжала пальцы, и нож выпал из руки, с глухим стуком упав на пол. Сано стоял в дверях кухни, глядя на нее совершенно безумными глазами.       — Такани… ты какого черта творишь?       — Я…       Стоило открыть рот, и с губ сорвалось рыдание. Мегуми обхватила себя руками за плечи, сжимаясь в комочек, прячась от мира — так хотелось домой, к маме и папе, туда, где ее никто бы не обижал… где никто бы не требовал от нее страшного…       В один шаг Сано оказался рядом с ней, опустился на колени, чтобы сравнять их лица, и взял ее за руки. Можно было обнять, нужно было обнять, но Мегуми казалась ему сейчас такой хрупкой, что тронуть — и разлетится на осколки.       — Так что случилось? — настойчиво спросил он. Она не слышала или не слушала, мелко тряслась, зажмурившись. На лбу выступила испарина; пощупав пульс, кое-как благодаря ей научившийся разбираться в каких-то медицинских вопросах Саноске сообразил, что это похоже на паническую атаку.       От панических атак принимают… что же, черт побери, от них принимают?       — В шкафу… — через силу выговорила Мегуми. — На верхней… полке… слева… блистер… дай!       Саноске быстро нашел необходимое, и, положив под язык маленькую таблетку, Мегуми понемногу успокоилась. Медленно возвращалось сознание — ни разу с ней не было ничего подобного. Обычные паники были, у всех они хоть раз в жизни, да бывают, в особенности у студентов с зашкаливающим уровнем стресса вкупе с минимумом отдыха, но чтобы во время этого ее сознание помутилось настолько? Она же могла… Мегуми чуть снова не затрясло: она же могла ударить себя ножом, а если бы ударила, то ее бы не спасли.       — Ну, Такани, хватит, все хорошо, — взмолился Сано, снова опускаясь на колени перед ней. — Посмотри на меня, — он дотронулся до ее щек. — Смотри на меня. Все хорошо, это просто… нервы, да? Сессия, экзамены… Да ну и плевать. ты же умница, ты все сдашь, ты врач от Бога! — нес какую-то ахинею, но что-то ему подсказывало: неважно, что он говорит, важно, что он говорит, что Мегуми слышит его голос.       — Ничего я не сдам, — потускнела она. — Зря я замахнулась так высоко. Могла выбрать столько ВУЗов, а выбрала Тодай.       — Хочешь… — Сано закусил губу. — Хочешь, я тебе помогу? Хотя мне до медика, как обезьяне до луны, но я зато неплохо справляюсь с ролью пациента!       Заявил так гордо, что Мегуми не удержалась от улыбки — и снова стало горько: знал бы он, насколько прав, знал бы он, что именно роль пациента она ему и выделила…       — Только не надо опять реветь, — ворчливо сказал Сано. — Лучше скажи, что ты там сдавать должна?       Мегуми нервно хихикнула.       — Урологию.       — Урологию? Это… э-э-э… — медленно его щеки и уши побагровели. — Нет уж, — отрезал Сано, — с этим у меня все в порядке! В полном! Все идеально!       — Да-да, — засмеялась Мегуми. — Не сомневаюсь… слушай, а как ты сюда попал? — вместе со спокойствием возвращался здравый смысл. — Черт, — она хлопнула себя по лбу, вспомнив. — Я дверь не закрыла.       — И хорошо, что не закрыла! — сердито сказал Сано. — И правильно! Ты хоть понимаешь, что делала? Ты что, на самом деле решила умереть?       Мегуми молчала — не была еще уверена. И что бы она сказала? Если нет, то зачем целилась ножом в вену?       — Дура, — вырвалось у Сано. — Из-за учебы… вот дура! Или не из-за учебы? — встревожился он. — Или что-то случилось? С твоей семьей? С друзьями? Неужели парень бросил? — горько хохотнул он.       — Просто устала, — Мегуми забрала руки из его ладоней. — Прости за то, что заставила волноваться.       — Просто устала, — повторил Сано.       Мегуми кивнула. Он медленно поднялся — и хлопнул ладонью по столу.       — Да черта с два я в это поверю! Устала она! Такие, как ты, не сдаются от усталости! Или думаешь, я не помню твои прошлые сессии? Ты и тогда вкалывала, как проклятая, но ты цвела, ты сияла, тебя это радовало! И сейчас радовало! Так что — эта гребаная урология такая сложная, что ты не способна ее сдать? Не ври!       Мегуми шокированно распахнула глаза, и на миг внутри нее шевельнулось желание сказать правду, но… но если и скажет, то что? Чем поможет Сано? Подкараулит Такеду в темном переулке и изобьет? Чтобы уже точно иметь проблемы с полицией?       — У меня есть знакомый, — пошел с козырей Сано. — Препод, и как раз в Тодае. И как раз уролог. Такеда Канрю, может, он поможет?       — Ч-что? — ахнула Мегуми. Если бы она не сидела — упала бы; кухня закрутилась перед глазами каруселью. Она пропустила момент, когда Саноске сбегал набрать воды в стакан; взяв стакан, стукнулась зубами о край, прежде чем начать пить большими глотками.       — Что не так с Такедой? Ты его знаешь?       Сказать правду или нет? Если скажет — что, ну что это изменит? Только все усложнит, и для него, и для нее.       — Такани! Я же вижу, ты его знаешь! Этот ублюдок что-то тебе сделал?       — Ничего, — выговорила Мегуми. — Он мой профессор и будет в экзаменационной комиссии. Он строгий, вот и все.       Не смог бы Сано ничего сделать. В любом случае ее учеба бы пострадала; выбирая между принуждением к сексу и лишением карьеры, Мегуми склонялась к первому — закрыть глаза, представить какого-то красивого актера и перетерпеть, но не лишиться дела всей жизни. Потом будет трудно, она получит психологическую травму, но обратится к специалисту, все проработает и успокоится, а если не станет врачом — то не успокоится никогда. А если сменит Тодай на другой университет, то не будет чувствовать завершенности, что также помешает ее карьере.       — Ты зачем явился? — перевела стрелки Мегуми. — Если опять что-то с рукой, клянусь, я тебе ее оторву!       — Да нормально все. Я шел мимо, увидел, что у тебя дверь открыта, испугался, решил заглянуть, и не зря. Поверить не могу, что ты могла это сделать!       Мегуми поняла, что не одна она дрожит — ее дрожь уже унялась, а Саноске все еще трясло. Он на самом деле испугался, и это было так трогательно, что она ощутила странное желание его поцеловать.       На секунду. Потом Мегуми забрала руки из его ладоней.              — Я в норме. Думаю, мне надо отдохнуть.       — Ты уверена, что тебя можно оставить одну? — нахмурился Сано. — Где у меня есть гарантии, что я уйду, а ты не зарежешься? Знаю! — он хлопнул себя по лбу и скомандовал, — Достань телефон!       — Зачем?       — Включим видеосвязь. Хотя… — Сано взлохматил свои и без того встопорщенные волосы. — Есть столько способов… но не ночевать же мне здесь…       Мегуми засмеялась.       — Сагара, не сходи с ума. Я не собираюсь умирать. Просто я была расстроена на фоне стресса, но я уже приняла таблетку, успокоилась и со мной все хорошо.       — Все равно пообещай! — потребовал Саноске, протягивая ей мизинец. — Дай клятву!       Не позволив ей колебаться, он сам подцепил ее мизинец своим.       — Повторяй: если я совру, то проглочу тысячу иголок и мне отрежут палец!       Посмеиваясь, Мегуми все же сказала:       — Я не убью себя, клянусь, а если я совру, то проглочу тысячу иголок, и мне отрежут палец. Доволен?       Сано трижды качнул их сцепленными руками вверх-вниз, и наконец отпустил.       — Учти, — сказал он, — если нарушишь клятву, то будешь страдать на том свете, и сам Эмма-О не пустит тебя в Джигоку! А теперь ложись спать. Сегодня уже никакой учебы… стоп, ты ужинала?       Мегуми кивнула, снова сдерживая смех — так забавно он о ней заботился. И так мило, и так по-взрослому… это даже смущало.       — Тогда прямо сейчас иди и ложись. Думай о чем-то хорошем, включи какую-то спокойную музыку, в общем, ты врач и сама в курсе. Или хочешь, спою тебе колыбельную? — он поиграл бровями, намекая явно на другое, и, получив от Мегуми подзатыльник, наконец успокоился — она становилась собой, такой, как всегда.       Ему стало по-настоящему страшно, когда он увидел ее, держащей нож. Ее глаза были полны такой решимости… Сано поверил, почти увидел, как она бьет себя лезвием, как хлещет кровь, как тело сползает на пол, и сам чуть не сполз на тот же пол от испуга, но среагировал иначе, благодаря боям без правил научился быстро действовать в критических ситуациях.       Студенты часто ехали крышей на почве учебы, но Сано все равно не верил, что дело просто в стрессе, а когда он упомянул имя Такеды Канрю, Мегуми испугалась, и это было заметно. Просто строгих преподов так не боятся. Этот ублюдок ей угрожал, причем так, что она не сказала бы, что угрожает — то ли Канрю ее так запугал, то ли она не верила, что Сано ее защитит.       Он не знал, мог ли ее защитить, но сделал бы все ради этого. Впервые он осознал, на что готов пойти для этой девушки, так, что сам на миг испугался своей уверенности.       На все. Он готов был пойти на все. Почему — ответить бы не смог. Просто потому что. Просто это Такани Мегуми, просто она его уже неоднократно спасла, просто он ее любит.       — Спасибо, — тихо сказала Мегуми, провожая его домой. — Ты и правда спас мне жизнь.       И закрыла за ним дверь, не дожидаясь ответа.