Совет 2: для того, чтобы обнаружить следящих за вами волшебников, лучше ждать и ничего не предпринимать
Озеро Бала, Уэльс
Тебе нравится твоя работа. Драко, тебе нравится твоя работа. Повторяй себе это почаще, Драко. Тебе нравится терроризировать паранормальных преступников, даже если тебе платят за это несоразмерно мало, и в данный момент ты стоишь по щиколотку в дерьме, ожидая, когда твой тихушник-босс наконец поделится с тобой причиной, почему он вытащил в июньский воскресный вечер на вылазку именно тебя, а не конопатого неуклюжего интерна, пришедшего в ваш отдел неделю назад. Этот выходной Драко планировал провести за чаепитием с родителями, а не прятками в камышах. Возможно, Римус спас его, но он не даст хмурой поцарапанной волчьей роже узнать об этом. Поиски схронов зоологов-культистов без координат всё ещё лучше, чем совместные ужины с Пенелопой-Клементиной-Аннетой и бесконечным списком женских имён, который он даже не пытался запомнить. Иногда у него создаётся впечатление, что Нарциссе и Люциусу элементарно нечем заняться: он переехал из поместья в свою квартиру на второй год службы и редко навещает их. Помолвка стала бы отличной причиной для возвращения в мэнор, но Драко не поведётся на эту уловку. Его устраивает одиночество и… Да, его устраивает его профессия, даже если этой ночью его утопит болотный демон на дне этой проклятой впадины. Он шипит, когда ладонь отгоняет мошкару. Влажный плотный воздух окутывает, дышать тяжело. Рассеянный свет от палочки разгоняет густой туман, из-за него сложно разглядеть горизонт. Темнеет. Солнце зашло двадцать минут назад, но Драко продрог задолго до этого. Его движения заглушают верещание цикад и ворчание жаб. Драко пытается вытянуться в полный рост из приседа, но твёрдая, сильная ладонь не даёт ему сдвинуться с места. — Чего мы, Мерлиновы яйца, ждём, Рэм? Ни один мускул на лице Римуса не двигается. Драко узнаёт знакомый, сосредоточенный прищур. — Тихо. Нужен лунный свет. — И что нам, Салазар твою мать, даст твоя луна? Или ты планируешь укусить меня, чтобы и я разделил удовольствие от выслеживания форели в этой луже? Рваный уголок губ поднимается вверх. — Вообще-то, я хотел научить тебя выть. — Что… — Повоешь со мной? Это труднее, чем кажется. — Ты должно быть рехнулся. — Давай. Расправь плечи, вытяни подбородок вверх и губы — вот так. Повторяй за мной. Драко закатывает глаза, но Римус настойчиво продолжает демонстрировать вытянутую шею и подбородок. — Ты должен напрячь связки максимально… — Отвали! Сбоку раздаётся низкий смешок. Его толкают в плечо. — Потерпи, грозный белый горностай. Осталось совсем чуть-чуть. — Если ты хотя бы ещё раз назовешь меня… — Есть вариант белой длиннохвостой ласки. Она беленькая и пронырливая. — Я всё расскажу Доре, плешивый ты волчара. Ты обещал ей взять выходной на этой неделе, а где мы сейчас? — На озере Бала, части ледниковой долины на севере Уэльса. Это крупнейшее водохранилище маглов, а также ареал обитания…. — Грязевых болотных демонов. Отключи режим справочника. — Ты сам начал. — То был риторический вопрос. С целью осудить тебя. Римус скептически хмыкает. — Это, кстати, была инициатива Доры. Драко хмурится, слова уже срываются с языка, но в следующую секунду Люпин продвигается глубже в заросли зелени, и Драко не остаётся ничего больше, как последовать за ним и рассеивать противную, склизкую сине-зелёную тину ладонью. Всё ещё лучше, чем высиживать дни один на один с бумажками? Упаси Мерлин, Драко бы скончался от скуки. Три года назад Аврорат казался лучшим вариантом, чем отдел, ответственный за интеграцию магловского и магических сообществ. По сей день, когда Панси заводит разговор о процессе регистрации магловских артефактов с волшебными свойствами, его клонит в сон. Честно, изначально Драко не планировал задерживаться на службе надолго, только получить проклятую бумажку о реабилитации. Однако постоянный риск для жизни, весёлый нрав Доры и Тео, зевающий при допросах под грозным взглядом Люпина, — всё это вкупе с шоком, который испытывали члены Ордена и родители, узнав о его профессии, — с течением времени формирует зависимость. Драко пытался купить себе репутацию, а в итоге застрял в отделе борьбы с паранормальной преступностью на несколько лет и не заметил, как стал просыпаться на диване Люпина от того, что его старательно дёргали за отросшую чёлку. Тедди, несносный проныра, обожал его, а Драко испытывал к мальчишке чувства разного спектра: от умиления до крайней степени раздражения (особенно в прошлом месяце, когда Теодор буднично сообщил о надписи «мулак» на его щеке, пока они исследовали развороченную квартиру владельца вампуса). Иногда ему приходилось присматривать за племянником, чередуясь с Поттерами. Хотя Драко и пытался увиливать, Тонкс не воспринимала отказов. Драко был несомненно лучшим дядей по версии пятилетнего Тедди Люпина. Так тебе и надо, очкастый. Хотя, конечно, Тонкс не одобряла его методы. Зато только с ним Тедди объедался шипучками в «Зонко», таскал домой жаб из сада и раскрашивал — все вокруг, стены и двери, а часто и его лицо волшебными красками. Благо каждый раз ему удавалось восстановить прежний вид дома простым скорджифаем — их общая тайна, но малец приноровился и добыл у братьев Уизли невидимые чернила. Тонкс никогда не кричала так громко. Словом, им всегда было весело. С Римусом они поладили не сразу: им понадобился год, чтобы начать разговаривать без упрёков, и ещё пол, чтобы проводить совместные операции без срывов. Если бы не умение его кузины разряжать атмосферу, Люпин бы вышвырнул Драко из отдела до конца испытательного срока. Она обзывала их невыносимыми засранцами, но каждый раз заставляла договориться за чашкой мерзкого растворимого кофе в конце рабочего дня. Девять месяцев назад Римус спас ему жизнь в логове оборотней. В тот день Драко понял, что сдался: ему было стыдно грубить человеку, который чуть не умер за него. Люпин, кажется, тоже осознал для себя нечто новое. С того инцидента Драко было позволено измываться над интернами, а взамен он никогда не рассказывал Тонкс, сколько у Римуса накопилось дней отпуска. К счастью, Люпин страдает от гиперответственности. Драко удалось услышать огромное количество матерных красноречивых эпитетов о том, кто и как работает в их отделе. Вряд ли босс способен доверить руководство хоть кому-то, кроме жены. Тонкс же уволилась два месяца назад, чтобы организовать частное детективное бюро «Шестое чувство» и изо всех пыталась уговорить Люпина уйти. Странно, что именно она надоумила Римуса взять Драко на миссию. Возможно, посчитала, что это пойдёт волчаре на пользу, но при чём тут Драко? За всё время работы в отделе он умело не перерабатывал. В последние недели Люпин и вправду был не слишком сконцентрирован на делах, и это не играло Драко на руку. На прошлой, из-за невнимательности Люпина гоблины обвели их вокруг пальца, дав наводку на ложную шахту с засадой, а на этой он и вовсе проигнорировал вызов о беснующихся говорящих коровах на волшебной ферме в равнинном регионе. Улаживать это недоразумение, конечно же, пришлось Драко, но благо всё решилось за день: шутники-анимаги получили штраф и запрет на трансформацию, а Драко вернулся домой раньше обычного. — С чего ты взял, что ублюдки спрятали части Векны здесь? — Услышал имя «Керидвен», пока вслушивался в их трёп на гэльском. — Неужто, ты думаешь, что выйдет месяц и явит нам затопленный двор, на улицах которого спрятаны схроны? — Увидим. В любом случае, не будем шуметь. Нам незачем лишнее внимание. По глади воды проходит рябь. Люпин рисует узор палочкой, чтобы обновить оглушающие чары. — Моя последняя миссия, в столь живописном месте. Нет ничего лучше дома, не правда ли? — Озеро Бурже? Я был там несколько раз. Римус непонимающе поднимает брови. Драко борется с накатившим раздражением. — Франция? — Я не могу въехать туда из-за заражения ликантропией. — Даже с новым курсом терапии? — Они не меняли законы с семнадцатого века. — Консервативные пердуны. Римус хмыкает. Драко обречённо вздыхает, поднимает глаза и наблюдает, понурое небо стремительно затягивают серо-бурые облака. Он прокручивает фразу Римуса в голове, запоздало осознавая смысл. Он откашливается в кулак и хрипло произносит: — «Моя последняя миссия»? Вместо ответа Римус указывает палочкой вверх: — Говорят, что на Ближнем Востоке месяц похож на огромные качели. А у нас можно забраться только на краешек. Драко на миг задумывается, разглядывая блестящий серп. —Думаю, никто не долетал на метле настолько высоко. Это невозможно. — Она сказала мне тоже самое. — Эм… — от чего-то ему становится не по себе. — Ты же про… Я правильно понял, что ты про… Римус издевательски хмыкает: — У тебя щёки заалели. Глизня проглотил? — Я всё ещё не могу отойти от нашей последней встречи. — Её обереги, компасы и ловушки сильно помогают нам при поимке преступников. Она гениальна, Малфой. — Она пыталась сделать из Тео подопытного книззла! Будто ей своего недостаточно. Уже забыл? — По моим данным он первый проявил инициативу. Не каждый раз удаётся испытать на себе действие неизведанного зелья. — Только не ей пришлось выслушивать его словесный понос из комплиментов. — Зато теперь весь отдел знает, что ты боялся меня на третьем курсе. Драко сжимает губы, ёрзает и пытается испепелить босса взглядом, а тот даже в лице не меняется. Проклятая шерстяная глыба. — Гермиона Грейнджер — безрассудная и кровожадная ведьма. Она… — он задыхается, не может подобрать нужных слов. — Химера! Один в один! Ничуть не изменилась со школы! Ноздри и переносицу неприятно жжёт, когда в его голове появляется её раздраженное лицо и кулак, летящий в его сторону. — Зря ты так. Ей нравится, как ты нервничаешь, когда она делится с нами наработками. — Люпин раздвигает кусты и кивает в сторону горизонта. — Вот оно, наконец-то. — Что «оно»? — язвит Драко. — Ты, наконец, увидел съедобную рыбину? Свирепый взгляд в его сторону. — Кто-то говорил, что твои глазища ужасно забавные, когда ты пытаешься строить из себя «типа оборотня»? — Ты, как тот половинчатый старый дед, которого мы изгнали у Перси Уизли из кабинета, честное слово. — Я не похож на сморщенный стручок фасоли. — Я вовсе не про внешнее сходство. Драко закатывает глаза. — Приглядись, не каждому волшебнику за свою жизнь выпадает шанс увидеть подобное. Драко фыркает, но вглядывается в плотную темноту. Воздух тяжелеет. Пение сверчков стихает, отдалённое бульканье от прыжков жаб прекращается. Они погружаются в безмолвие, от которого ему одновременно страшно и волнительно. Вдруг Драко понимает, что всё вокруг замирает в ожидании: когда бесформенное облако уплывает, а гладь тёмных вод разбивают серебряные струи, на поверхности озера возникают прозрачные, еле заметные силуэты. Постепенно стены крепости, улицы, повозки наливаются лунным светом, дорожки поднимаются к замку и расползаются голубоватым призрачным островком. Тишина замещается шумом торговой площади, глухими разговорами и суетой. Сверчки вновь заводят привычную трель, и вместо беспокойства в груди разливается благоговение. Легенда, передающаяся из уст в уста поколениями, становится явью. Город-призрак оживает, чтобы сделать их частью истории. — Поразительно, да? — Приемлемо. — Прежде чем мы займёмся делом, у меня есть для тебя кое-какие новости. Римус неуверенно косится в его сторону, делает выразительную паузу. Драко поднимает брови: — Обычно подобное начало не предвещает ничего положительного. — Почему ты всегда усложняешь любую ситуацию? — Признайся, ты завидуешь моему уникальному таланту. Римус качает головой из стороны в сторону, посмеивается, но продолжает: — Я беру отпуск на месяц, Драко. Хочу, чтобы ты руководил отделом, пока меня не будет. Глаза Драко расширяются, и он восклицает шёпотом: — Месяц?! Я же говорил — ничего положительного. К хвосторогам тебя! — Я пытался уговорить её на две недели, но, кажется, моя жена слишком вдохновилась Петрой. Мы уезжаем с Тедди завтра утром. — Тебе не кажется, что о таком предупреждают заранее? — Это что-то вроде медового месяца. — Какой, к гоблину, медовый месяц? Вы вместе уже лет пять, если не десять. Конечно же, в ответ он получает знакомую мягкую «мудрую» улыбку. Как же он ненавидит эту улыбку. Мысли отказываются складываться во внятную претензию. — Я отказываюсь. — Ты же отлично справлялся эти две недели. — Хочешь сказать, что нарочно отлынивал от работы? Пожимает плечами. В тёмных глазах пляшут искорки веселья. Драко же начинает продумывать план своего увольнения, но картинки будущих задач наполняют его голову. — Это что, мне придётся объяснять идионтернам, как ставить усовершенствованные защитные руны… — Малфой… — О, Мерлиновы боксеры, целый месяц выслушивать бурчание Кингсли на тему возросшей преступности?! — Малфой… — Но хуже всего, это, конечно, твоя любимица, взорвавшая в прошлый раз приёмную! Ни за что! Я не буду в этом участвовать! — Ещё как будешь! — гаркает на него Люпин. — В следующем году я ухожу в отставку. Считай, что это твой испытательный срок. — Что… — Я буду рекомендовать тебя Кингсли на должность моего заместителя. После моего ухода ты возглавишь следствие по всем делам. — Нет. — Да. — Нет! Они изводят друг друга взглядами. — Будь добр, не кричать, иначе через минуту мы будем воевать со столпами грязи, а не искать оторванную конечность, сжимающую могущественный артефакт-глаз. — Поговорим дома, — буркает Драко и садится обратно в укрытие. — При свидетелях. — Можешь даже не надеяться на её поддержку. Говорю, не моя идея. — Тогда мне надо взглянуть ей в лицо. Возмутительное предательство. — Ты такой идиот.