Любить нельзя предать

Февраль

      С новогодней ночи прошло уже больше месяца. Медузия все никак не могла свыкнуться с тем, что Сарданапал ей небезразличен. Поначалу она гнала эти мысли прочь, но от себя не убежишь. Можно с легкостью соврать другому человеку, но обмануть самого себя невозможно.       Смысл убеждать себя в том, что никаких чувств нет? Ведь при одном воспоминании о Сарданапале внутри у Медузии все переворачивалось. Как часто, погрузившись в свои мысли, Меди думала о том, что было бы, если бы Поклеп не потревожил их в ту ночь. Закрыв глаза, она представляла, как Черноморов нежно целует ее, сжимая в крепких объятиях. По всему телу сразу же разливалось приятное тепло. Открывать глаза и возвращаться в жестокую реальность не хотелось совсем.       Естественно, Медузия догадывалась, что на Новый год Сарданапал хотел поцеловать ее, а возможно, и признаться в своей симпатии. А самым ужасным для Меди было то, что она чувствовала то же самое.       Она боялась, что если она с ним встретится, то он предпримет еще одну попытку. Она боялась и в то же время отчаянно хотела этого. Однако продолжала убеждать себя в том, что это все неправильно. Так не должно было быть. Она не должна была влюбляться в него. Совсем не представляя, как вести себя с Сарданапалом при следующей встрече, Медузия выбрала самую простую тактику: избегать его.       Не видеться с Черноморовым оказалось проще простого. Едва наступили январские праздники, в Тибидохс стали прилетать гости из других магических школ. Сарданапал вместе с Поклепом постоянно были заняты гостями, так что Медузия с легкостью могла скрываться в своей комнате или же гулять по заснеженному побережью.       После праздников Черноморова сразу же вызвали в Магщество. Как сообщил всем завуч, Сарданапала включили в комиссию по проверке других магических школ по всему земному шару. Так что в ближайший месяц Тибидохсом должен был заправлять Поклеп Поклепыч.       Чума-дель-Торт также продолжала исправно посылать одно письмо в неделю, чтобы узнать, как Медузия справляется с возложенным на нее заданием. Что ж, Меди пришлось «обрадовать» ее и сообщить, что Черноморов на месяц покинул Тибидохс. Чума ответила, что придется ждать, когда он вернется, а после начинать активно действовать, ведь шла уже вторая часть отведенного ей срока. * * *       Когда в середине января возобновились учебные занятия, Медузия даже обрадовалась. Наконец-то она могла чем-то занять себя, чтобы не думать постоянно о Сарданапале. Подготовка и проведение уроков, проверки домашних работ, действительно, отнимали большую часть дня.       Днем Меди выглядела как обычная преподавательница нежитеведения, точно так же, как и до Нового года. По утрам она спускалась на завтрак в Зал Двух Стихий, выпивала кружку кофе, беседуя при этом с Зубодерихой или Ягге. Затем она шла на занятия, где также строго поддерживала дисциплину и требовала от учеников полного усвоения знаний по пройденной теме. По вторникам и пятницам после уроков были совещания в учительской, которые проводил Поклеп.       Но каждый вечер, стоило Медузии остаться одной, маска «обычной преподавательницы» сразу же слетала.       Меди ложилась прямо на пол и, уставившись в потолок, гоняла по кругу одни и те же мысли. * * *       «Случилось самое ужасное, что только могло случиться, – подумала Медузия, устало прислонившись к стене. – Как я могла влюбиться в Сарданапала? Когда же это произошло? Стоило бы сразу пресечь это, тогда бы сейчас не было бы так больно. Где та грань, что лежит между просто хорошим отношением и влюбленностью? Как ее увидеть? Да, Чума была бы рада, если бы узнала, что у Черноморова уже есть чувства ко мне. Но ведь я не могу ему нравиться! Он совершенно не знает меня настоящую… Разве понравилась бы ему девушка, которая училась некромагии в черномагической школе и при этом убивала лопухоидов? Очень в этом сомневаюсь… Он хороший и добрый волшебник, а я… плохая. Я зло, из-за которого он должен погибнуть».       Сердце колотилось как бешеное, ей хотелось просто разорвать грудную клетку и вытащить его наружу, чтобы оно не мешало нормально жить. Медузия задрала кофту и с силой провела ногтями по ребрам с правой стороны. Заалели четыре красные царапины.       Слезы потекли по ее щекам. Уткнувшись в колени, она судорожно заплакала.       «Почему все так, почему? – спрашивала она неведомо кого. – За что мне это все? Почему моя жизнь такая никчемная?».       Стерев слезы, Меди вытащила из-под стола чемодан и открыла потайной кармашек. Наплевав на все запреты Чумы-дель-Торт, она достала из пачки сигарету и чиркнула зажигалкой.       Первая затяжка вызвала лишь кашель, но откашлявшись, Медузия затянулась еще раз. Постепенно нервы успокаивались, а голова начинала кружиться. Все же, она не курила уже несколько месяцев.       «Кое в чем Чума была права, – вдруг подумала Меди, уничтожая заклинанием окурок. – Любовь и привязанность делают человека слабее. Теперь я знаю это точно».       Как же тяжело было Медузии держать все это внутри себя. Каждый день ходить с улыбкой на лице, а вечером плакать и в одиночку бороться со своими терзаниями. Как же хотелось ей, чтобы была на свете хотя бы одна живая душа, с которой можно было всем поделиться. Возможно, если бы она могла выговориться, то ей стало бы легче, и все те чувства не терзали бы ее так сильно…       Однако у Меди никого не было. Порой она думала о том, что является самым одиноким человеком во вселенной, который никому не может доверять. Все ее родные и друзья погибли несколько лет назад. Если она расскажет все Чуме, она непременно убьет и ее, и Сарданапала. Поделиться с Эл или какой-то другой ученицей? Нет, все они слишком преданы Чуме-дель-Торт. Зуби и Ягге весьма хорошие, но между ними не настолько близкие отношения.       «Может, стоит рассказать все Сарданапалу? – вдруг подумала Медузия, но тут же отмела эту идею. – Нет, он сразу же вышвырнет меня из Тибидохса за все, что я натворила. Я больше никогда не увижу его… Но, может, именно это я и заслужила? Ведь все что я делала, это с самого начала обманывала и вела к смерти. Во что бы то ни стало, мне точно нужно его спасти, а дальше пусть делают со мной, что хотят…»       Медузия достала чистую тетрадь и, преисполненная решимости, принялась составлять план по спасению Черноморова.       «Цель: спасти Сарданапала.       Решение: ???». * * *       Сарданапал в это время находился в противоположной части земного шара. Ему так надоели эти бесконечные разъезды по магическим школам, постоянная смена климатов и часовых поясов, что порой в его голову приходили мысли незаметно улететь. Но он прекрасно понимал, как это потом отзовется на Тибидохсе, поэтому терпел. Осталось всего две школы, и он вернется на родной Буян.       Как же он соскучился по Тибидохсу… Раз в три дня он звонил Поклепу, чтобы узнать, как идут дела в школе. Иногда рядом с завучем он видел Соловья или Зубодериху. Но ни разу не увидел ту, по ком скучал больше всего в этой «ссылке».       При мысли о Медузии сердце Сарданапала сразу же забилось чаще.       «Как же я хочу тебя увидеть, – подумал он, вспоминая их последнюю встречу. – А что, если позвонить тебе?».       Тяжело вздохнув, Черноморов немного дрожащими руками потянулся за зудильником. * * *       Спустя три часа тетрадь Медузии была исписана вдоль и поперек. Многие строчки были перечеркнуты, поскольку Меди пока что не удалось найти нормальное решение.       Задумавшись, Меди стала писать совсем о другом.       «Никогда не думала, что моя первая настоящая любовь причинит мне столько боли. Влюбиться в человека, которого ты должен погубить, это ужасно. Я стою перед непростым выбором: предать свою любовь или предать Чуму-дель-Торт. Если так задуматься, то Чуме я тоже многим обязана. Именно она сняла с меня то ужасное проклятие, она дала мне дом, она научила меня волшебству. А с другой стороны, этим волшебством я пользовалась для того, чтобы убивать людей. Я не хочу никого предавать, но придется…       Сарданапал – очень хороший человек, это я знаю точно. А еще я точно знаю, что должна не допустить его смерти. Но как? Возможно, мои чувства к нему не дают сосредоточиться и принять какое-то решение. Интересно, а что он подумает, когда узнает, что я являюсь помощницей его врага. В глубине души я знаю, что мне выбрать. Я выберу Сарданапала. Предавать свою любовь нельзя. И пусть Чума всегда была против любви и внушала всем ученицам, что ни в коем случае нельзя ни в кого влюбляться, но я все же не последовала ее совету. Я люблю Сарданапала и сделаю все возможное, чтобы он остался жить и дальше помогать своим непростым ученикам.       Когда-то Чума спросила, смогла бы я отдать свою жизнь за Персея. Тем самым она хотела выяснить, любила ли я его. Персей, конечно, тот еще предатель. Он сделал мне очень больно, но… я не любила его. А Сарданапал… мне кажется, ради него я могла бы и умереть…».       Громкий визг зудильника заставил Медузию оторваться от тетради, где она писала свои мысли.       «Кому это я понадобилась в три часа ночи?» – недоумевала она, доставая зудильник из тумбочки.       Медузия провела рукой по дну миски.       – Добрый вечер, Меди, – раздался тихий голос Сарданапала, а спустя пару секунд появилось и его изображение.       – Доброй ночи… Сарданапал, – немного растерянно ответила Медузия, совсем не ожидая, что ей позвонит тот, о ком она постоянно думала весь этот месяц.       – Ночь? Прости, я совсем замотался с этими перелетами, – произнес он. – Извини, если разбудил тебя.       – Все нормально, – слабо улыбнулась Меди. – Я еще не спала.       – Я не смог дозвониться Поклепу, хотел узнать, как в Тибидохсе идут дела, – пришлось соврать Черноморову, который созванивался с завучем пару часов назад.       – Все в порядке, – ответила Меди. – Если хотите, я могу пойти разбудить Поклепа.       – Нет-нет, не стоит, – поспешно возразил Сарданапал. – А у тебя как дела? Ты выглядишь какой-то уставшей.       – Хорошо, просто… – Медузия несколько замялась, вспоминая все свои бессонные ночи. – Этот семестр тяжелее, много времени уходит на уроки…       – Меди… я так соскучился по тебе, – произнес он немного дрожащим голосом.       – Я тоже, – прошептала она, жадно вглядываясь в его отражение.       – Осталось две школы, а это где-то две недели, – прервал устоявшуюся тишину Черноморов. – Потом я вернусь.       – Это хорошо, – ответила Медузия.       – Я был рад увидеть тебя, – тихо произнес он. – Спокойной ночи, Меди.       – Спокойной ночи, – ответила она и выключила зудильник.       «Нет, это неправильно, – обхватив голову руками, подумала Медузия. – Стоило мне его увидеть, и я тут же признаюсь ему, что скучала… Я должна подавить это в себе! Мне не стоит и дальше привязываться к нему. Так будет еще больнее: и ему, и мне…»       Но как бы Меди не убеждала себя, никто не в силах приказывать своему сердцу.