Не один...

Погода, и без того не радующая, испортилась окончательно. А может, это всё обстоятельства и просто чудовищное невезение по жизни обволакивали длиннохвостого оруженосца, словно цепкий паучий кокон. “Не оруженосца… Уже нет…” Собственные мысли стояли комом в горле, добирались до корня языка, где разливались горечью по всей глотке. Жалел ли себя Горелый? О да. Но… Это было множество лун назад. Когда ещё оставались силы на жалость. Когда Коготь и дикий, заставляющий замереть на месте страх не окутал Горелого с головы до кончика хвоста. Подобно некогда поверженной гадюке, Страх кольцами обвивал тело и кусал. Кусал-кусал-кусал, до краёв наполняя Горелого ядом. Чужая жестокость, презрение и едва ли не открытая ненависть окончательно прижали его к земле, делая и без того тихого оруженосца лишь бледной тенью себя прежнего. Ну а потом к Когтю присоединились и другие… Они так легко приняли ложь полосатого воителя, моментально ополчившись против него, что хотелось выть от отчаяния и несправедливости. Но что он мог? Кто поверит предателю? Кто поверит в россказни Горелого? А никто! Вернее, почти никто… Ведь когда Огонёк потребовал ответов, потерявший всякую веру в лучшее ученик Когтя рассказал всё без утайки. И тогда рыжий воитель протянул другу лапу помощи. Казалось, Огонёк ни секунды не сомневался в его словах и Горелый был невероятно благодарен этому удивительному коту. Да и Клубок, хоть и был посвящён в суть вопроса уже по дороге из лагеря, тоже не спешил отворачиваться от приятеля. И вот теперь, когда друзья остались далеко позади, Горелый нерешительно пробирался к старенькому амбару. Вокруг смешивались десятки разных запахов. Совершенно чужих и незнакомых. В отдалении грохотали чудища двуногих, коим вторили звонким лаем собаки. Последние находились куда ближе чудищ, но судя по лязгу, были на привязи. Однако рисковать не хотелось, пусть в глубине души молодой кот и удивлялся, почему ему не плевать на свою жизнь. Должно быть это был один из инстинктов, по крайне мере сейчас в голове было столь много мыслей, что они сменяли друг друга пёстрыми картинками, не давая сконцентрироваться на чем-то одном. Словно кем-то ведомый, Горелый наконец достиг амбара. Дверь строения была приветливо приоткрыта. Нерешительно потоптавшись у самого порога, все ещё неуверенный, что Ячмень будет в восторге от его общества, кот всё же осмелился войти. Внутри было сухо и куда теплее. Дощатый пол покрывало сено, отчего лапы приятно пружинили, но Горелый этого не заметил, внимательно прислушиваясь и принюхиваясь. Но вот, где-то слева заскрипело дерево и из царящего полумрака вынырнул черно-белый кот. – З-здравствуй, Ячмень… – тихо поприветствовал его Горелый, осторожно выходя из боевой стойки, которую непроизвольно занял, заметив движение рядом с собой. – Горелый – кивнул отшельник с любопытством глядя на столь неожиданного гостя. Некоторое время царило неловкое молчание, пока Ячмень не решился нарушить его. – Ты далеко от дома… Оруженосцы ведь не покидают пределов своего племени? Ты тут с патрулём? – Н-нет – отрицательно кивнул чёрный котик, обвивая длинным хвостом лапы – Я… Я один… – Ты заблудился? – обеспокоенно, но с явным сомнением поинтересовался черно-белый, на что получил очередной отрицательный кивок – Что-то случилось? От этого вопроса гость только сильнее сгорбился, прижимая острые ушки. – Я больше не оруженосец Грозового Племени… – О… – только и смог выдавить Ячмень, поражённо смотря на Горелого. Вновь наступил периуд неловкого молчания. И вновь Ячмень нарушил его раньше, пусть в этот раз Горелый и сам собирался взять слово. Однако, словно читая его мысли, старший кот сам заговорил о ночлеге. И не только, Ячмень предложил Горелому оставаться в амбаре столько, сколько тот пожелает и за одно это Горелый был благодарен новому знакомому. Весь оставшийся день Горелый провёл в невесёлых мыслях, забравшись на скрипучую балку под самым потолком, прячась во мраке. Спустился вниз Горелый только поздним вечером, но не для того, чтобы поохотиться. Несмотря на то, что кот не помнил когда последний раз принимал пищу, чувство голода его совсем не беспокоило. Однако, видимо это беспокоило Ячменя, потому как его рослая фигура вновь вынырнула из теней и к лапам вздрогнувшего оруженосца приземлилась упитанная амбарная мышь. Должно быть непонимание и изумление столь ярко отразились на его мордочке, что это развеселило амбарного кота. – Ну же, смелее, она уже не кусается – беззлобно фыркнул Ячмень. Должно быть чёрно-белый был уверен, что шутка приободрит его нового приятеля, однако Горелый напротив, снова сжался, прижимая ушки и сдержанно поблагодарив, поспешил заверить, что совсем не голоден. А после, так и не притронувшись к грызуну исчез за стогом сена, явно показывая, что не желает чужой компании. Вновь оставшись наедине с самим собой, чёрный котик посмотрел на своё недавнее укрытие. Хорошее местечко, но довольно жёсткое и не самое лучшее, чтобы провести там ночь. Сено выглядело куда соблазнительнее, но оно всё пропахло Ячменём, а находиться сейчас с кем-то рядом… Нет уж. Пусть Горелый больше и не часть племени, но он навсегда останется Грозовым Котом. И показывать свою слабость - значит показывать слабость племени… позорить его… Впрочем, это были слова Когтя, а как показала жизнь - редкие слова и уж тем более действия полосатого воителя сулили благо Горелому. Однако он так долго внимал словам наставника, что теперь избавиться от их эха казалось непосильной задачей… Да и… Он всё ещё ужасно себя чувствовал. Пусть он и оказался в безопасности, но… От себя убежать куда труднее. И теперь, оставив большую часть бед позади, у Горелого появилось время на жалость. Хотя, тут уж скорее сожаления. Вспоминая тот жуткий день ,когда на его глазах Коготь совершил вероломное убийство, Горелый понимал, что не желает менять ничего. Будь у него шанс - он не стал бы подчиняться приказу и в этот раз, даже зная, в какой Ад Коготь превратит его жизнь. В идеале было бы предотвратить смерть Ярохвоста. Изменить маршрут, или проявить больше прыти в сражении, не оставляя старших наедине. Однако всё, что оставалось Горелому - это думать о том, как могло бы быть, но к сожалению не существовало в мире такой силы, что поворачивала бы время вспять… Проведя ночь в одном из углов, на самодельной подстилке из соломы, Горелый незаметно выскользнул на улицу, подметив, что мышь, пойманная для него Ячменём так и лежит там, где они её оставили. Желудок отозвался тихим урчанием, но был проигнорирован. Горелому всё ещё не хотелось есть, пусть внутренности и вопили об обратном.

***

Пробуждение было не самым приятным. С хрустом потянувшись и отряхнувшись от налипших на шерсть соломинок, Ячмень посмотрел в сторону спального места Горелого и с удивлением обнаружил, что угол пуст. Встревоженный взгляд устремился к перекрывающим потолок балкам, но и там оказалось пусто. Спрыгнув на пол, Ячмень заметил и мышку. Нахмурившись, кот прикончил её в несколько укусов и принюхиваясь, поспешил в сторону выхода из амбара. С того момента, как его одиночество было нарушено котёнком, а никак иначе поджарого оруженосца Ячмень назвать не мог, что-то неуловимо изменилось. Прячась от прошлого, избегая компании собратьев, черно-белый был вполне себе счастлив, но вчера… Одного взгляда на забитого и такого несчастного гостя хватило, чтобы вспомнить сестру. Да и чего уж - самого себя тоже. И хоть всё, что касалось племён было для Ячменя непостижимо, он мог понять состояние Горелого. Знал, как это тяжело - добровольно оставлять частичку себя и идти дальше. И теперь, видя, что котёнок постепенно замыкается в себе и отказывается от еды, Ячмень начинал подозревать, что грозовой неуверенно мнётся и никак не желает делать шаг, открывающий путь в новую жизнь. Снаружи вовсю заливались пустолайки, далеко в поле дребезжало чудище двуногих, однако для Ячменя все эти звуки давно превратились в обыденность. Искать пропажу пришлось недолго. Чёрный котик обнаружился на крыше амбара, отчего старший только подивился тому, как-же любит этот лесной взбираться на верхотуру. Впрочем, присмотревшись внимательнее, Ячмень отметил как скованно было тощее тельце, а проследив за взглядом, стало понятно, что Горелый смотрит на видневшуюся вдали кромку леса. Должно быть где-то там и находиться его племя… Нетерпеливо махнув пушистым хвостом, Ячмень развернулся, направляясь на обход территории. Решив, что даст гостю время до вечера, кот почувствовал себя значительно лучше. Не то, чтобы ему было так интересно почему племенной заделался одиночкой, но… Он чувствовал, что предстоящий разговор необходим самому Горелому. Впервые за долгое время Ячмень вернулся домой при свете звёзд. В зубах отшельника покачивалась упитанная тушка крысы, которой он намеревался накормить Горелого. И в этот раз он не отступит, а если потребуется - то и заставит глупого котёнка поесть. К слову о нём… Осмотревшись, Ячмень заметил тёмный комочек в одном из углов. Вернее, два ярких зелёных огонька, тускло светящихся в ночи. Это единственное, что выдавало Горелого, чья шубка так сильно слилась с тенями, что её обладатель оказался фактически невидимым. Приблизившись и заметив, как напрягся бывший оруженосец, Ячмень положил свою добычу на пол, подвигая ближе к Горелому. – Тебе нужно поесть. – Но я не… – Горелый! – должно быть, это было сказано слишком резко, потому что котёнок, крупно вздрогнул и едва не подпрыгнул, что вынудило Ячменя тут же поправиться – Извини, но… Тебе и правда нужно поесть. Даже, если не хочется. Иногда, нам всем приходится делать что-то через силу… Вновь повисла пауза, а чёрный принял уже стандартную скованную позу. Должно быть это была привычка, хоть и чрезвычайно странная… “И что только с ними происходит в этих племенах?!” – вспыхнули негодующие мысли, но от комментариев Ячмень воздержался. И не зря. Ожидая очередного отказа, амбарный был совершенно не готов к следующим словам: – Я… Я не сделал ничего дурного… Я… Голос Горелого дрогнул и он припал к земле, пряча мордочку в вытянутых лапах. Растерявшись всего на мгновение, Ячмень тут же подскочил к своему гостю, принимаясь тереться о его шёрстку и вылизывать тёмные ушки и лоб. Постепенно Горелый успокоился. Его тельце перестал бить озноб и даже сердце, что готово было вынырнуть из груди замедлило своё биение. Благодарно мурлыкнув, он боднул Ячменя в пушистый бок. Тот не остался в долгу и вскоре они уже носились по амбару, словно игривые котята. Сам Ячмень ощущал себя на несколько лет моложе, да и мордашка Горелого наконец перестала отражать вселенскую тоску. Вдоволь набегавшись, Ячмень всё же уговорил упрямца поесть, пусть и пришлось пообещать, что он тоже присоединиться к трапезе. Когда с крысой было покончено, Горелый засобирался в свой угол, однако Ячмень не позволил чёрному улизнуть, предложив местечко в своём стоге. Предложение, пусть и неуверенно было принято и вскоре друзья уже устраивались в мягком стоге. Уже засыпая, Ячмень услышал робкие слова благодарности и ощутил, как нечто тёплое и мягкое сворачивается совсем рядом, согревая спину. И хоть в амбаре всегда было тепло, сейчас это ощущалось иначе. Словно вместе с НЕ оруженосцем в дом отшельника пришло то, что сделало его в принципе неплохую жизнь окончательно прекрасной. И кто бы мог подумать, что он так соскучится по обществу других котов, что примет чужака столь радушно? Однако… Всегда существовал шанс, что дело было не в его потребностях. Дело было в Горелом.