Шанс для п(р)опавшей

Pov Эрик       Честно, после взрыва струхнул не по-детски. Прозевал опасность, когда Ани меня за ляжку схватила. Тут же представил, как её нежные маленькие пальчики лезут мне в ширинку, растягивают молнию и хватают за… Твою мать! Мой ствол задеревенел моментом, как только эта картинка встала перед глазами. Даже дороги не видел, а ведь сам метки делал. Не думал, что желание хорошенько отодрать эту эрудитку затмит мою бдительность и разум. Пришлось отвлечься немного и заговаривать ей зубы, чтобы не увидела мой стояк. Поздно заметил проблеск от линзы снайперской винтовки. Эту местность явно отслеживали изгои, хотя не должны были. По моим данным тут безопасно. Шон сам говорил. Он был здесь пару дней назад. Кто-то из афракционеров пронюхал, что я вчера ехал по этой дороге, либо у нас завелась очередная крыса. Но о моём выезде не знал никто. Только если на пропускном пункте кто-то пробил мои данные. Так, блядь! А кто там дежурил вчера? Нужно будет у Алана узнать списки. Не доехали мы с Ани до нужного места километров тридцать. Плохо! Путь был через лес. Так было безопаснее и короче. Ключевое слово здесь — «было».       Стал сдавать назад, но снайпер выстрелил, попав в бак. Чудо, что сразу не взорвались. Я вырулил, но наехал на пень. Одновременно в нас кинули гранату, которая попала под колеса. И тут пиздец как рвануло! Аж сам прихуел! Стефан так сильно ударилась головой, что даже сознание потеряла на мгновение. Понимаю, что у меня не больше минуты до окончательного взрыва бензобака. Тормошу Аннет и тащу её через свою дверь, потому что с её стороны весь бок моего внедорожника покорежен, ей не выбраться. Ору ей, чтобы выбиралась, а она дезориентирована и не понимает, что происходит.       Бежим на восток вдоль стены. Ани цепляется своими ножками за всё, что только можно, хоть на плечо к себе грузи! Вообще никакая! Эрудитка, ёптать! Эти цацы ебаные всегда меня бесили. Но Ани будто не такая. По крайней мере, не такая, какой хочет казаться. Ала пришлось немного подлечить вчера после моего дружеского спарринга. Зол как падла на него! Ну как так можно было повестись на уговоры убогой и утаить информацию на эту Стефан? Там и рассказывать-то, правда, нечего, блядь! Вообще никакое досье. А дальше — хлеще. Ищейки Алана допросили людей, которые работали в приюте в тот период, когда там была Аннет. И… о, чудо! Её никто не помнит! Там вообще мало кого помнят, это ж приют. Но обучаться-то она должна была в центре самой Джанин! Так и там всё чисто, как белый лист! У кого проходила инициацию — неизвестно, стажировалась — неизвестно, с кем работала десять лет — тоже неизвестно, блядь! Вообще никаких данных ни о ней, ни о деятельности, что вела в Эрудиции! Либо её чистанули конкретно, потому что что-то знала, либо она — шпионка Кристины. Тогда всё плохо! Плохо, правда, в обоих случаях. Ещё вопрос — каким образом тогда Крис смогла внести Ани в списки к добровольцам эрудитов? Это ж очевидное палево! И для чего ей всё это нужно? Это не логично! У нас в Бесстрашии ничего не утаить от меня. Зная Кристину, та научилась действовать скрытно. Настолько скрытно, что сама теряется даже среди лидеров афракционеров.       Подумываю о сыворотке правды, чтобы применить её к Ани. Ею можно будет воспользоваться позже, по приезде во фракцию, но её выдают только для подозреваемых на уже наклепанные Кэнгом дела. Аннет — пока не является преступником, её вина в шпионаже ещё не доказана. Из-за моих подозрений мне никто не одобрит использование сыворотки, потому что опасно и она в дефиците. С каждым её применением учащаются случаи эпилепсии и других побочных эффектов. Что-то меняется в нейросистеме человека, мы эволюционируем, и сыворотка перестаёт действовать так, как надо. На данный момент мне требуется лишь одно — либо доказать вину Аннет, либо наоборот — невиновность. Я и сам не хуже той сыворотки. Знаю пару способов дознания. Она мне и не нужна. Сам справлюсь.       Этот бункер, куда я собирался отвезти Аннет, находился в одном из немногих районов, где было вполне безопасно. Было, мать вашу! И это настораживает. Мы не так давно зачистили всю эту местность. Афракционеры ещё долгое время сами побоялись бы сюда лезть. Значит, их кто-то уведомил, что из-за нехватки людей мы забросили и эту территорию, проверяя лишь раз в месяц ближайший периметр. Вчера выбирал между двумя бункерами. В один лет семь никто не заглядывал, другой проверялся ежегодно. Конечно, я выбрал тот, где есть свежие запасы и связь. Но до него мы так и не доехали. Значит, другой будет где-то в километрах трёх-пяти отсюда. Туда и держим путь. Вроде никого вокруг. Скорее всего, эти идиоты подумали, что мы подорвались в машине. Это нам на руку. С одной стороны, у меня будет больше времени на то, что задумал. С другой — если окажется, что в бункере нет припасов, придётся выдать Алану свои координаты раньше времени, и я опять упущу шанс всё разузнать у Ани и побыть вместе с ней. В таком случае придётся её реально пытать, потому что сокрытие такой информации, точнее, её отсутствие — явно попахивает шпионажем, пусть и не со стороны Кристины. Есть ещё один вариант: мы пойдем на юг. Тем более, до дружелюбных недалеко. Джоанна будет рада меня видеть. Но я не хочу. Буду держаться своего плана, пусть и немного давшего осечку. Но так даже интереснее. По ходу со всем разберусь.       Хватаю Ани за плечи и прислоняю к дереву. Проверяю, в порядке ли она. Всё ещё испугана, дезориентирована, но в норме. Её тело дрожит от страха и холода. Дождь так и не прошёл, льёт всё сильнее. Стопудово, Рейес с бубном бегала, вызывала его для своих усаженных всякими овощами полей. Потому что почти месяц засуха одолевала, воды не хватало, а Джоанна каждое совещание нам всем мозг проедала о том, что запасов еды на следующий год не хватит, если обильно не прольёт водой в ближайшее время все свои плантации.       Достаю консоль, проверяю, сколько нам осталось. Рядом уже, хорошо. В кармане есть камера, вставляю её штырём в дерево и подключаю к своему устройству, настраивая к общему доступу. Отлично. Всё работает. Буду отслеживать по ней приближение изгоев в сторону нашего временного жилища с Ани. Только вот не учел я ещё один фактор: если Ани всё же признает свою вину, что я буду с ней делать дальше? Без зазрения совести сдам её Максу. Так же? Но тогда придётся сдать и Ала, который нарыл на неё инфу, точнее, ничего не нарыл. Тому придётся признаться, что молчал по инициативе Трис. А тут опять вылезет Фор. Может, это Итон ебучий шпион, а я тут всех вокруг подозреваю? Не, не может. Он сам мне активно помогал до этого. До случая с Кристиной. Но то, что именно он мог помочь ей сбежать — не выходит из головы. Но ведь Тобиас и по сей день со своей группой продолжает разведывательные вылазки к афракционерам. Не жалеет их, допрашивает, кого возможно, прямо на месте, точнее тех, кто остается в живых. Он довольно жесток в этом деле. Он вообще очерствел за это время, а я и не заметил. Стал будто бы робот, действует на одних инстинктах, умениях. Очень расчетлив, умён, языком лишний раз не чешет. Блядь, он стал моим двойником! Улыбаюсь. Я сам точно такой же. Одна школа, ёптать.       Вот он, наш дом! Милый дом!       Заходим в бункер. Благо всё исправно работает: генератор тихо загудел, когда я включил рубильник, значит, будет свет и вода. Отлично! Большего и не надо.       Пока Аннет моется в душе и приводит себя в порядок, скидываю мокрую куртку, майку и штаны, вешая всё это шмотьё на кухонном стуле, включив обогрев бункера. Остаюсь в одних трусах. А чё такого? Пусть полюбуется на меня. Не жалуюсь на своё добро, работает исправно и без осечек. И так уже больше двух недель в боевой готовности каждый раз, когда вижу эту эрудитку или просто думаю о ней. Будто крышу снесло, как у малолетки какого. Чтобы отвлечься немного, проверяю запасы.       Отлично, почти десяток пакетиков сухпайка в ящике стола и столько же тушенки. Даже чайник есть электрический, чай и кофе. Хер с ними, что просроченный уже лет на сто, ну ничего, уверен, что не помрем. Аж хмыкаю от радости.       Взгляд сам то и дело ложится на диван, будто проверяя, выдержит ли нас обоих. Потрогал его руками, прилег, вытянувшись во весь рост. Маловат будет, но ничего, первый раз, что ли?! Под ним постельное бельё в вакуумных пакетах. Очень хорошо, потому что материал ни с чем не контактировал, значит, и сырости на нём не будет никакой. Достаю один комплект вместе с одеялом и подушками, пряча за спинку дивана. Боковые спинки мягкие, но с железными приваренными прутьями посередине. Это для надежности и практичности, видимо. Диван, правда, сам не пойми какой: не тряпочный и не кожаный. Зато не пропитался посторонними запахами и сыростью. Вроде ничего, сойдет для пары ночей.       Слышу, как вода перестала литься. Напрягаюсь, ожидая девушку. Я долго ждал, ей-Богу, и не намерен ждать ещё! Сегодня, Аннет Стефан, ты будешь подо мной: по собственной воле или нет, для меня это уже не имеет никакого значения, а потом уже и решу, что с тобой делать дальше.       Выходит мой ангелок, и я перестаю дышать. Она великолепна! Её светлые длинные волосы стали немного волнистыми от воды, она похожа на русалку сейчас. Укуталась в полотенце, будто оно спасет её. Вижу лямки её лифака на плечиках. Ничего, снимем. Неудобно, наверное, она промокла до нитки и снова напялила его. Труселя мокрые небось тоже нацепила. Сейчас проверю. Боится, что оттрахаю её. Не бойся, крошка, так и будет! Несомненно!       Первый раз такое, что девки избегают меня. Это заводит, надо признать. Смотрит на меня, исследует каждый сантиметр. Ей нравится. О чём и сообщаю ей. Улыбаюсь. Её интерес греет моё самолюбие. А Ани сразу насупилась и рожу надменной недотроги на себя нацепила. Бесит, когда со мной так. Наступаю на неё, хватаю за плечи и целую. Целую нежно, стараюсь подольше потянуть удовольствие. Её губы мягкие и чувственные, а нежная кожа шелком ощущается у меня под пальцами, которыми я глажу её. Мурашки. У неё мурашки от моих прикосновений, а у меня от неё. Пробегаю своим языком по её нёбу и цепляюсь за её неуверенный в ответ. Будто совсем неопытная девица передо мной. Но как же мне хорошо! От вчерашнего её поцелуя долго не мог прийти в себя. Боже, как же я хотел её! Прямо там, в подсобке для швабр и всякой хозяйственной утвари и отодрал бы, если бы не Макс. Этот «милый друг» как знал! Любит он обламывать меня. И она сама была же не против, между прочим. Я видел! Чувствовал! Не дурак же. А сейчас ведет себя так, будто и не она тогда была.       Смотрю на неё и понимаю, что навряд ли когда-нибудь забуду её стоны и вкус губ. Сладкая. Она сама вся сладкая такая, что когда понял это, прихуел. И я сейчас на полном серьёзе! Не пробовал ещё слаще ничего и никогда в жизни! Кожа нежная и так приятно пахнет, что ни описать! А гладить и ощущать её на подушечках пальцев — это нечто, будто что-то драгоценное трогаю. И грудь у неё безумно красивая! Никогда бы не подумал, что так можно выразиться об обычных бабских сиськах, хоть даже и не видел её ни разу своими глазами. Но руки до сих пор помнят, как сжимали её холмики. Как ощущались между пальцев острые пики её сосков. Хоть в ряд выстрой мне с десяток баб и накрой им всем морду, сразу узнаю её грудь. Я уверен, чесслово! Не маленькие вовсе, хорошенькие такие, третий размер. Такие как раз в моих ладонях хорошо помещаются. Чёрт! Как же она мне нравится! Всё в ней привлекает меня: внешность, формы, смех, даже запах! Готов даже принципами своими поступиться, но при условии, что увижу или услышу то, что хочу. А чего я хочу? Её, ёб твою мать!       Начнём-с…       Клацаю наручниками, а она лупает на меня своими голубыми глазками, явно не ожидая такого поворота. Хорошо, продолжим. Укладываю её на диван, не без боя, конечно же. Перещёлкиваю наручник, перекинув одно звено через боковую спинку дивана. От меня не уйдёшь, красавица! Ещё и вмазать мне по яйцам хотела. А вот я почему-то ожидал подобного от неё. Она защищается, и это нормально. Хищно улыбаюсь моей сладенькой, предвкушая бурный вечер. Точнее, ночь уже, полночь же почти. Кладу на столик свой пистолет для устрашения. Вот теперь она по-настоящему испугалась, потому что голубые глаза вылезли из орбит. Ещё и замёрзла, скорее всего. Нужно срочно избавить её от ненужного мокрого тряпья и накрыть теплым одеялом или собой.       Провожу по её ножке ладонью, гладкая такая, нежная, даже странно. Нет ни волосинки. Не скажу, что у наших бесстрашных девок везде безумная мохна, нет, конечно. Но почему-то именно ножки Ани мне кажутся самыми-самыми. Даже не по себе от новых эмоций и ощущений. Сжимаю пальцы на щиколотке, кладя подушечки на вену в углубление у кости, где бьётся пульс, так же, как и на запястье. Часто так. Волнуется. — Твоё полное имя и возраст, — говорю ей, сканируя её лицо, ища любые признаки вранья. — Аннет Стефан, двадцать семь лет, — отвечает коротко и ясно, по делу, как прошу. Киваю. Не врёт. Пульс такой же, даже меньше становится. — Где ты родилась? — спрашиваю. Глаза её немного расширяются, пульс учащается, но она быстро берёт себя в руки. — Я не знаю! — хмыкает. — Понятия не имею, но, наверное, где-то здесь! Ты прекрасно знаешь, что я выросла в приюте! Зачем спрашиваешь очевидные вещи? Спроси действительно то, что тебя интересует! И хватит меня томить ненужными разговорами!       А вот теперь я вижу, что мой ангелок показывает зубки. Щурюсь. Хер знает! Вот не пойму, врёт или нет! — Это я буду решать, что спрашивать у тебя и что является важным и очевидным! Усекла? — цежу сквозь зубы, наклоняясь низко, к самому её личику. — Ответы только по делу! — кивает, что всё поняла, умница моя. — Что ты на самом деле здесь делаешь, малыш?       Напрягается. Пульс учащается. Прикрывает свои чудные светлые глазки, пытаясь успокоиться. Будет врать? — Я участвую в командировочной миссии от Эрудиции, направленной в помощь вам, бесстрашным, дорогой Лидер! — выпаливает она, открывая глаза, сверля меня ими. Врёт! Прекрасно! Значит, будем наказывать. — Скажи-ка мне, дорогая Ани, — спокойно повторяю за ней её интонацию, — как давно ты занималась сексом? — Ч-что? Ты что? Что за неуместный вопрос? Зачем ты?.. Для чего?.. Это какое имеет отношение? — выпучивает она свои глазки, недоумевая. Улыбаюсь, наклоняясь к ней. — Прямое! Будешь дергаться, прикую ноги, поняла меня? — спрашиваю, целуя её в скулу, подбородок, одновременно развязывая мокрое полотенце на ней. — Эрик, что ты делаешь? — не понимает Ани, выдыхая. — Наказываю, — отвечаю ей, пройдясь языком по её губам. — Ты же помнишь наш уговор?       Мой ангелок медленно кивает, облизав свои пересохшие губки, где только что был мой язык. Вот же ж чёрт! Зачем меня так провоцировать раньше времени?! — Да, был такой разговор, — соглашается она. — Но ты меня раздеваешь, что никак… — не договаривает она, и её глаза расширяются, когда я смотрю на неё, молча растягивая застежку её бюстгальтера, что находится спереди между чашечек, освобождая такие манящие холмики. О, Боже! Они и правда красивые! Её грудь прекрасна! А маленькие розовые сосочки от прохладного воздуха и возбуждения стали пиками, готовые пронзить мои ладони насквозь. Они похожи на вишенки, что украшают торт. Чуть слюнями не подавился. Не могу отвести взгляд от её груди. — Ты говорил про пытки! — тяжело дышит. — Ты что же, будешь выкручивать мне соски и бить меня током? Ты — тупой извращенец!       Теперь настала моя очередь округлить глаза. Аж заржал. Вот это фантазия у девчонки! — Если только пожелаешь, — говорю ей прямо в губы. Медленно наклоняюсь к её груди, а девчонка подо мной тут же задергалась и стала извиваться, как уж на сковородке. — Эрик, отпусти меня, пожалуйста! Я не понимаю, что тебе нужно! Я не опасна ни для тебя, ни для общества, ни для города, клянусь! Я не… Отпусти-и-и., — выдохнула она, когда я зажал её сосок между губами, задвигав языком, облизывая розовую ореолу вокруг. — Чё-ё-ёрт, Эрик! М-м-м, от-пус-ти-и-и… Прошу… — Да, малыш, это будет сущая пытка! — говорю ей, дуя на сосок, который мигом сморщивается, превращаясь в маленькую горошинку. — И не только для тебя! — тянусь к другой грудке, обхватывая нежную ореолу губами, кружа языком по сладкой бусине. Она стонет и выгибается под моими ласками, а мои яйца уже трещат по швам. Похоже, что это пыткой будет только для меня. Дебил! Какой же я кретин, блядь! *** Pov Аннет       О, Боже! Что он делает? Нет-нет-нет! Его губы умело ласкают мою грудь, и я не в силах сдержать стон, хватаясь за спинку дивана. Он кружит языком по моему соску, одновременно сдавливая подушечками пальцев другой. Это невероятные ощущения! В разы ярче и сильнее, чем были с бывшим. — А говорил, что будешь пытать! — бормочу себе под нос и мычу под натиском его жаркого языка. Эрик приостанавливается и хмыкает. — А разве неудовлетворение — это не пытка? — спрашивает хриплым голосом, глядя на меня мутными от желания глазами. Не может быть! Он хочет меня! Поэтому и сказал, что эти действия будут пыткой и для него! Это его признание — как нектар для меня. Такой сильный, смелый, всегда уверенный и хладнокровный сухарь желает заняться со мной сексом! Со мной! Аннет Стефан! Ю-ху! Если бы руки не были прикованы к спинке дивана, клянусь, сплясала бы от радости. Только вот есть небольшая загвоздка. Как признаться ему, что меня проще пристрелить? Потому что пыхтеть надо мной ему придётся о-о-очень долго. Мой бывший как-то обозвал меня фригидной, и был прав, наверное. Но с тех пор я научилась довольно умело притворяться. Нет, желание, конечно, было, только вот его не хватало, чтобы получить желаемую разрядку. — Не слышу ответа! — произносит Лидер. Блин, видимо, стоит ему сказать, потому что ложь этот мужчина чует за версту. — Послушай, Эрик! — выдыхаю. — То, что ты хочешь сделать, добившись от меня каких-то сведений — это не пытка для меня, клянусь! Проще пустить мне пулю в лоб. Во-первых — я не знаю, что ты хочешь услышать от меня, и какого признания ждёшь. Во-вторых — у тебя не получится. Я не… В общем, никогда… Мне тяжело… Я… — нет, всё-таки в этом нереально признаться даже себе. В том, что бывший был прав. — Ты что, девственница, что ли? — не понял он. Закатываю глаза. — Нет, просто твой способ не сработает! — говорю ему. — Посмотрим! — хмыкает он, снова опуская голову. А что я теряю, в принципе? Мужчина опять принимается за грудь, медленно спускаясь вниз, дергая за трусики. Не даю их снять, до боли сжав колени. — Плохая девочка! — говорит Лидер, дергая за материю, и она лопается прямо в его руках. — Чёрт, Эрик, прекрати! Это уже не смешно! — рыкаю я, снова начиная брыкаться и бить его ногами. А он с лёгкостью перехватывает их и залезает коленом прямо мне между бёдер, укладываясь на меня сверху. Так бить его уже становиться невозможным, потому что я не могу сомкнуть ноги вместе, а враскорячку это сделать проблематично. Он злой, вижу по лицу. — Эрик, хватит! — пытаюсь придать строгость своему голосу. — А то укушу! — Попробуй! — хмыкает и впивается мне в губы, потянув зубами за нижнюю. Потом обводит языком по ней и углубляет поцелуй. А я таю, чтоб его! Я чувствую жар его тела и желание, что упирается мне между ног прямо в мою сердцевину, где нас разделяют только его боксеры. Он подаёт бёдрами, делая круговые движения тазом, растирая мой изнывающий клитор. И эти его движения снова вызывают протяжный стон из моих губ прямо в его губы. — Ты — маленькая врушка! Ты вся мокрая! А говоришь, что «никогда не…», — произносит, не переставая вытворять свои па. — Так когда ты последний раз занималась сексом? — целует мою шею, чуть покусывая разгоряченную кожу и проводя языком по тем местам, где оставлял свой след. Что? Боже, ты о чём спрашиваешь? Я вообще ничего не понимаю, потому что не могу думать! Я лишь стону и выгибаюсь, потому что мне безумно приятно! — Твою мать, Ани, отвечай! — рыкает он, сжимая зубы, сильнее вдавливаясь в меня.       А я лишь мотаю головой, потому что живот скручивает спазмом, который вот-вот лопнет от того ощущения, как его член трётся через боксеры о моё истекающее соками лоно, задевая пульсирующую бусину в томящихся складочках моего естества. — Боже, Эрик… — закусываю губу, не в силах что-либо произнести ещё. — Отвечай! — рявкает Коултер, останавливаясь и отстраняясь от меня. Я недовольно пыхчу и снова дёргаю руками, пытаясь вмазать ему. Я ужасно злюсь, потому что всё нутро скрутило от желания и ожидания оргазма, который я почти получила! А теперь там пустота, нытьё и негодование. — Зачем тебе эта информация? Что тебе это даст? — спрашиваю у него, успокоившись. А он молчит, наглаживает мои бёдра, надавливая большим пальцем с внутренней стороны, медленно но верно продвигаясь к моей изнывающей пещерке. Прикусываю губу и откидываюсь назад, когда он касается моего клитора и нежно сдавливает его между подушечками пальцев, массируя его. Я готова взвыть в голос. — М-м-м, чтоб тебя! Давно! Больше полугода назад!       Лыбится гад. Вон, морда довольная какая! — Хорошая девочка! Верю! А теперь скажи, наконец, кто тебя сюда послал? — задаёт очередной вопрос Лидер, поднимая вверх проколотую бровь, а я округляю глаза. Вот она, смертушка моя! Смотрит на меня неотрывно, даже взгляд не отводит. Если б я знала, кто меня сюда запихнул, сказала бы. Судьба? — Кто-кто! Джанин! — недовольно рявкаю в ответ, когда он снова перестаёт меня касаться. Опять всё ноет и пульсирует в неудовлетворении. И почему моё тело так откликается на него и реагирует на его ласки? И где моя хваленная фригидность? Чёрт! Будь ты проклят, Эрик Коултер! Гневно поджимаю губы, глядя на него. Такого порочного, красивого, сексуального. Коз-зёл!       А он в неверии сужает глаза, что те становятся маленькими тоненькими щелками. Отодвигается чуть дальше. Ну, вот. Сейчас он слезет с дивана, дотянется до пистолета и пристрелит меня. Что мне уже кажется лучшим исходом, чем пытка недооргазмами. Но вместо этого, Эрик садится на корточки и наклоняется. Снова целует мою грудь, языком делает дорожку к моему пупку и до самого низа, касаясь им лобка. Плечами упирается мне в бёдра, тяжело дыша мне прямо ТУДА! — Сама напросилась! — последнее, что слышу от него прежде, чем его горячий язык дотрагивается до моего клитора, раздвигая припухшие складочки. Я тяжело выдыхаю, прикрывая веки, не в силах сдержать стон, срывающийся с губ. Мне никогда никто такого не делал! Бывший считал, что ртом должна работать только девушка, а у него для этого есть пальцы. У Эрика они тоже есть. И, не прерывая свои действия языком, которым он вырисовывал непонятные фигуры на моей бусине: то надавливая на неё, то чуть касаясь, то посасывая или целуя, он медленно вставил в меня один палец, имитируя им половой акт. Как же приятно ощущать всё и сразу! Непередаваемая гамма эмоций! Затем, к первому пальцу присоединился второй, и я снова стала погружаться в нарастающую пучину эйфории в преддверие оргазма. — М-м-м, Эри-и-ик! — выкрикнула я, выгибаясь дугой, когда меня накрыла волна умопомрачительного удовольствия, просто унося в океан наслаждения. — Вот же ж чёрт! — сквозь звон в ушах слышу хриплый и недовольный голос Лидера, который начинает целовать мой живот, только теперь уже поднимаясь выше, к груди, ключицам, шее. — Ани, когда ты делала противозачаточную инъекцию последний раз? — спрашивает он. Пытаюсь проморгаться, потому что не совсем понимаю, зачем ему и эта информация. — Ани! — Я… — пытаюсь унять бешено бьющееся сердце, — не делала её. По крайней мере, я этого не помню. А Эрик как-то странно вглядывается в моё лицо, чертыхается, что-то бубня себе под нос. — Держись, малыш! — произносит он и толкается бёдрами мне навстречу. Понимаю, что он уже без боксеров, потому что довольно большая головка его члена беспрепятственно протискивается в моё лоно. Движение назад, и он полностью выходит, чтобы с новым толчком погрузиться в меня ещё глубже. Мы вместе издаём протяжный стон, и я скрещиваю свои ноги на его пятой точке, когда он входит в меня по самое основание с очередным движением мощных бёдер. — Твою мать, м-м-м, Ани, какая же ты узкая и, м-м-м, горячая! Как же хорошо! М-м-м… — шепчет мне на ушко, постанывая, когда снова погружается в моё истекающее соками лоно.       Я совсем потерялась в новых ощущениях страсти и желания. Внизу живота снова начинает что-то стягиваться в тугой узел, и чтобы мне немного помочь, рука Эрика тянется вниз между нашими телами и надавливает на клитор в такт своим движениям. И в этот момент я напрочь забываю, где я и кто я. Оргазм волна за волной накрывает меня, а я что-то стону и выгибаюсь, будто меня бьёт током. Эрик упирается лбом в спинку дивана, где прикованы мои руки, шипит, громко рыкает и достаёт свой член из меня, изливаясь прямо мне на живот. Он тяжело дышит, облокачиваясь на локоть рядом с моим лицом, и как-то странно смотрит на меня. — Эрик, расстегни наручники, пожалуйста! — прошу я, когда сама справляюсь со своим дыханием и гаммой непонятных чувств, что роятся у меня в душе.       Он молча тянется наверх, дотрагиваясь своими пальцами до моих ладоней, щекоча, будто специально. Щёлк. Лидер кладёт наручники на столик рядом со своим пистолетом, а я наблюдаю за его действиями, благодарная, что он всё же освободил меня. — Даже и не думай! — говорит он, глядя на меня. — Они настроены на мои отпечатки, на тебя ни оружие, ни браслеты не сработают. — Я и не думала! — огрызаюсь и поднимаюсь с дивана, хватая полотенце, снова пытаясь укутаться в него, и иду в душевую. Бюстгальтер болтается под мышками, только мешает мне. Рыкаю, захлопывая кабинку.