Три последних испытания

Чужая ладонь в ее руках слегка дрогнула. Крисании показалось в этот момент, что мир вокруг неё застыл. Она ничего не видела перед собой, кроме лежащего Рейстлина и его худой желтой ладони. Ей казалось, что пройдёт один миг, два и его глаза откроются. Но время шло, а ничего не поменялось.  Крисания сглотнула застывший ком у неё в горле. Она закрыла глаза, ложась обратно на чужую грудь.  Жрица слушала чужой стук в груди, который больше не изменялся, зато звучал отчётливо и громко. В этот самый момент, когда казалось, что Рейстлин наконец-то очнётся, что-то произошло в его сознании. Нельзя было точно сказать, что это было, удалось ли магу победить или он навсегда оказался пленником темной госпожи, обреченный на вечное пребывание в таком состоянии. Но что-то подсказывало Крисании: ладонь Рейстлина не просто так дрогнула, а сердце забилось в нормальном темпе.  Скоро он вернётся — она это знала, чувствовала кожей. Хотелось запомнить этот миг навсегда, запечатлеть в памяти. Вокруг кружило только спокойствие, несмотря на то сколько стрессовых дней осталось позади.  Лёжа с закрытыми глазами, жрица поняла, что разум уносил ее куда-то далеко, за пределы этой комнаты и Утехи. Куда-то, где они вдвоём могли бы жить вместе, ни о чем не думая. Сопротивляться такому соблазну Крисания не в силах и очень скоро она так и уснула, позволив себе обмахнуться этими сладкими грезами.  Крисания проснулась резко, словно закрывала глаза на несколько секунд. Вокруг неё ничего не изменилось: только в комнате стало чуть темнее. На прикроватной тумбе она заметила ещё не остывшую чашку чая. Очевидно кто-то зашёл ее проверить, но не стал будить. Она острожно подняла голову с груди Рейстлина, чувствуя как затекли мышцы в теле.  Сделав глоток чая, Крисания откинулась спиной на кресло. В голове было на удивление пусто, ни одна мысль не крутилась у неё в голове. Странное спокойствие распространилось повсюду. Крисании даже показалось, что она вновь спит и видит прекрасный сон, но разум подсказывал: это реальность. Чай отдавал на вкус травами, которые слегка горчили на кончике языка, но послевкусие оставляли после себя сладкое. Наверное, его приготовила Тика, а принёс Карамон.  Рейстлин по-прежнему лежал неподвижно, только брови не хмурились, а расслабились. В лёгкой темноте комнаты, которая бывает только поздним днём, золотая кожа блестела, словно чешуя змеи на солнце. И как эту красоту Крисания не замечала раньше?  Она острожно дотронулась до его руки и слабо улыбнулась: кожа наощупь была тёплой.  Не только сердце вернуло свой ритм, но и температура тела приходила в норму. Значит, все же Рейстлин смог перетянуть чашу весов на свою сторону в самой сложной для него битве. Но расслабляться ещё рано: пока он не очнулся, ничто не закончено.  Краем уха Крисания услышала за дверью шаги. Они не были лёгкими, как у Тики, поэтому судя по всему принадлежали Карамону. Крисания поставила уже пустую чашку обратно, когда раздал стук в дверь.  Лицо Карамона в таком свете значительно отличалось от Рейстлина. Это были самые непохожие близнецы внешне, но настолько похожие внутренним миром. Хоть для людей казалось, что Рейстлин и Карамон сродни двум лунам, что освещают небосвод. Но только проведя время бок о бок с близнецами Крисания знала: они две стороны одной и той же монеты, а то и одна ее сторона, окрашенная в разные цвета.  — Даламар здесь, — коротко сказал Карамон, как только перешагнул порог.  Жрице оставалось лишь гадать, за что именно Карамон не любит ученика Рейстлина, но сама она относилась к нему нейтрально, хоть его скрытность и изворотливость вызывали опасения.  — Он ведь здесь, потому что нашел способ, верно? — Крисания улыбнулась ему. Ее сердце подсказывало именно это.  — Да, — Карамон улыбнулся ей в ответ.  Мир вновь приобрёл те краски, которых лишился. И дышать стало легче. Очень скоро все наконец закончится и станет на свои законные места.  — У меня тоже хорошие новости, — Крисания обернулась на мага: — Сердце Рейстлина бьется в хорошем темпе, а температура тела пришла в норму.   С виду такой сильный и немного мрачный воин в миг превратился словно в маленького ребёнка, увидевшего что-то любимое и милое его сердцу. Карамон молча и острожно присел возле кровати Рейстлина, взяв его руку в свои. Его губы что-то шептали, а в уголках глаз показалась влага.  Крисания тихо вышла, не желая нарушать ту атмосферу, что была между братьями. Пускай Карамон побудет там, ему сейчас это нужнее, чем ей. А вот к Даламару у Крисании есть пара вопросов, а то и больше.  Она нашла его на первом этаже под пристальном взглядом Тики. При взгляде на эльфа Крисания отметила, что Даламар выглядел совершенно спокойно, как в их последнюю встречу.  — Госпожа Крисания, — он отвесил ей поклон, как только увидел. Жрица слегка кивнула ему в ответ.  Тика, сверкнув глазами, удалилась куда-то наверх, лишь ее шаги были слышны по лестнице.  — Полагаю, ты нашёл, что искал, — Крисания села на ближайший стул.  — Именно так, — кивнул Даламар, — я нашел нужное заклинание, но мне понадобится ваша помощь и сила. Моих недостаточно.  Крисания долго сомневалась рассказывать ли Даламару о своём сне и о значительном улучшении состоянии Рейстлина, но в конце концов поняла: даже если он сможет их предать, они с этим справятся.  — Мне тоже есть, что рассказать, — глазами Крисании неотрывно наблюдала за Даламаром все время ее рассказа. Уши эльфа снова забавно дергались. Конечно, она упустила кое-какие детали сна, но для Даламара достаточно и этого. Он озадачено нахмурился, долго думая над ответом, но потом все же сказал:  — Если оно так, значит, наши шансы пробудить шалафи не равняются нулю.  Он направился к лестнице, потом повернулся к ставшей Крисании, приглашая жестом пройти ее вперёд. Жрица смело шагнула на лестницу, даже не посмотрев на Даламара. Мысли и сердце заняты другим.  Когда Крисания поднималась, ей казалось, что время замедлилось, а ноги и вовсе не пытались приблизиться к цели. Все естество было взволнованно: от кончиков пальцев до пят пробегались мурашки. Вот-вот Рейстлин очнётся. И этот кошмар закончится.  Что ждало их впереди? Вернутся они обратно в Заман? Спустятся в Бездну? В этот раз они оказались не готовы, дали так просто играться с собой. И проиграли, едва вступив на поле битвы.   Крисания на своём опыте поняла, что Рейстлин не остановится, пока не настигнет цели. Но она уже не уверена, что эта цель стоила того, чтобы за неё бороться. Жрица побывала в Бездне лишь короткие мгновенья, запутавшись в холодном лабиринте. А Рейстлин… ему пришлось сойти в ад. Стоила ли его жизнь, за которую они так боролись, того, чтобы снова попытаться? Цена была слишком высока. Крисания готова заплатить свою, но она не хотела, чтобы это касалось и Рейстлина.  Даламар смотрел ей в спину, и этот взгляд был способен прожечь дыру. У него ещё были слова для неё: Крисания это чувствовала. Она резко остановилась и повернулась назад:  — Говори.  Возможно, в ней ещё оставались капли надменности, той уже далекой жрицы, которой она была до знакомства с Рейстлином. На людях она все ещё сохраняла свой лёд в голосе, в походке, в поведении и только здесь, в Утехе, она таяла.  — После такого воздействия будут последствия, — Даламар тоже остановился, скрестив руки на груди и облокотившись о стену. — Слабость, сонливость, невозможность есть и пить самостоятельно.  «Все то, что Рейстлин презирает», — вмиг поняла Крисания. Чужая помощь сродни клинку, а жалость и подавно. Лишённый своих сил Рейстлин возненавидит все вокруг ещё больше, чем когда-либо. Он будет презирать их заботу, отталкивать от себя, а сам молча страдать от слабого тела.  — Боишься гнева своего учителя? — Крисания на секунду устало закрыла глаза.  Даламар усмехнулся, а потом быстрым движением распахнул рубаху. Крисания сначала опешила, но потом увидела кровавый отпечаток руки на чужой груди. Нельзя точно сказать, он был свежим или уже давним. При взгляде на него казалось, что он все время кровоточил. По размерам отпечаток слишком сильно походил на ладонь Рейстлина.  — А вы, госпожа Крисания?  — Нет, — твёрдо сказала она.  Глаза цеплялись за эту кровавую отметину, но Крисания гордо отвела взгляд и вовсе отвернулась. За спиной снова послышался приглушённый смех Даламара и шорох одежды. Смех звучал совсем не враждебно, без усмешки, скорее по-доброму, словно одобряя такой ответ.  Она уже видела гнев Рейстлина. Совсем мельком, как раз в тот момент, когда их сердца бились в унисон, а губы почти сомкнулись в поцелуе. Крисании тот момент никогда не забыть — он навсегда с ней, под ее кожей. Жрица помнила, как метались золотые глаза, как тряслись чужие руки. И как Рейстлин отчаянно сползал на пол, практически падая в объятья Карамона.  Крисания чувствовала тогда себя такой неправильной, словно она предала веру, себя и всех на свете. Она бы предпочла заживо гореть на костре, как еретик, лишь бы ситуация не повторялась. Рейстлин в сто раз ее лучше, чище и светлее, а тьма завладела ее сердцем. Именно она посягнула на святое, опорочила своими мыслями и желаниями его облик.  Слова клятвы, которую Крисания дала себе тогда, выжжены у неё в голове. И сейчас пылали с новой силой.  Неожиданно рука Даламара легла ей на плечо:  — Будьте рядом с ним, — только и сказал он, всем видом показывая, что эта просьба должна остаться без ответа.  Крисания дрогнула от прикосновения. Жрица ничего не ответила, только проследила глазами, как Даламар вошел в комнату первым. Ее сердце начало биться сильнее, отдаваясь в ушах. Сжав ткань на груди, где должен быть ее амулет, она вошла следом.  Карамон и Тика стояли чуть поодаль, глядя на то, как Даламар подходил к кровати Рейстлина. Крисания молча дала ему в руки чужой посох.  Там, где находился магический кристалл, появилось слабое свечение. Руками Даламар выводил одному лишь ему неведомые невидимые руны над кроватью. В этот момент эльф был похож на тёмного мага, что совершал какой-то запретный ритуал. На секунду пришло осознание, что он единственный из эльфов, кто смог стать магом.  Вокруг кровати постепенно загорался круг, что светил темным светом. Даламар взглядом приглашал Крисанию войти в него. Когда жрица сделала шаг, круг стал пламенным. Чёрное пламя поднялось вверх, окутав жрицу и магов. Оно достигло бёдер Крисании и остановилось. Жара не было, напротив, пламя только холодило. Чёрные языки отражались в глазах у Даламара.  Он начал произносить заклинание на своём языке. Слова лились так четко и быстро, что Крисания едва их улавливала. Огонь вокруг них начал мерцать.  — Дайте мне руку, — Даламар быстро переплел их пальцы.  Место прикосновения горело: так столкнулись две силы. В этот момент комнату озарил белый свет. Настолько яркий, что резанул по глазам болью. Чёрное и белое слилось воедино.  Одна короткая вспышка, и все потухло. Исчезло и пламя, и свет.  Даламар пошатнулся, опираясь на посох, но все равно осел на пол, пытаясь отдышаться. На его лбу появилась испарина, а часть волос выбилась из причёски. Но взор Крисании направлен не на него. Долгие секунды она смотрела на Рейстлина, который так и остался лежать неподвижно. Неужели все было напрасно? Крисания не видела никого, кто был в комнате, помимо неё. Не слышала шаги Карамона в их сторону, ни задыхающегося Даламара, что никак не мог придти в себя. Но внезапно что-то произошло.  Ресницы на глазах Рейстлина дрогнули.  Жрица потянулась к нему, как тот резко открыл глаза. Рейстлин схватился на грудь и быстро сел, содрогаясь в кашле. Карамон оказался быстрее всех и тут же очутился рядом с братом.  Кашель был настолько громким и утробным, что ещё чуть-чуть и скоро Рейстлин выплюнет свои лёгкие. Крисания тут же кинулась к нему, чтобы облегчить боль.  Он очнулся! Все хорошо! Рейстлин сейчас здесь, рядом с ними. Все его кошмары остались позади. Больше не будет больно и плохо.  — Рейст! Посмотри на меня, Рейст! Все хорошо… — Карамон лихорадочно сжимал чужие плечи, пока Крисании наконец удалось прикоснуться к груди.  Ее словно током прошибло. Боль в теле Рейстлина словно дикая магия, пожирающая все на своём пути. Казалось, от его выздоровления не прошло и следа. Жрица закусила губу. Если сейчас она поддастся эмоциями, ничем помочь не сможет.  Крисания быстро вынула свой амулет из-под подушки и заново приложила руки к чужой груди. Она справится.  Время снова замедлилось. Будто сквозь вакуум были слышны возгласы Карамона и ужасный кашель, вырывающийся из нутра. Этот звон настигал стремительно: у Крисании начали трястись руки.  Но все закончилось в таком же быстром темпе, как и началось.  Кашель потихоньку сошел на нет, а Рейстлин устало закрыл глаза. Его дыхание выровнялось в один момент. Карамон рядом с ним чуть трясущимися пальцами поправил выбившиеся пряди за ухо.  — Надо же… — послышался ядовитый шёпот Рейстлина, — не оплошал…  Его взгляд метнулся в сторону Даламара, который уже стоял на ногах. Уши эльфа дёрнулись, и он приклонил одно колено, вручая посох.  — Я сам, — слабым голосом отмахнулся от брата Рейстлин.  Даже сейчас по его лицу скользила тень раздражения. Посох вернулся законному владельцу, и Рейстлин встал с кровати. Ноги слегла подкосились.  — Карамон… — недовольно зашипел Рейстлин, теряя равновесие, но между тем принимая чужую помощь.  Карамон не дал ему упасть и вернул обратно. От Рейстлина ждали объяснений или хотя бы хоть каких-то ответов на вопросы. Но вместо этого он молчал, сжимая посох в руках, и сверлил взглядом пол. Словно все окружение являлось настолько для него противным, что не хотелось ни говорить, ни смотреть.  Взор проклятых глаз на одно мгновение встретился с глазами Крисании. И будто что-то изменилось в нем. Но Рейстлин резко отвёл глаза. На лице вновь образовалась маска, под которой истинные чувства владельца невозможно прочесть.  — Брат? — Карамон окликнул его, — что произошло?   — А на что похоже, братец? — Рейстлин смотрел снизу вверх. Голос по-прежнему звучал как шёпот.  В своём колючем панцире Рейстлин был больше похож на беззащитное животное, которому ничего не оставалось, кроме как скалиться. А зубы показывать Рейстлин умел.  — Все мои старания пошли прахом! Все, что я достиг, это ничто! — зашипел он, как змея. Но потом резко замолчал.  Никто не смел сказать и слова. Даже Тика, вид которой говорил об обратном.  — Мы сошлись с темной госпожой в битве и слились воедино, дальше вы знаете.  Рейстлин все больше напоминал змею с клыками, только вместо нападения она свернулась в клубок. Возможно, сил поддерживать панцирь не было.  — Шалафи… — голос Даламара звучал уже не так уверено и спокойно, как было все это время. Эльф и вовсе притих, ожидая чего-то. Как не ему знать, на что способен Рейстлин, когда находился не в настроении. — Такхизис все ещё там, в вашем сознании.  — Тёмная госпожа в моей голове? Звучит интересно, — усмехнулся Рейстлин, но усмешка была вымученой. — Мне под стать.  Затем он поднял голову:  — Мы сражались, я проиграл, — глаза Рейстлина впивались в Крисанию.  Посох слегка трещал в руках владельца. Внутри Крисании было настолько спокойно, что даже яд слов не мог нарушить этот покой. Вот живой Рейстлин был перед ней. Что ей ещё надо? Пускай он будет язвить, стараться сделать больно. Это уже неважно.  Любящего сердца Крисании хватит на них двоих.   — Ваши шумные разговоры невозможно было не услышать, они заставили меня прийти в себя, — последнее слово застряло в горле.  Но только Крисания и Карамон знали, что это «спасибо», которое от Рейстлина не услышать.