Больше, чем отдых

Утро нового дня началось с приятного, а именно с пробежки со Славей. Во время завтрака, Марк сказал, что ждёт в актовом клубе и мне лучше поторопиться. Приятное настроение после его слов почему-то пропало. Захватив из домика текст, я пошёл в клуб. Там уже были и Лена, и Олег. – Ну сажать-копать. Давайте уже начнём. Сколько можно уже ждать? – начал командовать Марк. – Поэт, дай текст нормально прочитаю. Мы же текст не знаем толком. – попросил Олег. Сначала нужно было читать реплики с листа. Вроде звучит не слишком сложно, однако, и тут были свои проблемы. Всё-таки Марк был режиссёром, а командовать у него никогда не получалось нормально. Вот и теперь. – Ты не в окно, ты на зрителей смотри. – требовательно сказал мне режиссёр. – Я думаю, как мне руки делать лучше – попытался зачем-то оправдаться я. – Жестикуляцию тоже надо продумать. – Да фигня с этой жестикуляция. Потом всё придумаем. После меня читал свою реплику Олег, который из-за витиеватого текста то и дело спотыкался и ругался. Пока была возможность мы с Леной уточняли, как и что читать. – После «Солнца так мало» точка стоит или запятая? – спросил я Лену. – Точка! – громко ответил за неё Марк, сидевший поблизости. – Марк, я тебя прошу, дай мы свои диалоги будем читать, не у тебя спрашивать – возмущённо ответил я. «Что он до каждого слова докапывается? Ещё весь сценарий не прорепетировали, а он уже, будто змея приготовился покусать кого-то». После обеда было довольно жарковато. Марк раздобыл где-то два вентилятора и стало немного получше. Впрочем, репетиция шла не очень хорошо. – Олег! Помощь твоя нужна. – сказал Руслан, ворвавшийся перед очередным прогоном реплик. – Сейчас подожди! Я скоро буду. – ответил Сталкер, готовивший свою реплику. – Давайте будем репетировать. Пускай все молчат в тряпочку – грозно сказал режиссёр. У Лены всё шло нормально. Олег кое-как отчитал своё, и ушёл, сказав, что у него много дел. Марк ругался, но Олег всё равно ушёл, хлопнув дверью. «Хотя бы средний палец не показал. Уже не плохо» Мы же продолжали. – …ведь и осенью, и зимой солнца так мало, что появившись, оно сразу же исчезает. – читал я текст. – Ты можешь это сказать с выражением, в одном тоне, только с мимикой твоего лица. Как ты умеешь это делать – высказал свои замечания Марк, разочарованно вздохнув – Ну это просто постная фигня какая-то. Давайте по новой. Поехали. Ещё одна попытка не увенчалась особым успехом, но наступил черёд Лены, а я был отправлен перечитывать свои реплики. Через какое-то время послышалось: – Лена, ты не этикетку читаешь! – снова неистовствовал Марк. – Просто представь себя в такой ситуации. Давай по новой. Это никуда не годится. На что Лена возмущённо крикнула: – Тексты пиши нормальные, а то пишешь байду какую-то! – Текст нормальный ¬– парировал Марк спокойным, но категоричным тоном. – Прочти ещё раз и с выражением. – Может ты сам покажешь, как надо. Марк вскочил на сцену взял лист у Лены и прочёл её реплики. У него получилось лучше, но всё же как-то…неорганично что ли. Когда реплики девушки закончились, пришёл мой черёд. Всё вроде шло нормально, однако… – С самого начала, Роберт. Нет жизни в твоём персонаже. Ты говоришь о своих мыслях. Оживи себя, оживи своего персонажа и его слова – опять начал заводится Марк. – Ну всё-всё. Хватит! – попытался я остановить друга. – Роберт, не выёживайся. Я тебя очень прошу. Я буркнул себе под нос: – Тоже мне гений режиссуры. Моя попытка разбавить монолог жестами также была раскритикована. – Вот нафига ты руками дёргаешь? – спросил Марк. – Так мне нужно жестикулировать. – ответил я. – Вот зачем тебе тут надо жестикулировать? – задал риторический вопрос Марк. – Ты этот отрывок рассказал и постой спокойно. Жестикуляцию я же сказал, придумаем потом. Давай по новой. Марк взмахнул рукой, я пожал плечами и опять прочитал свои слова, но уже без жестикуляций. Когда я закончил, посмотрел на нашего режиссёра. Тот смотрел на меня взглядом кинолога, который с сотой попытки не мог научить собаку простейшей команде. – Где про мореплавание? – недовольно спросил Марк и обратился к тексту – «Я слышал, что на экваторе вечное лето и всегда светит солнце...». – Так что, каждый раз говорить весь этот монолог? – нетерпеливо спросил я, перебив его. – Конечно! – сказал Марк, всплеснув руками – Где про желание странствий, блин?! Новая попытка. – Давай по-новой, Роберт. Всё фигня. И ещё две попытки, после которых уже хотелось идти убивать От этих прогонов я уже начал уставать, да и пить очень хотелось. – Кругом сыро и пасмурно. Мне бы немного солнца, но осенью и зимой его так мало. Неужели ничего нельзя сделать и придётся ждать до весны? – произнёс я с выражением, но на последних словах запнулся и пару раз причмокнул. Критика н заставила себя долго ждать. – Жёванный лосось, зачем ты сказал «придётся ждать до весны» и начал чвякать-крякать! В кои то веки стало нормально получаться, и тут ты начал издавать звуки беременного тапира! Роберт, что это было? – ударив себя по лбу, пустился в разнос Марк. – Марк… – попытался перебить его я. – Нет, подожди. Ты можешь просто прочитать текст? Спокойно, с выражением, без кривляний. Особенно в конце. – не унимался режиссёр Я честно ему ответил, беря бутылку воды, стоявшую на краю сцены: – Я и сам знаю, что не получилось нифига, да и пить хочется! – Откуда ты знаешь, получилось или нет? Просто взял и всю сценку испортил опять. Ох намаюсь я с тобой. – с вздохом сказал Марк – Попытка номер пять! Поехали. Я ничего ему не ответил, ибо не хотел слушать очередную порцию нытья и криков. Прозвучала, уже ставшая привычной, команда «По новой. Погнали», и мы начали опять читать свои диалоги и размышления. Благо, в этот раз всё прошло…относительно хорошо. Через какое-то время настал мой черёд говорить все реплики. Стоя на сцене, в приоткрытой входной двери я заметил Славю и Ульяну, с любопытством смотрящих на нашу репетицию. Они помахали мне и улыбнулись. Я то и дело косился в их сторону, отвлекаясь от процесса репетиции. Это не могло ускользнуть от режиссёра. После очередного повторения, Марк встал и тихонько пошёл в сторону выхода. Остановившись рядом с дверьми, он резко открыл их. Я заметил, как Славя и Ульяна, испугавшись такой внезапности, отскочили от входа. – КТО ЕГО ВСЁ ВРЕМЯ СБИВАЕТ, ЧТО ОН СЮДА ПОСТОЯННО ГЛАЗАМИ КОСИТ?! – заорал на них Марк, после чего повернул голову и гневно сказал в мой адрес. – Только начало получатся, взял глаза увёл куда-то в дальние дали! – Мы это… – попыталась сказать Ульяна, но Марк её нетерпеливо перебил её. – Девушки, имейте совесть, в конце концов! Мы тут готовимся, репетируем, а вы приходите и отвлекаете нас! Марк всплёскивал руками, почти брюзжал слюной. – Ольга Дмитриевна попросила передать, чтобы вы не опаздывали на ужин. – спокойно сказала Славя. – Ужин? – спросил Марк. – Какой ужин? Который час? – Время есть! – с улыбкой ответила Ульяна. Я посмотрел на часы. Действительно, ужин начался как минимум пятнадцать минут назад. Видимо, мы так заработались, что даже не услышали горн. Несколько секунд Марк молчал, прикидывая что-то в уме, а потом сказал: – Спасибо, что сообщили. Мы ещё немного порепетируем и придём. От идеи продолжения театральной экзекуции все естественно были не в восторге. Лена гневно сверкнула глазами, а я чуть не стукнулся головой о стену. Когда Ульяна и Славя ушли, Марк снова сел на своё место и сказал: – Лена, давай ещё раз сцену с чаем. В этот момент Лена похоже была готова метнуть чем-нибудь тяжёлым, но сдержалась. Через десять минут, мы уже шли в столовую. – Сейчас ужинаем, а через полчаса ещё пару прогонов. – сказал Марк. Во время ужина я отсел от него куда подальше. Благо, Славя заняла пару мест, куда уместились я и Лена. Во время вечерней трапезы я немного пришёл в себя. Несколько часов таких репетиций потреплют нервы кому угодно. Славя, кстати, отметила, что у меня неплохо получается. После ужина я, нехотя, но пошёл обратно на репетицию. Я только принялся читать, как опять послышался крик: – Подожди! Голову подними чуть-чуть, и голос громче сделай! – Слушай, ты можешь не орать? – всплеснул я руками. – Уже надоел за целый день. – Ладно всё. Мы тебя не трогаем. Давай, там немного совсем осталось. – Слушай, вот кто меня трогает? Вот кто? Уже и Лена от тебя забилась в дальний угол. Лена и вправду отошла от нас. Она присела на подоконник и наблюдала в окно за заходящим закатным солнцем. Казалось, она абстрагировалась от мира сего. Как бы я сейчас хотел с ней поменяться. Через десять минут настроение у меня сейчас выражало только одну мысль: «Да закончись ты уже!» – Нет, это никуда не годится. Давайте ещё раз. – через какое-то время опять заявил Марк, но Лена и я были категорически против. В итоге мы разошлись, недовольные работой. Лена была явно удручена положением дел. Марк явно раздосадованный, от души хлопнул дверью. Я был зол на друга. «Какого чёрта надо постоянно задирать и придираться?! То ему не нравиться, это ему не нравиться…Олег ещё хорош. Взял смылся и был таков. Ни на кого положиться нельзя…Тоже мне друзья называется» Дело было не только в репетиции, но и просто в отношении. Я чувствовал, как между нами ложится невидимый барьер, и мы всё больше становимся чужими друг другу. Нечто такое было заметно и раньше. Конечно, и Олег и Марк помогали мне на первой неделе. Вот только это не был их сознательный выбор. Нет. Они попали под трудовое наказание, как соучастники и вряд ли бы предложили помощь, если избежали наказания. Я решил пройтись хотя бы до пляжа, ибо сейчас хотелось что-то разбить или сломать. Я и раньше подозревал, что старая дружба дала трещину, но сейчас…Сейчас всё стало очевидно и дело тут вовсе не во взрослении. Мне хотелось просто побыть одному. Лёгкий ветерок, приятный пейзаж и тишина помогли слегка прийти в себя. Какое-то время я просто смотрел на небо и слушал звуки природы. «Какая же спокойная ночь» Очень атмосферное время и по своему настроению довольно тяжёлое. В такие моменты невольно хотелось абстрагироваться от окружающего мира и просто подумать. Я думал о Марке и Олеге. «Парни, что с вами происходит? Раньше ведь мы горой стояли друг за друга. Нас и за уши нельзя было оторвать. А сейчас что? Дела. Я занят. Потом. Ох, замучился я с тобой…» – Я думала, ты в домике у себя? – раздался за спиной знакомы голос. Славя. – Да знаешь, прогуляться хотел. – развёл я руками. – Воздухом подышать… Славя вопросительно посмотрела на меня. «Не поверила» – Что стряслось? – мягко спросила она. И я ей рассказал. Не во всех красках, но в основном. Рассказал про Марка, который придирался до всего, про Олега и его пофигизм, про нашу дружбу в конце концов. Хотя, какая тут дружба уже? – Понимаешь, мы всю жизнь друг друга знаем, но в последнее время, то и дело возникают недомолвки, ссоры. Я очень дорожу нашей дружбой, но похоже всё рано или поздно проходит. – вздохнул я. – Всю жизнь? – спросила Славя. – Да, с раннего детства. Сколько всего было... – Может, расскажешь? – Это долгая история. Она посмотрела в сторону луны и покачала головой: – Ну мы же никуда не торопимся, вроде. – Что ж… – потёр я затылок. –Тогда слушай*. Олег, Марк и я познакомились, когда нам было…три года? Может и меньше. Наши родители дружили, поэтому мы воспитывались вместе. С тех пор мы так и шли по жизни втроём. Учёба, поездки за город, начальная школа. А потом… – Родители? – Да. Олег и Марк меня очень поддерживали в те дни. Я им сильно признателен за это. Тогда же мы поступили в кадетский корпус. – Я откинулся назад, вспоминая различные ситуации оттуда. – На этом настаивал мой дед, говоря о давних традициях нашей семьи. Там было трудно. Было сложно, но мы всегда поддерживали друг друга, когда надо. И всё было нормально, пока к нам не определили нового офицера-наставника. Я сжал кулаки и зубы. Ненависть к этому… не прошла и годы спустя. – Нам сказали, что он ветеран боевых действий, человек опытный. Ага. Только он был настоящий моральный урод. Оскорбления и унижения стали привычным явлением. Учёба в Корпусе и раньше не была сладкой, но с тех пор почти каждый день стал невыносимым. – Вы жаловались на него? – спросила Славя. – Конечно. Да только начальство не воспринимало нас всерьёз. – А твой дедушка? – Он говорил, что хватит ныть и жаловаться. Мол, трудности только закаляют мужчин и вообще, что я не знаю какого было ЕМУ на войне. Я глубоко вздохнул и продолжил: – Так продолжалось примерно полгода. Офицер-наставник лупил своей указкой и третировал нас почём зря. А потом…Олега, Марка и меня выгнали из корпуса. – Выгнали? Но как? – удивилась Славя. – Почему? – Однажды этот урод поставил нас троих в наряд. Мы наводили порядок, когда он пришёл и придрался к Марку. Он начал его оскорблять, а потом приказал ему принять упор лёжа и поцеловать его обувь…Тут я не стерпел и попытался максимально сдержанно сказать офицеру-наставнику, что это пребор. Тут его прорвало. Он начал орать и ругаться, брюзжа слюной. При этом он совершил самую страшную ошибку – он начал говорить про мою мать гадости…В этот момент я не выдержал и врезал ему по морде! Этот гад отлетел, но потом быстро встал и уже достал свою указку. Тогда Марк резким движением ухитрился вырвать у него указку из рук, после чего сломал её об колено. Ошарашенный офицер стоял, выпучив на нас глаза, и уже был готов нас разорвать. Только Олег оказался быстрее. Он так дал шваброй ему по голове, что та сломалась. А потом…Мы спустили подонка с лестницы. Далее начался кошмар. Нашу троицу поместили в карцер, а на следующее утро публично с позором выставили за ворота. Дед был в ярости. Никогда его таким не видел до этого. Я немного помолчал, собирая мысли в кучу, после чего продолжил: – Тогда он высек меня цепью. Только моя тётя Маргарита тогда могла повлиять на него. Впоследствии, дед успокоился. Он устроил Олега, Марка и меня в один класс лучшей столичной гимназии. Всё вроде наладилось, но постепенно наши дружеские отношения сходили на нет. Марк забурился в книги, стал занудой и часто летал в облаках. Олег нашёл себе девушку и проводил почти всё своё время с ней. – А ты? – А я…А что я? У меня появились новые знакомые, я часто сопровождал Его Величество в поездках, да и внеучебные занятия не оставляли много свободного времени. Мы редко общались, а на выпускном вечере вообще произошёл кошмар. – А что там случилось? Я глубоко вздохнул. Вспоминать об этом было до сих пор нелегко. – Тогда я несколько месяцев встречался с девушкой по имени Кристина. Моему деду она не нравилась, но преград чинил. Какое-то время. Незадолго до выпускного вечера он сообщил, что договорился о моей помолвке с одной принцессой и что прежние отношения надо разорвать. Противоречить ему было бесполезно, однако я всё тянул с расставанием. Славя внимательно слушала меня. Удивительно, как за столь короткое время у нас сложились довольно доверительные отношения. Подобные вещи до этого я мог обсуждать разве что с тётей. – Каким-то образом Кристина обо всё узнала. Во время торжества, когда объявили наш выход она разрыдалась и психанула. Я пытался сделать хоть что-то, а она мне нос разбила. После чего отобрала у Марка, который был ведущим, микрофон и засунула ему в рот едва не выбив зубы. Потом подоспела охрана. Правда, у неё был синий пояс по дзюдо. Одному охраннику она сломала руку, а другому глаз чуть не выбила. – Ужас. – Мдаа, вечер был тогда испорчен. С тех пор Олег, Марк и я почти не общались. Никак. Славя какое-то время молчала, а потом решительно заявила: – А ты выскажи им всё. – Что? – спросил я. – Выскажи им всё, что думаешь, а потом пусть они выскажутся по очереди. Поверь, я знаю о чём говорю. Это может и не разрешит всех проблем, но ясности станет больше. Я призадумался. – Может ты и права, и нам действительно нужно как-то поговорить начистоту. Я посмотрел в сторону домиков. Нигде не горел свет. Лагерь спал. – У тебя довольно строгий дедушка – сказала Славя. – Строгий это слабо сказано. – усмехнулся я. – Суровый, честолюбивый, педантичный. Всегда от других особенно от меня требует наилучшего исполнения дел. Если нет, то будет минимум словесный разнос. Иногда мне кажется, что он хочет сделать из меня чуть ли не сверхчеловека, не особо интересуясь моим мнением. – Знаешь, я всё-таки думаю, твой дедушка очень тебя любит и заботиться о тебе. – Он больше заботиться о том, что о нём самом подумают. – Роберт, скажи, а ты сам-то любишь его? Вопрос застал меня врасплох. А ведь действительно, кто для меня мой дед? Строгий бесчувственный воспитатель или родственник, взявший меня под опеку после смерти родителей и научивший почти всему, что знает сам? Некоторое время я молчал, не в силах дать ответ на вопрос Слави. Наконец я сказал: – Я люблю его, как долг велит. Не больше и не меньше. – Звучит сухо, будто из учебника. Я лишь развёл руками: – Что есть. – Ты, наверное, обижаешься на него, но почему? – Почему? Я всю жизнь пытаюсь соответствовать его требованиям, и ни разу мне не казалось, что это стоило всех усилий. «Молодец!», «Так держать!», «Я горжусь тобой!». Ничего из этого. Только «приемлемо» и «пойдёт». Вот так всегда – преодолеваешь все трудности, дабы что-то кому-то доказать, а любят нас всё равно те, кому мы нужны и без всяких подвигов. Последние слова я говорил с мыслями о тёте и кузинах, но посмотрев в глаза Слави…этот взгляд был красноречивее тысячи слов. Она подошла ближе и осторожно взяла меня за руку. После этого мы некоторое время мы гуляли, а потом разошлись по своим домикам.