Хаос и контроль

Кориолану было восемь, когда его увезли из Капитолия. Он отлично помнил этот день – утром его забрали из Кридов, где они с Тигрис оставались после смерти мадам-бабушки, за ним заехал мужчина в офицерской форме и увел, держа за руку, в какой-то тёмный и страшный дом, где в комнате сидело несколько таких же напуганных мальчиков, как он, весь день привозили еще и еще мальчишек разного возраста, от совсем малышей до совсем больших – такими ему тогда казались двенадцатилетки, а потом, ближе к вечеру, их отвезли на вокзал, посадили на поезд и повезли во Второй дистрикт. Кориолан помнил, что некоторые тогда кричали и плакали, пытались вырваться, но он просто сидел, прямой и напуганный, и старался казаться храбрым и сильным, старался выглядеть как полагается последнему мужчине рода Сноу. Он смотрел в окно всю дорогу, потому что только так он мог скрыть слезы, которые набегали время от времени, и которые он украдкой вытирал, и ему с трудом удалось подавить рыдание, когда понял, что они выехали за пределы Капитолия. После этого Капитолий стал для него городом из снов. Городом, о котором он мечтал. Городом, в который жаждал вернуться. Ну, вернулся. Место его мечты оказалось сраным цирком. Никогда еще в жизни Кориолан не был так разочарован. Кориолан не мог себе и представить, что так разочаруется в Капитолии и капитолийцах. Даже капитолийские миротворцы были чертовыми неудачниками, лентяями и полным позором. Смотреть было противно. Единственное, что все они умели – это найти еще способ полодырничать и сбежать от работы, чтобы пойти поглазеть на какую-нибудь чушь. Кориолан, который с восьми лет не знал ни секунды праздности, просто выходил из себя, глядя на бардак вокруг. Он решил, что следует подправить его планы относительно президенства. Двадцать лет, таков был его план – вот только у Панема не было этих двадцати лет. За двадцать лет эти дилетанты у власти сольют страну в унитаз. Нет, надо было действовать решительнее. Нужно было искать союзников в военных кругах поскорее, потому что иначе яйцеголовые и штафирки доведут страну до коллапса. Смотреть было стыдно. Особенно стыдно было смотреть на роскошные похороны, устроенные для этой тупой суки Арахны Крейн, на могиле которой следовало написать «Дошутилась, дура!» Ее хоронили так, словно она была чертовым героем Панема. Даже его отца так не хоронили, как эту идиотку, которую прирезали ножом для резки сыра. Кориолан пытался придумать более позорную смерть, но позорнее было бы только утонуть в собственной моче. И они заставили Люси Грей сидеть под телом этой дуры Бренди и смотреть на эти позорные похороны. Кориолан посмотрел на эту ведьму Повитуху, которая несла какую-то чушь о том, о том, как мы даем сдачу в два раза сильнее в ответ на удары. Ага, ты в особенности даешь, конечно. Старая сука наверняка в жизни ничего тяжелее шприца не держала, сдачу она дает. Он вспомнил рассказ Клемми о змеях и поморщился. Сумасшедшая стерва. Клеменсия оказалась умницей, что переписала предложение, но видимо что-то осталось там военное, что эта дрянь решила, что это была его работа. Конечно, Клемми оказалась дважды умницей, и призналась, что «ее близкий друг Корио» помогал ей с идеями, и сказала доктору Галл, что Корио предлагал передавать трибутам оружие через дронов, например, отправить гранатомет, умничка. По словам Клеменсии, старуха скривилась, как будто ей под нос сунули какую-то дрянь и отстала. Кориолан оставался рядом с Люси Грей до последнего, пока трибутов не увезли, и Кориолан двинулся к машине, которую взял напрокат для передвижения по городу, чтобы отправиться к Арене, куда должны были пойти с визитом менторы и трибуты, когда к нему вдруг подкатился неряшливого вида тип ростом с сидячую собаку. – Лейтенант Сноу, – начал он очень противным голосом, и Кориолан сразу напрягся. Он говорил так, словно про себя обзывал его непристойно, и он тут же и сам мысленно дал ему несколько определений, непринятых в приличном обществе. – Вы очень похожи на своего отца. – Так мне говорили, – кротко ответил Кориолан. Пару сотен раз. Честное слово, каждый старый пердун в этом городе считал себя обязанным подобраться к нему и сообщить эту невероятную новость, словно ожидая, что Кориолан подпрыгнет от изумления. Кориолан Сноу похож на героя войны Красса Сноу, какая неожиданность. Как будто у Кориолана не было глаз и зеркала. – Когда-то мы с вашим отцом были хорошими друзьями, – сообщил потасканный тип, и Кориолан, оглядев его с ног до головы решил, что он врет. Не мог его отец быть другом такого облезлого типа. Вообще, если верить всем этим старым козлам, что подкатывали к нему, ностальгически вздыхая о «бедном старине Крассе», его отец дружил с половиной Капитолия, а со второй половиной спал. Казалось невероятным, что у его отца вообще была возможность закончить университет и продвинуться по службе с таким жестким расписанием, так что вывод был очевиден – большинство этих «друзей» видели Красса Сноу только издалека да мельком. – Очень приятно, сэр, – ответил Кориолан, надеясь, что на его лице не видно, что этого друга он предпочел бы не видеть вовсе. – Меня зовут Каска Хайботтом, – сообщил облезлый, и Кориолан тут же взял слова обратно. О нет, этого типа он хотел видеть, еще как. Болтающимся в петле. Взяточник, обобравший Клеменсию. Интересно, он знал, что миротворцы, отвечающие за финансовые преступления и коррупционные дела уже роются в его банковских счетах? – Слышал, вы продаете ваш фамильный пентхауз, – с довольным видом спросил Взяточник, и Кориолан кивнул, с интересом разглядывая его. – Если вы намерены приобрести его, то прошу обратиться в фирму «Флинг и сыновья», они занимаются этим вопросом. Погрел ручки на Играх и теперь жилье приобретаешь, старый вор? – Может быть и куплю, – осклабился тип, и Кориолан внимательнее пригляделся к нему. Руки тряслись, зрачки были странно расширены, глаз немного подергивался… Да он же наркоман, понял Кориолан, и ему захотелось сплюнуть. Голодными Играми, самым важным делом в Панеме, как оказалось, занимаются сумасшедшая повитуха и проворовавшийся наркоман. Какой позор, смотреть стыдно. – Может быть и куплю, – продолжал Взяточник, странно поигрывая руками. – Последние обломки величия дома Сноу. Как высоко они сидели и как низко пали. Что осталось от великого рода Сноу? Портниха и миротворец из Двенадцатого дистрикта, распродающие последнее фамильное серебро. Нет уж, пусть его не называют Кориолан Сноу, если он не повесит рано или поздно этого ублюдка. – Так вращается колесо истории, сэр, – спокойно ответил он. – Спицы колеса поворачиваются то вверх, то вниз. Хайботтом презрительно ощерился. – И вы надеетесь однажды снова оказаться наверху? – Тяжелый труд завоевывает все, – ответил он цитатой из книжки поучительных высказываний, которую вручали каждому кадету Схолы в первый же день по прибытию на учебу. – Конечно, – с иронией сказал Хайботтом. – Вы надеетесь продвинуться по службе, да? Стать генералом, как отец, героем войны, – он сказал это с такой злобной насмешкой, что Кориолану хотелось зарядить ему в глаз. – Вот только вам не стоит на это рассчитывать. Вы всю жизнь будете перебирать бумажки в дистриктах и гоняться там за бедолагами, своровавшими пару картофелин. Путь старины Красса вам не грозит, лейтенант Сноу, потому что войны больше нет. Ага, еще пара ваших Игр, и война будет, и еще какая. – Каждый служит Панему как может, – ввернул Кориолан еще одну цитату из книжки. Старый Логан был молодцом, что написал ее для своих кадетов, велев почаще использовать ее в разговорах с гражданскими, особенно когда надо, чтобы они оставили тебя в покое. – Конечно, – одними губами улыбнулся Хайботтом, но глаза его светились злобой. – Служи Панему, как верный цепной пес, мальчишка. – Мы все находим счастье в службе, – цитаты не заканчивались, у него была еще пара сотен таких. Хайботтом посмотрел на него с отвращением и наконец отцепился, но, когда Кориолан приехал к арене, он кипел от ярости. Бардак вокруг арены не улучшил его настроения. Сначала какая-то старая дура не позволила ему войти на арену вместе с Люси Грей, а потом еще и оказалось, что ключ от Арены был потерян, и трибутам с менторами приходилось проходить через ворота для нищих капитолийцев, бросая монетки в воротца, под противный голосок, призывающий наслаждаться шоу. То еще наслаждение. Он стоял у ограды и пытался разглядеть на арене Люси Грей, когда вдруг раздался взрыв. Годы тренировок не прошли даром, Кориолан тут же ничком повалился в сторону, противоположную вспышке взрыва и прикрыл голову руками, не успев даже подумать, просто на инстинктах, вколоченных в него сержантом Салливаном. Вслед за первым взрывом раздался второй, потом третий, еще и еще. Бомбы были заложены на арене, понял он еще при первом взрыве. Это не была бомбардировка с планолетов, потому что он не слышал их приближения, как и не артиллерийские или ракетные удары, их свист он тоже распознал бы сразу. Нет, это были бомбы, заложенные прямо на Арене. В самом сердце Капитолия орудовали повстанцы. Пока миротворцы тратили драгоценное время на почесывание яиц в карауле возле кучки детей из дистриктов, свезенных убивать друг друга на потеху праздной публики Капитолия, повстанцы проникли в самое сердце капитолия и заложили бомбы на арену. Люси Грей. Клемми. Кориолан почувствовал, что по его коже пробежал мороз. Он поднял голову и посмотрел в сторону арены. Цепочка взрывов бомб, сработавших одна за другой с задержкой в несколько секунд, затихла, и Кориолан, поднявшись на ноги, вскочил и побежал внутрь. Люси Грей. Клемми. Арена была почти разрушена. Ворота повалились. Стены обрушились. Он увидел краем глаза несколько тел, сваленных у самого края арены, и два из них были одеты в форму Академии, и приглядевшись, он увидел, что это были близнецы Ринги и их трибуты из Шестого. Он увидел Марка, трибута из Второго, тяжело поднимавшегося на ноги, и рядом с ним он заметил лежавшего на земле Плинта. Ливия Кардью визжала в сторонке, и недалеко от нее на коленях стоял ее трибут из Первого. Люси Грей. Клемми. Он оборачивался по сторонам, пытаясь найти их, и вдруг он заметил краем глаза радужное платье. Люси Грей. Она кашляла, задыхалась, но пыталась поднять какую-то балку. Клемми! Кориолан со всех ног бросился к ним и схватил Люси Грей, оттаскивая ее от балки, и сам поднял ее, освобождая застрявшую под ней Клеменсию. Балка горела, только тут заметил он. Красный форменный жакет Клеменсии начал тлеть, и Кориолан помог ей снять его, чтобы Клемми не обожглась сильнее. Он повернулся к Люси Грей, когда понял, что Клеменсия в безопасности, и схватил ее за руки. – Ты цела? С тобой все в порядке? Ты не ранена? Тебе больно? – Он в панике оглядел ее с ног до головы, и опустив глаза, понял, что руки Люси Грей обожжены. Он тут же поднял их к своему лицу, разглядывая поближе. – Все в порядке, – с облегчением вздохнул он. – Это первая степень, быстро пройдет, только будет нужна мазь… – Эй, черт тебя побери! – Выругалась Клеменсия. – Мог бы и мне помочь, между прочим? Кориолан нервно отдернулся, отпуская руки Люси Грей и оглядываясь по сторонам, надеясь, что никто не заметил его разговора с Люси Грей, и в этот момент он заметил, что трибуты из Первого и Второго, пришедшие в себя, пытаются сбежать в проломы в стене. Он знал, что за этим последует. – Ложись! – Крикнул он, толкая на пол Клеменсию и Люси Грей и упал с ними, прикрывая их своим телом. И в этот момент раздались выстрелы. Кориолан расслышал крики, понимая, что трибуты, пытавшиеся убежать, мертвы. Глупцы, на что они могли рассчитывать? Куда они могли сбежать в Капитолии, кроме как навстречу смерти. – Что? – Надрываясь от кашля, спросила Люси Грей. – Что случилось? – Трибуты пытались сбежать, – мрачно ответил он, поднимаясь на ноги. Он встал и увидел тело Фесета, трибута Ливии Кардью, у самого пролома в стене. Рядом с ним лежала его партнерша по дистрикту. – Они… Что с ними стало? – Клеменсия не могла подняться, и Кориолан помог ей встать, придерживая за талию. – Ливия выбыла из борьбы, – мрачно ответил Кориолан, и Люси Грей с яростью посмотрела на него. – Им не стоило пытаться сбежать, Люси Грей. Здесь негде скрыться. – Ты спасла меня, – слабо прошептала Клеменсия, – вы оба меня спасли… И она потеряла сознание, падая прямо в руки Кориолана, и в этот момент к ним подбежали миротворцы. Наконец-то, закончили прохлаждаться, бездельники. И ярость Кориолана разгорелась еще сильнее, когда они грубо схватили Люси Грей и потащили ее прочь, не церемонясь, причиняя ей боль. Я вас запомнил, ублюдки, подумал он, с яростью глядя на них, придерживая Клеменсию и перехватывая ее, чтобы поднять на руки. Я вас запомнил. Он передал Клеменсию с рук на руки миротворцам, обещавшим доставить ее к врачу, и вернулся назад вглубь арены, чтобы найти потерянную фуражку. Он огляделся по сторонам, только теперь отмечая разрушения, нанесенные арене взрывами. Стены в нескольких местах обвалились, открывая проходы в туннели под трибунами и в земле. Обрушилась крыша, пропуская солнечный свет. Он подошел к телам Рингов и их трибутов, отмечая, что они действительно мертвы. Сбоку раздались стоны, и Кориолан увидел, как на носилки поднимают Гая Брина. Фест Крид прошел мимо, вытирая слезы платком. Лиситрату Викерс под руки выводили миротворцы, а она только нервно переспрашивала, куда увели Джессупа, ее трибута из Двенадцатого. Кориолан отметил про себя места взрывов бомб. Он посмотрел по сторонам и подпрыгнул, подтягиваясь на руках, поднимаясь на трибуны, чтобы сверху оглядеть все получше. Когда он увидел, где именно были заложены бомбы, в его голове загудел сигнал тревоги. Те, кто закладывал бомбы, были не любителями в деле минирования. Это сделали специалисты. И не просто специалисты, это были люди, у которых был доступ к планам арены, чтобы нанести ей по возможности крупный ущерб – но при этом, отметил он, чтобы людям, стоявшим в центре арены, было нанесено по возможности меньше ущерба. От взрыва погибли только Ринги и их трибуты, понял он. Несколько трибутов было расстреляно при попытке побега. Если бы бомбы закладывал он, и его целью было уничтожить находившихся внутри людей, он заложил бы их по-другому. Так, чтобы погибли все до единого, кто находился внутри. Повстанцы? С чего бы повстанцам было нужно беречь капитолийских детей, которых они так стремились уничтожить всю войну? Кориолан снова спрыгнул вниз и подошел ближе к эпицентру взорвавшейся неподалеку бомбы, поднимая еще теплый осколок. Металлический, стальной осколок. Сирена тревоги в его голове звенела все громче и громче. – Лейтенант Сноу, вам лучше выйти! – Крикнул кто-то. Сержант Конрой, конечно же. Он подошел к нему, протягивая фуражку, которую нашел, и Кориолан принял ее, тут же принявшись стряхивать с нее пыль. – Велено всем покинуть арену, кроме группы саперов. Кориолан коротко кивнул, выходя наружу. Там творился кавардак. Набежала толпа людей, журналисты с камерами, родители менторов, миротворцы, просто зеваки, прискакавшие поглазеть. В отдалении от всех стояли люди, по виду явно яйцеголовые, и во главе их стояли Повитуха и Взяточник, и при виде лица Повитухи сирена в голове Кориолана взревела и вовсе непостижимо громко. Она смотрела с таким восторгом… С таким предвкушением. С таким… Ожиданием чего-то. И Кориолан сразу понял – это была она. Они. Галл и Хайботтом. Это они стояли за всем. Видимо, их попытка сделать Игры еще веселее и интереснее. У Кориолана зачесались руки, почти потянувшиеся к пистолету в кобуре на бедре. Всего два выстрела. Всего два быстрых, точных, метких выстрела, и все было бы кончено. Одна беда – была бы кончена и жизнь самого Кориолана. – А, лейтенант Сноу, – весело сказала Галл. – Бух-бах, вот это встрях! – Кориолан ошеломленно посмотрел на нее. – Я слышала, наш дорогой Каска сказал вам, что война закончена. Теперь, я полагаю, вы видите, что у вас все еще полно работы и возможностей выслужиться! – Близнецы Ринги погибли, – хрипло ответил Кориолан. – Близнецы Ринги… – О да, какая жалость, – Повитуха ощерилась, словно странное животное, и ее глаза опасно блеснули. – Повстанцы продолжают убивать наших детей. Но, как я уже сказала, мы всегда отвечаем, и бьем в два раза сильнее. – Игры… Арена разрушена. Их придется отменить, – глухо сказал Кориолан, но Повитуха только рассмеялась. – Ну что вы, лейтенант Сноу. Дистрикты еще не ответили за содеянное, и они ответят. Они увидят смерть всех цветов радуги. Девчонка, которую вы привезли из Двенадцатого, подала мне интересную идею. Игры состоятся, и дистрикты ответят за все соответственно. Кориолан недоуменно посмотрел на нее, и перевел взгляд на Взяточника, который, сгорбившись, стоял рядом с Галл, тупо глядя в пустоту мертвыми глазами. Тревожная сирена в голове Кориолана оглушала.