Тайны Нового Орлеана

Четвертое декабря 1994 года. — Ты какой-то не такой, — Стелла мягко потерлась носом о шею Бена. — Всё в порядке? — Просто задумался, — он чмокнул её в нос. — Всё нормально, детка. Завтра на вечер ничего не планируй, пойдем к моим. — Ура, — засмеялась она. Если бы «ура»… Если бы. Казалось, она совсем не расстроилась, что в этот раз Бен отказался от секса, сославшись на перелёт и усталость из-за возвращения в родной город. Ей нравилось проводить время только вдвоем, даже если при этом оба были уставшими и настроенными лишь на обнимашки. Бен в ней ценил это. И чувствовал себя придурком, потому что не мог выбросить из головы Келли. Соплячка повзрослела, превратившись из любопытного ребёнка в невысокую девчонку с огромными зелёными глазами. Он чувствовал, как неотвратимо его тянет к малявке. Бен смотрел на её губы, на усыпанную едва заметными веснушками бледную кожу щек и носа, на линию шеи, на небольшую грудь и думал, что он, похоже, всё-таки полный урод. А предназначение — это цирк таких же, как он, уродов, получивших индульгенцию на секс и собственные животные инстинкты. Его предки были тому отличным примером. Теперь и он сам недалеко ушел, если испугался заняться любовью с женой, потому что не хотел думать о Келли в этот момент. И всё равно — думал. Даже сейчас. Её имя — тайное, данное родителями при рождении, — билось в его висках вместе с пульсом. Лея. Лея. Лея. Совсем как принцесса из того фантастического фильма, выходившего в позапрошлом десятилетии и взбудоражившего весь мир. Стелла потащила его как-то на эту киношку в прошлом году, когда её повторяли в одном из старых кинотеатров… Но фантастические фильмы Бену и в детстве не нравились. Он помнил, как имя принцессы отозвалось смутным толчком в груди. Если бы он знал, если бы он, мать его, знал!.. Идиотская концепция колдовских тайных имён, которые знают лишь близкие. Родители да предназначенные. Имя, которое дает власть и вскрывает все твои слабости, будто грёбаный скальпель. Имя, которое позволит даже проклясть, если того захочешь. Жаль, не позволит избавиться от предназначения, вырезать его навсегда. Теперь он знал имя Келли. Бен был уверен, что и она знает его имя. Черт возьми. Прознай об этом Стелла, она ни в жизнь бы не согласилась на ужин с его родными. Была бы права. Но Бен понимал, что, если он хочет сохранить брак, — а он хотел! — то у Стеллы ни мысли не должно проскочить, что между ним и Келс хоть что-то может быть. У него самого таких мыслей быть не должно. Келли — его мелкая племяшка, которую он таскал на плечах и покупал ей мороженое, и так должно оставаться. Она же племянница! Пусть и не родная. Так какого же черта?! Маленький Бен сжимался комком под одеялом, слушая, как по кухне летала посуда. Мать орала на отца, отец орал на мать, и со стен падали фотографии и полки, а Бен трясся и молился Богине, чтобы она прекратила их ссоры, помирила их. Богиня не слушала. Она никогда не слушала. Потом всё затихло на несколько минут. Бен замер — вдруг отец убил маму? Или наоборот? Вдруг что-то случилось? Он думал, что надо выбраться из-под одеяла и посмотреть, но боялся зайти на кухню и увидеть окровавленных родителей. Кого-то из них. Они всегда ссорились. Постоянно. Даже из-за того, что мать заварила с утра не тот травяной чай, который отец хотел бы. И всегда мирились, а, когда Бен спрашивал, почему они не разойдутся — учась в обычной школе, он знал, что некоторые люди разводятся, — мать трепала его по голове и отвечала, что пред-наз-на-чение работает иначе. С кухни раздался скрип стола, и чуть позже — нарастающие стоны удовольствия. Бен уже знал: с мамой ничего ужасного не случилось. И в таких случаях лучше нос из комнаты не высовывать, можно получить от отца по башке. Накрыв голову подушкой, он постарался заглушить доносящиеся из кухни звуки. Его тошнило. Если пред-наз-на-чение выглядит так, Бен его не хотел. — ...о чем ты думаешь? — Стелла выдернула его из детских воспоминаний. Дотронулась до его переносицы, пальцем разглаживая морщинку между бровями. — О своей семье, — не стал врать он. Зато соврал в другом. — Она у меня своеобразная. Торгует всякими эзотерическими штучками и исповедует викканство. Просто подумал, что ты должна знать, чтобы не удивляться. Это не секта, если что, — он улыбнулся, надеясь, что улыбка вышла искренней. — Всего лишь такая религия. Своеобразная семья, в которой все подчиняются воле Верховного и заключают браки по предназначению, а не по велению сердца. Точно не секта. Ни разу. — Совсем меня за дуру считаешь? — Стелла надулась. — Я же верю в колдовство! — Ну, это не совсем одно и то же, — Бен щелкнул её по кончику носа и мягко поцеловал. — Ты же знаешь, я не верю в магию, а вот религия виккан вполне существует и даже государственно признана. В этом он Стелле тоже не врал. Он не верил в колдовство, он знал, что магия существует, просто не выглядит, как искры, заклинания, летящие из волшебных палочек, и перемещения в пространстве через порталы. Магия — это ложащиеся на стол карты Таро и приворотные зелья, и свечи, пахнущие терпким воском, и тихие обращения к Богине, и чертово притяжение, от которого нельзя ни скрыться, ни спрятаться. Жаль, магия не помогла ему написать идеальный альбом. Она не была связана с талантом, она лишь привлекла к его группе какое-то количество девчонок, восторженно пищащих на концертах, но их не хватало для покорения чартов Биллборда, потому что он не хотел заставлять их любить себя, не хотел выкручивать свою силу на полную… или не мог. И не хотел быть той рок-звездой, которую все ждут, с этими тусовками и наркотой, снюхиваемой с задницы стриптизерши, а Курт всегда был ему ближе, чем Никки Сикс. Зато сраное предназначение привело его к Келли. Бен вновь и вновь мыслями возвращался к ней. Он знал, что Келли испытывала такое же сильное желание, как и он. Собиралась ли она с ним бороться?.. Будет сложно ему справляться одному, если на ситуацию они смотрят по-разному. Он сделал себе памятку в голове — поговорить с Келс. Выяснить её мнение. Он очень надеялся, что Келли думает так же, как и он. ...Стелла давно уснула, прижавшись к нему, но самому Бену вообще не спалось. Проворочавшись на постели и знатно сбив простыню, он всё же поднялся, взял гитару и ушел в гостиную. Задумчиво взял первый аккорд, прикрыв глаза. Он видел её. Мелкую Келли — в развевающемся платье, она спешила по улицам Нового Орлеана, смеялась, и жаркий местный ветер путался в её волосах. Чертова засранка. Бен чувствовал себя как рыба, посаженная на крючок, и он задыхался от притяжения, выламывавшего ему кости, выворачивающего наизнанку. Теперь он понимал, почему отец не мог уйти от матери, почему так много и часто они ссорились, а потом трахались так, что всё, что оставалось целым после их ссор, доламывалось окончательно. Только он — не его отец. Он справится. Он должен справиться. Ради Стеллы и ради себя. Выплеснуть это, хотя бы в музыку. Выжить. И песня родилась сама собой. Тёмная, мрачная, полная секса и болезненной страсти, она появилась на свет во влажной ночи Биг Изи и прилипла к струнам, застряла в его памяти. «Или, быть может, это слишком опасно, а ты не в курсе, и ты молишься, чтобы оно ушло, но оно остается с тобой...» Когда Бен отшлифовал её до совершенства, улицы родного города потихоньку начали просыпаться, и ранние прохожие уже спешили по мокрому от ночного дождя тротуару. Бен рухнул лицом в подушку и выругался сквозь зубы. В тяжелом воздухе ему слышался шелест её имени. Лея. Главным было не произнести его вслух. * * * Пятое декабря 1994 года. Ладонь Стеллы, сжимавшая его руку, была влажной, и Бен чувствовал: его жена волновалась. Он мазнул губами по её виску, успокаивая, пока вёл её к дому своей настоящей семьи, и она благодарно улыбнулась. Волновалась она, впрочем, зря — Билл и Синди обняли её так же крепко, как и его самого, и ни на мгновение не показали, что, как, наверняка, и Верховный, им не нравится, что она — просто человек. Просто не его предназначенная. «Если бы вы знали, кто моя истинная, вы бы выгнали меня пинком под зад отсюда», — подумал Бен. Хорошо, что они не знают, а он уже постарается, чтобы так и было дальше. Лишь бы Келли тоже молчала. Эмили, поначалу настороженно смотревшая на них, оттаяла к середине ужина и теперь с любопытством расспрашивала Стеллу про Эл-Эй, про карьеру модели и про местные тусовки, и он заметил, как у малышки горят глаза. Усмехнулся про себя: кажется, у Эмс, которую он помнил шестилетней крошкой, играющей в плетёных из соломы человечков, появилась мечта. Билл доволен уж точно не будет. Знала каким-то образом Эмс про их с Келли предназначение или нет, — кто там знает, чем делятся между собой девицы? — она, как и любая девочка-тинейджер, была в восторге от живой, настоящей, а не взирающей на неё со страниц журналов модели, и даже если ей было бы обидно за сестру, восторг победил. Даже если она и не собиралась поддаваться обаянию его жены, у неё не получилось. — ...из тебя, кстати, вышла бы неплохая модель, — Стелла окинула Эмили взглядом профессионала и улыбнулась. — Ты высокая и хорошенькая, а веснушки только добавляют тебе обаяния. — Правда? На самом деле, рядом со Стеллой Эмили и Келли казались простушками. Её рыжие волосы, убранные в высокий хвост — их тёмные локоны. Её холёная кожа и зелёные глаза — их веснушки. Её тяжелая грудь и тонкая талия — их девчачья худощавость. Её яркие наряды и мини-юбка — их ведьмовские платья. Тогда какого же несуществующего Дьявола его взгляд постоянно возвращался к Келс? Почему он совсем не мог справиться с желанием смотреть на неё… касаться её? Назвать её по имени, другому имени? Оно вертелось на кончике языка, готовое вот-вот сорваться с губ. Кому он врёт? Он отлично знал, почему. Стелла переплела их пальцы, сжала его ладонь под столом, и Бен вздрогнул, отвлекаясь. Стиснул руку жены в ответ. Он здесь. Он с ней. И всегда будет. — Они такие милые, — шепнула она. Уже громче произнесла: — Келли, а чем занимаешься ты? Мелкая бросила на неё взгляд. — Колдую, — отрезала она. Вот так вот прямо, и Бен понимал: Келс говорит это, чтобы от неё отвалили. Очень в её духе. И в его. — Предсказания, проклятья, привороты, дохлые жабы с болот. — Это шутка? — моргнула Стелла. — Я думала, вы просто свечи и карты продаете. Бен так сказал. — Келли имеет в виду, что она делает расклады на Таро для наших покупателей, — вмешалась Синди. Ей всегда удавалось вовремя свести неловкую ситуацию «на нет», и она применила это искусство и сейчас. — Таро основано на архетипах и психологии, так что, можно сказать, это почти сеанс у врача. — Я верю в предсказания, — отправив в рот кусочек томлёного мяса, Стелла прикрыла глаза. — Очень вкусно, миссис Рассел-Квинн. А мне погадаешь, Келли? Билл кинул предупреждающий взгляд в сторону дочерей. Келли сжала губы. — Я не гадаю членам семьи, — обрубила она. — Даже тем, кого совсем не знаю. Каждое слово её сочилось грубостью. — Келли, — предупреждающе начала Синди. — Что с тобой? Малявка открыла было рот, чтобы выдать что-то явно грубое, неподобающее или, быть может, вовсе ляпнуть про предназначение. Бен весь напрягся, чувствуя, как вибрирует их связь, и как её имя колотится предупреждающе в висках. «Не вздумай, Келс» Его спас неожиданный гость. Эмили, кинув салфетку на опустевшую тарелку, бросилась открывать дверь, и в гостиную, служившую для семьи заодно и столовой, шагнул Верховный. Бен узнал его сразу — он мало изменился с их последней встречи десять лет назад. Все такое же нетронутое морщинами лицо и блондинистые волосы, высокомерно кривящийся рот. Врезать бы по нему с размаху, может, кровь придала бы ему живости. — Будьте благословенны, Верховный, — Билл поднялся. — Мы вас не ждали. — Я решил сделать сюрприз, — тот улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз. — Всё же я не видел Бенджамина десять лет, а его свадьба — это событие, которое я тоже не мог обойти вниманием. Здравствуй, Бенджамин. Представишь мне свою жену? Вечер грозился перерасти в катастрофу. Бен уже хотел сказать, что им пора, и увести Стеллу прочь, пока Верховный не наговорил специально чего-то лишнего, но она уже сама встала и протянула ему ладонь, широко улыбаясь в ответ: — Приятно познакомиться, меня зовут Стелла. Стелла Рассел.