Живу, как Избранный

Они приближались к аккуратному каменному домику, окружённому садом. Возле калитки Дамблдор резко остановился, и Гарри чуть не налетел на него. — Вот те на! Боже мой, боже мой, боже мой… Гарри посмотрел вдоль ухоженной садовой дорожки, и у него сжалось сердце. Входная дверь висела на одной петле. «Похоже, директор, придётся вам искать нового профессора. Ну, или вас устроит ещё один профессор-привидение? Вообще, Сириус очень хорошо вёл бы Защиту от Тёмных искусств, но вот если бы его мог видеть кто-то ещё, помимо меня». Дамблдор огляделся по сторонам: улица была совершенно пустынна. — Волшебную палочку на изготовку и следуй за мной, Гарри, — сказал он тихо. «А я уж было действительно подумал, что всё обойдётся и на нас никто не нападёт». Толкнув калитку, Дамблдор быстро и бесшумно двинулся по дорожке к дому. Гарри не отставал от него ни на шаг. Старый волшебник медленно приоткрыл дверь, держа перед собой волшебную палочку. — Люмос! На кончике волшебной палочки зажёгся огонёк, осветив тесную прихожую. Слева виднелась ещё одна полуоткрытая дверь. Подняв над головой светящуюся волшебную палочку, Дамблдор вошёл в гостиную, Гарри — за ним. Перед ними открылась картина полного разгрома: прямо у их ног лежали разбитые напольные часы с треснувшим циферблатом; маятник валялся чуть в стороне, словно меч, выпавший из руки воина; пианино рухнуло набок, рассыпав клавиши по всему полу; рядом поблёскивали осколки оборвавшейся люстры; из распоротых диванных подушек высыпались перья. Всё было, словно пылью, усыпано мелкими осколками стекла и фарфора. Дамблдор поднял волшебную палочку повыше, её свет упал на стены, забрызганные чем-то липким, тёмно-красным. Гарри тихо охнул, и Дамблдор оглянулся. — Малоприятное зрелище, — печально заметил он. — Да, здесь произошло нечто ужасное. «Это уж точно! Но где же тело?» Дамблдор осторожно прошёл на середину комнаты, осматривая обломки у себя под ногами. Гарри шёл за ним, озираясь по сторонам, немного страшась того, что могло обнаружиться за разломанным пианино или перевёрнутым диваном, но мёртвого тела нигде не было видно. — Может быть, они сражались, и… и его утащили силой, профессор? — предположил Гарри. «Хотя брызги крови долетели аж до середины стены… Битва у них была знатная… Вот приди мы немного пораньше…» — Едва ли, — тихо ответил Дамблдор, заглядывая за опрокинутое мягкое кресло. — Вы думаете, он… — Всё ещё где-то здесь? Да. И вдруг без всякого предупреждения Дамблдор нагнулся и ткнул волшебной палочкой в пухлое сиденье кресла. — Ой-ой! — взвизгнуло кресло. «Это ещё что за хрень?!» — Добрый вечер, Гораций, — сказал Дамблдор, выпрямляясь. «Чего?» Гарри почувствовал, что у него отвисла челюсть от удивления. Там, где всего секунду назад лежало кресло, скорчился невероятно толстый лысый старик. Он потирал себе живот и обиженно косился на Дамблдора слезящимися глазками. — Совсем не обязательно было тыкать с такой силой, — проворчал он, тяжело поднимаясь на ноги. — Больно ведь! «Совсем не обязательно было устраивать такой спектакль. Увидел же, что мы не Пожиратели, но маскировка блестящая! Вот бы и мне так научиться!» Свет от волшебной палочки искрился на блестящей лысине Горация, выпученных глазах, пышных серебристых усах, как у моржа, и полированных пуговицах тёмно-бордовой бархатной домашней куртки, надетой поверх сиреневой шёлковой пижамы. Его макушка едва доставала Дамблдору до подбородка. — Как ты догадался? — буркнул толстяк, распрямившись и всё ещё потирая живот. Он держался удивительно хладнокровно для человека, которого только что разоблачили, когда он прикидывался креслом. — Мой дорогой Гораций, — усмехнулся Дамблдор, — если бы тебя на самом деле навестили Пожиратели смерти, над домом была бы Чёрная Метка. «Так и запишем!» Толстый волшебник хлопнул себя пухлой рукой по обширному лбу. — Чёрная Метка, — пробормотал он. — Чувствовал ведь: что-то я упустил… Ну что ж! Всё равно времени бы не хватило. Я и так едва успел навести последний лоск на свою обивку, когда ты вошёл в комнату. Он так тяжело вздохнул, что кончики моржовых усов затрепетали. — Помочь тебе с уборкой? — вежливо предложил Дамблдор. — Да, пожалуйста. Они встали спиной к спине — высокий, худой и низенький, круглый волшебники — и одновременно плавно взмахнули волшебными палочками. Мебель разлетелась по местам, осколки безделушек мгновенно собрались вместе, перья вернулись в подушки, порванные книги починились и расставились по полкам, масляные светильники взмыли в воздух, приземлились на столики по углам и снова зажглись, фотографии в блестящих серебряных рамках стайкой пронеслись через всю комнату и утвердились на письменном столе, целенькие и чистенькие, все дырки, трещины и прорехи закрылись, и обои на стенах очистились. — Кстати, что это была за кровь? — громко поинтересовался Дамблдор, перекрывая звон восстановленных напольных часов. — По стенам? Драконья! — прокричал волшебник по имени Гораций. В ту же минуту люстра с оглушительным скрежетом и звяканьем снова привинтилась к потолку. Пианино со стуком встало на место, и наступила тишина. — Да, драконья, — повторил волшебник тоном лёгкой светской беседы. — Последний флакончик, а цены в последнее время взлетели до небес. Впрочем, её ещё можно будет использовать. «Мы в гости больше не придём, не переживай!» Он вперевалочку подошёл к серванту, взял стоявший на нём стеклянный пузырёк с густой жидкостью и посмотрел напросвет. — Хм-м… Запылилась немножко. Он снова поставил флакон на сервант и вздохнул. Тут его взгляд упал на Гарри. — Ого! — Большие круглые глаза мгновенно нацелились на лоб подростка со шрамом в виде молнии. — Ого! «Вообще-то, меня не так зовут!» — Это, — представил Дамблдор, шагнув вперёд, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старинный друг и коллега, Гораций Слизнорт. — Здравствуйте, — вежливо произнёс гриффиндорец. Слизнорт пронзительно взглянул на Дамблдора. — Так вот как ты намеревался меня убедить, а? Ну так вот, Альбус, мой ответ: нет. Он прошёл мимо Гарри, отпихнув его с дороги с решительным лицом человека, пытающегося одолеть искушение. «Так вот почему Дамблдор хотел меня взять с собой! Этот старикашка — мой поклонник, что ли? Я очень надеюсь, что не тайный воздыхатель…» — По крайней мере, выпить нам предложат? — спросил Дамблдор. — Ради старого знакомства? «Хорошее предложение! Поддерживаю!» Слизнорт заколебался. — Ну хорошо, по глоточку, — сказал он неприветливо. «Вот же жлоб! По глоточку…» Дамблдор улыбнулся Гарри и подтолкнул его к креслу, очень похожему на то, которое только что так ловко изображал Слизнорт. Кресло стояло возле очага, где теперь снова пылал огонь, а рядом ярко горела масляная лампа. «Ну да. Я же приманка и должен быть на виду…» Гарри сел в кресло, и конечно, когда Слизнорт, возившийся с графинами и бокалами, снова обернулся лицом к комнате, взгляд его немедленно упал на гриффиндорца. — Хмф, — произнёс он и быстро отвёл глаза, словно боялся, что они заболят. — Вот, прошу… Гораций подал бокал Дамблдору, усевшемуся без приглашения, сунул поднос в руки Гарри, а сам погрузился в подушки починенного дивана. Ножки у волшебника были такие коротенькие, что не доставали до полу. — И как же ты поживаешь, Гораций? — спросил Дамблдор. — Не очень хорошо, — сразу же ответил Слизнорт. — Лёгкие никуда не годятся. Хрипы. И к тому же ревматизм. Хожу с трудом, что делать, возраст. Постарел я. Устал. — Однако ты, должно быть, двигался довольно резво, чтобы подготовить нам такой любезный приём за столь короткое время, — заметил Дамблдор. — Вряд ли ты узнал о нашем приходе больше чем за три минуты. В голосе Слизнорта прозвучали одновременно досада и гордость: — Две. Я принимал ванну, не услышал, когда сработало заклинание от непрошеных гостей. — Это впечатляюще! — сказал Гарри и поднял бокал. Слизнорт сразу же просиял, но тут же спохватился. — Тем не менее, факт остаётся фактом: я старый человек, Альбус. Усталый старик, который заработал себе право на спокойную жизнь и некоторые элементарные удобства. «Элементарные удобства? Да что ты знаешь про элементарные удобства? Элементарные удобства — это кровать, унитаз и душ. А у него здесь мягкие кресла, скамеечки для ног, напитки и книги, коробки шоколадных конфет. Кстати, мог бы и предложить, между прочим. Я вообще думал, что здесь живёт богатая и капризная старая леди… Хотя я всё-таки не ошибся. Очень капризная…» — Ты моложе меня, Гораций, — заметил Дамблдор. «И намного моложе? На полгода?» — Так может, тебе и самому стоит подумать о заслуженном отдыхе, — напрямик высказался Слизнорт. Его светлые, выпуклые, как крыжовник, глаза обратились к повреждённой руке Дамблдора. — Я смотрю, реакция уже не та. «Реакция уже не та? Так это получается, что у Дамблдора была с кем-то дуэль? Может, с Волдемортом? Снова? Кто бы ещё смог его так задеть? И что за заклинание может такое сотворить? Точно, это какая-то тёмная магия…» — Ты совершенно прав, — спокойно ответил Дамблдор и поддёрнул рукав, открывая кончики обгорелых, почерневших пальцев. «Ужасное зрелище! У меня аж мурашки по спине побежали…» — Я, безусловно, уже не так быстр, как раньше. Но, с другой стороны… — Он пожал плечами и развёл руки в стороны, как бы говоря, что старость имеет свои преимущества. «А что это за кольцо у Дамблдора на здоровой руке? Я такого никогда прежде у него не видел. Оно такое большое и грубо сделанное из металла, скорее всего, это золото, с большим чёрным камнем, треснувшим посередине. Слизнорт тоже заметил колечко и, судя по всему, оно ему знакомо. И почему нельзя починить треснувший камень? Видимо, это как-то связано с рукой, её тоже уже нельзя вылечить. Неспроста всё это… Не зря Северус не хотел, чтобы я шёл с директором. Дамблдор затеял какую-то ему известную игру, и я в этой игре ключевая фигура. Ну что же, ещё на первом курсе мне удалось сыграть за слона. Видимо, ещё с тех пор я и не покидал шахматной доски». — Так как же, Гораций, все эти предосторожности на случай незваных гостей… От кого ты всё-таки прячешься — от Пожирателей смерти или от меня? — спросил Дамблдор. — Да зачем нужен Пожирателям смерти такой жалкий, измученный жизнью старикашка, как я? — воскликнул Слизнорт. «Так он всё-таки от Дамблдора прятался? Интересно…» — Полагаю, для того, чтобы обратить твои весьма немалые таланты на запугивание, пытки и убийства, — ответил Дамблдор. — Или ты хочешь сказать, что они ещё не приходили вербовать тебя? Слизнорт со злостью посмотрел на Дамблдора, потом пробормотал: — Я не дал им такой возможности. Я уже целый год в бегах. Не задерживаюсь на одном месте дольше недели. Перебираюсь из одного маггловского дома в другой… Владельцы этого жилья проводят отпуск на Канарах. Здесь очень приятно, жаль будет уезжать. Всё до смешного просто, если знаешь как. Одно простенькое Замораживающее заклинаньице на эту нелепую сигнализацию от воров, которой магглы пользуются вместо вредноскопов, да позаботиться, чтобы соседи не заметили, когда будешь перевозить пианино. «Он ещё и пианино за собой тащит? Зачем?! Как он вообще может играть на пианино с таким животом? Этот Слизнорт — сплошная загадка. Недаром они с Дамблдором старые приятели. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». — Ловко придумано, — сказал Дамблдор. — Только, пожалуй, немного утомительно для измученного старикашки, который ищет тишины и покоя. А вот если бы ты вернулся в Хогвартс… «Вот-вот, и я о том же. Он не выглядит как измученный старикашка». — Только не говори мне, что в этой треклятой школе у меня будет спокойная жизнь! Не сотрясай понапрасну воздух, Альбус! Может быть, я и скрываюсь, однако до меня доходили разные слухи… «Спокойная жизнь — это явно не про Хогвартс!» Гарри не удержался и хмыкнул. Дамблдор и Слизнорт разом поглядели на него. Гриффиндорец же поднял невинный взгляд. «А я что? Я ничего!» Неожиданно Дамблдор встал. — Уже уходите? — обрадовался Слизнорт. — Нет, я хотел воспользоваться здешним туалетом, если можно, — сказал Дамблдор. — А, — сказал Слизнорт, явно разочарованный. — Вторая дверь налево по коридору. Дамблдор вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась, и наступила тишина. Через пару минут Слизнорт поднялся на ноги, явно не зная, чем себя занять. Он исподтишка взглянул на Гарри, затем подошёл к камину и повернулся спиной к огню, грея свою обширную заднюю часть. — Не воображай, будто я не знаю, зачем он тебя сюда притащил, — сказал Слизнорт ни с того ни с сего. «Я приманка, я тоже это знаю!» Гарри молча смотрел на него. Водянистые глазки Слизнорта вновь скользнули по шраму подростка, на этот раз не оставив без внимания и всё лицо. — Ты очень похож на отца. — Да, мне говорили, — сказал Гарри. — Только не глаза. Глаза у тебя… — Мамины, ага, — гриффиндорец подавил в себе желание закатить глаза. «Я так часто слышу эту фразу, что уже начинает надоедать. Я, конечно же, не помню своих родителей, но у меня есть их фотографии, в конце-то концов!» — Хмф. Да, ну-ну. Безусловно, учителям не полагается заводить любимчиков, но она была одной из моих любимых учениц. Твоя мама, — пояснил Слизнорт в ответ на вопросительный взгляд Гарри, — Лили Эванс. Очень способная. И такая живая, весёлая, знаешь ли. Прелестная девочка. Помню, я ей всё говорил, что ей бы лучше было учиться на моём факультете. Она ещё каждый раз так дерзко мне отвечала… — Вы, наверное, были на Слизерине? — усмехнулся Гарри, прекрасно понимая мамину реакцию. — Я был деканом Слизерина, — ответил Слизнорт. «Даже деканом! Северус вряд ли отдаст свою должность, если этот старикашка всё-таки захочет вернуться». — Ты-то, надо думать, гриффиндорец, как и твоя мама? Да, такие особенности, как правило, передаются по наследству. Хоть и не всегда. Не слыхал про Сириуса Блэка? Должен был слышать, о нём уж года два постоянно пишут в газетах. Он недавно погиб… Гарри почувствовал, словно ему дали под дых и он встал на ноги, чтобы пройтись. «Это было неожиданно. Не думал, что этот разговор приведёт нас к нему. Был бы здесь Сириус, он бы точно сказал, что знает этого старикашку». — Так вот, они с твоим отцом были большие приятели, когда учились в школе. Все Блэки были на моём факультете, а Сириус оказался в Гриффиндоре! А жаль, он был талантливый мальчик. Позже у меня учился его брат, Регулус, но мне хотелось бы их всех собрать у себя. «Он так об этом говорит словно они и не люди вовсе, а экспонаты. Я хотел собрать их всех… МакГонагалл, а не хочешь ли со мной поменяться? Ты мне Блэка, а я тебе Крэбба и Гойла? И ещё докину Нотта впридачу…» Взгляд Гарри остановился на пузатом аквариуме с водорослями. Он почему-то привлёк его внимание. Он наклонился к нему поближе, пытаясь найти в разросшихся водорослях рыбку, но никого не нашёл. — Когда-то здесь жила чудесная золотая рыбка, — заговорил старик. — Её подарила мне твоя мама. Она протянула мне в качестве подарка небольшой цветочек и попросила опустить его в воду. Стоило только лепесткам цветка коснуться поверхности воды, как комната озарилась ярким светом, а вместо нежного бутона в аквариуме плавала небольшая рыбка. Эта рыбка стала моим лучшим другом и верным компаньоном в путешествиях. Мы были неразлучны до тех пор, пока однажды я не обнаружил, что аквариум оказался пуст. Я никогда не забуду этот день… Это случилось в тот же час, когда ты получил свой знаменитый шрам! Гарри неосознанно потёр свой шрам, а Слизнорт, уйдя с головой в воспоминания, отрешённо созерцал противоположную стену, рассеянно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, чтобы спина равномерно прогревалась. — Твоя-то мама была маггловского происхождения. Я ушам своим не поверил, когда узнал об этом. Она так блестяще училась, я был уверен, что она из чистокровных волшебников. — Моя девушка — из семьи магглов, — сказал Гарри, — и учится лучше всех на нашем курсе. — Иногда это случается. Забавно, правда? — сказал Слизнорт. — Не очень, — холодно ответил Гарри. Слизнорт удивлённо посмотрел на него. — Не думай, что я человек с предрассудками! — воскликнул он. — Нет, нет, нет! Я ведь только что сказал, что твоя мама была одной из моих самых любимых учениц за все эти годы! Был ещё Дирк Крессвелл, на год младше её, он теперь начальник Управления по связям с гоблинами, тоже из маггловской семьи, необычайно одарённый юноша и до сих пор снабжает меня из первых рук весьма ценными сведениями о том, что делается в банке «Гринготтс»! Он пару раз приподнялся на цыпочки с самодовольной улыбкой и указал на блестящие рамки с фотографиями на комоде; на каждой фотографии виднелись несколько крошечных движущихся фигурок. — Всё это мои бывшие ученики, и все фотографии с подписями. Обрати внимание, вот это Варнава Кафф, главный редактор «Ежедневного пророка», он всегда интересуется моим мнением о последних новостях. «Знать бы, где он живёт. Я бы ещё в начале прошлого года рассказал бы ему своё мнение. Мало бы ему не показалось!» — А это — Амброзиус Флюм, владелец «Сладкого королевства», непременно присылает целую корзину сладостей на день рождения, и всё потому, что я ему устроил знакомство с Цицероном Харкиссом, который первым взял его на работу! А в заднем ряду ты сможешь увидеть Гвеног Джонс — она, как всем известно, капитан команды «Холихедские гарпии». Многие удивляются, что я в дружеских отношениях с «Гарпиями» и в любой момент могу получить бесплатные билеты на их матч! Эта мысль, по-видимому, привела его в отличное настроение. — Все эти люди присылают вам разные вещи — значит, они знают, как вас можно найти? — спросил Гарри. «Как это его ещё не нашли Пожиратели, если корзины конфет, билеты на квиддич и гости, жаждущие совета, так легко находят к нему дорогу?» Улыбка исчезла с лица Слизнорта так же быстро, как брызги крови со стен его комнаты. — Разумеется, нет, — сказал он, глядя на Гарри сверху вниз. — Я уже год ни с кем не общаюсь. «Похоже, он и сам поразился собственным словам. На мгновение вид у Слизнорта стал довольно-таки расстроенный». Слизнорт пожал плечами: — Что делать… В такие времена благоразумные волшебники стараются не высовываться. Дамблдору хорошо говорить, но для меня сейчас поступить преподавателем в Хогвартс — всё равно что публично объявить о своём союзе с Орденом Феникса! В Ордене, безусловно, прекрасные люди, отважные, благородные и так далее, но меня лично не устраивает их уровень смертности… — Совсем не обязательно вступать в Орден, чтобы преподавать в Хогвартсе, — насмешливо сказал Гарри. «Да что ты знаешь о членах Ордена Феникса?!» — Большинство учителей не состоят в Ордене, и никого из них пока не убили — ну, если только не считать Квиррелла, но так ему и надо, ведь он сотрудничал с Волдемортом. «Тем более, это я приложил руку к его смерти. Не будете помогать Волдеморту и останетесь живы». Слизнорт весь передёрнулся и протестующе пискнул при упоминании Тёмного Лорда. «Изнеженный старикан! Да это всего лишь имя! С такими дёрганиями тебя точно не возьмут в члены Ордена Феникса». — По-моему, в Хогвартсе гораздо безопаснее, чем в других местах, пока директор там Дамблдор. Говорят, он единственный волшебник, которого боялся Волдеморт, правда? — продолжал своё Гарри. Слизнорт отрешённо устремил взгляд в пространство. По-видимому, он обдумывал слова Гарри. — Что ж, это верно, Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не стремился сразиться с Дамблдором, — неохотно пробормотал он. — И, пожалуй, вполне можно предположить, что, поскольку я не присоединился к Пожирателям смерти, Тот-Кого-Нельзя-Называть вряд ли числит меня среди своих друзей… А в этом случае, пожалуй, я и в самом деле был бы в большей безопасности поблизости от Альбуса… Не стану скрывать, смерть Амелии Боунс потрясла меня… Если уж она, при её-то связях в Министерстве, при её возможностях защиты… Тут в комнату вернулся Дамблдор. Слизнорт вздрогнул, как будто совсем позабыл о его присутствии в доме. — Ах, это ты, Альбус, — проговорил он. — Долго же ты, однако. Расстройство желудка? — Нет, просто я читал маггловские журналы, — сказал Дамблдор. — Обожаю схемы для вязания. Ну что ж, Гарри, мы с тобой уже достаточно долго злоупотребляем гостеприимством Горация, пора и честь знать. «Схемы для вязания? Ну-ну!» Слизнорт слегка растерялся: — Уже уходите? — Да, уходим. Я всегда умел вовремя признать своё поражение. — Поражение? «Да я почти уболтал этого старикашку!» Слизнорт страшно разволновался. Он сцепил руки, завертел толстыми большими пальцами, заёрзал, глядя, как Дамблдор закутывается в свой дорожный плащ, а Гарри застёгивает молнию на куртке. — Итак, очень жаль, что ты не хочешь работать у нас, Гораций, — сказал Дамблдор и помахал на прощание здоровой рукой. — В Хогвартсе были бы рады твоему возвращению. Если захочешь как-нибудь нас навестить, всегда будешь дорогим гостем, несмотря на повышенные меры безопасности… — Да, да… спасибо за приглашение… вот и я говорю… — Стало быть, до свидания! — Пока, — сказал Гарри. Они были уже у выхода на улицу, когда сзади послышался крик: — Ну хорошо, хорошо, я согласен! Дамблдор обернулся. Запыхавшийся Слизнорт стоял в дверях гостиной. — Ты согласен вернуться на работу? — Да, да, — раздражённо ответил Слизнорт. — Я, должно быть, с ума сошёл, но — да, я согласен. — Чудесно! — просиял Дамблдор. — В таком случае, Гораций, до встречи первого сентября! — Да уж, до встречи, — буркнул Слизнорт. Когда они шли по садовой дорожке, им вслед нёсся голос Горация: — Но смотри, Дамблдор, я потребую прибавки! «Я даже не удивлён!» Дамблдор тихонько хмыкнул. Садовая калитка захлопнулась за ними, и они пустились в обратный путь вниз по тёмным переулкам среди клубящегося тумана. — Молодец, Гарри, — сказал Дамблдор. — Да я ничего такого и не сделал… — Да нет, сделал. Ты показал Горацию, насколько для него выгодно вернуться в Хогвартс. Он тебе понравился? — Ну-у… «Я и сам не понял, понравился он мне или нет. Посмотрим, что ещё Сириус про него скажет. Какой-то этот Слизнорт уж очень самовлюблённый. Хотя, чего ещё ожидать от слизеринца? Но в целом, он вроде бы ничего… Надеюсь, что он научит нас этим своим трюкам с маскировкой. Они мне пригодятся, когда я буду стажироваться на мракоборца». — Гораций, — сказал Дамблдор, — очень любит комфорт. А ещё он любит собирать вокруг себя знаменитостей, преуспевающих и влиятельных людей. Ему нравится думать, что они прислушиваются к нему. Он сам никогда не стремился восседать на троне, предпочитает занять место за его спинкой — там, знаешь ли, легче развернуться. В своё время в Хогвартсе он отбирал для себя любимчиков среди учеников — кого за ум, кого за честолюбие, кого за обаяние или талант, причём удивительно ловко определял именно тех, кто потом добился известности в той или иной области. Гораций даже основал своеобразный клуб своих любимчиков с самим собой во главе. Он знакомил их с нужными людьми, налаживал полезные контакты между членами клуба и всегда что-то с этого имел, будь то коробочка его любимых засахаренных ананасов или возможность порекомендовать своего человека на освободившуюся должность в Управлении по связям с гоблинами. «Такой себе большой паук, плетущий свою паутину и время от времени дёргающий за ниточки, подтягивая к себе засахаренные ананасы, билеты на квиддич и прочее». — Я не для того всё это тебе рассказываю, — продолжил Дамблдор, — чтобы настроить тебя против Горация, или, как его теперь следует называть, профессора Слизнорта, а для того, чтобы ты был настороже. Несомненно, он постарается и тебя включить в свою коллекцию. Ты, Гарри, стал бы у него самым ценным экспонатом: Мальчик, Который Выжил… Избранный — так тебя теперь называют. От этих слов Гарри пробрал холод, никак не связанный с окружающим туманом. Они напомнили ему то, что он услышал несколько недель назад — слова, которые для него имели особый, ужасный смысл: «Ни один из них не может жить спокойно, пока жив другой…» Дамблдор остановился, поравнявшись с церковью, мимо которой они проходили по дороге к Слизнорту. — Дальше можно не идти. Держись за мою руку, Гарри. Когда давление прекратилось и он снова смог вдохнуть, оказалось, что они с Дамблдором стоят на просёлочной дороге, а впереди виднеется второе из его самых любимых строений на свете — «Нора». Мгновение леденящего ужаса прошло, у Гарри сразу стало легче на душе при виде этого дома. «Там Рон. И Сириус сказал, что будет ждать меня там. И миссис Уизли — она так вкусно готовит… А также там будет моя Гермиона!»