День за днем. Эпизод 5.

Теперь мы переходим в большую гостиную. Здесь схожая обстановка, только стол помощнее, занавески полегче, на стене висят копии картин. Вероятно, здесь мы и будем принимать кучу приглашенных гостей. Мать, устроившись за столом, продолжает названивать, ну, а я, прикрывшись нахлынувшей ностальгией, сижу напротив, разглядывая детские фото Маши Васильевой в семейном альбоме. Тут она разных возрастов, иногда с матерью, или с подругами. Последними идут фотографии снятые в «Кальяри». Мать вдруг отвлекается от затянувшегося обзвона: - Машуня. Это меня. Поднимаю голову: - А? - А, да, ничего… Проверка на вшивость? - Мам, ты что-то хотела? Та морщится: - Да…. Да, ничего. Подумала так… - О чем? Вера Михайловна решительно встает: - Знаешь, Машка, я пойду в магазин схожу! Тебе чего-нибудь взять? - Да нет. А может, давай я? Заодно на работу съезжу, узнаю как там дела. Увы, хозяйка дома не согласна: - Нет, только я! У меня и так избыток адреналина. Может быть, я возьму твои любимые тонкие макароны? Так и тянет сказать, что макароны не ем. Но приходится изобразить восторг: - Кстати, с удовольствием! - Ха-ха-ха, вот и прекрасно! Все, я пошла в магазин. Да и скажи Анжеле, если будет звонить, что я ей перенаберу. А то она мне всегда на мобильник тарабанит, когда у меня руки заняты! Ну, все, я пойду. Кто такая Анжела, никакого понятия: - Скажу. - Отдыхай, моя дочка. Мать тянется губами с желанием чмокнуть в щеку, и я подставляюсь, а потом целую в ответ. Поднявшись, она вздыхает: - Отдыхай, моя маленькая. И отправляется в прихожую, опять напевая: - “Отдыхай мой дорогой. Отдыхай не пой». Провожаю улыбкой - тетка конечно прикольная, но дочку точно любит. Захлопнув альбом, поднимаюсь со стула, чтобы забрать еще один Машуткин фотопортрет с полки: - Капец…Хороша Маша, да не наша! *** Дверь хлопает и я, оставшись в одиночестве, отправляюсь осматривать квартиру, а если точнее, то комнату Маши Васильевой. Девичья конурка с узкой кроватью, книжная полка, письменный стол, на стене постеры с артистами, светлые легкие занавески на окнах. Скучная простенькая обстановка вызывает усмешку: - Ха, капец…Ну и вкусы у вас Мария, извините, не знаю как вас по батюшке. Пройдясь по комнате из угла в угол, замечаю на одной из полок блокнот для записей, в кожаном переплете. Это может быть интересно, и я быстро пролистываю его страницы. Потом засовываю к себе в сумку – разберусь позже. Где-то на дне начинает трезвонить мобильник и приходится все перетряхивать в поисках трубки. Наконец, удается извлечь телефон на воздух и посмотреть кто там такой настойчивый. Капец, шеф! Открыв крышку, прикладываю гаджет к уху: - Да, Борис Наумыч! Голос начальника грозен: - Что «да», Маргарита Александровна?! - А… Что-нибудь случилось? - Это я у вас хотел спросить, все ли в порядке c моим главным редактором? - Борис Наумыч, я уже практически закончила! Вот выхожу из больницы. По крайней мере, мы с Анютой утром договаривались именно о такой версии - типа посещение врача - гинеколога, чтобы было поменьше вопросов. Шеф, недовольно сопя, ерничает: - Это я только что вышел из больницы! Я уже забыл, как ты выглядишь! - Борис Наумыч, ну я серьезно... Это очень важно. - Ладно, ладно, я все прекрасно понимаю. Просто я не люблю, когда все новости узнаешь последним. - А какие новости? Голос шефа принимает трагический тон: - Тебе надо искать нового зама. - А Зимовский что, умер? - Ха-ха-ха…Я понимаю, что тебе этого очень бы хотелось. Но пока я его назначил главным на радио. - Ничего себе. А вы думаете, у него получится? Мой вопрос остается без ответа: - Ну ладно, давай! Так, все... Приезжай и мы с тобой все обсудим. Давай, все! - Уже лечу! - Через час тебя жду! - Ага, договорились. И я, бурча, захлопываю крышку телефона: - Капец, вспышка справа, вспышка слева. Бросив телефон обратно в сумку, возвращаюсь к письменному столу. Блин, надо срочно ехать. Оставить Вере Михайловне записку с извинениями и смыться! На столе стоит стакан с карандашами и ручками, а вот на чем ими писать остается загадкой, Отложив сумку на постель, склонившись, выдвигаю нижний ящик стола - тут стопка чистых листков и я достаю верхний из них. Присев на стул, начинаю копаться в стакане, выбирая карандаш с не обломанным грифелем. Мысль о подделке почерка, заставляет остановиться: - Так! Куда это я разогналась-то? Подтянув к себе сумку, лезу в нее за блокнотом - тут можно посмотреть Машины каракули: - Ой, ну и почерк у вас девушка. Буква за буквой, начинаю выводить текст: «Мамуля! Я скоро буду. Маша». Готово! *** Убрав ежедневник обратно в сумку, встаю, вешая ремешок на плечо, а записку несу в прихожую, оставляя ее под зеркалом на самом видном месте. Оглянувшись по сторонам в последний раз, прихватив куртку, устремляюсь на выход, надеясь ускользнуть из квартиры как можно быстрей. Увы, открыв дверь, нос к носу сталкиваюсь с вернувшейся Верой Михайловной. Та обрадовано благодарит: - Ой, Машуль, спасибо! А то я выскочила, а ключ то не взяла. Отступаю обратно в квартиру, пряча одежду за спиной и позволяя матери зайти и захлопнуть последнюю для меня возможность выйти на свободу и отправиться в редакцию с чистой совестью. Ну, ладно, продолжим игру в дочки-матери. Тычу в пакеты в руках Веры Михайловны: - Ха, а чего это ты тут накупила? - А тут все: мука, яйца, шампиньоны.., Сыр! - А чего думаешь готовить? - Ну, во-первых, не я, а ты! В смысле? Растерянно переспрашиваю: - Что, я? - Ты же побалуешь нас своей фирменной пиццей? Че-е-ем? - Я-я-я? - Ну, конечно! Ты знаешь, у меня ощущение, что я ее сто лет не ела. Растянув в стороны губы, неуверенно блею: - Да я как-то это… - Что? - Да нет, просто… Пожав плечами, тупо мотаю головой в полном ауте. Мать кивает в сторону гостиной, где слышны звонки телефона: - О сто процентов Анжелка звонит! И торопится туда. Быстро иду к трюмо и, схватив записку, торопливо сминаю бумагу в комок, потом засовываю его в сумку… Пронесло! Надув щеки шумно выдыхаю: - Фу-у-ух! Подхватив оставленные матерью сумки, несу их на кухню. *** Блин, я, конечно, могу сварить пельмени или даже нарезать салат, но пиццу?! Приходится звонить Сомовой, у нее хотя бы есть кулинарная книга. Выложив на стол продукты, миски и тарелки, набираю Анькин номер. Быстро обрисовав подруге ситуацию с готовкой, получаю в ответ смешок и ключевое слово «элементарно». Такое легкомысленное отношение вызывает протест и возмущение: - Ань, что значит элементарно? Я кулинарных техникумов не заканчивала. - А, значит, запоминай или сразу откладывай: один стакан муки, один стакан кефира, яйцо, чайная ложка соды, и чайная ложка соли. Явно же читает по книжке зараза! Элементарно для нее. Обрываю словопоток: - Да не тараторь ты как из пулемета! У меня всего две руки. Передо мной на столе появляются пачка муки, блюдо с грибами, блюдо с помидорами, банка с солью, миска с яйцами. Начинаю все сваливать в большой тазик. Помолчав несколько секунд, Сомова выдает новый перл: - Никто не тараторит. Просто в пиццу вообще можно все класть. Все, что есть в холодильнике! - Слушай, Сомова, вот ты русский человек… Я же тебе объясняю - все придут на мою пиццу с грибами! Анюта обиженно огрызается: - Чего ты орешь то?! - А никто не орет. Просто не надо мне загибать про весь холодильник! - Марго не нервничай. - Что, не нервничай! Втянула меня в эту авантюру! Еще Наумыч мне позвонил, люлей отвесил. - Да, кстати, ты скоро появишься? - Ань, какой скоро, я же тебе объясняю! - Ну, хоть примерно? - Так, ладно, я не могу больше разговаривать. Все, давай, я тебе перезвоню! Едва захлопываю крышку телефона, в дверях появляется мать: - С кем это ты так сурово? Неопределенно пожимаю плечами: - Да-а-а… Есть женщины в русских селениях. Машина мать присаживается на табуретку у стены, я тоже присаживаюсь к столу. Следующий ее вопрос опять меня ставит в тупик: - А чего ты так долго возишься? У тебя обычно все быстро-быстро получалось. Приходится сваливать вину на Сомову: - Да-а-а… Тарабанят тут всякие… Кстати, может поможешь? - Кто, я? Да что ты! Я тебя уже раз помогла, что меня саму во всем и обвинила! - Да, ладно! - А что значит «да ладно»? Кончай Маш, ну… Не разыгрывай! Конечно, ты сама сказала, что я соду перебухала! Твои слова. - Мам, да я шутила. - Нет, деточка, две хозяйки на кухне, это чересчур. Попытка улыбками и ужимками уговорить Веру Михайловну взять готовку на себя, увы, терпят крах. Мать встает: - Значит так, давай, трудись. А я знаешь, что? К Людмилке сбегаю! Очень хочется похвастаться, ладно? Ну, пока, удачи! Как только она выходит с кухни, улыбка мгновенно сползает с моего лица: - Да, блин, удачи… Вот только удачи мне и не хватало! Снова встаю за стол продолжить кулинарные мучения, но тут трезвонит телефон, лежащий тут же рядом с мисками. Схватив трубку, смотрю кто там. Люся! Прикладываю трубку к уху. - Маргарита Александровна, это Людмила! Скажите, а вы скоро в офисе появитесь? А то тут просто Борис Наумыч ... Задолбали! Когда, когда, когда… - Слушай, Люся...Когда ты меня увидишь в офисе, значит я появилась! Ясно? Не дожидаясь ответа, захлопываю крышку телефона и бросаю его на стол. Так, пицца! Что там сначала? Яйца? Постучав по краю тазика, выливаю первое яичко в емкость. Берусь за второе, но оно почему-то летит мимо миски, прямо на ногу, заставляя все бросить и стряхивать разводы с подола платья… Что там Сомова говорила про кефир? Открыв крышку, присасываюсь, делая глоток прямо из бутылки, остальное выливаю в тазик. Теперь перемешать. Чем? Вилкой? Зачерпнув горсть муки, высыпаю ее в жидкое месиво, потом шлепаю рука об руку, стряхивая мучную пыль, и вытираю нос: - Капец! Лучше три раза в армию сходить… Так, что дальше? А! Грибы. Взяв гриб за шляпку, начинаю кромсать его ножку ножом словно палку: - Капец… Это выше моих сил! Отчаявшись, вытираю руки тряпкой - не мытьем, так катаньем все равно я эту дурацкую пиццу победю: - Ладно! Взяв сумку с кушетки, протискиваюсь в приоткрытую дверь в коридор, и в темпе спешу в прихожую! Главное ключи не забыть, прежде чем захлопывать дверь. *** Пиццерия обнаруживается недалеко от метро «Кропоткинская», так что через полчаса я уже возвращаюсь в квартиру Васильевых с двумя коробками свежеприготовленной пиццы. Так спешила и боялась не успеть к приходу Веры Михайловны, что запыхалась и взопрела. Слава богу, в квартире никого и я, вытирая ладонью пот со лба, несу коробки на кухню. Открыв крышку, перекладываю сначала один блин с пиццей на поднос, а коробку откладываю в сторону, потом второй: - Ну, вот это я понимаю пицца! Теперь надо куда-то спрятать обе пустые коробки. Постояв и подумав, уношу их на лестничную площадку, за мусоропровод. Что теперь? Остаться или все же рвануть на работу? Пока матери нет, выбираю второе. Заодно по пути выкину и коробки. *** Через сорок минут я уже в издательстве. Раздеваюсь заранее внизу, в гардеробе. Выскочив из лифта на этаже редакции, оглядываюсь по сторонам, но шефа поблизости не видно, зато за секретарской стойкой торчит голова Сомовой. Направляюсь к Аньке, и та быстро кладет телефонную трубку на рычаг, сразу набрасываясь на меня с упреками: - Ну, где ты бегаешь, а? - О! А то ты не знаешь, где я бегаю. Она крутит пальцем перед моей физиономией: - А чего это… Тебя что, пыльным мешком, что ли пришибли? - Каким еще мешком? - Вон, у тебя на носу, на бороде! Что это? Чего, чего… Срочно пытаюсь стереть муку с лица: - Блин! Капец… - Мука? - А что? Не героин же! Продолжаю оттирать нос, но без зеркала результат остается неизвестен. Анюта вздыхает: - Наумыч, между прочим, рвет и мечет. - Я скоро сама, знаешь, начну рвать и метать! Капец, зачем я вообще ввязалась в эту аферу?! У Сомовой на стойке загорается переговорное устройство: - Люся! Найди мне Марго, хоть из под земли! Ясно? Во взгляде Сомова явная укоризна: - Ты вовремя. Из динамика раздается раздраженное: - Алле, гараж, Люся! Ты меня поняла или нет? Сомова наклоняется к переговорному устройству и имитирует голос Людмилы: - Поняла! Потом напутствует мою персону: - Ну, давай, иди! И, правда, Люся. Все, так похоже, что я смеюсь: - Ладно, я пошла. Но вспоминаю про блокнот Васильевой: - А! Подожди. Лезу в сумку за ежедневником: - Вот, держи! - Что это? - Записная книжка Васильевых. Там куча телефонов, можно чего-нибудь нарыть. - Вот, а говоришь, зря ввязалась в аферу. Ага, говорю... Потому что, по шапке все равно получать! Делаю глубокий вдох: - Так, ладно, пошла на амбразуру! Продолжая стряхивать с себя муку, направляюсь в кабинет к шефу. *** Но у начальника настроение оказывается отнюдь не агрессивное, скорее отеческое. Присесть он мне не предлагает, мы стоим, причем шеф у окна за своим креслом, а я возле углового столика с монитором, прислонившись пятой точкой. Егоров начинает увещевать: - Скажи мне, Марго, что с тобой происходит, а? Рассказывать мне нечего, увы. Отворачиваюсь: - Вообще-то ничего. Наумыч нервно отмахивается: - Это не ответ. - А что вы хотите от меня услышать? - Правду! Вот, представляешь, правду. Правда слишком фантастична и я молчу. Егоров вздыхает: - Но, похоже, что шансов у меня практически нет. Но, все-таки? - Борис Наумыч! - Угу, слушаю. - Да я немножко забегалась в последнее время. Шеф сразу краснеет и брызжет слюной: - Да ты практически не появляешься в издательстве то! Я хочу знать причину. - Сегодня я ходила к врачу... - А вчера?… А позавчера?… А позапозавчера? Обиженно вскакиваю: - Борис Наумыч, ну номер, все-таки, вышел? Качество же не страдает? - Зато я страдаю! Это раз. Он начинает расхаживать по кабинету: - Во-вторых, страдает дисциплина в коллективе. Это два! А в-третьих, у нас, между прочим, радио появилось! На которое, тебе, наплевать! - Это неправда. - Правда! Потому что никакой веской причины, я до сих пор не услышал. Ты же мне сама в больнице пообещала, что будешь на этом совещании как штык. Что поделать, форс-мажор. Пытаюсь оправдываться: - Да, но вчера… Мне позвонили из клиники и сказали, что я должна быть на приеме у эндокринолога. А пропустить никак нельзя. Шеф почему-то смотрит растерянно: - У эндокринолога? Или гинеколога? Видимо мой ляп не совпадает с версией Сомовой, и я уже не так уверенно подтверждаю: - Ну… Ну, да... - Слушай, вы сначала с Сомовой версии обговаривайте, прежде чем мне врать! Мы обговаривали! Просто не пришли к однозначному решению: - А я не знаю, что вам сказала Аня. Наверняка, она что-то напутала! Шеф уходит мне за спину и вдруг оттуда доносится удивленное: - Скажи, пожалуйста, а это что, такая новая метода у эндокринолога - крахмалотерапия или это мука? Оглянувшись, замечаю мучное пятно возле своего локтя и быстро отряхиваю его на пол: - Борис Наумыч, э-э-э…. Я не понимаю, вы что, пытаетесь в чем-то уличить? Егоров отворачивается, утирая лицо: - Да нет, что ты! - Я сидела в очереди, там, у тетки какой-то, порвался пакет с мукой. Шеф возмущенно взрывается: - Да, конечно, я сам должен был об этом догадаться! Подожди, так ты сидела в очереди или ходила к врачу по записи? Блин! Зависаю, уже забыв, чего говорила раньше… - Ты пойми, Марго, меня обмануть большого ума не надо! Но когда это делают примитивно, меня это злит! Шеф проходит к окну и там утыкается в жалюзи. Пряча глаза, канючу: - Борис Наумыч, я не пытаюсь вас обмануть... У меня даже мысли такой не было! Шеф резко оборачивается: - А у меня сложилось мнение, что эта мысль была! Ты пойми, что даже у моего безграничного терпения есть конец! - Я понимаю. - Ничего ты не пони… Я же не хочу тебя, в чем-либо уличить. Я хочу причину найти и помочь тебе! Как же… Помочь. А кто говорил, что все личное надо оставлять за порогом редакции? - В моей ситуации, вы мне не поможете никак. Егоров усаживается в кресло: - А как же я тебе помогу, если ты стоишь тут и молчишь как кубинский партизан?! Ладно, иди, я тебя на дыбу вешать не собираюсь. Молча взяв сумку, оставленную на гостевом стуле у стола, направляюсь к выходу. Шеф добавляет: - Но из нашего разговора делай выводы. - Борис Наумыч, я обязательно вам как-нибудь все расскажу. Он на меня не смотрит: - Угу. - Честно, пожалуйста, не обижайтесь! - Да я уже обиделся слегка! Ладно, все иди. И я быстро устремляюсь на выход. *** Пожар притушен и пора возвращаться к Вере Михайловне. Правда сама она меня находит еще раньше - едва выхожу из здания издательства, начинает трезвонить мобильник. Не снимая сумки с плеча, лезу в нее в поисках телефона. Остановившись и бросив быстрый взгляд на экран, прижимаю трубку к уху: - Алле! - Алле, Машуль! Ты где? - Да так, отскочила по делам. - Я так испугалась - прихожу, а тебя нет. Ты уж меня так больше не пугай! Смотрю на часы на руке - сейчас не час пик, метро работает, так что мне хватит получаса на дорогу: - Мам, да у меня даже мыслей таких не было! Просто мне позвонили и… В общем, я еду домой! Голос Веры Михайловны веселеет: - Ну, отлично! Давай, прибегай. У меня для тебя сюрприз. - Какой сюрприз? - Приедешь – увидишь. Блин, только сюрпризов мне не хватало. Захлопнув крышку телефона, иду к «Новокузнецкой». *** А в доме Маши Васильевой меня и правда ждут. Накрыт стол, вино, апельсиновый сок, закуски, гости, среди которых оказывается и Аксюта. Видимо он и есть обещанный сюрприз. Подождав пока разденусь, мать сразу ведет меня к столу, усаживая на красное место между собой и Аксютой, напротив пришедшей в гости соседской пары. Остальные два десятка приглашенных видимо подтянутся позже, когда сюрприз уйдет домой. Сергей поднимает бокал: - Ну что, я предлагаю выпить за Машулю и за то, что она вернулась! Вспомнив популярный сериал с приевшимся названием, бормочу: - Угу, и за Будулая… Мать улыбается: - А причем тут Будулай? Покачивая бокалом c вином, вздыхаю: - Ну, он тоже вернулся. Все дружно смеются шутке, и Серега не может удержаться от комплимента: - Я обожаю Машино чувство юмора. Давайте, поддержим! Неужели у неизвестной мне Маши тоже бывало желание поострить? Будет плюсом ей в копилку... Все чокаются и соседка, по имени Анфиса, добавляет: - Давай милочка за Машку, за тебя, за этот дом! Давай! Я тоже отпиваю из своего бокала. Сосед, не запомнила его имени, вдруг сообщает: - Пицца просто чудо! Анфиса поддерживает мужа: - Еще бы, это же тебе не магазинская, какая-то! Это же Маша своими руками сделала. Скромно опускаю глаза: - Да ладно вам, пицца, как пицца. Сосед продолжает расхваливать: - Не может быть. Увы, мать ненароком сдает доченьку: - А откуда здесь ветчина? И смотрит на меня как прокурор. Точно, она же должна быть с грибами, а я когда покупала, просто ткнула пальцем в две разные! Затравлено бормочу: - Как откуда? - Я ветчину не покупала! - Ну, ты не покупала, а кое-кто подсуетился. - Ну, надо же! Сама сходила в магазин! Смотрю на мать укоризненно - неужели это так необычно для Маши? Минус балл из ее копилки! Кисло улыбаюсь: - А что тут такого? Машина мать ответить не успевает, раздается звонок в дверь и Вера Михайловна хмурится: - Кто это к нам? У нас все дома. Пора проявить себя хозяйкой, а не гостьей и я вылезаю из-за стола: - Мам сиди, я сама! За спиной слышу, как та поднимается следом, предупреждая гостей: - Я сейчас на минуточку. Появляюсь в прихожей чуть раньше матери и, повернув защелку замка, оказываюсь нос к носу со старшим Шульгиным. Это тоже сюрприз? Растерянно бормочу: - Добрый вечер. - Ну, это кому как. Он заходит в прихожую и закрывает за собой дверь. Но тут поспевает и мать, встречая гостя недобрым словом: - Что тебе надо? - Да вот пришел ей в глаза посмотреть! Осталась ли там хоть капля совести. С открытым ртом перевожу взгляд с одного на другого - похоже парочка хорошо знакома друг с другом... Вера Михайловна повышает голос: - Это кто мне тут про совесть говорит?! Сам вырастил мажора, а теперь на всех других сваливает, да? Шульгин грозит мне пальцем: - Имей в виду, что ты никогда счастливой не будешь! Не испугал, я не Маша и будет она счастлива или нет, мне фиолетово. Зато Машина мать возмущенно кричит в ответ: - Пошел вон, урод! - Кто?! Сами уроды! И детей будете уродами рожать! - Да, таких как ты, действительно не родишь! Пошел отсюда. Она вытесняет незваного гостя за порог. Федор Иванович успевает проорать: - Жаба! - Чтобы духу твоего не было! Сволочь. Честно говоря, я в шоке. И от агрессии Шульгина, и от агрессии Машиной матери. И когда только они так успели достать друг друга?! Будто знакомы лет надцать, не меньше.. Закрыв дверь, мать вздыхает и уже спокойным голосом ставит точку в стычке: - Ничего, деточка. Не обращай внимания! Почему-то мне жутко обидно, особенно про несчастье и детей, и я, захлопнув рот, с навернувшимися слезами в глазах, оправдываюсь: - Мам, я ни в чем не виновата! - Я знаю, я знаю… Это так, собака лает, ветер носит... Фу-у-ух, пойдем к гостям! И мы возвращаемся в гостиную. *** За окном ночь, вереница гостей закончилась и отправилась по домам, а мне пора подумать о побеге - я и так весь остаток дня и вечер провела «в кругу семьи». Сообщив, что отправляюсь спать, распустив волосы, изображаю перед пришедшей в Машину комнату матерью, что разбираю постель и складываю покрывало. Она так и торчит в дверях, и я нервно интересуюсь: - Что, мам? - Вот, рубашечку тебе чистенькую принесла. - Спасибо. - Полюбоваться на тебя пришла… Ох, какая же ты у меня, все-таки, красивая! Даже засмущала: - Мам! - А что, имею право. Сегодня мой самый счастливый день. Вера Михайловна вздыхает: - Ой, дай я тебя поцелую! И тянется чмокнуть меня в щеку: - Как я тебя люблю! Столько материнских эмоций, что невозможно не ответить. Мягко улыбаюсь: - Я тоже тебя люблю. - Ну, спокойной ночи. Киваю: - Спокойной ночи! Мать, наконец, выходит из комнаты и я, кисло улыбаясь, прикладывает короткую сиреневую ночнушку к себе. Не мой фасончик… А ведь бедная женщина так старается, так надеется, даже заболела… Уронив руки вниз, вздыхаю: - Ой, мамочка моя родная, прости ты меня, пожалуйста! Быстро пройдя к кровати, из подушек и подручных вещей сооружаю подобие тела под одеялом. Потом тихонько подхватив сумку и повесив ее на плечо, крадусь в прихожую, прикрыв дверь в Машину комнату. Пройдя на цыпочках к выходу, захватив куртку с вешалки, осторожно открываю дверь и выскальзываю наружу… *** Доехав до дома на такси, поднимаюсь в квартиру. Везде темно и я, на ощупь, щелкаю выключателем в прихожей, потом кладу ключи на полку. Из своей комнаты выползает Сомова и я ее встречаю, удивленно приподняв брови: - Ох, ты еще не спишь?! - Да нет, а ты чего сбежала, что ли? - Какой сбежала... Ты что хочешь, чтобы я там еще и ночевала, что ли? Анюта сладко зевает: - А если заметят? Надеюсь, не побьют. Молча сбросив с уставших ног ботинки, влезаю в тапки: - Слушай, Сомова, не каркай, а? Я и так там, как Штирлиц среди немцев. Полный дом народу набилось, сидят, мне какие-то вопросы задают… Я их в упор, понимаешь, не знаю! Повесив куртку на вешалку во встроенный шкаф в прихожей, прохожу в гостиную и плюхаюсь на диван: - Еще этот… Жених! Приперся, блин. Сомова падает рядом: - Да? А ты что? - А я что... Я ничего! Оглядываюсь на подругу: - Лучше скажи, как там, в издательстве дела? Сомова отмахивается: - А! В издательстве все нормально. Зимовский корчит из себя демократа, но я ему не верю. - Ну и правильно делаешь. Верить Зимовскому - это как тигра с руки кормить. Кстати, сколько там сейчас времени? Посмотрев на наручные часы, быстро встаю: - Ой, капец, все! Я баюшки. Поспать в родной кроватке! Анюта тоже поднимается: - Может, ты голодная? Там у меня в холодильнике пицца есть. - Сомова, я тебя умоляю! Ты даже не произноси при мне этого слова «пицца». Я этой пиццы нарубилась, на сорок лет вперед! Все, спокойной ночи. Нагнувшись, тянусь чмокнуть подругу в щеку, и та устало вздыхает: - Пока! - Давай. И я быстро чапаю к себе в спальню. *** Смыв макияж, расчесав волосы и переодевшись в пижаму, забираюсь на кровать. Завтра утром мне надо с утра вернуться в квартиру Васильевых, причем желательно до того как встанет Вера Михайловна. Пожалуй, надо поставить будильник в мобильнике часов на шесть утра, не позже. Затем откладываю телефон на тумбочку, выключаю свет и забираюсь под одеяло. Спать! КОНЕЦ ПЯТОГО ЭПИЗОДА