День за днем. Эпизод 5.

Совещание, пропиаренное Егоровой еще утром, после нескольких переносов, наконец-то находит точку в расписании начальницы и Люся в который раз всех обзванивает, теперь уже сгоняя в зал заседаний. Прихватив на всякий случай черную папку с наляпанными дополнениями к вчерашнему убогому «тематическому плану», прохожу к окну, где уже томится Наумыч, а вдоль стены топчутся Галина с Валиком. Садиться не хочу – за столом, заваленным папками и распечатками уже Зимовский с Лазаревым, а напротив них одинокий задумчивый Калугин. Только председательское место пустует. Поскольку тема общего сбора по-прежнему остается загадкой, народ томится нетерпением, гадая и перетирая косточки Наташе. Наконец, новая венценосная особа, с красной папкой в руках, появляется на пороге: - Ну что, господа капиталисты, будем начинать. Интересно, какие секреты она прячет в этих красных корочках? Или в них пусто? Наташа проходит во главу стола: - Проанализировав последние месяцы работы нашего издательства, я пришла к важному выводу. Наумыч удивленно трясет головой, изумляясь наглости дочурки. И действительно – чем ей удалось что-то проанализировать совершенно непонятно. Ухмыльнувшись, отворачиваюсь, глазея в окно и почесывая пальцем переносицу. - Оказывается, мы никак не охватываем интересы такой обширной группы населения, как девушки и женщины в возрасте от двадцати до сорока лет. А у них есть особенные интересы в «Мужском журнале», о которых я не в курсе? Что-то я не очень понимаю, к чему Егорова клонит. Может, к новым рубрикам? Шеф последние слова не оставляет без комментариев: - А после сорока, значит, затрагиваем? Ни один мускул на лице Наташи не выдает ее недовольства, но слова звучат резко: - А я, кажется, никому слова не давала. В принципе, резонно. Егоров прикусывает язык, недовольно разворачиваясь в мою сторону. Наташа размеренно продолжает: - Эта аудитория..., а-а-а… Ничего интересного для себя на страницах «МЖ» не находит. Ну, на то он и «МЖ». Хотя, Зимовский, частенько обвиняет меня прямо в противоположном – типа обабила глянец донельзя. Наташа, тем временем, развивает свою мысль дальше: - Поэтому она предпочитает покупать другие журналы и в связи с этим у меня возникла очень интересная идея. Наумыч недоверчиво хмыкает, а я, привлекая внимание нового руководства, поднимаю руку, щелкая пальцами. Наташа громогласно разрешает, видимо ожидая возражений: - Я вас слушаю. И делает шаг ко мне, подступая ближе. - Извини, Наташ. А можно одно замечание, прежде чем ты что-то предложишь? - Ну? - Если ты действительно анализировала продажи журнала за последние месяцы, то наверняка заметила, что наш курс весьма серьезно изменился. Егорова-младшая возвращается к своему креслу и мне уже приходится высовываться из-за шефа, чтобы видеть ее: - И что наши продажи увеличились и в том числе за счет привлечения той аудитории, о которой ты говоришь. Не всей, конечно, но достаточно большей ее части. Положив раскрытую красную папку на спинку кресла, Егорова заглядывает в нее, видимо там шпаргалка: - И о чем это говорит? - Это говорит о том, что в принципе мы идем правильным курсом. Наумыч поправляет: - Шли. Наташа пытается сохранить начальственно-умное лицо: - Э-э-э... Я понимаю, Маргарита Александровна, вашу мысль, но хочу вам задать один вопрос. - С удовольствием отвечу. Наша новая начальница пускается в обратный путь вдоль окна, а потом вдоль кресел: - Скажите, пожалуйста, сколько дней подряд, вы можете носить одно и то же платье, даже если оно вам очень нравится? По разному… Но чаще максимум два. И что из этого следует? Мне непонятны ее параллели и я, пожав плечами, пытаюсь вернуть разговор в русло журнала: - А..., причем здесь это? - Притом, вы меня даже не дослушали. Я говорю о том, что надо меняться. Я же не говорю выкинуть старое платье. Я просто предлагаю купить новое. Она бросает на меня испытующий взгляд, но туманный разговор о тряпках заставляет непонимающе закатить глаза к потолку – мы чего теперь еще и платьями будем заниматься? Наумыч приходит на помощь: - Наташ, а ты можешь, как-нибудь, без этого шопинга? Видимо, может: - Журнал «МЖ» никто не собирается трогать. Я просто предлагаю выпустить новый журнал. Она победно оглядывает собравшихся и улыбается: - Женский! Информация, конечно, шоковая и требует осмысления. Егорова заглядывает в свою папку: - Это будет близкий по стилю, но совершенно другой по содержанию глянец. А деньги? Из папиного кармана? Или продаст мамин пакет акций? Наумыч возмущенно перебивает: - Ты с ума сошла! Со своего места вмешивается Лазарев: - Борь, давай без комментариев, а? Может, ее будет спонсировать Константин Петрович? Егоров затыкается, видимо вспоминая свое нынешнее положение, и Наташа продолжает: - Рабочее название этого журнала будет «For Woman», ну или просто «ЖW». Давайте посмотрим на обложку этого журнала. Она идет к ноутбуку на столике у стены, и нажимает пару клавиш на клавиатуре. На большом экране рядом проецируется макет будущей обложки. Надо же, кто-то ведь все подготовил – включил ноутбук и аппаратуру, загрузил файлы… Интересно, кто это у нас такой исполнительный? Наверно тот, кто и обложку сляпал – там девица трясет мокрыми волосами на фоне египетской пирамиды, прописью идут буквы «ЖW» и названия выдуманных рубрик — дамский клуб, секс-кулинария, автоледи, и конечно про отпуск. Это вот этого не хватает от двадцати до сорока? Cекс-кулинарии? Еще одно нажатие кнопки и теперь, то же самое, в другом ракурсе, другим шрифтом, но с той же моделью, будто сошедшей из портфолио Анатолия Чеснокова. Валик торопится подольстить: - Симпатично. Наташа возвращается к председательскому креслу и встает позади него: - Покупатель сразу увидит, что журнал выпускается тем же издательством, что и «МЖ». Он доверяет нашему качеству и поэтому получает возможность выбора. Зимовский кисло оглядывается на дисплей, а Калугин сосредоточенно дергает себя за губу — похоже, все не в восторге и Егоров это озвучивает: - Он получает инфаркт, потому что у него в глазах начинает двоиться. Он раздраженно косит зрачками на кончик носа и трясет руками перед лицом. Не очень конструктивно в плане возражений и этим пользуется Лазарев, оглядываясь на бывшего директора и одергивая его: - Борис Наумыч, перебивать мы все умеем. Пытаюсь внести деловую нотку в протестные настроения: - А вам не кажется, что эти два журнала начнут конкурировать между собой? В смысле оттягивать деньги. Хотя, думаю, вряд ли - большинство рубрик будет разными. Наташа слабость моего аргумента просекает сходу: - Ну, какая конкуренция, у них будут разные аудитории и потом, Маргарита Александровна, эти два журнала могут вести между собой диалог, а если их правильно и грамотно пропиарить, то люди могут покупать оба издания. В общем-то, у меня аргументов против, особых нет. Только, вот, кто этот журнал будет делать? Кто будет главным редактором для него? Есть подозрение, что это повод раскрученный «Мужской журнал» передать мужчине, а практически нулевой «Женский», с неясными перспективами выживания — женщине. Свежую издевательскую струю вносит Наумыч, который, не в силах стоять на месте, переминается с ноги на ногу, чуть не подскакивая: - А давайте выпускать еще детский журнал «ЖД». Пусть сразу три покупают! Он всплескивает руками, поворачиваясь к дочери спиной: - А если еще будем ориентироваться на стариков... Мысленно продолжаю - «ЖП» для пенсионеров. В общем, полная «Ж…». Калугин поднимает руку, внося свою лепту в негатив: - Простите, простите, пожалуйста... Для того чтобы выпускать два журнала… Да?... Нам нужно будет увеличить соответственно объем работы. Галка его поддерживает: - Вот именно. Нужно штат раздувать. Наумыч, обрадованный поддержкой смотрит на Наташу, думая, наверно, что этот аргумент ее убедит. Но та непреклонна: - Не надо ничего раздувать. Положив локти на спинку кресла, она твердо продолжает: - У нас и так половина людей ходят и стены подпирают. Ценная мысль и я даже знаю, кто обычно этим занимается. Ворчу, бросая в пространство: - Да кто-то и сам, до последнего времени, стены подпирал. Егорова делает вид, что не расслышала: - Что вы сказали? Поворачиваюсь к ней лицом: - Так, мысли вслух. Если я правильно оцениваю ситуацию, то Зимовский будет двумя руками за создание такого журнала. Приглашаю его проявить себя в наших дебатах, а то что-то он все молчит, только строчит пером в раскрытой перед ним папке: - Антон! - М-м-м. - А ты чего заглох? - Я? Он оглядывается на меня, потом снова утыкается в папку: - Анализирую. - Угу. Ну, анализируй, анализируй. Лазарев берет заключительное слово: - А я считаю, что Наташа абсолютно права. Выход нового журнала не уменьшит продажи «МЖ». Даже если кто-то купит новый журнал вместо старого, деньги пойдут к нам. Угу…. Только затраты увеличатся вдвое и я озвучиваю это: - Да, но производство, сил, финансов уйдет гораздо больше, в два раза, и прибыль явно упадет. Я удивляюсь, как это вы не понимаете. Наталья тут же находит контраргумент, тыча в воздух пальчиком: - Это она в процентном отношении упадет, а обороты вырастут. Надо же, кто-то подковал девочку, даже слова умные выучила. Лазарев подхватывает: - Вот, именно. Калугин сомнения не снимает: - То есть, вы, вот так вот, уверены, да, что новый журнал будет также продаваться, как и старый? Наташа снова раскрывает свою папку, положив на спинку кресла: - А это уж от нас зависит господа, как мы сработаем. На каждый наш аргумент у нее свой. Чувствуется, что с ходу переубедить новую начальницу не удастся и нужна специальная проработка с логикой и фактами. Только Наумыч не может успокоиться и выкрикивает: - Авантюра! Лазарев, не поднимая головы и не оборачиваясь, обрывает его, указывая на нынешнее место: - А вас, Борис Наумыч, никто не заставляет участвовать в этой авантюре. Андрей заступается: - А вот я, тоже, сомневаюсь, как и Борис Наумыч, что мы потянем два журнала. Наташа снова берет инициативу в свои руки: - Ну, естественно, если мы только и будем делать, что сомневаться, мы и один журнал не потянем. Хватит ходить по накатанной колее. Я предлагаю сделать прорыв. И мы либо подписываемся на него.... Запрокинув голову вверх, прикрываю глаза, ожидая вердикта, но Любимова первой подает голос: - Либо? - Либо ищем других исполнителей. Мда…Совсем у девочки голова пошла кругом от своей многозначительности. Ради выпендрежа готова угробить и предприятие, и людей, создавших его. Прижав двумя руками папку к груди, поджав губы, недоуменно озвучиваю в воздух: - Даже так? Подхалим Кривошеин отдает голос сильнейшему: - Знаете, а мне идея с двумя журналами нравится. Галина язвительно усмехается: - Ага, можно в два раза больше ничего не делать. У Егорова тренькает в кармане, и он начинает суетиться в поисках телефона. Наташа раздраженно смотрит на бывшего отца: - Я, кажется, просила отключить телефоны! Я такого не помню, шеф видимо тоже и протестует: - С каких это пор мы на совещаниях отключаем телефоны? - С тех пор, как я руковожу издательством! Трели продолжаются, и Егоров пожимает плечами: - Да, но я жду важный звонок. - А можно ждать его потише, не мешая остальным? Звонки продолжаются, Наумыч с недоуменным видом поворачивается ко мне, ища поддержки, а Наташа, усаживаясь в кресло, демонстративно продолжает: - Так, я предлагаю обсудить концепцию первого выпуска… А-а-а... Начиная с первого же номера журнал должен позиционировать себя, как чисто женский. С усмешкой гляжу это недалекое убожество - нет ни проекта, ни штата, ни финансов, вообще концепции, а она уже первый номер обсуждает. Наумыч, тем временем, продолжает копаться в мобильнике, нажимая кнопки, не слушая глубокие мысли дочурки - наверно проверяет, кто ему звонил. - Это не значит, что там должны быть такие слезливые истории, как одна родила, вторую бросили, третья победила себя. Нет. Это все муть. Вот с этим полностью согласна. Калугин вдруг сует руку в нагрудный карман, извлекая оттуда свой телефон и читая пришедшую SMS. Наташа со вздохом продолжает: - В этом журнале должно быть множество полезной информации для современной женщины. Что, где, когда, и как. И почем? Бред. Последний перл заставляет сыронизировать: - Так, а есть уже такой журнал. Правда, он на телевидении. Так и называется «Что? Где? Когда?» - Очень смешно! Уж как есть. У Егорова опять начинает трезвонить мобильник и Наташа раздраженно оборачивается: - Я же просила! Тот лишь разводит руками: - А я не могу держать человека. Он прикладывает трубку к уху, и начинает выбираться из наших рядов, направляясь к двери: - Да, Иван Степаныч, слушаю вас! Поджав губы, Наташа выпрямляется в кресле: - Ладно, продолжим. Но тут уже трезвонит мобильник у Калугина, и он бросает взгляд на дисплей: - Ой! Похоже на Егорову с ее затеями, всем плевать и только и ищут повода смыться. - Андрей! Тот мотает головой: - Пардон, прости, пожалуйста. Это дочка, надо ответить срочно, извини. Он срывается с места и, обойдя вокруг кресла начальницы, спешит вслед Наумычу. Вообще-то, раньше с оперативок Калугин по поводу Алисы никогда не сбегал, перезванивал позже, так что Наташа права, обращая внимание на чрезмерную синхронность: - Я что-то не поняла. Это саботаж? Похоже, что так. Но повторить фокус с телефоном уже не получится и я, опустив глаза в пол, канючу: - Наташ, мы уже два часа здесь торчим, слишком много информации. Чтобы такое придумать, чтобы и нам свалить по рабочим местам? Поджав губу и подняв глаза к потолку, подыскиваю слова: - Надо как-то…, переварить. Галина подает усталый голос: - Марго права. - Ладно, переваривайте, завтра продолжим. Егорова недовольно отворачивается, опуская голову и касаясь пальцами лба, изображая раздумья, а народ дружно срывается с места, торопясь разбежаться. *** В пять у меня рандеву с Михалычем, поэтому сваливаю с работы пораньше - надо еще посмотреть, что там у нас с Сомовой в холодильнике. А то, может, и чаем напоить гостя не с чем. Когда поднимаюсь на третий этаж, вид приоткрытой двери в собственную квартиру вызывает недоумение - видимо, Анька – разгильдяйка, за собой не притворила, а потом забыла с девичьей памятью. Но в прихожей свет не горит и Фионы не видно. Ушла с собакой гулять и не проверила замок? Странны дела твои, господи: - Не поняла. Кричу вглубь квартиры: - А чего у нас все нараспашку-то? Делаю пару шагов по полутемной прихожей и натыкаюсь ногой на что-то разбросанное по полу. Наклонившись посмотреть, делаю шаг назад и застываю в прострации – нет, это не Анькины проделки – валяются мои блузки, книги, подушки с дивана, какие-то газеты, одежда из стенного шкафа. Полный бардак… Осторожно пробираюсь в гостиную, лавируя между валяющимися дисками DVD, пакетами, коробками и полотенцами из ванной. Внутри все холодеет, а сердце стучит так, что готово выпрыгнуть и спрятаться под диван. Настороженно оглядываю то, что еще утром было уютной гостиной и милым домом… Вывернутые ящики комода, горы мусора... Даже Гошина клетчатая рубаха скомкано висит на спинке дивана. Грабители?… Они тут что, наряжались, что ли? Со слабой надеждой, предпринимаю последнюю попытку: - Ты дома? Что за ужасы нашего городка, вообще. Стою в полном ауте, с сумкой на плече, не зная куда бежать и что делать. И где Сомова, в конце концов? Естественно не переобуваясь, медленно обхожу комнату, оценивая размеры катастрофы. Похоже, тут действовал отнюдь не шепелевский драмкружок, а кто-то посерьезней. На стене за диваном криво висит зеркало – чем оно помешало грабителям, совершенно непонятно. Выйдя на более-менее свободное пространство за диваном, извлекаю телефон из кармана брюк и, открыв крышку, набираю номер. Анюта откликается быстро: - Да, Марго. - Алло, Ань, ты где? - Мы тут с Фенькой на собачьей площадке застряли. - Давай пулей домой дуй. - У тебя что-то случилось? - Ничего. Нас походу выставили. - Ты можешь по-русски объяснить!? - Приходи, сама увидишь. А в трубке уже гудки. *** Через десять минут Сомова уже шныряет в квартире по своим схронам – вот, что делает личная заинтересованность … Я же, осмотрев входную дверь и проверив наличие документов, оказавшихся, слава богу, нетронутыми, пытаюсь навести минимальный порядок - усевшись на диван, раскладываю по коробкам все, что было разбросано по полу - диски, бумаги, всякие мелочи. Сюда же на стол переставляю большой выдвижной ящик из нижней части мебельной стенки (его грабители выдернули на пол) – туда отправляю часть бумаг, блокнотов и всякой архивной всячины. Растерянная Анютка возвращается из своей комнаты в гостиную: - Слушай, очень странно, у меня ничего не пропало. Я это тоже заметила. Подняв голову, тыкаю рукой в сторону стеллажа мебельной стенки, где из-под глиняной фигурки Будды торчат тысячные и пятисотенные бумажки, выложенные вчера на хозяйственные нужды: - У меня тоже. Деньги вон лежали на видном месте. Не грабеж, а издевательство какое-то. Удивленно сокрушаясь, развожу руками: - И никто не взял? Капец, вообще, какой-то. Сомова, остановившись у столика с коробками и ящиками, осматривается вокруг: - Слушай, может быть, все-таки, вызовем милицию, а? Был и такой порыв. Как раз присутствие денег и остановило - будем опять, как две дуры, сидеть перед ментами и блеять фигню, проходили уже. Скептически смотрю снизу вверх на подругу: - Ага и что мы им скажем? Что у нас открыли дверь, устроили бардак и убежали? Сомова цыкнув языком, топчется вдоль полок и, поглядывая в мою сторону, соглашается: - Да... Выглядит глупо. Отвернувшись, лишь киваю – глупее не бывает. Анютка вновь взрывается: - Нет, ну кому это делать-то нечего, я не пойму. И ведь этот кто-то сумел вскрыть запертую дверь, что уже само по себе определенно характеризует умельца. Причем замок то новый, два раза за последние полгода меняли, так что ни о каких старых и посторонних ключах и речи быть не может: - Да уж, не Барабашке, это точно. Киваю в сторону входной двери, озвучивая свои подозрения: - Тем более я замок посмотрела - и ключи подобрали, не раскурочен ничего. Сомова, сдвинув брови, вдруг настороженно смотрит на меня, потом присаживается на широкий поручень дивана, и, облокотившись на лежащую подушку, подается вперед, стараясь заглянуть в лицо: - Слушай, подруга, ты там никому дорогу не перебежала, а? Недоуменно смотрю на нее. Где? Недоуменно хмыкаю, поражаясь такому умозаключению. Если в «МЖ», то как-то поздновато. Если только Пчелкину с его наркоприятелем. - Кому? У Сомовой фантазия заканчиваются: - Ну, я не знаю кому. Про кого вы сейчас там пишете? С заговорщицким видом она вкрадчиво добавляет: - Или может наоборот, кому отказали. Ага. Точно! Дзен – буддисты решили отомстить после последнего номера с Шепелевым. Вот, Сомова… И чего, блин, придуривается? Укоризненно смотрю на подругу: - Ань мы как пишем, так и писали. Мы развлекательный журнал. Мы никаких расследований не ведем и в политику не лезем. Чего я говорю, прекрасно сама все знает. Анюта отворачивается, согласно умолкая и теребя губу: - Ну да, вообще-то. Нет ну, здесь налицо что-то искали. Она тыкает рукой на ящик на столе, а потом слезает с поручня. Вопрос напрашивается сам собой: - Но, что? Подойдя к столу, Анька разглядывает наваленные тут блокноты, бумаги, счета за квартиру и сдается: - Ну, я не знаю… Ну, если деньги, документы на месте, значит что-то другое. Очень глубокомысленное умозаключение. Уперев руки в бедра, исподлобья наблюдаю за подругой, а та начинает перебирать блокноты в ящике… Угу… Наверно хотели украсть квитанции на электричество и воду. Наконец, угомонившись, она упирает руки в бока, и я скептически хмыкаю, повторяя: - Ну, наверно. Только, что? Иссякнув, Сомова молчит. Переносная трубка городского телефона, почему-то валяющаяся на полке, отделяющей прихожую от гостиной, вдруг оживает звонком, и Анюта торопится схватить ее: - Алло. Возвращаюсь из мира детективных фантазий к бытовым неурядицам и со вздохом окидываю взглядом предстоящий фронт работ. Сомова уже рядом и, склонившись, шепчет, протягивая телефон: - На, держи! Это Наумыч. Махнув рукой, она торопится к выходу, огибая полки и придерживаясь за консоль рукой: - Все, я полетела, пока. Куда, полетела то? На радио? Провожаю глазами убегающую подругу, а потом переключаюсь на проблемы шефа: - Да, Борис Наумыч, я вас слушаю. - Марго, а ты где? - Я дома, а что? Люсю я предупредила, что у меня встреча, и я раньше уйду. К тому же уже шестой час и ехать на работу бессмысленно. У шефа, как всегда, земля горит под ногами и он вопит: - Как дома, ты мне здесь нужна! - Что-нибудь, случилось? - Это, знаешь, очень странный вопрос в нашей ситуации. - Наташа? - Ну, а кто ж еще-то? Если ее сейчас не остановить, то завтра уже поздно будет. Ты мне здесь нужна! Увы, увы, увы… Расслаблено откинувшись на спинку дивана и широко, по-мужски, расставив ноги, вздыхаю, разглядывая остатки погрома: - Борис Наумыч, у меня тут тоже... Неприятности. - А чего случилось? Обхватив себя одной рукой за талию, а другой, прижимая трубку к уху, сокрушено качаю головой: - Вот не хотела говорить. На том конце ор продолжается: - Ну, давай, давай уже не томи душу. Действительно, хватит прохлаждаться, скоро Михалыч придет. Собравшись, сажусь прямо: - Да кто-то залез ко мне в квартиру и перевернул все вверх - дном. - Оп-па, а ты в милицию звонила? Уныло окидываю взглядом ящики: - Да, в том-то и дело, что ничего не пропало. Я вот сейчас человека жду, чтобы замок поменяли. И надо все еще раз перепроверить. Про человека и про перепроверить - это уже версия для начальника, чтобы не дергал. Замок еще купить надо, а поставить и самой большого ума не надо. Шеф в положение входит: - Я понял, Марго, понял. Но, давай, завтра к девяти. Если ты завтра не придешь, то они меня не то, что не сожрут, они меня обглодают, понимаешь?! В этом весь Егоров: кто они, и за что сожрут, и причем тут Наташа, поди - разберись. Печально усмехаюсь, кивая невидимому собеседнику: - Ерунда, Борис Наумыч, не паникуйте. Мы им еще подтянем штаны! - Ха-ха-ха! Вот, когда ты так говоришь, Марго, у меня и настроение поднимается. В срывающемся голосе проскакивают слезливые нотки, и я снова киваю — переживает старик свою отставку, переживает... - Гхм… Спасибо тебе. Все, я тебя завтра жду, да? - Конечно. Тяжко вздохнув, бездумно пялюсь на стену. Сомова права - загадочный грабитель оставил после себя больше вопросов, чем ответов. Может его вспугнули, и потому ничего не взял? - Капец. Ну, что ему тут надо было? Входной звонок заставляет оглянуться на прихожую. Решительно поднявшись, отправляюсь встречать очередного гостя. Повернув защелку, распахиваю дверь - на пороге Михалыч и я здороваюсь, впуская его: - Добрый день. - Дома? А то я уж подумал, что зря ехал. Он проходит через прихожую, и я, вздохнув, указываю рукой вперед, к гостиной: - Да нет, проходите. - Привет, еще раз. - Здрасьте, еще раз. - Как дела? Интересно, что он подумает про бардак вокруг? Генеральная уборка? Пройдя к дивану, разворачиваюсь лицом к детективу: - Да бывало и лучше. - Это точно. Его слова заставляют меня напрячься – вероятно, пессимистический намек касается найденной информации. Пытливо вглядываюсь в лицо старого детектива: - А что такое? Что-то серьезное нарыли? Тот многозначительно подтверждает: - Ну, типа того. Все-таки криминал? Только какого уровня и замешан ли в нем Андрей? Вот так вытащишь скелет из шкафа, а потом не знаешь, как его обратно затолкать. Уже сама пугаюсь всей этой загадочности: - Ну? Сыщик неторопливо расстегивает молнию кожаной папки: - Ты знаешь, тебе лучше сесть. Информация не самая веселая. Покорно плюхаюсь на придиванный модуль. Наконец Михалыч справляется со своими бумагами и вытаскивает нужный листок: - Друзья прогнали фото по милицейским базам и кое-что нашли. Нет, она не судима, но по сводкам, все-таки, проходила. Когда ее дочке, Алисе, была полгода, она купала ее и… Короче, она решила ее утопить. Слава богу, увидел отец. В общем, ее забрали в психушку. Дальше информации нет, это уже дело не милиции, а врачей. Судя по всему, она очень долго лечилась, но..., гадать можно сколько угодно. А дальше ты все знаешь. Не то что бы густо, но действительно убийственно. Поблагодарив сыщика, мы с ним расстаемся и я, продолжая пребывать в прострации, быстренько распихиваю коробки по шкафам - уже не до порядка - очень хочется вырваться на улицу и освежить мозги. Новый поворот выбивает из колеи и выворачивает ситуацию совершенно другой стороной. Отправляюсь в магазин за замком, прихватив на прогулку Фиону – не знаю, чего уж там рыскали в моей квартире, но с псиной, на улице, чувствую себя безопасней.