День за днем. Эпизод 5.

После обеда возвращаемся в редакцию, и я стараюсь придерживаться более нейтральных тем, чем общая постель. И если об отношениях, то в массах, а не на личном фронте. Здесь тоже, оказывается, есть свои восточные подходы и подводные камни. Весело беседуя, занятые друг другом, выходим из лифта и сразу идем ко мне. От секретарской стойки навстречу вновь кидается радостная Любимова – еще один автограф? - Как перекусили? Останавливаемся, охотно делясь подробностями: - Спасибо, Галочка, с аппетитом. Любимова высовывает голову, выглядывая из-за меня на Вадима: - Вам наш бар понравился? Тот лишь хмыкает: - Ничего плохого сказать не могу. Замечаю возле Людмилы надутого Калугина и тяну шею, чтобы секретарша обратила внимания на мои слова: - Люсенька, мы сейчас продолжим в том же режиме, никого не пускать! - Хорошо, я поняла. Поворачиваюсь к своему спутнику, и мы продолжаем движение к кабинету: - А-а-а… Мы, кажется, остановились на совместном сне? Вадим подхватывает: - Да! Поправляю ремешок от часов на руке: - Продолжим? Вынужденное обращение к смущающей теме сразу обращаю в шутку – зайдя в комнату первой, оглядываюсь с усмешкой на идущего следом Вадима: - Значит, это у тебя такой подкат к девушкам? Тот хмыкает, прикрывая за нами дверь: - Ну, почему подкат... Ты берешь у меня интервью, задаешь вопросы, пытаешься узнать меня, главное - понять. Разве не так? Улыбаюсь, удивляясь легкости нашего общения. Господи, я же с ним кокетничаю и даже не замечаю этого! Медленно продвигаемся к столу, и я предвкушаю - еще не понимая, как это у него получится, но уверена, что мой гость обязательно придумает интересную отмазку к своему предложению. Сунув руки в карманы платья, встряхнув головой, осторожно соглашаюсь: - Ну-у-у, так. Шепелев проходит мимо меня к окну и разворачивается лицом: - А можно по-другому - просто разделить с человеком сон и ты многое о нем узнаешь. Трижды ха-ха! А интервью написать по итогам совместного храпа? Да я как-то и без постели всегда все узнаю. К тому же Сомова ни в жизнь не поверит, что мы будем с Вадимом просто лежать и глазеть в потолок. Чешу нос, не зная, как отбрехаться, а Вадим не отводит взгляда – ждет ответа. Склонив голову набок, растерянно смеюсь, потирая запястье: - Извини, но мне такая методика как-то не очень близка, хм… Шепелев вдруг тянется, чтобы коснуться моей руки: - Понятно, потому что ты сразу видишь другой смысл в нем, а там его нет. Он задумчиво качает головой, и я тороплюсь возразить: - Ну, на моем месте любая увидела бы другой смысл! Уж мне ли не знать мужиков! Шепелев смеется: - Хм, тогда забыли... Китайцы говорят «Как ученик будет готов, учитель всегда найдется». Ты, значит, пока не готова. - Видимо, да. Он вдруг становится серьезным: - Тебе информации для интервью достаточно или продолжим? Ему надо уйти? Вообще-то я рассчитывала на весь день. - А…, если можно. - Я же тебе обещал. Вновь включаю диктофон и кладу его на стол. Теперь мы располагаемся иначе, поменявшись местами – мой гость в кресле за столом, а я сбоку. Вздохнув, соединяю пальцы в замок и готовлюсь к новой серии вопросов. Мой гость тоже усаживается поудобней, расправляя плечи. Улыбаюсь ему: - Поехали? Вадим кивает, и я спрашиваю: - Когда ты начал писать и откуда берешь сюжеты? *** Сытный обед, размеренная речь и ноющее ощущение в висках притупляют внимание, так что, вскоре, перезваниваю Людмиле. Через секунду та откликается: - Да? - Алле! - Да, Маргарита Александровна. Порция кофеина мне не помешает: - Люсенька, сделай нам, пожалуйста, два кофе. - Два кофе? Хорошо, сделаем. Тянусь к диктофону нажать кнопку и остановить запись, а потом, прикрыв глаза, тру пальцами виски. Там сразу концентрируются тупые болезненные толчки: - Черт! - Что такое? Даже не знаю… Не открывая глаз, откидываюсь на спинку кресла, задирая голову вверх и вздыхая:. - Да что-то меня поднакрыло... Пытаюсь рассмеяться: - Дзеном. Опустив руки вниз, на поручни, замираю, вслушиваясь в себя. Нет, не отпускает, одним кофе не обойдешься. Вадим сочувственно вздыхает: - Голова? Снова тяну руку к ноющему виску, морщась и тараща глаза: - Угу. Шепелев вдруг решительно наклоняется и смотрит вниз: - Давай сюда ногу! Скинув туфлю, растерянно выполняю команду, приподнимая ступню вверх: - Зачем? Вадим берется за нее двумя руками: - Давай, давай, не бойся. Не понимаю, чего он хочет, и только растерянно улыбаюсь: - Что ты делаешь? - Лечу, расслабься. Он старательно массирует внешнюю сторону стопы, потом внутреннюю… Ярко-красный педикюр напоминает о недавнем походе в салон – по крайней мере, не стыдно продемонстрировать результат. Шепелев все делает профессионально, но я чувствую во всем его действе излишнюю интимность, будто позволяю приблизиться к себе больше, чем предполагает наше чисто дружеское общение. Сглотнув, захлопываю рот – все-таки, Вадим не перестает меня удивлять. Мужские пальцы активно давят на внутреннюю поверхность ступни, разминая ее: - На Тибете говорят так: «Весь человеческий организм находится на ступне. Главное найти точку». И, кажется, он эти точки находит. Вадим мнет свод стопы большими пальцами, как опытный массажист и я снова сижу с открытым ртом, иногда шлепая беззвучно губами. Обалдеть... Шепелев бросает на меня внимательный взгляд: - Ну, как? Процесс, безусловно, увлекательный и приятный, и гонит в сон, но про результат сказать нечего и я лишь неопределенно мотаю головой: - Честно говоря, пока никак. Вадим уверено кивает: - Сейчас почувствуешь. Обхватив пальцы на ноге, он начинает их прогибать вперед-назад. Теплота от ступней расползается вверх, поднимаясь по ногам, все выше и выше… Кто-то заглядывает в кабинет, но я не обращаю внимания и не реагирую, потихоньку куда-то уплывая, пока за спиной над головой не раздается знакомый женский голос: - Маргарита Александровна, я вам кофе принесла. Очнувшись, оглядываюсь, запрокидывая голову назад и тараща глаза. Там Люся с подносом и двумя чашками, над которыми поднимается пар. - А…С-с-спасибо. Прикрыв глаза, потираю висок – мне кажется или действительно боль изменилась? - Люсь, поставь, пожалуйста, на стол. Вадим продолжает массировать мои ступни, и даже язык высовывает от старания: - А сейчас? Какой-то эффект безусловно есть: - Да, чувствую…, отхлынуло…, пошло..., потекло к вискам. Откинув голову на спинку кресла, вновь закрываю глаза и тру пальцами виски, притупляя боль. - Все правильно, кровь побежала…. Люсь, а вы, я так понимаю, заняли очередь? - А-а-а…, хэ… А нет, я… Сзади меня слышится стук чашек, которые, видимо, ставят на полку этажерки и снова голос Людмилы: - Я, лучше, пойду! Не открывая глаз, расслаблено свешиваю голову набок, размазываясь по креслу и иногда постанывая от удовольствия: - Ой. Уж не знаю, что там за точки, но действия Вадима сказываются не только на голове, но и на других частях телах, вызывая в них ощущение обновления. Потрясающий эффект! Радостно таращу на собеседника глаза: - Слушай, правда, отпускает! - Ну, еще бы, естественно, куда она денется. Не знаю, кто она, да и бог с ней: восхищенно гляжу на кудесника - и это без всяких таблеток! *** Рабочий день заканчивается, за окном давно темно. Наше долгое интервью с перекусами, кофепитиями и неожиданными отвлечениями заканчивается. По сути, последние минут пятнадцать мы трендим уже просто так, не по делу - просто за жизнь. Первый раз такого интересного мужика встречаю – что ни спроси, на все есть свое мнение, причем квалифицированное и интересное, и в то же время никакого зазнайства или задирания носа. На сегодня все - диктофон в сумке, телефон там же. Вадим наблюдает за моими сборами: - Предлагаю по пути заехать в один интересный магазинчик, и я приготовлю ю бао – морского гребешка со спаржей в кокосовом соусе и тофу с овощами. Звучит интригующе, и я улыбаюсь своему гостю: - Устал? Акын утомился петь свои песни? Мы выходим из кабинета, выключая за собой свет - я первой, вслед за мной Вадим, продолжая вещать: – Кстати, по этому поводу есть такая притча. Один монах решил прочитать проповедь и собрал учеников. Колодец этих притчей кажется неиссякаем: - М-м-м. Не торопясь продвигаемся к лифту. - Но перед тем как начать читать, вдруг запела птица. - И? - И когда она закончила петь, монах сказал «Все - проповедь закончилась». И кто из нас кто? Хотя и так понятно - он птиц, а я… Монашка. - Слушай, ну, ты прямо кладезь восточной мудрости. Сбоку к нам подскакивает Любимова. В редакции никого нет, тишина, но Галине видимо неймется - наверно даже специально задержалась: - Вы уже закончили? - Ну да. Останавливаемся и я, сунув руки в карманы и прижимая к себе локтем висящую на плече сумку, кручу по сторонам головой - неужели мы последние? - Галь, а Наумыч еще у себя? - Так он ушел… Все разошлись, восьмой час, как-никак. - Так, а ты чего зависла? Любимова таращит глаза, шлепая радостно губами: - А у меня были дела. Кстати, давайте сходим в бар, после тяжелого трудового дня, посидим? Вадим бросает вопросительный взгляд в мою сторону, но идти куда-то с Любимовой у меня точно нет никакого желания. Замечаю, как из своей кельи выползает Калугин… Надо же, трудоголики значит, их действительно задержали дела. Ну вот, и будет Любимовой с кем посидеть внизу, в баре, а лично я – пас! - А нет, Галь… После тяжелого дня хочется принять горизонтальное положение. - Ну, тогда всего доброго. Вадим добавляет: - В другой раз. - Угу. Конечно. Шепелев, прихватив меня за локоть, ускорят наше движение к лифту. И то, правда - чем лясы точить, лучше поторопиться в супермаркет. *** Подъехав к дому, оставляю Вадима выгружать сумки из багажника, а сама тороплюсь подняться в квартиру - хочется побыстрей скинуть туфли, переодеться и расслабиться. День оказался тяжелым и мне уже невмоготу. Когда вхожу в квартиру, сразу натыкаюсь на Аньку – она стоит в прихожей с чайной чашкой в руке и вопросительно смотрит на меня. Торопливо ей кидаю, прикрывая дверь: - Привет. - Привет. А где Вадим? Бросив ключи на полку, сразу прохожу в гостиную: - А он там из машины продукты тащит. Мы с ним решили чего-нибудь сварганить. Вернее он решил, а я одобрила. Подойдя к диванному модулю, осторожно усаживаюсь, подхватив сзади подол платья: - Ой, как я устала! Сомова проходит мимо, останавливаясь сбоку и многозначительно бросая: - Вы с ним? А с кем же еще? Не с Борюсиком же. - Ну да, он хочет что-то китайское приготовить. Сбросив туфлю и положив ногу на ногу, тянусь размять уставшую за день ступню. Сомова тычет в себя рукой: - Марго, я тебе напоминаю, но Вадим - мой бывший бойфренд! И что, теперь не жрать, что ли? Не очень понимаю взбрык Анькиной ревности и пропускаю его мимо ушей: - Слушай, как кушать хочется. Анюта садится на диван и замирает с чашкой в руке: - Марго, ты меня слышала? Капец, достала уже. Не выдержав, оглядываюсь, повышая голос: - Слышала, я слышала. Твой бывший бойфренд, дальше что? Сомова продолжает генерировать на пустом месте: - Ну, просто, ты его ангажировала на весь день! И я так вижу, что у тебя еще и на вечер планы на него имеются. Не имеются, но почему бы не провести приятный вечер за ужином с интересным мужиком? Все равно других вариантов нет. Или у Сомовой есть другие предложения? Кошусь в ее сторону: - Ты что, против, что ли? Анька начинает мяться: - Да нет, ну просто, как-то… Э-э-э. Да даже если и как-то! Мне что, теперь, до старости по Калугину сохнуть? И Шепелев, кстати, вполне тянет на ценителя женской привлекательности... - Ань, что как-то? Я девушка свободная, на нем, кстати, я тоже кольца не наблюдала. Мне в ответ звучит оскорбленный вопль: - Что ты несешь, Марго?! Поменяв ногу, принимаюсь разминать другую ступню: - Ань, могу я по-настоящему хоть раз в жизни расслабиться? Или мне что, повязать черный платок и ждать Калугина, что ли? Пыхая возмущенным недовольством, Сомова вскакивает с дивана, чтобы встать у меня перед носом: - Так ты что, еще и в постель наверно с ним собралась, да? Ну, таких планов не было… Хотя, когда-нибудь, надо же начинать? Вон и гинеколог советовал. Демонстративно приподнимаю бровь: - А даже если и так? Дальше, что? Сомова лишь пыхтит, оглядываясь по сторонам. Дразню ее: - Я смотрю, он в этом плане парень демократичный. Так что, мне как-то даже интересно. Анька возмущенно вращает глазами и повышает голос: - Марго! - Что? Не надо, Ань, на меня вот так вот смотреть Бывший бойфренд твой – да. Лальше что? Сама же сказала - бывший. У тебя Наумыч есть, вот и иди, с ним зажигай! Тоже мне моралистка. Сомова разводит руками: - А причем здесь Наумыч? - Да, притом. Вот, еще одна собака на сене, только женского пола! Обиженно отворачиваюсь - и ведь каждый с какими-то предъявами в мой адрес, да еще и покусать норовит, обозвать, пристыдить! Сомова, не найдя слов, лишь сопит и пыхает: - Пхэ. В дверях тем временем появляется Вадим и сразу подает голос из прихожей: - А вот и я! Разминая ступню, оглядываюсь: - ЗдОрово. А потом гляжу на Сомову: - Сейчас тебе Аня поможет! И отворачиваюсь – давай, подруга, хотела скакать вокруг - скачи. Вадим с сумкой в руках, молча проходит в гостиную и Сомова язвительно интересуется у него: - Ну и как был денек? Вадим глядит на меня: - По-моему, удался. И я расцветаю широчайшей улыбкой. Анька недовольно дергается, переступая с ноги на ногу - так ее бедную распирает наговорить гадостей в мой адрес. Наконец рожает, снова хмыкая и фыркая с кислой физиономией: - Да? Марго что-то все кряхтит, устала, говорит… Видно тяжелый был день, все-таки. Она складывает ручки на груди, и я специально делаю улыбку для Вадима еще шире и слаще. Тот выдает перл, от которого, наверно, Аньку может и Кондратий хватить: - Ты знаешь, японцы любят говаривать: «Был тяжелый день, легкой будет ночь»! Мы улыбаемся друг другу... А он молодец, однако! Здорово Сомика уел. Я даже игриво качаю головой, стреляя глазами то в его сторону, то на Анюту. Отличный вид отсюда на нее – стоит с открытым ртом, злобствует, губами шлепает, а потом обиженно отворачивается – сказать то нечего! *** Все время пока мы с Вадимом возимся на кухне - он, что-то допекая, жаря и нарезая, а я, расставляя посуду и приборы, Сомова квохчет вокруг Шепелева, заглядывая в рот и изображая гостеприимную хозяйку. Аж, противно. Наконец, стол накрыт, кушанья поданы, и едоки рассаживаются по местам, согласно купленным билетам. Мне бегать на кухню больше не надо, так что занимаю дальний конец дивана, развернувшись коленками к Вадиму, сам он устраивается тут же рядом, широко расставив длинные ноги в стороны, а вредной Сомовой достается придиванный модуль. Свет торшера создает полумрак и романтическую обстановку, и мы пьем красное вино, смакуя китайские яства, приготовленные нашим гостем. Рыба и овощи, они, конечно, обычны и понятны, но вот что в двух стеклянных мисках с торчащими ложками, увы, угадать трудно - намешано явно неузнаваемое, хотя и аппетитное на запах. Анька усердно изображает тамаду, стараясь захватить внимание Шепелева, но тот, мне кажется, не слишком вслушивается в ее бормотание – подняв тарелку, выуживает из нее что-то руками и отправляет ритмично в рот. Восточный человек, однако. - А еще представляете, к нам сегодня на радио спонсор пришел «Кому нужны деньги? Я готов, пожалуйста, всем дать!» Вадим вдруг цепляет вилкой маринованный китайский грибочек из своей тарелки и несет его к моему рту. Как завороженная, послушно раскрываю губы. Голос Сомовой вещает фоном: - Бывает же такое, да? Новый грибок отправляется вслед за предыдущим, и я жую, подняв глаза к потолку, оценивая вкус, а Вадим смотрит на мою реакцию. Кажется, они называются муэр? Неуслышанная Сомова повторяет громко: - Да? Ну, бывает же такое! Какое? Поворачиваем головы и смотрим на нее. Вадим вопросительно мычит и Анька обреченно бормочет: - Я говорю, бывает же такое! Не знаю о чем она, но лучше поддержать – подруга, все-таки: - Да. Круто… Тут же отворачиваюсь к Вадиму. Вкус возможно и необычный, но меня больше сразил его интимный жест с кормежкой, тем более в полумраке и под вино. Но такое лучше не озвучивать. - Слушай очень вкусно… Вот… Поднимаю вверх палец, стараясь акцентировать дальнейшую мысль, но Вадим уже цепляет следующий грибок и опять несет его прямо мне в рот. Снова ловлю губами: - М-м-м… Очень вкусно. Так что задратый палец оказывается при деле: - Чувствуется кислинка, но все равно пикантно. Даже очень пикантно. Анютка, отвернувшись, наконец, затыкается и уже нам не мешает. Вадиму, видимо, понравилось меня кормить и он, удерживая тарелку на весу, продолжает это увлекательное занятие. А что такого? Мне нравится. Милое такое ухаживание - открывай только рот и жуй себе в удовольствие. Может он в меня влюбился? Со стороны придиванного модуля слышится угрюмое: - Да, Вадим… Просто супер. Он оглядывается на нее: - Соус немного не удался. Но это уже, так скажем, на любителя. Анюта, допив вино, обреченно отворачивается. То-то же… А не фига было права качать! Заканчиваю трапезу: - Все, спасибо, я наелась. Допиваю вино и отставляю бокал в сторону: - Ань, помоешь посуду? Та возмущенно взбрыкивает: -Я? Пожалуй, надо подавить остатки сопротивления. Чуть пожимаю плечами: - Ну да, мы готовили, посуда твоя. Сомова фыркает: - Ф-фэ… Ничего себе. Схватив свою и Вадима тарелки, она вскакивает с недовольным видом, чтобы унести их на кухню, продолжая ворчать: - Фэ…, вообще. Вадим смотрит ей вслед, потом переводит взгляд на меня: - Ну, так что? Ты подумала насчет моего предложения? Классика… Кто девушку кормит, тот ее и танцует. Только с восточными изысками. Усмехаюсь: - Насчет того, чтобы поспать? - Уверяю, я даже не дотронусь до тебя. Вспоминаю Анькины вопли «Так ты что, наверно и в постель с ним собралась, да?». Такому наезду спуску давать нельзя, даже подруге. Изображаю краткое раздумье, а потом задорно гляжу Шепелеву в глаза: - А почему бы нет? *** После кофе чувствуем себя слегка скованно и отправляемся готовиться к процессу, каждый к себе в комнату. Когда смыв макияж, и переодевшись в белую майку, и красные спартаковские труселя, выхожу из ванны, Вадим уже здесь в спальне, сидит без рубашки, в белых брюках, на моей постели, справедливо не решаясь лечь и вести себя по-хозяйски. Располагаемся поверх покрывала и пытаемся непринужденно болтать. Со способностями Вадима вешать философскую лапшу на уши напряжение быстро уходит, и я успокаиваюсь, уверенная, что контролирую ситуацию. Тем более что поговорить нам есть о чем - например, испытывал ли он свою методику сна на других лицах женского пола? Для будущего очерка такая информация будет весьма интересной. Из-за закрытой двери слышится звонок в дверь, но мы не реагируем, продолжая валяться – свои все дома, а чужие нам не нужны, думаю, Анька разберется. Неожиданно глухое бормотание приближается, становясь громче, кроме женских частот проскакивают недовольные мужские, и даже проскальзывает знакомое имя «Марго». Вот, зараза! Небось нарочно кого-то в квартиру впустила, что бы помешать нам с Вадимом. Когда раздается настойчивый стук в дверь, не выдерживаю и ору: - Слушай, Сомова, ты уже достала, а! Ну, что тебе надо? Приходится вставать и высовывать нос наружу… И сразу мой взгляд натыкается на Калугина. Меньше всего я ожидаю увидеть его и даже теряюсь, не зная, как себя вести и что говорить. Столько дней его не было на этом пороге, и вдруг явился - не запылился. Главное с чем? По делам, между собой мы могли бы поговорить и на работе завтра, а не посреди ночи. Помогает злость на Аньку – возмущение позволяет собраться и выставить иголки навстречу нежданному визитеру. Тем более что и он не слишком любезен: - Извини, это не Сомова, это я. Взяв себя в руки, хмурю брови: - А… Андрей, ты, вообще, в курсе, который час? Калугин отворачивается, бросая взгляд на входную дверь: - Я в курсе. Я просто пробегал и…. Ага, пробегал он… Пан Спортсмен из кабачка «Тринадцать стульев», от Новослободской улицы до Ломоносовского проспекта. Отмахал бедный километров пятнадцать, не меньше. Уже злюсь по-настоящему за его вранье. А может за то, что подумает теперь про меня черт те чего. Особенно, если заглянет в спальню, дверь в которую я старательно держу рукой, не давая ей распахнуться: - Вот и пробегал бы себе мимо. Калугин настойчив и в его взгляде нет ни малейшей теплоты: - Не вопрос, но-о-о… У нас с тобой остался один не обсужденный макет. - А завтра на работе этого нельзя сделать? Калугин отрицательно дергает головой: - На работе этого нельзя сделать. Потому что с утра номер уйдет в набор. Ты прекрасно знаешь. В общем, я подумал, что если мы сделаем это сегодня, то... Приходиться смотреть на Калугина снизу вверх - без каблуков, босиком, эта дылда гораздо выше меня и в более выигрышной позиции. Но меня не собьешь - я то, как раз знаю: нет еще ни центральной статьи, ни обложки! Номер в набор… Придумал бы чего поумней, блин… Капец! Приперся он меня проверять, видите ли! Неожиданный толчок вырывает дверь в спальню из моих рук, и она распахивается, выпуская наружу Вадима, в распахнутой по пояс рубахе: - Что, проблемы? Опустив глаза в пол, чешу возле носа, не зная, как теперь выпутываться. - А, нет, это м-м-м... Виновато улыбаюсь, оглядываясь на Шепелева, застегивающего пуговицы: - Коллега по работе забежал... Чистая правда! Калугин хмуро повторяет за мной: - Забежал… И видимо не вовремя. Трудно поспорить и я складываю руки на груди: - М-м-м… Видимо, да. Андрей оглядывается на Аньку, потом снова смотрит на нас: - Ну, что ж, спокойной ночи. C обиженным видом Калугин направляется в сторону прихожей, Вадим кивает, прощаясь, а я раздосадовано кидаю вслед удаляющейся фигуре: - Вот именно, спокойной! Из прихожей слышится: - Анечка, спасибо большое, пока. Она срывается следом: - Да, конечно. Андрей открывает входную дверь и исчезает из видимости: - Пока. Мне неуютно и еще гложет заноза - зачем он все-таки приходил? Шепелев, тем временем, сунув руки в карманы брюк, делает пару шагов, обходя вокруг меня и вставая теперь с другого бока: - Марго, а у вас что, так принято? Да уж, не заметить натянутости нашей беседы было трудно. Но и откровенничать по поводу Калугина, желания нет. Тяну время, складывая губы в улыбку: - Как, так? - Ну, вваливаться среди ночи. С этим то, как раз просто отбрехаться - пожав плечами, бросаю взгляд на входную дверь: - Ну, работа творческая, всякое бывает. - Хэ, ясно…. Ну, так я тебя жду. Улыбаюсь восточному гуру: - Да. Вадим скрывается в спальне, оставляя меня с моими мыслями наедине, но этот междусобойчик ненадолго – ко мне тащится Анька со смурным осуждающим видом. Улыбка сползает с лица, и я наезжаю на Сомову: - Что такое? Та бурчит под нос: - Ничего. - Ну и все! И захлопываю дверь в спальню у нее перед носом. Настроение испорчено, болтать желание пропадает. Повернувшись спиной к Вадиму, еще минут десять мысленно ругаю Калугина, отводя душу, а потом засыпаю.