День за днем. Эпизод 5.

Зато утром по классике – во рту бяка, а головка – бобо. Когда утром обнаруживаю рядом на подушке Люсину голову, в первый момент офигиваю. Только потом вспоминаю, что в гостиной на диване еще и Любимова. Слава богу, Эльвира не осталась на ночь, уехала домой. Кстати и Сомова неизвестно где провела нынешнюю ночь, утром ее в квартире не наблюдается. Хмуро попив кофе вместо завтрака, кое-как причепурившись и приведя себя в порядок, едем на такси на работу. Из нас троих только я в свежей упаковке - на мне сегодня темное платье без рукавов, новые туфли, волосы распущены, а из украшений - бусы из пластмассовых колечек. Когда приезжаем в редакцию, Мокрицкая уже на месте и ее, как и двоих других моих затрапезниц, мучает жесткий сушняк. Черт, голова чугунная, мозги совершенно в ауте, мысли ворочаются только об одном: “Нв хрена было так надираться….». Потребление большого количества жидкости приводит к ожидаемому эффекту, и я уже через час отправляюсь по надобности в туалет. Странно, но возле заветной двери, почему то толпятся наши мужики – Кривошеин, Зимовский, Пчелкин. Последний, к тому же, торопливо прилаживает на дверь дощечку с надписью «не работает». В недоумении останавливаюсь: - Что здесь происходит? Валик срывающимся голосом бормочет: - А-а-а, ремонт! - Какой еще ремонт? Пчелкин, не задумываясь, ляпает: - Так писсуары меняют. И получает тычок в живот локтем от Антона. Я тоже никак не соображу о чем он в женском туалете: - Что меняют? Зимовский хихикает: - Да пионеры так шутят! Там просто это… Трубу прорвало! Блин, меня сейчас тоже прорвет… Теперь на другой этаж придется бегать! Чертыхаясь, прикладываю пальцы к пульсирующим вискам. Валик добавляет: - А, кстати, на втором там туалеты работают. Его приятели начинают усиленно кивать, и я оторопело бурчу под нос: - И что, теперь весь день на второй бегать? - Почему бегать, можно пешком. Зимовский падла ядовито шутит: – Это от того как приспичит! К нам присоединяется подошедшая Людмила: - Извините, пожалуйста, Маргарита Александровна, вас к телефону срочно! И уводит меня к секретарской стойке. Звонит типография, и переговоры занимают почти десять минут. Когда, освободившись, опять спешу к заветной двери, никакой таблички уже не обнаруживается, а внутри сухо и чисто, с целыми трубами. Походу это была чья-то идиотская шутка, и я даже догадываюсь чья. *** Следующий час сижу за компьютером, подперев дурную голову и тупо пялясь в экран. Неожиданно в кабинет врывается Каролина и с встревоженным видом семенит ко мне: - Марго, Марго! Ты очень занята? - А нет, Каролина Викторовна. А что случилось? - Можно с тобой поговорить? - Да, да, конечно, присаживайтесь! Уступаю ей свое кресло, и Егорова-старшая охотно плюхается в него: - Марго, у меня очень большая проблема! Я даже не знаю, что мне делать. Она растерянно глядит на меня снизу вверх и очевидно это что-то из разряда личного, не по работе. Если уж Каролина просит у меня помощи, значит и правда вопрос чрезвычайной важности и касается, наверно, Наташи и Наумыча с Лазаревым, раз пришла ко мне. Неуверенно тяну: - Ну-у-у... Дверь снова распахивается и на пороге Калугин: - А, простите, пожалуйста! Извините. Он направляется к столу: - Марго, это срочно! Стараюсь говорить корректно: - Андрей, ты что, не видишь, что я занята? - Я понимаю, но это по работе. - Я понимаю, что не по отдыху. Ну, ты что, не можешь пять минут подождать? Калугин взрывается: - Я не могу подождать пять минут, потому что там все застопорилось и надо срочно принять решение! Я тоже повышаю голос: - Так прими его! Чего ты от меня-то хочешь?! - Ну, мне надо понимать, то я сделал или не то! Чтобы я, потом, здесь на ночь, Маргарит не оставался. Нервная Каролина выкрикивает из моего кресла: - Андрей, ты что, не видишь, мы разговариваем! Зайди попозже. Тот обиженно сопит: - ОК, вот тогда вот эти вот эскизы я отдаю в работу! Если потом ты мне скажешь, что это шило и нужно будет переделать - я этого не буду делать! И с оскорбленным видом идет на выход. То есть вот так вот, ультиматум? Кричу вслед: - Что значит… Что значит.. Подожди! За спиной слышится просящее: - Марго! - Каролина Викторовна, вы извините, я быстро! И снова кричу вслед убежавшему: - Так, Калугин! Сюда иди! Настигаю его только возле кабинета художественного редактора. На то, чтобы посмотреть эскизы уходит минут десять, но когда возвращаюсь на свое рабочее место, кабинет оказывается пуст, ушла Каролина, и загадку свою унесла с собой. *** Я вспоминаю непонятный визит Каролины, когда замечаю в холле Наташу, о чем-то разговаривающую с Лазаревым. Любопытство заставляет прислушаться, пытаясь уловить смысл разговора, и он оказывается занятным. Вот гудит Константин Петрович: -- Я воспитанный человек. Наташа язвит: - Да? И поэтому вы подслушиваете? - Я подслушиваю? - А что вы делаете? - Наташ, в твоем возрасте, иногда желаемое, хочется выдать за действительное, но это, к сожалению не всегда сходится. Притаившись у стены, делаю вид, что читаю бумаги в папке, а у самой - ушки на макушке. Наталья усмехается: - Ну да, иногда реальность бывает и покруче фантазий. - Ты это о чем? - Ну… Константин Петрович, а вы в курсе того, что происходит? - А что собственно происходит? - Между моим отцом и матерью! И, кстати, ваша фамилия там тоже фигурирует. Вы в курсе или как? Константин Петрович крутит бровку: - А ты действительно хочешь об этом знать? - Ну, конечно хочу, это же дело касается моих родителей! - А-а-а… Ты знаешь, иногда правда бывает неприятной. Опустив папку к животу, я вся в напряжении и чувствую, что скоро придется вмешаться. Лазарев загадочно добавляет: - А иногда бывает очень неприятной! - А вы знаете, мне все равно, какой она бывает. Вы мне ответите или как? - Ну, что же слушай! Если ей что-то и нужно узнать о родителях, то явно не из уст Константина Петровича! Ракетой срываюсь со своего места, наскакивая на Лазарева: - А-а-а, Константин Петрович! Извините, можно вас отвлечь на секундочку? Оглядываюсь на Наташу, извиняясь за вмешательство. Лазарев недовольно шипит: - Я занят! - Я буду настаивать, извините. Просто дело очень срочное. От лифта к нам широким шагом идет Наташин жених, и Егорова удивленно вскрикивает: - Макс! - Привет, родная. - Привет. Он целует ее в щеку. Наталья смущенно упрекает своего молодого человека: - Макс, ты чего? Тут начальство кругом, сейчас тебя попрут отсюда! Сейчас главное не давать Лазареву окучивать младшую Егорову и Макс для этой цели зашел очень удачно! Добродушно хмыкаю: - Ничего, начальство сегодня доброе. - Cерьезно? А ну, тогда пойдем. Она поворачивается к Лазареву: - Константин Петрович, а с вами мы поговорим позже. - Хорошо. Парочка в обнимку уходит, оставляя меня наедине с Лазаревым, и я неуверенно интересуюсь: - Ну что, пойдем ко мне, или в зал заседаний? Тот смотрит на меня с какой-то недовольной задумчивостью: - А я смотрю ты в курсе этой истории! Пытаюсь улыбнуться: - Какой истории? Он проходит мимо, потом останавливается набычившись: - Вот только не надо прикидываться глупой! Тем более что тебе это совсем не идет. И уходит в сторону зала заседаний, так и не прореагировав на мой срочный креатив *** Рабочий день в разгаре и время движется к двум часам дня. Налив себе чашку чая, прямо из комнаты отдыха снова наблюдаю в холле хождения Лазарева и даже слышу его вопрос, когда он подходит к секретарской стойке: - Людмила, вы не знаете, где сейчас Наталья Егорова? Прячась за несущей колонной, подхожу поближе, вслушиваясь в разговор. Людмила охотно выкладывает все свои наблюдения: - Понимаете, Константин Петрович, час назад она уходила обедать со своим женихом. А потом… А потом я не знаю, пришла она или нет! - Ошеломляюще исчерпывающий ответ. С недовольным видом он уходит к лифту, но не задерживается возле него, а скрывается в коридоре. Буквально спустя минуту, от своего кабинета идет Борис Наумыч под руку с Каролиной, но вдруг останавливается на пол дороге: - Так. Стоп! Подожди. Ай, телефон забыл в кабинете! Сейчас. Он спешит обратно, и Каролина шипит ему вслед: - Боря! Тихонько подступаю к ней сзади: - Каролина Викторовна. - Что? - Лазарев активно интересуется Наташей. Она ахает: - О, господи! - Я, конечно, отслеживаю, но и вы будьте начеку. - Спасибо, тебе! Со спокойной душой шагаю к себе в кабинет. Голова как раз возвращается к шее, то бишь кжене: - Все, идем… *** После обеда сижу у себя, отдыхаю, листаю старый номер журнала. Неожиданно, без стука, заходит Калугин и, не глядя на меня, с решительным видом направляется к столу. Откладываю журнал в сторону: - Мне что, все же прикрепить снаружи звонок? Андрей недовольно фыркает: - Ты знаешь, у меня полное ощущение, что я нахожусь в пионерском лагере, и меня скоро зубной пастой мазать начнут! - Ты о чем? - Да все о том же. Вроде с эскизами все утрясли? - Слушай, Маргарит, если тебя раздражает мое присутствие в этой конторе, ну скажи ты мне это в глаза! Не вопрос - я развернусь и уйду, все! Что это на него нашло? Удивленно смотрю на Андрея снизу вверх. Что тут ответить? Меня раздражает вовсе не присутствие, а наоборот отсутствие. Отсутствие всех тех чувств, о которых он мне рассказывал, целуя и обнимая. Секунды бегут, я молчу, и Калугин не выдерживает: - Ну? Цепляюсь за предоставленную возможность: - Хочется ответить шуткой третьего класса. - Попробуй. - Не нукай, не запряг! Калугин мотает головой и усаживается на край стола: - Блин, Маргарит, я с тобой сейчас серьезно разговариваю. - А я не могу серьезно разговаривать на несерьезные темы. - То есть, ты считаешь, что это все несерьезно, да? Отворачиваюсь: - Да, я так считаю. - Марго. Хорошо, будем разговаривать по-деловому! Снова смотрю на него: - Андрей! Ты прекрасно знаешь, что я профессионал. Я прекрасно знаю, что ты профессионал. - И что из этого? - Ничего! Не может один профессионал хотеть, чтобы второй ушел, если они делают общее дело! Сопли соплями, а работа работой! Калугин ищет в моих словах подвох: - Стоп-машина! По твоим словам, как ты выражаешься, меня это общее дело не очень хорошо получается! - Андрей! - Что? - Знаешь, как называется все то, что ты тут говоришь? - Ну и как? Поджимаю губы: - Истерика! Ты знаешь, проще всего, если что-то не получается - ушел, хлопнул дверью. Калугин оскорблено фыркает: - Замечательно! Тут же добавляю: - И, еще желательно - обидеться на всех! О как. - Угу. Он слезает со стола: - А знаешь, как называется то, чем ты занимаешься? Казуистикой чистой воды! Казуистикой? Эдак, мы перейдем на личности! Вскочив, готовая к стычке, обхожу вокруг Калугина: - Так, Андрей! Я прекрасно понимаю, что ты знаешь очень много оригинальных слов. Но иди, работай, пожалуйста. А то слава словами, а работа стоит! - Согласен, но… В глаза, то есть ты мне ничего не скажешь, да? Не отводя взгляда, твердо повторяю, складываю руки на груди: - Я тебе уже все сказала! И если это не совпадает с твоими ожиданиями, то это не моя проблема! Калугин протискивается мимо, засунув руки в карманы: - Ню-ню… То есть он считает мои поступки местью за ущемленное женское? Неужели? А куда же делось мое мужское, которое ему мешает меня любить? Или это была казуистика с его стороны? Тем временем Калугин успевает дойти до двери, но я его окликаю: - Андрей! Остановившись, он разворачивается: - Да-да? Да, Марго. - То есть, хочешь в глаза? - Хочу. Внимательно вглядываюсь в его лицо: - По-мужски? - Ну, попробуй. - Ну, лови. - Давай. - Когда я была Гошей, я считала тебя тряпкой и слизняком! И даже тогда тебя терпела. - М-м-м… - Неужели ты думаешь, что сейчас, когда я стала Марго, я захочу, чтобы ты ушел? Калугин, вздохнув, сопит и не отрывает взгляда от моих глаз. Я тоже молчу - мне добавить нечего. В моих словах про все - и даже про мою любовь к нему. Развернувшись, Андрей уходит, не оглядываясь, и я провожаю его спину влажным взглядом. Комок слез поднимается к горлу и я отхожу к окну, утыкаясь в него и рассматривая улицу. *** Время движется к обеду… Сижу, ковыряюсь с материалами, переданными из отделов по электронке. Неожиданный шум в холле, с громкими женскими голосами, привлекает мое внимание. Выглянув наружу, понимаю, что главной участницей, а может и виновницей разборок, оказывается Пантелеева. Видимо слухи, о ее причастности к событиям в семействе Егоровых, проникают все в более глубокие слои рабочих масс. Когда суета затухает, прошу секретаршу прислать Ирину ко мне в кабинет. Присесть не предлагаю, и Пантелеева остается стоять, привалившись бедром к этажерке с журналами у стены. Сама же, сложив руки на груди, начинаю расхаживает вдоль торца стола: - Слушай, ты можешь по-русски объяснить: что случилось? Та понуро повторяет: - Это все из-за меня! - Что из-за тебя? - Господи, какая же я все-таки дура! Она все узнала. - Кто она? Что все? Дверь в кабинет остается приоткрытой и мне отсюда видно, как по холлу шастают сотрудники редакции. Ирина горестно всплескивает руками: - Наташа! Наташа узнала, что ее отец - Лазарев. Я так думаю, что ей Борис Наумыч сам сказал. Она от него вся в слезах вышла. Господи, зачем я только Лазареву проболталась! Прикрикиваю на нее: - Слушай, хватит уже причитать теперь. Надо было раньше думать. Неожиданно замечаю в дверях Егорова и меняю тон: - Так, Ирина Петровна, эскизы я с вами обсуждать не буду! Разговор получается беспредметным. Егоров останавливается перед нами и в его глазах мука: - Значит, ты знала все с самого начала и молчала? Он с горечью смотрит на меня, а я пытаюсь сообразить, что он слышал из нашего разговора. Откуда-то он же делает свои выводы? - Э-э-э, что именно Борис Наумыч? - Все знала и молчала! - Борис Наумыч, честно говоря, я…. -Так, Маргарита Александровна. Вот от кого от кого, но от вас я никак не ожидал! Развернувшись, он идет к двери, и я торопливо бросаюсь за ним, оставляя Пантелееву за спиной: - Борис Наумыч! Но тот, не оглядываясь, исчезает в холле. Постояв, обиженно чертыхаюсь: - Зашибись, блин! Еще мне прилетело. Взвинченная и расстроенная, махаю рукой Ирине уходить, а сама возвращаюсь в кресло. Блин, какая теперь работа... *** Тем не менее, после обеда, шеф собирает оперативку по готовности номера. Начальник не садится, остается стоять возле председательского кресла, ну а мы выстраиваемся от него по левую руку в ряд - Зима, рядом я, потом Валентин, Галина, Эльвира и, наконец, Калугин. Перед Егоровым на столе ворох распечаток и он с кислым видом берет две из них в руки. Зимовский откашливается: - Борис Наумыч, вас что-то напрягает? Начальник нависает над листами макета и молчит. Кажется, новый суперкреативный номер, подготовленный под моим чутким руководством, впечатления на него не производит. Стоящие вокруг шефа сотрудники выжидающе молчат и Егоров уныло скрипит: - Мимо. - Что, мимо? - Все, мимо! Он идет вдоль нашего ряда: - Центральная статья - мимо. Оформление - мимо. Ни одного прямого попадания! Андрей, что это за снимки? Что за глубина? Где второй план? Калугин молчит, а я опускаю глаза. Начальник недовольно качает головой: - Ты, конечно, можешь парировать - какова статья такие и снимки, да?! Маргарита Александровна это худшая статья за последние пять номеров! Может быть даже и девять. Не согласна! Там очень много сочных моментов. Тема, конечно, специфическая: мужская неуверенность в условиях надуманного самовнушения. Ну так, навеяло… В дверь зала заседания вдруг стучат и шеф откликается:. - Да? Люся семенит быстрым шагом, приближаясь к шефу: - Извините, Борис Наумыч, но там к вам пришла Каролина Викторовна! И она ждет вас там, в кабинете. Не говоря больше ни слова, потирая подбородок, начальник пробирается между сотрудниками и направляется к выходу. Потом останавливается, оборачиваясь: - Значит, так! Даю вам пять дней, чтобы из этого ералаша сделать конфетку. В противном случае, вместо зарплаты получите фантики! Бросив распечатки на стол, он уходит, и Люся припускается следом за ним. Капец! Такое ощущение, что виновата во всех грехах. Слава богу, но Зимовский уходит без комментариев в мой адрес. Отворачиваюсь к окну, слушая за спиной шаги уходящих сотрудников, потом разворачиваюсь и иду к выходу сама, оставляя позади задержавшегося Андрея. И его взгляд мне в спину служит немым укором. Ну что ж, будем переделывать. Остаток рабочего времени пытаюсь что-то придумать, какую-нибудь изюминку, вокруг которой будет вертеться номер, но такую, чтобы минимизировать вносимые изменения. *** Поздно вечером, поужинав, отправляюсь с Фионой на улицу – собаченцию надо выгулять перед сном, пока не напроказничала, а то ее хозяйка сегодня в эфире просидит до полуночи. Одевшись в спортивную фуфайку и джинсы, расчесав волосы в хвост, путешествуем с псиной по кустикам микрорайона Раменки. Я вся в раздумьях - надо бы подкатить к Андрею, подкатить помягче, с перемирием - пусть посмотрит еще раз фотки с фотосессии и пришлет новый вариант обложки. Набрав номер, прикладываю мобильник к уху. После третьего гудка, Калугин недовольно откликается: - Да, я слушаю. - Добрый вечер, Андрей Николаевич! - Я бы сказал «доброй ночи». Вы знаете, я слегка удивлен вашим звонком Маргарита Александровна. Его недовольно-насмешливый тон сразу настраивает ответить резче: - А с чего это? - Потому что у нас с вами в последнее время, скажем так, мягко говоря, сложились довольно странные взаимоотношения. Да-а-а? Неужели? И кто же в этом виноват? - Не знаю как у вас, Андрей Николаевич, а у меня с вами нормальные взаимоотношения! И вообще я по работе звоню. Ты не мог бы мне прямо сейчас скинуть два поcледних варианта обложки? Я хочу еще раз глянуть. Мало ли, может я там что-то не разглядела? - Маргарита Александровна, вы вообще на время смотрели? Сейчас у нас ночь на дворе. В общем так! На работе я работаю, а дома я отдыхаю. Все! До свидания. - Андрей, ты не понял, завтра с самого утра… О том, что у шефа с утра встреча с инвесторами сказать не успеваю Я уже подхожу к подъезду, где перед дверью почему-то болтается Сомова. В ухо звучит возбужденно – обиженный голос Калугина: - Я все понял, до свидания! Оторвав трубку от уха, в недоумении смотрю на нее: - Нормально, да? Хам! Анюта делает шаг навстречу: - С кем это ты? - Представляешь, он мне будет еще трубки кидать, что ли?! - Калугин? - Ну, а кто еще? Вот, дегенерат. Я ему звоню, можно сказать, по делу, а он трубки швыряет! Ладно, ничего, завтра вы, Андрей Николаевич, придете на работу! Анюта качает головой: - Марго. - Что? - Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? - Что я перегибаю? - Ну, с Калугиным. - Сомова, про какие палки ты мне говоришь? Я… Я позвонила ему извиниться, а он тут включает крепость неприступную! Анька мотает головой: - Смотри... - Что, смотри? - Палка не может бесконечно гнуться! Так шлепнет, что пожалеешь еще. - Слушай, Сомова, про какие ты мне палки вещаешь? И вообще, слушай… Я никого не трогала, что ты меня лечишь то? Анюта уже и сама не рада - поморщившись, она взмахивает руками: - Все, все, все, все … - Что «все», что? - Меня ждет Наумыч и вообще, чувствую, и мне еще прилетит! Наумыч ее ждет… Нет, чтобы подругу поддержать! Ворчу под нос: - Вот легче всего сказать: «Все, я пошла!». - Ну, а что еще я должна сказать? Что Калугин вредина, например, и неправ. Но настаивать не буду: - Ничего… - Ну вот, все, спокойной ночи! Сомова направляется к своей машине, а я продолжаю негромко бурчать: - Спокойной ночи… Спит он… Капец… Пойдем, Фиона! И мы с псиной поднимаемся по ступенькам.