Шрамы, оставленные тобой

«Иногда, когда я говорю «я в порядке» мне просто хочется, чтобы кто-то посмотрел мне в глаза, обнял и сказал: «Знаю, что это не так, но я с тобой».

   

Дэвид.

    Как только я просыпаюсь, на меня лавиной обрушиваются воспоминания. Разговор с Вики, ее эмоции, факт ее измены… следом факт моей такой же измены. Только разница в том, что женщина, с которой я переспал, мне безразлична, а Вики его любит. Любит. И как мне с этим бороться или мириться — я не знаю.   Смотрю на время — десять утра. Давно я так не спал, обычно в семь уже как штык варю себе кофе и делаю завтрак. Кофе…Чувствую, как с кухни доносятся ароматы этого самого напитка. И еще чего-то вкусного. Неужели Каталина?.. После того, как я с ней даже в одну кровать не лег?..   Зайдя на кухню, убеждаюсь в этом. Каталина готовит завтрак. Где-то нашла мою футболку, надела. Она по шкафам моим лазила выбирала или это вчерашняя? В любом случае, ей не идет. Мои футболки и рубашки хорошо смотрятся только на Вики.    Вики… я же люблю ее. Я же не хотел… и зачем я только все это натворил?    — Доброе утро. Я тут решила похозяйничать. Надеюсь, ты не против, — голос Каталины заглушает голос мук совести. — Я приготовила тебе яичницу. — Я по утрам не завтракаю, — вру.    Наверное, выходит очень резко, потому что Каталина даже чуть съеживается.   — Но как же? Ты ведь врач и знаешь, как важен завтрак.   Знаю. Поэтому никогда его не пропускаю, но тебе это знать не обязательно. Просто я сейчас точно не смогу спокойно уплетать яичницу за обе щеки и смотреть ей спокойно в глаза при этом.   — Брось, Каталина, я так живу уже долгое время и все нормально. — Почему я проснулась на диване? — резко переводит тему. — Ты на нем уснула. Я должен был разбудить тебя и отправить домой? — Но ведь… Как же… — Каталина, давай все разъясним. Хочу сразу расставить все точки над «i». Я не хочу обманывать ни себя, ни тебя.  — В чем? — Эта ночь ничего не значит. Это было первый и последний раз. — Ночью, когда ты меня целовал, мне так не казалось. — Каталина, не витай в облаках. Мы с тобой взрослые люди. Просто секс. Нам обоим было хорошо, на этом все. Без продолжения.   Вижу, как меняется ее лицо, глаза бегают, заламывает пальцы. В какой-то момент думаю, что Каталина заплачет, но она собралась, молча развернулась и вышла из кухни. Через несколько минут слышу хлопок входной двери. Понимаю, что причиняю ей боль, но так лучше. В первую очередь для нее. Не хочу обманывать и давать ложные надежды. Какой в этом смысл, если я люблю Вики. Любил, люблю и буду любить. Несмотря ни на что.   Буду сегодня дома. Не хочу ни работать, ни выходить никуда.    Сварив кофе, сажусь на свой мини-балкон и открываю галерею в телефоне. Просматриваю все фотографии с Вики. На меня такое находит крайне редко, но, видимо, сегодня все благоволит моему меланхоличному настроению. И, когда натыкаюсь на одну из наших самых откровенных совместных фото, в голове невольно всплывают воспоминания.       Целую Вики. Одной рукой крепко держу ее за талию, вторую веду вверх по спине и запускаю в распущенные волосы. Она больше не сопротивляется, целует в ответ. Неконтролируемое желание вырывается наружу и больше нет сил ему противиться.    Я углубляю поцелуй, переплетаю наши языки. Глаза закрыты, я даже зажмуриваюсь от удовольствия. Запах, вкус Вики — все невероятное, ставшее уже таким родным. Любимым.   По телу разливается приятное тепло и концентрируется внизу живота. Обнимаю ее за шею, ласкаю. Одним легким движением сажаю на кровать. Мы все еще одеты. На Вики воздушное легкое платье и высокие сапоги. Отрываюсь от ее губ, сажусь на колено и беру за пятку. Вики смотрит, не отрываясь. Я же расстегиваю молнию сначала на одном сапоге, затем на другом, все это сопровождая невесомыми поцелуями. Мне кажется, или после каждого она дышит все прерывистее.    Стянув сапоги, нависаю над ней и аккуратно подталкиваю на постель. Запускаю ладонь под платье и веду вверх, оставляя на коже незримые следы. Забираюсь под лифчик и сжимаю грудь, Вики издает протяжный стон и ее рука оказывается на моем прессе быстрее, чем я успеваю сообразить. Водит ладонью, гладит, слегка царапает чуть длинными ноготками. Между ног так горячо и твердо, член норовит порвать ткань джинс, даже такую плотную.   Но продолжаю эту сладостную для нас обоих пытку. Веду поцелуями вниз по шее. Здесь концентрация ее чувств еще больше, я уже знаю. Вики запрокидывает голову назад, давая тем самым мне больше пространства.   — С ума по тебе схожу, Вики, — шепчу, обводя большим пальцем возбужденный сосок.   Вторую руку спускаю вниз от затылка до поясницы. Притормаживаю там, провожу еще ниже до самого конца платья. Задираю его и сжимаю ягодицы. Снова поцелуй в губы. Крепкий, страстный. Я подхватываю Вики под попу, она обводит мою спину ногами. Промежность упирается ровно в пах, и я чувствую, как Вики об меня натурально трется.   Я придавливаю ее к кровати и запускаю руку в трусики.   — Какая ты мокрая, —  провожу пальцами между ног.   Вики шумно выдыхает. Я нащупываю клитор и ласкаю его, заставляя дышать еще чаще. И через пару минут вхожу пальцами. Вики стонет и подается вперед мне навстречу, двигает бедрами в такт. Опять целуемся. Но сейчас вернее будет сказать, что мы насилуем рты друг друга. Стонем от наслаждения. Как хорошо!   — Хочу тебя.   Как же долго я ждал этих слов!   Ее руки сами тянутся к ширинке. Вики быстро расстегивает ремень, пуговицу и молнию. Едва спустив джинсы вниз, сжимает через боксеры уже очень твердый член. Я шумно выдыхаю и ложусь лбом ей на шею. Целую ее, покусываю, пока она оттягивает тугую резинку трусов и наконец-то касается горячей головки. Размазывает по ней вязкую смазку и водит ладонью вверх-вниз, заставляя меня дышать чаще.   — Как же я хочу войти в тебя. Медленно, сантиметр за сантиметром. Глубоко. Чтобы прочувствовать всю тебя, каждую твою впадинку.   Вики нетерпеливо хнычет. Понимаю, что вот сейчас — именно тот момент, самый подходящий. Я стягиваю с себя джинсы, сбрасываю рубашку, рывком снимаю платье с Вики, отодвигаю в сторону ее трусики и вхожу. Постепенно, медленно, мучая нас обоих, но мне действительно сейчас хочется именно так. Насладиться этим моментом полного единения тел и душ сполна.    Мы одновременно стонем. Я кладу руку на ее бедро, приподнимаю ногу повыше и вхожу до упора. Вики откидывает голову на подушки и закусывает губу. Одной рукой держу ее за бедра, другой ласкаю клитор через влажную ткань трусиков. Двигаюсь все быстрее и быстрее. Нависаю над ней на локтях, с склоняюсь к губам, целую, а в следующую секунду закидываю ее ноги себе на плечи и больше не останавливаюсь, не замедляю темп, не даю передохнуть.    Наше тяжелое дыхание учащается по мере того, как учащаются движения. Наслаждение вот-вот накроет нас с головой, я упираюсь лбом Вики в плечо, она сминает ладонями покрывало, громко стонет.   Мы кончаем вместе. Такое ощущение, будто прыгаю с тарзанкой в пропасть. Сердце замирает, адреналин хлещет по венам, в глазах — белые пятна.   Делаю глубокий вдох, перекатываюсь с Вики и ложусь рядом с ней. Лежим так в тишине, рассекаемой только нашим громким жадным дыханием. Как будто мы были на дне океана совсем без кислорода, а сейчас выплыли на поверхность и не можем надышаться. Под ярким лунным светом, наслаждаясь теплом тел, нежными прикосновениями и сладким запахом любви, мы не думали ни о прошлом, ни о будущем, мы просто полностью отдались своей страсти и друг другу.   Отсиживаюсь дома. Вики не звоню, не пишу. Она — тоже. Казалось бы, а почему нас нужно друг другу звонить, если мы расстались? Но все оказалось гораздо сложнее. Меня непреодолимо к ней тянет, я физически ощущаю пустоту без нее. Я вымотан. Лучше устать от многочасовой работы, подъема в гору, бега по ступенькам, но не от стресса, тревоги или страха. А я до ужаса боюсь потерять Вики, просто до паники. Я не готов к этому. После всего я четко понимаю, что не хочу ее терять. Через два дня, а не через один, как я планировал изначально, уже будучи на работе забываю про свои принципы и вообще отключаю мозг. Хочу видеть Вики, хочу ее ощущать рядом. И, как только я об этом думаю, дверь моего кабинета распахивается и я по аромату духов безошибочно угадываю, что это она.  Стоит, норовит сразу подойти ближе, но не решается. Я же от нее глаз оторвать не могу — она в моем любимом платье. Такая красивая, такая нежная, родная, моя… Становится противно от самого себя, так, что отворачиваюсь, не в силах больше на нее смотреть. Я предатель. — Здравствуй, Вики, — голос глухой, неуверенный, не похож на мой. — Здравствуй. Нам нужно поговорить.   Моя смелая девочка, сама пришла. А я вот не смог.   — Согласен. Присядь. — Прости меня. Я знаю, что после моего проступка это глупо, но я все равно искренне прошу прощения за то, что причинила тебе боль. — Вики… — Нет, дослушай пожалуйста. Я виновата, я очень сильно перед тобой виновата. Мой поступок самый низкий. После всего, что ты сделал для меня... я не должна была молчать. Надо было все тебе рассказать с самого начала. Признаться во всем. И в том, что у нас с ним было… — Я с самого начала все понял, — перебиваю, отводя глаза в сторону. — Когда он только появился, твоя реакция все сказала за тебя. Но я дал тебе время, чтобы ты сама все рассказала, чтобы не давить на тебя. Но ты молчала, видимо, так и не набравшись смелости... это бесило, очень сильно выводило из себя. Но я старался внешне этого не показывать. Меня каждый день мучили вопросы, сколько раз вы уже успели поговорить, сколько раз уже успели встретиться, было ли что-то, переходили ли вы черту? И эта неизвестность меня убивала. Ты обманывала, скрывая ложь за милой улыбкой. Продолжала вести себя как обычно и молчала. Ты права, я перестал говорить о свадьбе. Потому что уже ни в чем уверен, не был уверен в тебе. Может ты передумала выходить за меня, а силой заставлять я не буду. Я снова и снова давал тебе время, снова надеялся на твое благоразумие. Но ты так же молчала.  — Дэвид, я даже не думала, что… — Теперь ты меня дослушай, пожалуйста. Потом Люцифер пришел на сессию. Я уж подумал, что вы наверное надо мной издеваетесь. Так не бывает. А он все понял. Он пришел выговориться и узнать, прав ли. Он понял, что я все знаю, открыто мне об этом сказал. Вики... как такое возможно? Как чужой  человек, с которым мы виделись-то несколько раз в жизни, обо всем догадался быстрее, чем ты… которая со мной столько лет и, казалось бы, знает меня вдоль и поперек, — произношу, кажется, крайне тихо и безэмоционально.  — Послушай.  — Еще не все, — не даю сказать, меня понесло, надо выговориться. — Потом эта ситуация с Каталиной. Тогда ты все не так поняла. Увидев твое расстроенное лицо, я растерялся. Подумал, что могу потерять тебя из-за пустяка. Но собрал себя в руки, включил трезвую голову и в машине понял, что дело совсем не в этом. Там было что-то другое. Когда ты посмотрела мне прямо в глаза, меня словно осенило... это были глаза, полные сожаления и раскаяния. Я взрослый мужчина, да и профессионал в распознавании человеческих эмоций. А уж твои всегда написаны у тебя на лице. Я сложил два плюс два, это было легко.  — У меня правда все эмоции так легко распознать? Я такая открытая книга? — Мне — да, легко. Ну и от тебя несло его парфюмом. За километр. Возможно, ты даже этого не заметила, потому что вся им пропиталась. Но когда просто разговариваешь с человеком, запах на твоем теле не остается, нужен физический контакт. Значит, Люцифер трогал тебя, обнимал и…   Я замолкаю, не смотрю на нее. Как только представляю, как этот чертов Люцифер трогал мою девочку, ласкал ее, целовал, как слушал ее стоны… аж до костей всего пробирает, хочется лупить стены и швырять мебель. Но я держусь, только дышу тяжело.   — Я люблю тебя. Это глупо отрицать. Я очень тебя люблю и скучаю по своей Вики…И я так на тебя зол. Злюсь на тебя за твой поступок. Злюсь на себя, что выкинуть тебя из сердца даже при всем при этом — не выходит.   Вики пододвигается ближе и берет мои руки в свои.   — Я трусиха... я прекрасно понимала, что каждое общение с Люцифером тянуло меня на дно. Но я снова и снова делала это. Звучит глупо, но я так отчаянно пыталась разобраться во всем, в причинах его исчезновения, его появления в моей жизни, что совсем погрязла в этом и не замечала происходящего. Боясь утонуть окончательно, я действительно металась между вами. Это правда. Меня пугала ответственность и принятие важного решения. Но я приняла его. Я знаю, чего хочу. — Чего же? — сердце трепетно бьется.  — Быть с тобой. — Звучит паршиво. Словно мы участвовали в какой-то гонке и я выиграл, причем не с первого раза, — я знаю, сравнение поганое, но так это и выглядит со стороны. — Я знаю, мой поступок ужасен и простить меня у тебя вряд ли хватит сил. Но, прошу, если у нас есть хоть малейший шанс, чтобы начать все сначала, давай попробуем? Я очень тебя люблю. — Его ты тоже любишь. Я знаю.  — Разве возможно любить двоих?  — Да. Это разные чувства, но суть одна. Хотя, говорят, что если вы любите двух людей одновременно, нужно выбирать второго. Если бы по-настоящему любили первого, то не влюбились бы во второго. А я и есть тот самый второй… снова гонка? Снова я выиграл, получается? — Это шутки такие? — Я уже сам не знаю, Ви… — И что нам со всем этим делать? — Нам определенно нужно во всем разобраться. И возможно психолог теперь понадобится и мне…   Снова замолкаю. Беру стакан, наливаю воду из кувшина, делаю большой глоток, и, прищурившись, смотрю на левую руку Вики.   — Ты все еще носишь его? — смотрю на помолвочное кольцо, любуюсь. — Наверное, это неправильно… просто я… я не могу его снять, понимаешь, — пальцами другой руки теребит ободок дорогого кольца на безымянном пальце.  — Нет, не снимай его, пожалуйста. Я хочу, чтобы оно было у тебя.   Это похоже на фантомную боль — чтобы не со мной, но кольцо от меня все равно носила. В памяти невольно всплывает воспоминание о предложении, которое я сделал Вики именно в своем кабинете. Это было максимально не романтично и неловко, но ее эмоции и то, как она была счастлива в тот момент перекрыло все эти малозначительные вещи.   Тут же меня накрывает чувство вины и злости одновременно. Она изменила мне, я — ей, но мы стоим признаемся друг другу в любви и словно не хотим отпускать. Вики отворачивается. Думает о том же, о чем и я? Я не хочу так, хочу, чтобы она на меня смотрела. И вообще хочу… Дотрагиваюсь до локтя, аккуратно разворачиваю ее к себе, поглаживая. Когда дохожу до плеча, Вики кладет свою руку на мою ладонь.    — Дэвид…   Нет, не останавливай меня. Хочу утонуть в этом сумасшествии вместе с тобой. Наклоняю голову и фокусирую на ней помутневший, я уверен, взгляд. Вики издает один судорожный вдох, второй…   Не выдерживаю. Хватаю ее, утягивая за руку, и сажаю на себя.    — Дэвид! Что ты делаешь?! — Вики барахтается, пытаясь встать, но я крепко ее держу. — Молчи, пожалуйста, ничего не говори сейчас, — член уже давно стоит, а ее ерзанья только еще больше раззадоривают. — Ты… — не даю ей ничего сказать, утягиваю во властный и требовательный поцелуй. Терпеть больше нет сил.    Впиваюсь в ее губы, жадно обсасывая их, левой рукой наматываю на кулак волосы и резким движением запрокидываю ее голову. Я контролирую свои движения и ее, наш поцелуй — мне хочется, чтобы она целовала меня именно тогда, когда я этого захочу.   Каким-то чудесным образом Вики уже подо мной. Обнимает, гладит по плечам, проникает под пиджак, оглаживает мне спину своими нежными ручками. Мои же — исследуют ее тело. Медленно веду ладонями по ногам, от колен по бедрам, все выше, постукивая пальцами. Вики выгибается, мычит что-то нечленораздельное прямо мне в рот.    — Тшшш… скажешь потом, — улыбаюсь, задираю подол платья и провожу рукой по животу, неспешными круговыми движениями опуская ладонь все ниже.    Вики громко охает.   — Вики, ты же знаешь, что в моем кабинете нельзя заниматься подобным, — шепчу на ухо, лаская чуть ниже живота, проникая за резинку тонких трусиков, мягко массируя и надавливая на ее самую чувствительную точку. — Ну конечно. Это будет наш маленький секрет, мистер МакКейн.   Меня словно кипятком накрывает. Так называла меня Каталина всего каких-то три дня назад… а потом… а потом было то, что было. Я должен рассказать Вики, я жить с этим не смогу. Меня загрызет совесть и замучает чувство вины.   Нехотя прерываю поцелуй, тяжело дышу. Мы соприкасаемся друг с другом лбами и кончиками носов. Сейчас я, соберусь…   — Извини… не стоило было, — Вики первая нарушает звенящую тишину в этом помещении.  — Это я не должен был так поступать. Набросился, как школьник. Ты наверняка была не готова.    Да даже если готова, я не могу так…    — Я…пойду тогда, работай, — выпутывается из объятий, одергивает платье, поправляет волосы.   А я как дурак не в силах и слова произнести. Черт, да почему же это так сложно?! Просто скажи, как есть, не обманывай ни себя, ни ее. Пусть будет как будет. И, пока я собираюсь с мыслями, дверь хлопает с той стороны. Я даже не знал, что такой слабак…    Сажусь на диван, обхватываю голову руками. Нужно вот прямо сейчас встать, вернуть Вики и все ей рассказать. Но не успеваю сделать и шага, как дверь в кабинет снова открывается, я поднимаю голову.   — Вики? — смотрю удивленно. — Давно вы вместе? — Что?! О чем ты? — стою хлопаю глазами, вообще не понимаю, о чем она. — Вы с Каталиной... давно вы вместе? Ты влюбился и взял ее на работу или уже влюбился позже? Я ведь сразу заметила, что она очень красива.   О нет…   — Нет, Вики. Это не так. — Сейчас ты скажешь, что я «все неправильно поняла»?  — Все не так, Вики… — Манго, Дэвид. Она пахнет моим гелем, который ты купил мне в Испании. И это точно не из истории, что у нее такой же гель, а одинаковый запах — совпадение. Это мой гель, который мы покупали в Испании. Такие делают только на заказ с добавлением определенного масла. Этот гель стоит у тебя дома на полке в ванной, а значит, это не простая интрижка, раз она бывала у тебя дома.   Никогда за все свои тридцать пять лет я не ощущал себя таким идиотом. Это же надо было так глупо попасться, да еще и запаха своей женщины не почувствовать на другой. Ты кретин, МакКейн. Даже оправдываться тут бессмысленно, хоть я и пытаюсь.   И... Вижу, что Вики уже не здесь, она ушла в себя. Она всегда так делает в напряженной ситуации. Замечаю, что смотрит на кольцо.    — Нет-нет-нет, пожалуйста, моя девочка, не делай этого. Мы не вместе с Каталиной… это было всего один раз. Я не влюблялся в нее. Послушай меня, пожалуйста. — Зачем? Мы оба перешли все границы, — она снимает кольцо и кладет его на мой стол, почти беззвучно. Разворачивается и выходит из кабинета, снова, тихо закрывая за собой дверь.   Бегу за ней. Вики уже у лифта. Это она так быстро шла или я тормозил, не в силах переварить произошедшее?!   — Вики, стой.   Догоняю ее, пытаюсь отдышаться. Она поворачивается, касается моей щеки. Так нежно и трепетно, подобно лепестку.    — Спасибо тебе за все, Дэвид. — Вики… не надо так.   Она убирает руку. А я сейчас умру.    Лифт приезжает, как назло, именно сейчас. Вики заходит в кабину, нажимает на кнопку.   — Все кончено, Дэвид. Все закончилось в тот день, когда я тебе изменила. Ты только будь счастлив, прошу тебя.   Двери лифта закрываются, я наблюдаю за тем, как уменьшается проем и грустную улыбку на лице Вики. Я стою и понимаю, что ничего не могу сделать. Это действительно конец. Как бы я не хотел верить в то, что все наладится, ничего уже не будет как прежде. Закрываю глаза. Слышу биение собственного сердца, только что оно раскололось на куски. Вики меня вскрыла без наркоза. Протащила по раскаленным углям своим уходом.    «Все кончено, Дэвид.»   Раз за разом в голове прокручивается ее фраза, добивая меня. Все действительно кончено, моя жизнь — прежде всего.   От бессилия и собственной беспомощности ударяю кулаком по стене, невзирая на то, что меня могут увидеть или услышать. Мне плевать.   Когда эмоции подутихают, возвращаюсь в кабинет, попросив Каталину зайти ко мне. Больше так продолжаться не может, надо было изначально не брать на работу молодую женщину. Теперь у меня могут быть проблемы, но почему-то об этом я думаю в последнюю очередь.   — Вызывал, Дэвид? — Да, проходи. Присядь. И, прошу, на работе мы с тобой должны общаться только на «вы».  — Как скажешь… ой, как скажете, — хмыкает и садится на стул напротив. — Сразу к делу, не буду долго разглагольствовать, — стараюсь придать своему голосу как можно более уверенный тон, хотя на самом деле хочется просто взвыть. — Я вынужден тебя уволить. Наши отношения перешли в ту стадию, когда обратной дороги нет. — Вот значит как. — Видит Бог, я не хотел этого делать. Но иного выхода не вижу.  — Ты сейчас серьезно?! — Не беспокойся, я напишу хорошую рекомендацию. И выплачу компенсацию. —  Ты откупаешься от меня что ли? — Как твой работодатель, я обязан заплатить неустойку за то, что увольняю тебя без предупреждения. Все в рамках закона. — Дэвид! — Мистер МакКейн. — Мистер МакКейн, вы оказывается очень жестокий человек, — прищуривается и почему-то мне кажется, что это недобрый знак. — Я не снимаю с себя ответственность за свои действия. Но и ты с удовольствием воспользовалась моментом. — Я ни о чем не жалею, — встает и подходит к моему столу, опирается на него, склоняя голову. — Не советую иметь врага в виде меня, мистер МакКейн. — Ты мне угрожаешь? — О, что вы! Предупреждаю. — В таком случае, это тебе лучше не иметь такого врага, как я. Все-таки я МакКейн.   Каталина тяжело дышит, глаза становятся почти черными из-за расширенных зрачков. Я, как ни в чем не бывало, разворачиваюсь в сторону кулера.   — Я трезво оцениваю последствия и не боюсь их. Пускай будет так, как будет. Но сегодня твой последний день, ты свободна. Соответствующие бумаги подготовь, пожалуйста, сама. Ты ведь все-таки ассистент.   Работа отвлекает от негативных мыслей. Благо, сегодня много клиентов, я не успеваю уйти в состояние, похожем на депрессию. Да и кому, как не мне, знать, что депрессия сию минуту не появляется.    Вики, ожидаемо, не берет трубку, когда ей звоню. Хочу заехать к ней после работы, но большое количество клиентов не дает мне это сделать, на улице уже совсем темно и поздно, когда я выхожу из клиники. К слову, Каталины на месте уже не было. Оно и к лучшему.   Звоню еще раз Вики, натыкаюсь на автоответчик, отключила телефон. Хмурюсь. Решаю позвонить Виктору, потому что меня волнует состояние Вики. Она ушла явно расстроенная и опустошенная. Не хочу, чтобы с ней что-то случилось.    — Дэвид? — Виктор берет трубку сразу, с первого гудка. Голос удивленный. — Виктор, здравствуй. У нас с Вики состоялся не очень приятный разговор, она ушла, сейчас ей звонил — телефон выключен. Можешь пожалуйста сказать, как она? Или узнать и мне перезвонить?  — Ее нет дома, она в своей студии.  — С ней все хорошо? — Мама ей звонила буквально недавно, Ви сказала, что у нее все в порядке. — Спасибо. Я волновался.  — Дэвид, у вас произошло что-то серьезное?  — Виктор… все сложно… — Да что с вами со всеми не так? Один придурок бросил, теперь ты. Зря я только надоумил ее. Вы оба ее недостойны!   С этими словами он бросает трубку. В данный момент Виктора понять можно. Он старший брат, он всегда за сестру. Чтобы она там не натворила. И это правильно.    К себе на квартиру ехать совсем не хочется. Там все пропитано воспоминаниями ночи с Каталиной. Мне противно все это, я противен сам себе. Еще этот гель с манго… Вот что мне теперь с ним делать?! С одной стороны, мы покупали его для Вики, а с другой — именно из-за аромата этого геля она все и узнала. Поеду в отцовский дом. Может там будет легче.    Дома так тихо, как будто пусто. Захожу в гостиную, и вижу отца, в одиночестве пьющего янтарную жидкость.   — Папа? Ты один? — О, Дэвид. Составь компанию своему старику. — А где Летиция? — Она ушла. Мы разводимся. — Что? Почему? — Ты знаешь, меня всегда окружали красивые женщины — Летиция и твоя мама в их числе. Но ни одну я не смог полюбить. К сожалению. И дело не в них, они обе замечательные. — Ты хочешь об этом поговорить? — Нет. Не включай психолога, сын, — усмехается и вдруг так отчетливо смотрит на меня, так проникновенно. — Мне кажется, терапия сегодня тебе нужнее. Что-то случилось? — Мы с Вики расстались. — Воу... почему? Вы ведь так друг друга любите. — Люблю… — Дело в ней? — Все сложно, папа… если честно, не хочу сейчас об этом. — Понял. Большой мальчик и сам справишься? — Типа того, да.  — Виски будешь? — Наливай.   Отец наливает в стакан скотч, мы чокаемся, я делаю большой глоток и немного морщусь. Отец всегда любил очень крепкие напитки.   — Папа?  — М? — Можно спросить? — Спрашивай, сынок. — Мама... Ты сказал, что так и не смог полюбить ее. Почему?    Отец осушает стакан залпом, на лице выражение грусти и сомнения. Он думает, отвечать ли на этот вопрос откровенно или найти какую-нибудь причину, которой я могу поверить.   — Мы, МакКейны, однолюбы. Если один раз полюбил, то это навсегда… — Я так понимаю, она у тебя была. Так почему же ты не женился на той самой? — Если бы все было так легко, — усмехается и отводит взгляд. — Если бы ты только захотел. — Я познакомился с ней за год до свадьбы. Ты веришь в любовь с первого взгляда? Вот это была именно она. Я безумно ее любил. Тот год был самым счастливым в моей жизни. Но в один прекрасный день отец сказал, что нашел мне жену аристократку. Богатую наследницу. Я ответил, что у меня уже есть девушка и что, если я женюсь, то только на ней. Он усмехнулся. Сказал, что никогда в жизни его единственный наследник не возьмет в жены простолюдинку, как он выражался. Еще сказал, что такую даже в любовницах иметь стыдно. И ему было плевать, что я любил ее безумно…. Ему на всех было плевать. Эх, если бы, если бы… тогда не родился бы ты. Мир не узнал бы такого прекрасного специалиста. А это большая потеря для нашего общества, — делает паузу, молчит довольно долго, мне даже уже кажется, что это конец предложения. — И для меня.    Он никогда не говорил подобных вещей. Мне всегда казалось, что мой отец немногословен и довольно равнодушен. Смотрю на отца с неким подозрением.   — Я вижу удивление в твоих глазах? — Ну, ты просто никогда не говорил ничего такого. Мне непривычно это слышать.  — Знаю... это моя ошибка. Но мне больше не хочется скрывать.    Еще одно открытие. Или он просто выпил и ему градусы ударили в голову?   — Знаешь, почему я отпустил тебя с твоей матерью тогда? — Почему? — Я хотел защитить тебя. — От кого? — От своего отца. Твой дед, Майкл Маккейн. Он превратил бы тебя в такую же марионетку, как и меня. Я не мог этого допустить, только не с тобой, только не ты. В один день Агата просто решила развестись и отец дал добро. Ей еще нужно отдать должное — она долго терпела меня. Восемь лет... столько она потратила на меня. Она меня любила, но я так и не смог. Честно признаюсь, я даже не пытался. Но я рад, что сейчас она счастлива. Она заслуживает счастья и всего самого лучшего.   Отец достает сигарету и закуривает. Дома он никогда так не делает, у него, видимо, тоже нервы ни к черту. Всем нам пора к врачу, честное слово.   — Расскажи мне все. — Я был всего лишь марионеткой в руках собственного отца. Все должно было быть идеально, только как он скажет. Я должен был жениться на аристократке и все тут. Никто не спрашивал моего мнения. Вся моя жизнь была расписана еще до моего рождения, у меня не было права выбора. В подростковом возрасте, после смерти мамы, я еще пытался бунтовать, но он бил меня и запирал на чердаке. Пока я… пока я не сдавался и не делал все, что он скажет. — Черт, отец, это правда? — я в таком шоке, что даже нормальных слов подобрать не могу. — Ты не знал этой стороны Майкла. Вот почему я отпустил тебя с твоей мамой. Я не хотел тебе такой жизни. У тебя должно было быть счастливое детство. Выбор, с кем дружить, куда ходить, где учиться, кого брать в жены, как жить, в конце концов, — отец вздыхает, а я словно заново знакомлюсь с ним сейчас, он никогда не был таким откровенным и… настоящим.   — Я люблю тебя, Дэвид.   Он впервые в жизни говорит об этом. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать.   — Я очень рад, что смог обезопасить тебя от Майкла. Ведь ты вырос и стал замечательным мужчиной. Я горжусь тобой, сынок.   Я не выдерживаю и обнимаю отца. Сегодня явно самый нервный день в моей жизни. Потрясение за потрясением. Мы хлопаем друг друга по спине, как настоящие друзья, как самые близкие люди. Сидим так пару минут, пока не насыщаемся серотонином в полной мере и полностью расслабляемся.   — Папа, насчет того дела, которое ты дал мне. — Давай не будем сегодня говорить об этом. Только ты и я. Сын и отец. Мы ведь так не сидели… дай подумать… наверное, никогда? — Просто знай, я не виню тебя. И я занимаюсь этим. — Хорошо, спасибо.    Всю ночь мы проговорили, обсуждая все на свете и ничего одновременно. Просто разговор, просто душевные мужские посиделки с бутылкой виски. Еще Виктор написал в мессенджер, что Вики нашлась — она в своей студии. Мысленно порадовался, что с ней все в порядке и она не забывает дело, которое любит.   Через три дня я решаюсь поговорить с Вики. И, хоть все это время она игнорировала мои звонки и сообщения, знаю, что именно за это время человек способен остыть и мыслить здраво, а не руководствуясь эмоциями.   У Виктора я узнаю, что Вики по вечерам в своей студии, и после работы, по дороге туда, заезжаю в супермаркет, покупаю ее любимые сладости. Доезжаю до места, выгружаю пакеты из машины и обнаруживаю, что света в окнах нет. Неужели уже ушла? И дождь так некстати пошел. Постояв немного подумав, иду обратно. Уже открыв дверь пассажирского сидения, слева вижу два силуэта. Мужчины и женщины. И женский мне до боли знаком…   Вики.   Поворачиваю голову и четко понимаю, что рядом с ней Люцифер. С неба льет как из ведра, я весь промок, пакет моих руках — тоже, но я стою как вкопанный, не двигаюсь и наблюдаю за ними.    Они бегут и смеются. Дождь им нипочем. Они счастливы. Сейчас они перейдут дорогу и увидят меня. Вики в белом коротком платье. Такая красивая и такая недосягаемая. Больше не моя?..   Интересно, откуда они шли? Со свидания? Вики останавливается перед большой лужей. Люцифер оборачивается на нее, реагирует мгновенно. А дальше все происходит, как в замедленной съемке, как в пресловутой слезливой мелодраме. Он поднимает ее на руки, переносит через лужу, но отпускать не собирается. Она смеется, убирает с его лица прилипшие пряди волос и обнимает за шею.    Все, что я вижу, приносит мне почти невыносимую боль, но я продолжаю смотреть. Как мазохист. Перед тем, как отпустить Вики, он кружит ее, и я слышу ее искренний смех, звонкий и самый искренний. Они берутся за руки и, улыбаясь, бегут куда-то, невзирая на то, что мокрые с головы до ног. Эта картина, свидетелем которой я становлюсь, не убила меня, нет, но что-то во мне надломилось, что-то точно погибло.    И сейчас я стою, полностью разбитый, с потерянной надеждой и без желания делать что- либо дальше...