Они и Мы

      “Он не достоин тебя и никогда не был”, – гласит текст на экране на пятнадцатый день моего заточения.       “А кто достоин?” – кривая усмешка сама по себе рождается на лице.       “Не он”, – Стоило ли вообще утруждать себя ответом?       Бросаю телефон и откидываюсь на подушку.       Оказалось, разводиться не так уж и сложно, тем более когда у вас обоих нет никаких материальных претензий и есть возможность выплатить половину суммы за совместно нажитый дом.       Он неплохо зарабатывал, и компенсация не заставила себя ждать. Ни в каком из миров этой вселенной я не планировала бороться за наше “гнёздышко”. Оно отлично подойдёт для этой вертихвостки, которая, кстати, никуда и не планировала убегать после разразившегося скандала и потока сплетен.       Впрочем, это уже было не моё дело. Я с поразительной лёгкостью забыла его лицо со слегка искривившимся носом.       И всё же развод не мог не повлиять на моё восприятие окружающего мира и самой себя в первую очередь. Меня охватывала паранойя, что в людских глазах я вижу теперь только жалость, что, когда я прохожу, за моей спиной поднимается рой сплетен; в воображении против воли всплывали мнимые диалоги случайных прохожих: “Наверное, не такой уж хорошей женой она была, раз он так просто смог изменить ей. Даже два года в браке не протянули”, “Конечно, вы видели ту девушку? Перед ней не устоял бы ни один мужчина!”, “Сакура? Та большелобая? Удивительно, что вообще кто-то взял её замуж”. Старательно изо дня в день я загоняла свою самооценку туда, где она не была со времён младшей школы.       Мой рутинный маршрут трансформировался в прямую линию: дом, работа, дом. Даже во время обеда я старалась не покидать здание госпиталя. И лишь необходимость пополнять запасы в холодильнике заставляла время от времени вносить краткое разнообразие в рутинный путь.       Наруто не оставлял попыток вытянуть меня на старые-добрые совместные вечера. Но покинуть родные стены означало вновь столкнуться с внешним миром, наполненным ненужным сочувствием и болезненным накручиванием себя. Закрыться в ракушке и отбросить все лишние мысли – единственная терапия, от которой не бросало в параноидальную дрожь.       И так тянулись молчаливые одинокие недели.       Вместе с одним мужчиной из моей жизни незаметно ушёл и другой. И в этот раз я не заставляла себя забыть, не пыталась выкинуть тебя из головы, не думала о всех твоих девушках, чтобы вызвать в себе отвращение и тем самым приглушить чувства. Всё произошло незаметно, само по себе. По иронии судьбы, как только я отвлеклась от бремени призрачных чувств, отдавая приоритет борьбе с навалившимися событиями, прошлое наконец отступило, вежливо вручая настоящему все свои пыточные инструменты.       Поэтому когда на углу показалась знакомая тёмная фигура, меня поразило резкое осознание, что я не помню, когда в последний раз вспоминала о тебе. Все те мысли словно бы принадлежали другой реальности. Тот разлом, который возник после развода, оставил по ту сторону пропасти не только моего бывшего мужа, но и всю предыдущую жизнь с её тяжким багажом. И не было никакого желания возвращаться за ним.       И наблюдая за каждым твоим шагом навстречу, я хотела отступать и бежать. Бежать без оглядки, только бы не дать пленить себя снова этим беспросветным глазам.       Но то, как уверенно ты направлялся в мою сторону, означало, что ты ждал меня целенаправленно. Избежать этой встречи не получилось бы.       – Привет.       Почему даже в моменты, когда ты сам инициируешь диалог, твой голос звучит таким нарочито бесстрастным?       – Привет. – Что ж, я не буду стараться придать красок своей интонации тоже. – Я спешу. Так как больше нет мужчин, которые могли бы мне изменить, не думаю, что нам есть, о чём говорить.       – Ты злишься на меня?       Я поражена твоему искреннему удивлению. Что это? Неуместная наивность или защитный механизм отрицания?       – Зачем ты вообще её притащил?!       Боже, головой я понимаю, что ты явно не тот человек, на которого стоит срываться из-за сложившейся ситуации, но вся накопившаяся невысказанная боль рвётся сквозь рёбра. И беспорядочные мысли воплощаются в необдуманные слова.       – Я её в постель к твоему мужу не подкладывал, – отвечаешь быстро, не подумав, но потом твои глаза расширяются.       Я знаю, что ты прав. Но мне нужно сбежать отсюда. Не я начала этот разговор, не я подстроила эту встречу. Слёзы прорываются, но прежде чем успеваю развернуться, произносишь быстрым (отчаянным?) шёпотом:       – Прости. Я не должен был этого говорить.       Делаешь ещё один шаг навстречу, не отрывая взгляд. Твои брови нахмурены, губы сжаты, на лбу выгравирована глубокая морщина, придавая тебе необычайно тревожный вид. Передо мной нет больше того самоуверенного Саске, что придерживается своего образа практически при любых обстоятельствах.       Что сломило тебя?       Резкая невозможная догадка в мгновение озаряет.       Возможно ли, что ты боялся услышать именно то, что я сказала? Может ли быть, что эта встреча была необходима тебе, чтобы убедиться, что я не виню тебя в произошедшем? Неужели всё это время ты корил себя? Во мне ты надеялся найти помощь, чтобы справиться с этим чувством вины, но я лишь усугубила его, подтвердила твои страхи, загнала их ещё глубже.       Но правда в том, что ты не должен страдать и испытывать угрызения совести.       – Это я должна извиниться.       Я никогда не считала тебя виноватым. В той ситуации виноваты были лишь двое. И никак иначе. Если бы не она, то была бы другая рано или поздно. Возможно, оно и к лучшему, что это случилось тогда.       И всё же отчего-то я продолжала злиться и на тебя. Мне было больно, что ты не понимаешь, что ты виноват не в том, что привёл её, нет, плевать на неё, на него. Но почему? Почему в тот вечер, когда ты вломился ко мне в квартиру перед свадьбой, ты так ничего и не сказал?       Но я промолчала.       Как бы ни приятно было скрываться в стенах безопасной квартиры, но вечно наслаждаться этим добровольным пленом было непозволительно. Постепенно, шаг за шагом, я возвращалась к своей позабытой рутине, к старым привычкам и преданным друзьям, никогда не позволявшим себе упоминать о нём.       День за днём, неделя за неделей я закрашивала те два года, наслаивая на них новые воспоминания. Я больше не чувствовала дрожь в пальцах, когда проходила мимо “наших” мест, внутри меня не поднималась буря чувств при виде кого-то отдалённо похожего на них, в минуты тишины мне не приходилось отвлекать себя, лишь бы не сожалеть о прошлом. Всё это ественным образом исчезло. Я была готова идти дальше.       На тринадцатый год моя жизнь всё больше походила на то, чем была до него.       – Как думаешь, Саске-кун любит меня? Иногда мне кажется, что я ему совсем неинтересна. Я боюсь, что он не видит совместного будущего. Эта неопределённость убивает…       Я смотрела на невинное лицо напротив и не понимала, почему в этой неловкой ситуации оказалась я, а не ты. Почему в очередной раз мне приходится разбираться с твоими дамами сердца?       – Мы вместе уже почти год, но он даже не предлагает начать жить вместе…       Её голос дрожит, пальцами она нервно перебирает край скатерти, взгляд потупился и длинные тёмно-русые волосы скрывают лицо, но даже так я знаю, что глаза её наполнены слезами, сдерживаемыми из последних сил.       Она моложе нас. Сколько ей? Двадцать-двадцать два? Надеюсь, это не проявление кризиса среднего возраста, Саске.       Наивная, юная, с большими надеждами, но низкой самооценкой. Знаешь, мне казалось, что я могу видеть в ней себя из далёкого прошлого. Может, поэтому я решила ей помочь?       – Я знаю, вы с Саске-куном большие друзья...       Это она, конечно, немного преувеличила. Сколько раз за последние лет десять мы вообще общались наедине, не считая того раза, когда ты благородно рассказал мне об измене моего бывшего мужа? Да, мы всё чаще видимся в компании с Наруто, и память о нашей былой дружбе не так уж и легко искоренить, но мы явно не были у друг друга первыми в списке друзей.       – Возможно, он что-то рассказывал обо мне…       Ты? Рассказывал о ком-то? Она ещё наивнее, чем я думала.       – Может, ты знаешь, что я могу сделать, чтоб завоевать его?       Ха. Вот уж точно вопрос не по адресу.       – Я так больше не могу.       Вздыхаю. С жалостью смотрю на её сгорбившуюся над столом фигуру, и, прежде чем осознать, на что подписываюсь, произношу:       – Я поговорю с ним.       “Нам надо поговорить”, – отправляю сообщение на номер, с которым последняя переписка была уже больше года назад.       Ответ не заставляет себя ждать.       “Когда?”       Порой я по-настоящему ценю твою краткость и отсутствие лишних вопросов.       “Завтра в семь вечера, подойдёт? На входе в парк”.       “Договорились.”       Отбрасываю телефон, беру в руки кружку с чаем, и внезапно меня одолевает истерический смех. Ничего не могу с собой поделать. Не могу прекратить смеяться, когда думаю о том, как непредсказуемо повернулась жизнь. Скажи мне кто лет пятнадцать назад, что я буду разбираться с твоими любовными делами и помогать малознакомой девушке строить с тобой серьёзные отношения, я бы собственноручно размазала такого человека по стенке.       Но вот она я. Смех постепенно прекращается. Вытираю слёзы.       Ты был на месте даже раньше семи. Как всегда идеальная осанка, одежда тёмных тонов, слегка растрёпанные волосы и безупречное лицо. Даже времени не позволено иметь власть над тобой, да, Саске?       – Спасибо, что пришёл, – говорю вместо приветствия, останавливаясь рядом. – Пройдёмся?       Киваешь, и молча входим в парк.       Вокруг, на удивление, мало людей. Тишина и шелест листьев умиротворяют, твоё присутствие неожиданно успокаивающее, словно бы не было всех этих лет, наполненных разочарованием и непостоянством. Я знала, что была там не ради себя, но внутри предательски билось обманчивое ощущение, что впервые всё так, как должно быть.       Сколько поворотов мы прошли, сколько птиц пролетело над нами, как низко опустилось солнце за минуты совместного молчанья? Изредка меня посещал необоснованный страх, что ещё секунда, и ты непременно раздражённо потребуешь наконец прояснить цель нашей встречи, но, кидая украдкой обеспокоенный взгляд, я видела лишь спокойствие и расслабленность на твоём лице. Обычное напряжение сменилось мягкостью черт, обнажившей редкие морщинки, что придавали тебе ещё больше обаяния. Вот уж где настоящая чёртова секретная техника клана Учиха!       Уловила ли я улыбку на твоём лице? Как долго от меня была сокрыта эта твоя сторона? Честно говоря, я давно поверила, что её уже не существует. Сейчас же я всем сердцем чувствовала, что рядом со мной идёт тот давно потерянный Саске, в которого я когда-то позволила себе влюбиться. Тот Саске до проклятой печати, до жизни у Орочимару, до убийства собственного брата, до мировой войны шиноби. Тот Саске, чьё доброе сердце не потонуло в пучине самой кровавой трагедии. Тот Саске, чья надежда на дружбу ещё была способна укрощать дикое желание мести. Тот Саске, который каждую ночь убеждал себя, что мир наполнен не только ненавистью и болью. Тот Саске, которого я, казалось, нашла после войны, чтобы вновь потерять в холодном взгляде, коротких разговорах и бесконечных миссиях. Но ты ведь всегда был где-то рядом?       Почему? Почему ты никогда не позволяешь видеть эту сторону?       Солнце уже практически зашло за горизонт, а я физически не могла начать разговор. Как только я скажу хоть слово, реальность снова обрушится на нас проливным дождём.       Между деревьями больше не мелькали тени людей, и резко загоревшие фонари подали ясный сигнал, что пора собраться с силами. И в момент, когда я уже была готова прервать задержавшуюся тишину, мои пальцы замерли в неожиданном касании. Мимолётное случайное прикосновение – и мы оба в молчаливом согласии остановились. Но уже через мгновение ты, вглядываясь в темноту за моей спиной, приблизился и, не произнося ни слова, резко обнял. Мои руки, опережая любые онемевшие мысли, накрыли твою спину, притягивая крепче к себе. Твоё лицо уткнулось мне в плечо, а тёмные локоны укрыли малейшие признаки эмоций. Кончиком носа я ощущала обнажённую кожу твоей шеи. Твои руки крепко оплели мою спину, не оставляя дистанции между нашими телами. Мои ноги всё так же стояли на земле, но больше не ощущали её твёрдость.       Я слышала лишь тяжёлое дыхание, исходящее прямо мне в одежду и проникающее под неё. Твоя голова приятной, но одновременно и болезненной тяжестью лежала на моём плече, и хотя я не видела, но представляла, как сжимаются твои губы и хмурятся брови в этой внутренней борьбе. Я давно уже сдалась. В секунду, как твоя рука коснулась моей, я сдалась. Сдалась ради этих недолгих секунд, ради единственного объятия. Но было ли за последние годы в моей жизни что-то хотя бы отдалённо похожее на это ощущение единства, безопасности, близости? Внутри меня впервые с тех пор, как мы сидели у костра на миссии лет десять назад, воцарилось спокойствие. Всё было на своих местах. Ты был рядом.       Но всё же ты не был моим. И не я причина, по которой мы встретились. И не я та, ради которой ты должен определиться в жизни.       – Саске… – слышу свой голос словно со стороны. Хриплый, неестественный, против воли нарушающий бесценное умиротворение.       – Что? – шепчешь в плечо, не отрывая головы.       “Я скучала”       – Она просила меня поговорить с тобой.       Поднимаешь лицо и смотришь куда-то в уже ночное небо. Я не слышу столь ожидаемых усмешки или упрёка, что лезу не в своё дело. Лишь тишина.       – Ты… Ты должен решить что-то. Она переживает.       Я говорю то, что должна была сказать, но вопреки мукам совести боюсь, что ты отпустишь меня. Боюсь остаться наедине с холодом.       “С тобой я обретаю равновесие”.       – Она переживает, что ты несерьёзен с ней.       Вряд ли у меня получается скрывать дрожь в голосе. И я всё меньше уверена, ради кого я всё это говорю. Возможно ли, что я пытаюсь произнести эти слова в прошлое?       “Я не хочу терять тебя”.       – Не заставляй её страдать, если не намерен развивать эти отношения.       Но в голове отбивается – “Мне так не хватало тебя все эти годы”.       Опасные слова грозятся сорваться с языка. Но это не мой разговор, не мои отношения, не моё будущее, и это объятье – не должно принадлежать мне.       Не чувствую желания говорить что-то ещё. Я исполнила миссию, что оказалась на порядок выше рангом. Несколько произнесённых фраз, столько же несказанных – и я разбита. Упала бы, но ты словно могучая опора не даёшь накрениться. Взглядом сверлишь взошедшую луну, словно бы она твоя внутренняя собеседница, ловишь её свет могущественными глазами, размеренно выдыхаешь в ночную свежесть и молчишь. Молчишь. Молчишь.       – Прости, если расстроила тебя.       Мотаешь головой и наконец произносишь:       – Она права. Мне давно пора было прекратить эти отношения. Я и сам не помню, когда в последний раз был серьёзен в своих намерениях.       Внезапная откровенность порождает ещё больше неловкости.       – Постой ещё немного со мной? – просишь неожиданно тихо, вновь пряча лицо в моё плечо, скрывая взгляд и всё то, что он несёт в себе.       Киваю в ответ и закрываю глаза.       Мне нужно срочно уехать из Конохи!       Три месяца в Суне пролетают словно пара дней. Работа, обучение будущих ирьёнинов, встречи со старыми товарищами, занимательные походы по окрестностям – всё это позволяет в полной мере отключить голову. Но ночью мысли, словно коршуны на падаль, слетаются на мой сон. Я ворочаюсь, корю себя за слабость, кричу в подушку и в припадке бессилия беру с прикроватного столика телефон, чтобы в очередной раз прочитать уже несколько месяцев как неотвеченное сообщение.       “Сакура, Наруто сказал, что ты планируешь долгую командировку в Суну. Надеюсь, это не из-за нашей недавней встречи? Я не должен был переходить черту. Обещаю, это больше не повторится”.       Какой же ты дурак, Саске Учиха. Так ничего и не понял. Думаешь, это то самое обещание, которое успокоило бы меня? После этих слов я первым же делом достала чемодан и безоговорочно решила, что в Конохе мне оставаться нельзя.       И пусть наше общение вновь осталось в прошлом короткими сообщениями, новости о тебе неизбежно продолжали настигать меня.       Вы всё же расстались с той молодой девчонкой. Не знаю, тот ли это результат, на который она рассчитывала, отправляя меня на разговор с тобой, или я теперь занимаю почётное место в списке её врагов? Впрочем, это меня совершенно не волновало. Поддерживать связи с твоими бывшими не входило в мои планы. Если бы захотела, давно могла бы организовать "Клуб обиженных и отвергнутых Саске Учихой".       Но кажется, ты несильно горевал. Против моей воли (думаю, и против твоей же) в социальных сетях мне уже не раз попадались твои фотографии с преемницей Цунаде, но не по навыкам, а по телу. Ками-сама, давно я не видела таких форм! Даже мне тяжело было оторвать взгляд от этого декольте. Хорошая новость – она явно наша ровесница. Кризис среднего возраста отменяется.       Наруто, добрая и наивная душа, несколько раз совершенно без контекста писал мне: “Надеюсь, ты не переживаешь? У них ничего нет. Она посол из Камня. Грёбаные папарацци”.       Как будто мне было дело.       Это твоя жизнь.       Живи, как знаешь. “Спишь?” “Как дела в Суне?” “Наруто говорит, ты планируешь остаться ещё на полгода?” “Уже пять месяцев, как ты уехала” “Полгода” “Я хотел бы поговорить. Можно тебе позвонить?” “Сакура. Я совершил столько ошибок, думая, что поступаю правильно. Я должен был поговорить с тобой уже давно.” Дурак ты, Саске Учиха? Я уже говорила это, да?       Костёр напротив взвивался вверх, языками пламени прожигая беззвёздную ночь. День выдался сложным – удалось собрать лишь треть позиций из списка необходимых целебных трав. Да, можно было не тратить силы и снарядить экспедицию из генинов Суны. Но день ото дня декорации моей жизни не менялись – и возможность сбежать в лес, вырваться из рутины, скрыться от бессмысленных либо, наоборот, претенциозно профессиональных разговоров была чересчур соблазнительна, чтобы просто отмахнуться от неё и вручить незнакомым подросткам.       Весь день в моих мыслях были лишь образы и названия трав, а руки покраснели от бесчисленных столкновений с ядовитыми сорняками. Я прогуливалась вдоль речки и прыгала по деревьям, лежала на поляне и лазила в кустах, копалась в земле, бережно доставая корни, и распугивала всех диких зверей в округе. Всецело отдалась задаче, и, когда травы стало возможно отличать лишь на ощупь, пришлось разбить лагерь – огни Суны остались далеко позади.       И теперь, наблюдая за плавно взмывающими и потухающими в то же мгновение искрами костра, я задумалась, что все мы точно так же сгораем, не успев взлететь.       Вглядываясь в огонь, теряясь в воспоминаниях, я постепенно погружалась в темноту, что проникла в мои мысли и окутала их. Уже практически растворившись во мраке ночи снаружи и внутри, я внезапно почувствовала, как что-то коснулось ниспадающих на лицо волос, убрав их. Это не был резкий порыв ветра, и с колотящимся от страха сердцем, что упустила угрозу, я резко раскрыла глаза, одновременно отбивая то, что касалось моих волос.       Тёплое соприкосновение рук и жгучие глаза напротив.       – Саске?!       – Извини, я скрыл свою чакру, пока искал тебя. Не хотел привлекать лишнее внимание.       Ты одёрнул руку и без каких-либо объяснений присел рядом, напротив затухающего костра.       – Может, подбросить чего? Ночь обещает быть холодной, – произнёс ты, кивая в сторону огня. Как будто это то, что сейчас вообще могло меня волновать. Но вместо споров я протянула несколько сухих веток, что предварительно собрала и положила неподалёку.       – Что-то случилось в Конохе? – и, хотя мне не хотелось гадать, терпеть даже минуту молчания, вглядываясь боковым зрением в твоё напряжённое лицо, было невыносимо.       – Нет. Я пришёл по своей воле. Я искал тебя. Гаара сказал, что ты ушла в лес собирать травы.       – Как видишь, не соврал.       – Ты не отвечала мне, – после очередной недолгой паузы раздался твой чуть охрипший, словно нерешительный, голос.       – А смысл?       Лес снова окутало тишиной.       – Я опоздал?       Что могла ответить я после стольких лет на этот незамысловатый, но столь болезненный вопрос?       Выдумывать? Спорить? Выяснять отношения? Нет ни сил, ни желания. Я знаю тебя как никто другой, я давно знаю твои истинные чувства, но смогу ли я простить то, что ты всё решил за нас обоих, могу ли я простить тебя за то, что ты предпочёл молчать, за то, что ни разу не поговорил со мной, за то, что отталкивал и избегал, за то, что не был честен с собой?       Мне хватило бы и слова, чтобы я всё бросила и ушла с тобой.       Но ты предпочитал молчать. Молчать из года в год, пока наши жизни рушились.       Хочу ли теперь говорить я?       Сомнения, читавшиеся на моём лице, не ускользнули от твоего цепкого взгляда, и, слегка коснувшись моей руки, вытягивая тем самым из потока мыслей, ты тихо, словно страшась спугнуть, произнёс:       – Не отталкивай меня хотя бы сегодня.       Я ощутила, как на плечо опустилась твоя голова, плотно прижимаясь к нему. Медленно подняв руку, погрузила пальцы в удивительно мягкие тёмные волосы и закрыла глаза.       – Хорошо.       Как долго продлится сегодня?       Впервые молчание, воцарившееся между нами, не вызывало во мне страха.