***
Минерва возглавляла делегацию преподавателей и воинственным шагом уже в третий раз направлялась в кабинет директора. Она узнала от Сивиллы, что Северус упал без сознания на каменный пол Большого зала, а появившиеся эльфы замка тут же его окружили и исчезли вместе с ним. С того момента прошло уже несколько часов, и никто не мог войти в кабинет директора. Хогвартс просто не хотел, чтобы кто-то побеспокоил Северуса Снейпа. Эльфы не отвечали на вопросы, что с ним и как он, поэтому Макгонагалл приняла решение взять кабинет штурмом вместе с коллегами. Ей нужны были чёртовы ответы! И Мерлин свидетель, если замок снова не пустит их, то она использует «Бомбарду Максима»! Филиус Флитвик семенил рядом и казался до ужаса притихшим и задумчивым. Сивилла Трелони наоборот была собранной и решительно настроенной. Помона выглядела потерянной и напуганной. Она плелась позади всех и утирала слёзы, что градом катились по её щекам. Когда все приблизились к горгулье у подножья лестницы, ведущей в кабинет директора, Минерва хотела раскрыть рот, чтобы произнести пароль, но не успела этого сделать. Каменное изваяние молча пропустило волшебников, которые удивлённо переглядывались между собой, не говоря ни слова. В кабинете всё осталось как прежде: казалось, что директором весь учебный год был не Северус Снейп, а Альбус Дамблдор. Если бы не его спящий портрет, висящий на стене кабинета. Минерва нервным шагом подошла к бару, нашла бутылку любимого виски и щедро плеснула янтарную жидкость в стакан. Обернувшись к коллегам спросила: — Даже не буду за это просить прощения. Кто-то составит мне компанию? Или я могу одна опустошить эту бутылку сама? Филиус? — Она приподняла бровь и покачала бутылкой. — Пожалуй, я не откажусь, — отозвался Флитвик, вынырнув из своих мыслей, и уголками губ улыбнулся Минерве. — Милая, плесни и нам с Помоной, — услышал она голос Сивиллы, которая вместе с деканом Пуффендуя расположилась на диванчике у окна. — Херес сегодня мне не помощник, — усмехнулась Трелони и приобняла за плечи рядом сидящую коллегу в успокаивающем жесте. Когда стаканы были наполнены и отлевитированы всем коллегам, Макгонагалл села в кресло и, сделав глоток, вздохнула: — Я не могу больше об этом молчать. Мне нужны ответы! — Она с громким стуком поставила стакан на столик, стоящий рядом. — Вы все ЭТО видели! Когда Волдеморт, — выплюнула она его имя с таким отвращением и презрением, — издевался над бедной девочкой, мы — все мы! — были лишены магии и обездвижены! Филиус, ты у нас профи в чарах, что же это было?! — Минерва сняла очки и сжала переносицу пальцами. — Я… Я не знаю, Минерва! Я видел и ощущал такое впервые! — отчаянно замахал руками карлик, пытаясь прийти в себя и успокоиться. — В тот момент я почувствовал такую силу, что исходила от замка! Будто меня накрыла матушка одеялом, пытаясь защитить от всего! Что это такое, я до сих пор не знаю! — пропищал он и тут же залпом опустошил стакан с выпивкой. — Это был замок, — ответил старческий голос с портрета. — Приветствую вас, мои дорогие! Мне жаль, что всё так получилось… — начал было портрет Дамблдора, но был перебит Макгонагалл, которая резко поднялась из кресла. — Тебе жаль, Альбус?! Мерлина дери, может быть ты впервые ответишь нам прямо без всех твоих загадок, тайн и ужимок, без твоих сраных лимонных долек, что, мать Морганы, происходило и происходит?! — Минерва завелась не на шутку. Её всегда обижало то, что Дамблдор не доверял ей что-то личное, когда она готова была ради него на всё. Её била мелкая дрожь от негодования и злости. — ТЫ не видел, Альбус, что видели мы! Гарри Поттер погиб! Погибли и остальные участники Битвы, погибли наши дети! Наши ученики! ТЫ не трансфигурировал трупы в предметы, чтобы унести их за один час с поля Битвы! ТЫ не хоронил их тела в братской могиле! ТЫ просто портрет, который смеет ещё сожалеть?! Старый маразматик и интриган, признайся нам, что ты хотел от Поттера?! Как мальчик должен был исполнить то треклятое пророчество, будь оно не ладно! — Минерва перевела дыхание и, взглянув на виноватую Сивиллу, продолжила: — Прости Сиви, но ты сама понимаешь, что я имею в виду. — Увидев одобрительный жест от коллеги, Минерва набрала в грудь больше воздуха. — ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ, АЛЬБУС?! Кому верить? Мы остались совершенно одни с ученицами, а выживших учеников к себе забрал Он! Как нам выжить, а? Если директором являлся и является Пожиратель и верный слуга Волдеморта, который просит меня — он ещё смеет просить! — защитить выживших учениц любой ценой! ОН убил тебя, Альбус! Убил тебя Авадой в ту ночь на Астрономической башне! А теперь только посмей сказать, что тебе жаль! — Минни, Минни, я… Ох, Мерлин! Минни! Вы должны держаться, милая! Вы должны довериться Северусу! Он всё время был на нашей стороне. Он не убивал меня, а лишь сделал то, что я ему приказал, — Дамблдор на портрете снял очки-половинки и протер их мантией. — Я умирал, Минерва. Проклятие, что я получил по своей глупости, убивало меня. Ты же помнишь мою руку? Северус как мог поддерживал меня зельями, но он не мог остановить действие проклятия. Оно было необратимым. И я решил, что именно Северус должен освободить меня, если у юного мистера Малфоя это не выйдет. Этот юноша ещё так молод, его душа не должна быть расколота непростительным заклинанием. Ну и будем честны: Малфой-младший никогда не проявлял храбрость, присущую Гриффиндору. Я знал, что он передумает. И его трусость сыграла на руку — Тёмный Лорд доверил Северусу управление школой. В условиях войны и ужасов он самый идеальный кандидат для Хогвартса. Прости, Минерва. Я знаю, как ты хотела занять это место после меня. И ты достойна его… Но не во время войны. — Что?! Что ты сделал, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор?! — кричала на него что есть мочи красная, как самая яркая расцветка тартана, Минерва. — Северус Снейп всё время был на нашей стороне, а ты нам даже не удосужился сообщить?! Святая Вивиана! Мы целый год бойкотировали его, делая ужасные пакости на пару с учениками, а ты молчал?! ТЫ видел и молчал?! Умом она понимала, что надо вести себя сдержанно и прилично, но сейчас ей было наплевать, какой её видят коллеги. Она никогда себе не позволяла таких высказываний в чей-либо адрес. Внутри себя Минерва ощущала такой раздрай, что магия выплёскивалась из неё словно раскалённая лава, грозя уничтожить всё вокруг. Седые пряди выбились из идеально тугого пучка, свисая на лицо вуалью и придавая ей вид ведьмы из магловской сказки. Очки половинки были перекошены, и Минерва видела не один, а целых два портрета Альбуса, что бесило и раздражало в два раза больше. — Я оплакивала тебя, Альбус! Каждый грёбаный день я видела Северуса Снейпа и проклинала его за то, что он отобрал тебя у меня. Но ты сам спланировал свою смерть как по нотам, получая от этого садистское удовольствие, не так ли? Ты манипулировал всеми в своей игре, пытаясь если не обмануть смерть, то перетянуть её на свою сторону. Для тебя мы лишь пешки, не достойные знать твой гениальный план! Мы лишь способны на подчинение. Я верила тебе, Альбус! Я была предана тебе столько лет, но в итоге я предана тобой. — Минерва, прошу… Я… — начал Альбус с портрета, но резко замолчал. — Ах ты просишь, Дамблдор! Великий волшебник снизошёл до просьб! — Она рассвирепела ещё больше, а её внутренняя львица уже рвалась в бой, грозно рыча. Она сделала шаг к портрету, сжимая стакан с виски в руке. — Да я сейчас превращусь в кошку и расцарапаю твой портрет так, что ни один талантливый художник его не восстановит! — с боевым кличем Минерва запустила стакан и угодила в стену в паре сантиметров от портрета. Янтарная жидкость потекла по каменной кладке, растекаясь и собираясь в лужицу на полу. — А ну не прячься, трус! Я выцарапаю твои глаза, Альбус! — заорала она что есть мочи и ринулась к портрету, но была остановлена Сивиллой и Филиусом. — Минни, прости меня, дорогая! Это всё было для всеобщего блага… — прошептал Альбус и резко замолчал, впервые видя её такой. Она стояла, поддерживаемая коллегами, чувствуя себя так, будто внутри неё лопнули шарик, в котором находилась вся её злость и гнев. Резко покачнувшись, она опёрлась на Трелони и, положив голову на её плечо, горько зарыдала, шёпотом повторяя: «Как ты мог, Альбус? Как ты мог…». Филиус посмотрел на неё снизу вверх и нежно погладил по руке. А затем отошёл, чтобы налить ей виски в новый стакан. Сивилла гладила её по голове, прижимая к себе и успокаивая: «Ну-ну, милочка, по́лно. Слёзы даруют нам освобождение. Поплачь. Станет легче, милая». Помона подошла к ней, плача ещё сильнее и всхлипывая. Гладила её по спине, морально оказывая поддержку без слов, на которые сейчас была не способна. Минерва ощущала себя так, будто на всей скорости ей в грудь врезался бладжер, со свистом выбивая дыхание из лёгких и ломая рёбра. Она задыхалась от гнева и боли, что накрыли её пеленой, заключая в кокон безразличия. Ей уже было глубоко наплевать на то, что их всех ждёт впереди. Сил бороться не было. Альбус врал всем. Абсолютно каждому. Но от этого ей было не легче. Он врал ей! Не доверял! А она… Она верила ему безоговорочно, любила его и прощала ему всю эту блажь, оправдывая его. В глубине души она знала, что он далеко не святой, что готов на ужасные вещи ради своего блага, но любовь делала её слепой и всепрощающей. Как же ей было сейчас стыдно перед Северусом Снейпом! Она предала его, предала его уже давно, когда тот был беззащитным мальчиком, который старался в одиночку противостоять четверым задирам из Гриффиндора. А она защитила не его, а их. «Свой факультет превыше всего! — говорил ей Альбус в те времена. — И не важно: прав ли он или нет. Ты должна защищать только своих». И она верила ему, продолжая причинять боль мальчику, что рано лишился матери, а затем и потерял расположение девочки, которую любил больше всего на свете. Она виновата в том, что не поддержала его. В том, что всегда притесняла на своих уроках, поощряя травлю и насмешки со стороны своего факультета! Северус никогда не простит её и будет совершенно прав. Она не заслуживает его прощения. Коллеги усадили её обратно в кресло, вручили в дрожащие руки стакан с виски и разошлись по углам кабинета, понимающе замолчав. Минерве казалось, что вся её дружба и любовь к Альбусу были обманом. Сейчас она будто смотрела в кривое зеркало, где отражался ужасный человек, которого она любила больше жизни. Сегодня розовые очки слетели с её глаз, разбившись вдребезги, изранив и изрезав её. Альбус был той незыблемой константой, которая держала её на плаву. Память о нём и о его решениях спасала её в эту войну, но только сейчас она осознала всю чудовищность своей веры. Кровь погибших навсегда останется на её руках. В кошмарах и наяву она будет видеть, как хоронила мёртвые тела на опушке Запретного леса. Она могла спасти этих детей! Могла спасти самого Поттера, если бы приложила усилия. Но она этого не сделала…***
Помоне Стебль казалось, что она уснула, а проснулась в кошмаре наяву, который никак не прекращался. Увидев предательство учеников собственного факультета, когда те хладнокровно перешли на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть, она ощутила себя ничтожным наставником и преподавателем. Видя, как ученики Гриффиндора и Когтеврана рвались в бой, выбирая смерть, а не сторону врага, Помона всё сильнее погружалась в бездонную пучину страданий и разочарования, откуда не было возврата. «Что я сделала не так? Я любила их как собственных детей! Я учила их ценностям нашего факультета, верности и преданности, а они… Может это из-за моего страха? Я так и не вышла на поле Битвы, чтобы встретиться с Ним лицом к лицу. Вместо этого я использовала свои опасные растения и магию, чтобы они защитили Хогвартс». Сомнения, вечные сомнения и страхи окружали Помону всю её жизнь. Они не давали жить, спать, радоваться происходящему. Они как тысяча невидимых игл пронзали её тело, не давая ей почувствовать жизнь в полном её великолепии. Она пыталась бороться и казаться сильной, но внутри неё всё было в раздрае. А сейчас ко всем этим ощущениям примешивался стыд, что затапливал её с головой, не давая вынырнуть и увидеть ситуацию со стороны. Как же ей было стыдно за всё! Она недостойна находиться рядом с храбрыми и самоотверженными коллегами здесь, в кабинете директора. А теперь и Дамблдор показал свою тёмную сторону, признавшись, что Северус Снейп всё время был на стороне света и добра! Именно это признание добило Спраут, окончательно сломав в ней что-то. Её незыблемое доверие и вера в Альбуса дали трещину у основания, пошатнув всё мироздание бедной женщины. «Кошмар! Это кошмар, из которого я не могу выйти, не могу проснуться и не смогу забыть!». Она стыдливо посмотрела на свои грязные ногти, из-под которых всегда забывала вычищать грязь и землю. Только растения могли понять её боль и потерянность сейчас. Ощущая себя никчёмной, не нужной именно здесь, Помона больше всего хотела исчезнуть. «Как мне посмотреть в глаза Снейпу, если он появится в кабинете?! Я так виновата перед ним!» — снова истерично всхлипнула она, чувствуя, как не может сделать вдох полной грудью. Лёгкие сковали страх, стыд, отчаяние. Она почти не могла дышать, ощущая пучину ужаса, накрывшую её с головой. Какая ирония: она защищала своих учеников, что выбрали тёмную сторону без сожаления, и никогда не защищала и не поддерживала Северуса Снейпа, который нашёл силы противостоять Тому-Кого-Нельзя-Называть. Теперь она смогла вернуться в воспоминания сегодняшнего дня и увидеть его переживания за её ученицу, понять, что он хотел обманом «наказать» Ханну Аббот вместо Него. Какая же она глупая! Как же её ненависть затмила ей разум! «Как же нам выбраться из этого навоза?! Удастся ли нам спастись?»…***
Сегодня Сивилле Трелони не нужно было открывать разум и отправлять интуицию в полёт, чтобы увидеть и понять то, что для её глаз совершенно не предназначалось. Северус Снейп заключил магический контракт, но с кем?! Замок не просто слушался и подчинялся ему как директору, но и помогал спасти тех, кто нуждался в помощи. Девочка Аббот должна быть мертва, но она жива вопреки всем законам волшебства и самой жизни. И только магия Хогвартса и Снейпа спасли девчушку от самой ужасной участи. Но сможет ли она жить, когда в её чреве растёт монстр? Сивилла, в отличие от коллег, внимательно следила за ходом обряда, но у неё всё ещё оставались вопросы, которые хотелось задать Северусу. Ответит ли он на них? Знает ли он сам о том, на что подписался? Стоит ли ей рассказать ему о пророчестве? Сивилла глубоко вздохнула и тонкими пальцами начала перебирать аметистовые бусы, висящие на её шее. Эти действия успокаивали, возвращая её память к событиям, что случились незадолго до смерти Дамблдора…***
Это произошло в пятницу, второго мая тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Сивилла прибирала кабинет после очередного занятия с Гриффиндором. Больше всего сейчас она мечтала о рюмочке хереса, чтобы расслабиться. Эти уроки утомляли. Дети были слишком глупы, чтобы серьёзно отнестись к её предмету. Прорицания не точная наука, но именно они способны подготовить человека к тому, что с ним произойдёт в будущем. Открывая завесу тайны, чтобы одним глазком, словно воришка, заглянуть в замочную скважину двери, за которой находится твоё будущее, — что может быть прекраснее и интереснее? Предполагать, что тебя ждёт там, впереди, было пугающе и интригующе одновременно. Но дети этого не понимали, насмехаясь над подсказками, которые им дарует судьба. Сивилла всегда трепетно относилась даже к самым незаметным знакам судьбы, к каждому прорицанию, что непроизвольно могло вырваться из неё. Она верила, что сама магия наделила её даром, хоть другие и были настроены скептически, откровенно насмехаясь над её трактовками событий. Только не Дамблдор. Директор был умён и весьма ловко использовал Сивиллу и её дар. Это было взаимовыгодным сотрудничеством. Альбус дал ей защиту, работу, а главное крышу над головой, а взамен каждую пятницу они беседовали после занятий по несколько часов, вот и сегодня директор должен был прийти. Дамблдор понимал её затворничество, поэтому появлялся в кабинете прорицаний сам, без напоминаний и приглашения. Он жадно впитывал каждое её слово, словно голодный хищник, выслеживающий добычу и готовый к прыжку. Каждая её фраза подвергалась анализу, каждый её жест был замечен и запоминался им. Она чувствовала себя перед ним обнажённой и беззащитной, но в то же время обретала уверенность и осознанность в своих предсказаниях. Она начала их запоминать и проникать в самую суть своей магии, углубляясь в смыслы бытия, до которых всем было далеко. Она стала ведать, видеть и чувствовать, что поражало её саму. Трелони понимала, что без защиты директора и его покровительства она бы не протянула на свободе даже пару дней. Пожиратели бы поймали её, а их Хозяин запытал бы её до смерти, желая услышать предсказания, которые бы повлияли на ход истории. Её невесёлые рассуждения прервались зелёной вспышкой, озарившей кабинет прорицаний, и Альбус Дамблдор, облачённый в серую мантию, вышел из камина. — Сивилла, моя голубушка, я рад Вас видеть! — как всегда тепло поприветствовал он её, слегка улыбнувшись. — Здравствуйте, господин Директор! Проходите. — И она указала на их привычное место для разговоров — уютные кресла и столик, где обычно стоял магический шар. Но сегодня Сивилла решила, что он будет лишним, и они обойдутся хересом. — Да, можно выпить и хереса вместо чая, профессор Трелони, я не возражаю, — усмехнулся в свою серебряную бороду Альбус и чинно опустился в кресло. Сивилла уже давно перестала удивляться такому бесцеремонному вмешательству Дамблдора в свой разум. Она даже находила это довольно забавным. «У каждого должна быть своя странность. Раз я полоумная гадалка, то наш директор — проницательный старец», — она улыбнулась своим мыслям, разливая чудесный ароматный напиток в винные бокалы. Отлевитировав их за столик, она почти подошла к своему месту и слегка покачнулась. Практически упав в спасительное кресло, резко потянулась к бокалу и залпом осушила содержимое. Альбус уже было хотел предложить ей помощь, но не успел: магия захватила нутро Сивиллы, пронзив пространство новым страшным предсказанием: «Пепел во рту, пепел везде. Хогвартс разрушен. Избранный мёртв. Ты, Альбус, вещаешь с портрета, что нас ещё можно спасти. Но смерть близко. И только Он может всё изменить: чёрные одежды, светлая душа. Сама магия станет Ему вторым Господином. Он будет две метки носить. Шанс очень мал, что выживем мы, но надо верить, любить и бороться со злом». Её нечеловеческий голос всё ещё отдавался эхом от стен кабинета, когда Сивилла смогла скинуть морок волшебства и вернуться в сознание. Альбус был в ужасе. Сивилла ещё никогда не видела директора таким потерянным. На секунду ей показалось, будто Альбус Дамблдор стоит у руин своего величия, пытаясь собрать осколки воедино. Но тщетно. Её предсказание снова изменило ход истории…***
Услышав шум, Сивилла резко отдёрнула руку от бус, возвращаясь из плена своих воспоминаний. Все присутствующие оторвались от собственных раздумий, словно очнувшись от долгого сна, и взглянули наверх. По винтовой лестнице из личных покоев директора спускался Северус Снейп. Одетый в привычную чёрную мантию, наглухо застёгнутую на множество мелких пуговиц, он напоминал Сивилле тёмного рыцаря, мрачного, справедливого и глубоко несчастного. «Чёрные одежды, светлая душа», — в голове промелькнули слова её же пророчества. «Что же нам делать, Северус Снейп? Что же нам делать? Осознаёшь ли ты, с кем ты заключил магический контракт?» — спросила Сивилла саму себя, посмотрев наверх, и тут же встретилась с чёрными глазами Северуса Снейпа…