***
— Добро пожаловать домой, Лойд. — Йор поприветствовала своего мужа. — Все прошло хорошо с учителем Эрика? — Более чем. Как дела у Эрика? — Спросил он, и Йор нахмурилась, услышав этот вопрос. — Ну, насчет этого… — Девушка с грустью посмотрела на дверь комнаты Эрика, — …он плакал во сне. Он все повторял: — Не оставляй меня. Этого он никак не ожидал. Он всего несколько раз видел, как плачет его сын, в первую ночь, когда они с Аней были у него дома. Мальчик стоик по натуре, но он все еще ребенок, у которого бывают моменты слабости. Все, что снилось Эрику, могло быть связано с его временем до их усыновления. — Лойд? — Спросила Йор, понаблюдав за задумчивым выражением лица своего мужа и продолжительным молчанием. Сумрак одернул себя: — Ничего страшного. Спасибо, что рассказала мне, Йор. С этого момента я сам во всем разберусь. Уверен, тебя ждет работа. Йор, похоже, не очень хотелось расставаться с сыном, но вскоре после ухода Лойда ей позвонил Лавочник и сообщил о проблеме с вредителями. Она знала, что муж останется дома, чтобы присмотреть за их сыном, поэтому ей не пришлось отказываться от работы. Но ей все равно было жаль расставаться с Эриком, когда он в таком состоянии. Вид его в таком ослабленном состоянии напомнил ей о том, как Юрий иногда болел в детстве, и она ухаживала за ним, чтобы он выздоровел с помощью своих домашних средств. — Ты прав. Мне купить что-нибудь на обратном пути? Может быть, шоколад? — Спросила Йор, потому что болезненные мальчики заслуживают сладостей. Лойд улыбнулся: — Звучит заманчиво. Может, еще немного арахиса для Ани. Йор кивнула: — Хорошо. Постарайся не торопиться с уроками. Я знаю, экзамены важны, но сначала Эрику нужно поправиться. — посоветовала она, беря свою сумку и пальто. — Хотя я уверен что когда Эрик проснется он будет не недоволен. — Лойд вздохнул, вспомнив сегодняшнее утро. Честно говоря, это их первая небольшая ссора в жизни. — С тобой все будет в порядке, я уверена, что это не первый раз, когда Эрик доставляет тебе неприятности. — Йор ободряюще улыбнулась. Сумрак нахмурился: — Это один из редких моментов, которые я провожу с ним. Йор издала тихий смешок: — Я вернусь до шести. — сказала она, прежде чем покинуть квартиру. Сумрак еще раз вздохнул и направился в комнату сына, проходя мимо Бонда, который спал под кофейным столиком. Он тихо открыл дверь и обнаружил, что сын все еще спит в постели, приложив ко лбу влажную салфетку, чтобы сбить температуру. Он тяжело дышал, и вскоре его раскрасневшееся лицо сморщилось, как от боли. Лойд сел на стул, на котором до него сидела Йор, и снял повязку с головы сына, чтобы прикоснуться тыльной стороной пальцев к его коже и проверить температуру. Когда он собирался убрать пальцы, рука мальчика выскользнула из-под одеяла и вцепилась в руку отца. Это застало шпиона врасплох, когда Эрик повернулся на бок, лицом к Лойду. Он наблюдал, как его сын, все еще державшийся за пальцы мужчины, свернулся калачиком под одеялом и захныкал во сне. — Не уходи… — Он крепче сжал руку отца, — …Пожалуйста… Не оставляй меня… мама. Сначала Лойд подумал, что ребёнок говорит о Йор, но ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это не так. Эрику снилась его биологическая мать. Лойд нахмурился, ему было знакомо чувство тоски по собственной матери, как боль от потери человека, который любил тебя с самого начала, ранит сильнее любого огнестрельного ранения. Он крепко сжал руку мальчика, повторяя его рукопожатие, поскольку тоже помнил боль от потери своих родителей. — Я никуда не уйду. — Сумрак нежно прошептал сыну те же слова, которые с любовью говорила ему мать, когда он лежал больной в постели. Слеза выкатилась из глаз Эрика, когда он во сне обнимал своего отца.***
Затуманенные зеленые глаза смотрели на расплывчатое изображение его матери, сидевшей рядом с ним и гладившей его по светлым волосам. Ее длинные розовые волосы ниспадали каскадом вокруг нее, словно красивый ореол. Но они не закрывали больничную форму, которую она носила, и не скрывали ее большой круглый живот. Там у нее был так называемый «ребенок». Эрик не знал, что это было, но его мать сказала, что он родится и будет либо братиком, либо сестренкой. Хотя Эрик не был уверен, что именно означает «сестра» или «брат», он надеялся, что это будет что-то милое и забавное. Хотя прямо сейчас маленькому Эрику было не по себе, когда он закашлялся, его горло горело, когда он сглатывал слюну. В четырех белых стенах своей «комнаты», где были только кровать, раковина и душевая кабина, мать и почти трехлетний ребенок лежали в постели вместе. Эрик свернулся калачиком на боку, прижимая к груди игрушку, известную как «Химера». Его мать оставалась рядом с ним, тихо напевая ему на своем родном языке, и успокаивающий звук ее голоса успокаивал его. — Я люблю тебя. — Эрик захныкал, его медленно развивающаяся речь стала невнятной, когда он дотронулся до своего горла. Его мать грустно улыбнулась ему: — Я знаю, малыш, ты просто должен позволить лекарству сделать свое дело. Скоро тебе станет лучше. Эрик не мог подобрать нужных слов, чтобы не заболело горло. Самое большее, на что он был способен, — это надуться. Его мать тихо рассмеялась над тем, как мило он выглядит, когда сердится. Внезапно с губ женщины сорвался резкий вздох, когда она схватилась за свой беременный живот. — Мама? — Эрик вскрикнул, увидев, как его мать сгорбилась. Она медленно перевела дыхание, затем одарила сына улыбкой, которая не коснулась ее глаз. Дрожа, она встала на ноги. — Я в порядке, Эрик, я… — Звук чего-то, стекающего на пол, прервал ее. — Ты тоже заболела? — Спросил Эрик, держа мать за руку. Она судорожно вздохнула, крепко сжимая руку своего малыша, — Нет, малыш, я не больна. Твой младший брат или сестренка… — У нее вырвался стон, когда волна боли захлестнула ее и заставила опуститься на колени. Ее руки вцепились в одеяла на кровати. Дверь в их «палату» открылась еще до того, как ее распахнули. Мужчина в очках вошел в палату первым, за ним последовали его коллеги. Они посмотрели на жидкость на полу и на женщину, которая смотрела на них в ответ, держась за живот и неуверенно прикрывая своего больного ребенка. — Ваши роды уже начались. — С довольной улыбкой сказал дежурный и повернулся к своим коллегам: — Забирайте ее. Эрик беспомощно наблюдал, как два монстра в белых халатах схватили его мать за руки и оттащили от него. Она кричала и сопротивлялась, укусив одного из врачей за шею. — Не уходи, мама! — Эрик плакал, пытаясь встать, но его слабое детское тело не могло оторваться от кровати. — Не отставляй меня! Эрик беспомощно причитал, когда доктор хладнокровно запер дверь, впервые оставив больного ребенка одного в белой палате без матери.***
Эрик открыл глаза и обнаружил, что снова находится в своей спальне. Он взглянул на часы и увидел, что было 12:26. Он сел, насколько позволяло его тяжелое тело. Потрогав свое лицо и отметив, какое оно горячее, он отдернул руку, когда почувствовал влагу на щеках. Он яростно стер с лица следы слез. «Почему мне должен был присниться тот день?» — Подумал Эрик, уставившись на свои колени. Он напрягся, услышав, как открылась дверь, но расслабился, увидев, кто это. — Папа. Лойд держал в руках поднос с тарелкой супа. — Наконец-то ты проснулся. Мальчик вздохнул, когда в комнату вошел его отец. — Я думал, ты на работе. — Сказал Эрик, заметив, что мужчина одет в повседневную одежду, в которой он обычно бывает дома. — Я сказал им, что меня не будет, так как я должен заботиться о тебе. — заявил Лойд, ставя перед сыном прикроватный столик. — Ты не должен был этого делать. Твой босс будет недоволен тобой. — Эрик нахмурился, глядя на него. Сумрак присел на стул рядом с кроватью. — Может, и нет, но они относятся к этому с пониманием. Твоё здоровье превыше всего. «Поскольку операция «Неясыть» в основном направлена на то, чтобы ты был здоров». Несмотря на то, что Эрик не обладал телепатией Ани, он мог уловить направление мыслей шпиона: миссия не увенчается успехом, если сын заболеет. Мальчик взглянул на суп, стоявший перед ним, и почувствовал, как у него заурчало в животе от запаха, ударившего в нос. Взяв ложку, он зачерпнул содержимое и сделал глоток, теплая жидкость смягчила его горло. Он повторил это действие еще несколько раз, но продолжал хмуриться, глотая пищу. — Что случилось, не вкусно? — Спросил Лойд, увидев недовольный взгляд сына. Эрик взглянул на отца: — Суп вкусный. Я все еще злюсь из-за того, что потерял свою идеальную посещаемость и пропускаю занятия. — Не волнуйся так сильно об этом. Кроме того, я зашел в твою школу, чтобы забрать домашнее задание, которое твой учитель был так любезен подготовить. Обязательно поблагодари профессора Хендерсона, когда увидишь его в следующий раз, — сказал Лойд, надеясь, что это успокоит нервы его сына. Это немного успокоило мальчика. — Я так и сделаю. Сумрак кое-что вспомнил: — О, это от твоей подруги Бекки. — Сказал он, вытаскивая листок бумаги из заднего кармана. Эрик взял листок, развернул его и прочитал вслух сообщение: — Привет, Эрик, я слышала, что ты заболел, извини, что не прервала занятия, чтобы тебе не поставили пропуск. В школе ужасно скучно без тебя и Ани. Так что, пожалуйста, поправляйся поскорее. Я была так близок к тому, чтобы ударить Дэмиана. — Эрик издал смешок, когда закончил. Лойд улыбнулся: — По словам твоего классного руководителя, Бекки не хотела начинать урок, пока ты не придешь. — Это очень мило с ее стороны. Надеюсь, к завтрашнему дню мне станет лучше. — Сказал мальчик, аккуратно кладя записку на прикроватный столик. — Не торопи свое выздоровление. На завтра ты всё ещё на больничном. Мы наверстаем упущенное на занятиях в эти выходные, когда тебе станет лучше. — Сумрак сделал упор на сына, когда тот, казалось, собирался возразить. Эрик вздохнул: — Ладно, но вся эта история все равно не проходит бесследно. — Он продолжил есть свой суп. — Кстати, ты чувствовал какие-нибудь признаки, указывающие на твою болезнь? — Спросил Лойд, приподняв бровь, когда сын вздрогнул. Мальчик опустил ложку, не в силах встретиться взглядом с отцом. — Эм, не совсем… Сумрак прищурился и произнес предупреждающим тоном: — Эрик. Блондин сглотнул слюну, от этого движения у него пересохло в горле. — Вчера… примерно во второй половине моего предпоследнего урока. — Признался он очень медленно. — Ты хочешь сказать, что тебя было нехорошо с того самого дня? — воскликнул Лойд, прежде чем смог себя остановить. Эрик, наконец, поднял глаза: — Все было не так уж плохо, просто першило в горле и заложило носовые пазухи. Я почти не замечал этого. — Но ты не подумал рассказать своим учителям или даже мне о своих симптомах. — Заявил мужчина, прищурившись, глядя на своего сына. Он знал, что с мальчиком часто случаются несчастные случаи, но это выходит за рамки его возможностей. — Все было не так уж плохо. — Эрик повторил: — Я думал, что это пройдет само собой после хорошего ночного отдыха, и я буду в порядке. — Вчера ты не ложился спать допоздна, занимался до полуночи. Мне пришлось отнести тебя обратно в постель, когда ты потерял сознание прямо на своем столе. — Лойд нахмурился. — Я заснул за столом? — Эрик недовольно нахмурился, потрогав ноющую часть шеи. — Я не думал, что дополнительное время на учебу принесет вред. — Ну, очевидно, что так оно и было. — Сумрак вздохнул и провел рукой по волосам. — Для того, кто хочет стать врачом, глупо игнорировать потребности своего организма. — Я врач. — Пока еще нет. — Ну, я не должен болеть. — Эрик опустил глаза: — Я больше не могу болеть. Лойд приподнимает бровь: — И кто это сказал? — Я сказал. Кто же еще? Кроме того, врачи никогда не болеют. Лойд снова вздохнул, — Если бы это было правдой. Сынок, то, что у кого-то есть ученая степень в области медицины, не означает, что он невосприимчив к вирусам. Вопреки тому, во что ты веришь, мы все еще люди. Эрик стиснул зубы, прежде чем доесть остатки супа. Сумрак забрал поднос и поставил его на прикроватный столик. — Причина, по которой ты сейчас лежишь в постели, — это стресс из-за предстоящих экзаменов. — Лойд заявил, не отрывая взгляда от пустой тарелки. — Я не испытываю стресса. — Эрик отрицал это, не поднимая глаз и крепко сжимая кулаки. — Твое тело говорит об обратном. — Форджер откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. В спальне между ними повисла тишина. — Тебе не кажется, что я слишком сильно давлю на тебя? — Спросил Лойд через некоторое время. — Хм? О чем ты говоришь? — Эрик поднял голову, удивленный вопросом. — Я записал тебя в «Эдем», потому что верю, что под их руководством ты сможешь многого добиться. Естественно, я хочу того же, чего хочет любой отец для своего ребенка, — получать лучшие оценки в классе. Мужчина уставился в пол и улыбнулся с гордостью и оттенком грусти: — Я всегда испытывал гордость, когда ты возвращался домой с результатом девяносто баллов и выше. Ты каждый день доказываешь, что достоин быть студентом Эдема. — Он выдохнул через нос: — Но если я давлю на тебя, то ты не должен так сильно напрягаться ради меня. Нет, если это означает, что тебе придется пройти через такую боль. Эрик слушал, как его отец говорит с ним так откровенно. В такие моменты он забывал, что Лойд Форджер — это Сумрак. В этот момент он действительно звучит как отец, переживающий за своего сына. Он не отрицает, что испытывает стресс, но не от учебы в одиночестве, а от того, что произойдет в день промежуточных экзаменов, которых они с Аней не смогут избежать. Новолуние. Раз в месяц, на 24 часа, их силы покидают их, и они становятся совершенно беззащитными перед окружающим миром. Аня не слышит мыслей, а Эрик не может передвигать предметы, не прикасаясь к ним. Дети этого не понимали, как и ученые. Термин, который они придумали, — «Затмение». Он подходит, хотя и пугает детей. Пребывание за пределами этих стен в новолуние пугает Эрика до такой степени, что он теряет сон. За ними все еще охотятся, и ученые знают об их самой большой слабости. Эрик крепко сжал кулаки и повернулся к отцу. — Я действительно чувствую давление… но не от тебя. — Он сглотнул слюну и собрал все свое мужество, чтобы высказать то, что думает, — Это… все. Я знаю, что другие дети думают обо мне и Ане, я не умею читать мысли, но я знаю, как они влияют на мою сестру. Когда ей больно, я чувствую себя беспомощным, я не могу ударить их, потому что это только докажет их правоту. — Он опустил взгляд, и на его лице появилось хмурое выражение. — Единственное, что я могу сделать для себя и Ани, — это притвориться, что мне не больно. Терпеть это молча, кипеть от гнева. Мой единственный выход для этого — учеба. Но этого недостаточно, и чувство только нарастает. Я не знаю, как перестать испытывать все это сразу. — Он помолчал немного, — Мне нужно сдать промежуточные экзамены и получить еще одну Стеллу, хотя бы для того, чтобы доказать свое место и обеспечить безопасность моей сестры. Он вздохнул, — И, надеюсь, немного снять напряжение. Лойд выслушал своего сына и не мог винить его за такие чувства. Спокойная зрелость сына — его главная сила, но сдерживать все эти чувства и позволять им нарастать накладывает свой отпечаток. — Почему ты не сказал мне об этом раньше? — Лойд был вынужден спросить, так как чувствовал, что лажает с ролью отца. Мальчик ответил: — Я не хотел тебя волновать. На твоих плечах и так лежит достаточно тяжкого бремени из-за того, что ты отправил меня в элитную школу. Я не хотел добавлять к этому еще больше. — Эрик, это очень любезно с твоей стороны, но, к сожалению, между нами все должно быть не так, — вздохнул Лойд. — Я твой отец, и моя работа — беспокоиться о тебе. То, что ты мне ничего не рассказываешь и из-за этого заболеваешь, только заставляет меня волноваться еще больше. Мальчик вздохнул и долго смотрел на свои руки, — Но в таком состоянии они подумают, что я слабый. Рука Лойда на плече Эрика заставила мальчика поднять взгляд на отца. — Болезнь не означает слабость. Твоему телу просто нужно время, чтобы собраться с силами и выжить. Почему ты думаешь иначе? Эрик проглотил комок в горле, когда его руки вцепились в простыни. — Моя…моя мама. Глаза Лойда чуть расширились. — Я серьезно заболел перед своим третьим днем рождения. — Начал ребёнок, вспоминая размытые образы своей матери. — Когда мне стало хуже, меня отвезли к врачам. Я помню, как они кололи меня иглами. Мама не отходила от меня ни на секунду. Но потом… В его глазах появились слезы, — .....У мамы начались схватки. Я не мог встать с постели, когда они оттащили ее от меня. После этого я больше никогда ее не видел. — Слезы текли по его лицу, когда он зажмурил глаза в тщетной попытке остановить их. — Если бы я не был болен, она была бы все еще жива. Я был всем, что у нее было, и я не смог защитить ее. Сильные руки обхватили его маленькое тельце, застав его врасплох, когда он открыл глаза и уставился на зеленый свитер, который был на его отце. Его голова оказалась под подбородком Лойда, а большая ладонь поддерживала его затылок. — Это была не твоя вина. — Прошептал Сумрак, стиснув зубы и крепко прижимая к себе сына. — Ты был всего лишь маленьким ребенком. Ты ничего не мог сделать. Губы Эрика задрожали, — Но я… Лойд отстранился, обхватил лицо сына ладонями и посмотрел ему прямо в глаза. — Послушай меня, сынок, не все в нашей власти. Иногда…мы ничего не можем сделать, чтобы остановить обстоятельства. Самое большее, что мы можем сделать, — это подготовиться к этому и пройти через это. — Сказал Форджер, вспоминая свое собственное тяжелое детство, как его невинность была уничтожена, когда эти бомбы разрушили его город, как он потерял свою собственную мать. — Не вини себя в смерти своей матери, она бы этого не хотела, особенно учитывая как сильно она тебя любила. — Лойд не был уверен, кому он говорил эти слова, своему сыну или самому себе. — Откуда ты это знаешь? — Голос Эрика дрогнул, когда он посмотрел в глаза своего отца, в которых была та же едва сдерживаемая печаль, что и у него. — Потому что.....Я тоже потерял свою мать. — Сумрак сказал, стараясь не расплакаться перед сыном. Мальчик потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что его отец когда-то был таким же ребенком, как и он, что ему пришлось пережить потерю собственных родителей и остаться одному против всего мира. Эрик всхлипнул, наклонился вперед, в объятия отца, и позволил себе выплакаться в его рубашку. Лойд крепко прижимал его к себе, поглаживая по спине. — Это нормально, если ты выплескиваешь это наружу. Не держи все в себе. Они оставались в таком положении долгое время, пока, наконец, не высохли все слезы. Форджер на мгновение вышел из комнаты, затем вернулся со стаканом воды. — Лучше? — Спросил Лойд, когда его сын сделал большой глоток. — Удивительно, но да. — Что касается Эрика, то он действительно чувствовал себя намного лучше после того как выплакался. Лойд мягко улыбнулся, не обращая внимания на пятна на своем свитере. — В следующий раз, когда ты почувствуешь себя подавленным чем-то, просто поговори со мной, и я выслушаю. Эрик подумал, потом ответил: — Я попробую. Сумрак предпочел бы другой ответ, но он был достаточно хорош. — После промежуточных экзаменов мы пойдем куда-нибудь, где тебе понравится. — А если я сдам экзамен и получу еще одну Стеллу? — Спросил Эрик, пристально глядя на своего отца. — Нет, после всех усилий, которые ты приложил к своей работе, ты, по крайней мере, заслуживаешь награды. — Лойд положил руку на макушку сына. — Получишь ты звезду или нет, ты сделал все, что мог. Это все, что должно иметь значение. Только не переусердствуй в следующий раз. Хорошо? Мальчик выглядел немного успокоенным и счастливым. — Конечно. — Его улыбка слегка дрогнула, поскольку он выглядел немного озадаченным. — Что не так? Эрик на мгновение приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но затем закрыл его и покачал головой: — Ничего важного. Лойд чувствовал, что его сын собирается сказать что-то важное, но не хотел вмешиваться, чтобы не сделать ему хуже. Телефонный звонок в гостиной отвлек внимание его от сына. — Я скоро вернусь. Сумрак встал и вышел из спальни, чтобы ответить на звонок. Эрик остался наедине со своими мыслями, нахмурившись и уставившись на свой полупустой стакан. Он не солгал отцу за все время их разговора, ни на секунду. Но и правды он ему не сказал. Он только что сказал Лойду Форджеру, агенту Сумраку, что его младшая сестра читает мысли. Но вместо этого он воспринял это как образное выражение. И всего секунду назад он хотел рассказать своему отцу, кто он на самом деле, на что способен. Это длилось всего мгновение, но он хотел, чтобы эта тяжесть свалилась с его плеч, чтобы она сказала ему, почему он боится. Но он остановил себя, потому что боялся, что это разрушит все, что они построили за последние несколько месяцев. Он не будет отрицать, как сильно он заботится о своем отце, как этот человек пережил немало потерь и лишений, но все еще достаточно силен, чтобы подняться из ада и не допустить, чтобы то же самое случилось с другими. Это то, что заставляет его чувствовать себя ближе к этому человеку, им обоим больно, но они изо всех сил стараются скрыть это. Чего Эрик боялся, так это того, что Лойд Форджер больше не воспримет его как сына, если правда откроется. Для него это страшнее, чем новолуние. Временная потеря энергии — ничто по сравнению с окончательной потерей родительской любви. Эрик допил остатки воды и поставил стакан на прикроватный столик. Он поднял руку и быстро взял с полки книгу, которая тут же подплыла к нему. Юный Форджер начал читать новую главу. Но он не заметил, что в стеклянном стакане образовалась трещина, когда он держал его в руках раньше.