Встретимся в следующей жизни

Фонари ослепляли. Неподалеку шумела стремительная река, а в ночном воздухе раздавались веселые детские голоса. До него доносился аромат свежепожаренной пищи и хрустящего теста, когда он стоял посреди толпы посетителей фестиваля. Он огляделся, ища что-то — кого-то. Он опустил взгляд на руку, выглядывающую из его сшитого хаори. Было влажно, и пот струйками стекал по его шее. Люди смеялись, но ему казалось, что какого-то звука не хватает. — Нэ, Томиока-сан, давайте попробуем вот это. Он закрыл глаза. Прошлые призраки всегда возвращались к нему в самые неожиданные моменты. Даже невзирая на реабилитационные программы, которые Убуяшики предложил членам распущенного корпуса, даже невзирая на тот факт, что Кирия-сама организовал ему брак по рассчету с бывшей какуши, чтобы уберечь их от общественного неодобрения. Сейчас всё должно быть нормально. Он был уверен, Шинобу бы согласилась пойти с ним поесть немного лосося с редисом — всё таки, она любила цукудани, — но он знал, её любимой едой на фестивалях всегда было данго. Он подошел к стойке и получил порцию. Было немного одиноко слышать, как в его руке звенят всего одна или две монеты, а пальцы неловко держали только один шампур.

***

У Шинобу происходит несколько осознаний этим вечером, и первое происходит, когда она появляется на мацури, чтобы увидеть Шиназугаву, помогающего старушке. Она пришла на пятнадцать минут раньше. Она действительно не привыкла засекать время прибытия, когда не идет с работы, и, более того, Канаэ по какой-то причине немного отстает. Кажется, что Гию ещё тоже не пришёл. Как раз, когда она собирается перейти улицу к их месту встречи, она замечает Шиназугаву на противоположной стороне. Он в простой одежде и она смутно думает, как он выглядит ещё устрашающе в джинсах и футболке, чем в полной форме. Он, кажется, не замечает её, но когда он осматривается по сторонам, его взгляд обращается на старушку, несущую тяжёлую сумку и трость, случайно забредающую на дорожку для велосипедистов. Её переедут. Велосипедист отчаянно звенит в звонок, но женщина не слышит. Шинобу выдыхает, боясь, но не способная сделать что-либо с её стороны дороги. Но потом она видит, как Шиназугава хватает старушку за плечи, разворачивая её, и защищает от столкновения. Из продуктовой сумки падают и рассыпаются по земле несколько фруктов — свежие яблоки и пачка ягод. Свет становится зеленым и Шинобу начинает поспешно идти. Она слышит кусочки их разговора. — … мои слух и зрение ухудшились, — старушка говорит. — Мне так жаль. — Не за что извиняться. Я рад, что вы в безопасности. Шинобу поражена осознанием, что Шиназугава разговаривает со старушкой очень нежным, мягким голосом. Почти успокаивающим. — Хотя мне жаль, что ваши фрукты рассыпались, — Шиназугава говорит. Он приседает и подбирает их с земли. — Куда вы направляетесь? Могу я понести вашу сумку? — О, всё нормально. Я не хочу, чтобы ты пропускал фестиваль. И глициния перестанет цвести через неделю… — Я не пропущу, — он говорит. Он быстро проверяет время, немного нервничая, но спокойно улыбается старушке. — Я всё равно пришёл слишком рано. Так, пожалуйста. — Спасибо, юноша. Ты слишком добрый. — Не совсем. Это нормально. — Он берёт сумку и закидывает на плечо. — Пожалуйста, покажите дорогу. Шинобу стоит немного вдали, почему-то в восхищении. «В конце концов, он не какой-то сумасшедший придурок», она думает в удивлении, когда он уходит, всё ещё не зная о её присутствии. После того, как он уходит, она садится на скамейку поблизости со входом в парк, голову снова заполняют странные мысли. Есть воспоминание, за которое она никак не может ухватиться, но она начинает понимать, что Шиназугава тоже немного знаком — и что, может быть, он не настолько плох.

***

Гию уже опаздывает, но на пути на фестиваль, он внезапно обнаруживает, что вынужден пробираться через вокзал, чтобы попасть на нужную платформу. Слегка раздражённый, он пробирается через переполненные вокзальные магазины, из которых доносятся возгласы «заходите!» Обычно он не обращает на них внимания — ему, конечно, не нужны случайные часы или духи, — но один магазин привлекает его внимание. Это магазин украшений для волос. Перед товаром сидит изящная девушка в лавандовом фартуке. Она указывает на ассортимент красивых сделанных вручную заколок, гребней и палочек. Одна конкретно выделяется для него — заколка в виде расписной бабочки с фиолетовым и синим оттенком, и красивым каскадным оттенком омбре на крыльях. «Вон оно», он думает. У него в кармане всё ещё есть лента для волос, но его охватывает странное желание, и он думает, что может быть… — Я возьму это, — он говорит продавщице.

***

Второе осознание Шинобу происходит спустя десять минут, когда Канаэ приходит в юкате с розовыми бабочками и цветущей сакурой, и двумя заколками-бабочками над её ушами — картина идеальной ямато надешико, а щеки расцветают чем-то похожим на надежду. Шинобу понимает, что знает причину. Руки Канаэ слегка дрожат, когда её телефон загорается и она проверяет экран. — А, Сане-кун говорит, что он придет через пять минут, — Канаэ говорит. Её улыбка ослепительна. — Хмм. — Шинобу прислоняется к стене здания, у которого они ждут. Они стоят перед входом в парк, где проходит мацури. Шинобу не надела юкату или что-нибудь ещё сегодня, кроме нормальной одежды, так что она не волнуется о том, что запачкается. Она оглядывается на Шинобу, глаза всё ещё немного мечтательные. — О, но он говорит, что Томиока немного опаздает. Видимо, на его работе срочный проект. — Да? Полагаю, вот почему его телефон весь день не работает, — Шинобу говорит, думая об устройстве, спрятанном в её кармане. Она гадает, как много важных сообщений он пропустил. Она поворачивается и смотрит на сестру, красивую и сияющую, даже больше обычного, затем смотрит вверх на небо, мягкий розовый цвет превращается в богатый фиолетовый. Она уже может ощутить аромат цветения глицинии, витающий в воздухе. — Скажи, нээ-сан? — Хмм? — Ты знаешь, как и Тамайо-сенсей, и Мицури сказали мне, что они почувствовали, будто они знали, что влюбились, потому что казалось, будто они уже встречались «многие жизни назад»? Или что-то подобное? Канаэ поражённо моргает, а потом начинает смеяться. — Это немного неожиданный вопрос. — Я просто говорю. Знаешь, так как Мицури встретила Игуро-сана на фестивале, — Шинобу говорит, пытаясь придумать оправдание. — Ах, я забыла. Шинобу откидывается назад, чтобы посмотреть через листья деревьев над ней. — Считаешь, это правда так? Я говорю о влюблённости. Канаэ секунду не отвечает, глядя в даль, через дорогу. Шинобу прослеживает за её взглядом и понимает, на что — скорее, на кого — она смотрит. Канаэ счастливо машет Шиназугаве, который отвечает с таким же энтузиазмом. — Хм, я так думаю, — Канаэ отвечает как-то рассеянно. — Я считаю, что всё чувствуется так, будто ты встречала его раньше, и что ты многое знаешь о нём, и всё ещё узнаешь о нём. Определенность, но всё же неопределённа. Когда Шиназугава переходит дорогу, Шинобу замечает, как глаза Канаэ никогда не отрываются от него. — И ты всё ещё веришь в соулмейтов? — Шинобу спрашивает. Она уже знает, что Канаэ собирается сказать. — Да, — её сестра отвечает, — я всё ещё верю. Когда Шиназугава подходит и они обмениваются приветствиями, они едва замечают Шинобу. Она понимает, что её догадка была верна. Она садится на скамейку со смирившейся улыбкой. — Шинобу-чан? — Канаэ растерянно спрашивает. — Я не хочу задерживать вас, ребята, так что я подожду здесь, чтобы я смогла отдать Томиоке-сану его вещи, — Шинобу говорит. Шиназугава хмурится на это, выглядя немного виноватым. — Когда я остановился у него раньше, он казался очень занятым. Но он сказал, что скоро придёт, я обещаю- — Не волнуйся об этом, — Шинобу говорит с улыбкой. — Вы, двое, веселитесь. Я присоединюсь к вам позже. — Но- — Канаэ начинает говорить. — Всё нормально, правда. Мне всё равно нужно отдыхать больше, — Шинобу говорит Канаэ. — Так что идите. После небольшого спора Шинобу смотрит, как они вдвоём смущённо идут бок о бок на фестиваль. При этом виде в ней расцветает горькая сладость. Она откидывается на скамейку, снова смотря на вечернее небо. Начинают появляться звезды, и она понимает, что уже восходит луна. Сегодня она почти полная и кажется особенно красивой. Она глубоко вздыхает. Она гадает, скажет ли Канаэ эти слова Шиназугаве — луна красива, не так ли? — Ах, если бы только я могла сказать такое… — она размышляет. — Сказать что? Она вздрагивает и вскакивает с места, чтобы увидеть никого иного, как Томиока Гию, стоящего перед ней. Он слегка запыхается, и его волосы немного взъерошены. «Это мило», она невольно думает. Она никогда не ожидала, что формальный наряд так ему подойдёт, но да, ему подходит. Кивнув головой, она отчитывает его. — Вы напугали меня, Томиока-сан. Что случилось с «привет?» И что вас задержало, что вы заставили девушку ждать так долго? Она ничего не может сделать, не может подавить желание повеселиться над ним. — Меня задержали. Прости, — он говорит, опуская голову. Она смеётся. — Всё нормально, я всего лишь дразню тебя. Я вижу, что ты бежал сюда. — Он всё ещё в рабочем костюме, что, признаться, подходит ему очень хорошо. — Ты один их этих бедных рабочих? Ты работаешь слишком сложно? — Не особо, — он говорит. — Я просто… отвлёкся по пути сюда. — Это удивляет меня. Ты не кажешься мне человеком, который легко отвлекается. — Она лезёт в карман, чтобы вытащить телефон и куртку. — Но в любом случае, я полагаю, я должна отдать это обратно тебе. Надо сказать, ты пользуешься большим спросом. Твой телефон звонил весь день. Надеюсь, ты не пропустил ничего важного? Забирая телефон у неё, он неуверенно смотрит на неё. Она ощущает, как сквозь неё проходит шок, когда их взгляды встречаются, и другую волну, когда его пальцы касаются её, когда он забирает телефон. Это может быть её воображением, но они, кажутся, задерживаются слишком долго. Он стучит по экрану, и он загорается, когда он быстро перелистывает. — Нет. Это только электронные письма. Я видел их с моего рабочего стола. — Он убирает его в сумку, затем начинает нерешительно поворачиваться. — Ну… спасибо за возвращение эти- — Постой. Словно неосознанно она тянется вперёд и хватает его за рукав. Они замирают. Её сердце бешено бьётся. Ей хочется задать ему так много вопросов. «Что ты подразумевал под словами, что мы встречались раньше? Почему мне всё время хочется общаться с тобой? Почему я хочу быть рядом с тобой, когда я тебя даже не знаю?» — Что такое? — он спрашивает, голос почти незаметно дрожит. Она сглатывает. — Я считаю, это позор, если ты прошёл весь путь сюда и хотя бы не посмотрел на фестиваль. Он поворачивается, чтобы встретиться с ней взглядом — её поглощает волна синего. — Ты хочешь посмотреть фестиваль со мной? Она хмыкает. — Ну, не обязательно с тобой, но раз уж ты здесь… и я хочу сказать, разве не грубо по отношению к твоему другу, если ты хотя бы не попытаешься встретиться с ним? — Он на свидании с твоей сестрой. — Это не- — Она прерывается, когда вспомнит, что увидела раньше. Она прочищает горло. — Ну, не важно. Ты можешь присоединиться ко мне, Томиока-сан, и составить компанию. «Я знаю, ты хочешь, ты просто слишком стесняешься идти в такую толпу», часть её думает. Его взгляд метается между знаком пешеходного перехода на противоположной стороне улицы и её лицом. Наконец, он говорит. — Хорошо. Я пойду с тобой. Но один вопрос. — Да? — Я… — он сглатывает, потом качает головой. — Не важно. Идём. Он не дает ей возможности попробовать поразвлечься над этим вопросом и идет впереди неё. Она ломает голову над тем, что он хотел спросить.

***

Он сжимает заколку-бабочку в кармане. После того, как она вернула ему назад его вещи, он собирался сбежать, слишком смущённый собственным поведением, но судьба видимо дразнила его. Он никогда не ожидал, что она попросит его составить ей компанию на фестивале — она не надела юкату, как обычно делала на этих фестивалях, так что когда он увидел её, он не был уверен, собиралась ли она действительно пойти. (Как обычно?) Они бродят по периметру зоны, осматривая киоски. Воздух наполнен ароматами свежеприготовленной еды, от пикантного жареного мяса до свежей выпечки. Люди вокруг него болтают и смеются, но он сосредотачивается на звуке, что ему кажется, ему хотелось услышать какое-то время. Шинобу смеётся. — Я забыла, как всё это весело, — она говорит ему, держа несколько водных шариков, которые она получила с одного из киосков. Фестиваль выявил её игривую сторону, и он наслаждается, видя, как она с любопытством бродит от одного киоска в другой, пробуя даже самые детские игры и втягивая его в них. Она касается его плеча и указывает. — Слушайте, Томиока-сан, как насчёт попробовать вон ту игру? — Какую? — Кинге-сукуй. — Ловля золотых рыбок. — Возможно, один из нас сегодня сможет отнести домой золотую рыбку, так как Канаэ нет здесь, чтобы сказать нет. Он поднимает бровь. — Ты хочешь золотую рыбку? Она бросает на него непонимающий взгляд. — В это так сложно поверить? Это мечта каждого ребёнка в Японии принести домой одну. Они такие милые. Взгляни на них. — Но их нельзя обнять. По моему мнению, нехороший питомец. Она морщит нос, и он смутно вспоминает, что ей по какой-то причине не особо нравятся мохнатые животные. Уголки его губ поднимаются. Она замечает и кладёт руки на бедра. — Вы смеётесь надо мной, Томиока-сан? Он качает головой. — Нет, — он говорит, с совершенно невозмутимым выражением лица. — Пойдём ловить золотую рыбку. — Когда вы улыбаетесь, это пугает, знаете? Рыбы копошатся в бассейне. Дети размахивают пой, некоторые жалуются, что их сломались. Шинобу закатывает глаза, в её глазах решимость. — Не недооценивай меня, Томиока-сан. Я могу выглядеть слабой, но я вполне быстрая. — Она приседает, напряженно смотря в воду, как кот. Гию не может не смотреть на то, как она заправляет волосы за ухо и как её губы складываются в взволнованную улыбку. — Подожди, — он говорит. Она поднимает взгляд на него. Он тянется в карман и наконец вытаскивает заколку-бабочку. — Уложи свои волосы этим, — он говорит. — Иначе они будут мешать, не так ли? Её глаза увеличиваются, когда она без слов принимает её с его руки, их пальцы снова соприкасаются. — Надо же, спасибо, Томиока-сан. — Она делает паузу, на мгновение сжимая губы. — Почему у вас есть заколка-бабочка? В вашей жизни… в вашей жизни есть женщина, о которой я не знаю? Почти незаметно, но он слышит нечто похожее на дрожь в её голосе. Он хмурится и скрещивает руки. — Нет. Никого нет. Я купил её для тебя, — он признаётся. Он ощущает, как его щёки горят. — Для меня? — Она на миг замолкает. Пару детей, также пытающихся поймать золотую рыбку, почти врезаются в неё, и она немного спотыкается. Гию тянется, чтобы поймать её. — Вот. Давай помогу, — он говорит. Он берет у неё заколку и убирает волосы назад, собирая их вверх в элегантном пучке, и закрепляя заколкой-бабочкой. — Боже, вы говорите, что в вашей жизни нет женщины, но как вы настолько хороши в делании женских причесок? — она дразнит. — У меня есть старшая сестра, — он объясняет, отходя назад. Когда он снова смотрит на неё, он чувствует, как у него перехватывает дыхание. «Это она», он думает, всё ещё не зная, кто это, но мгновенно встаёт на место, что почему-то Шинобу та, кого он искал. Шинобу, кажется, не обращает внимания, что он на неё смотрит. — А, тогда она Томиока Цутако? — она спрашивает, касаясь задней стороны волос. — Она звонила тебе пару раз вчера. Надеюсь, это было не слишком важно. — Вероятно нет. Она пристаёт ко мне по глупостям. — Вот что делают старшие сестры. Она, наверняка, сильно заботится о тебе. Ему хочется сказать ей, что он рад, что она тоже воссоединилась со старшей сестрой. Что это нечто, что у них всегда общее, ему хочется сказать. Она приседает обратно, чтобы возобновить игру ловли золотой рыбки. Его взгляд привлекает изгиб её шеи, изгиб челюсти, когда она сосредоточена, и он снова думает «она красивая».

***

Она подсекает рыбу. Она опускает пой в воду и с рассчитанной скоростью выуживает не одну, не две, а три в сетку, прежде чем инструмент ломается. Воодушевлённая, она ярко улыбается и вскидывает руки в воздух. — Вы видели это? — она восторженно спрашивает. — Да. — На губах Гию снова небольшая улыбка, и она не может отрицать, что это заставляет её сердце снова замереть. — Ты это сделала. — Годы тренировок по фехтованию сделали меня намного быстрее в достижении моих целей, — она говорит, смеясь, когда бросается на него и тянется к нему, но потом она резко останавливается. — Что такое? — он спрашивает. — О. Ничего, — она говорит, отворачиваясь. Она надеется, что он не заметил, как она собиралась потянуться, чтобы взять его за руки. Когда она с ним её переполняют странные инстинкты. Она непонимающе смотрит на него. Вероятно, сейчас было бы идеальной возможностью спросить, что он имел в виду под словами, что они наверняка встречались где-то раньше. Она нервно прикасается к заколке для волос. Но вместо этого, чувствуя себя переполненной шквалом эмоций, бушующих в её разуме, она меняет тему. — Хотите чего-нибудь поесть? — Она указывает на стенды, выстроившиеся вдоль тропинки к деревьям глицинии. — Может быть, лосося с редисом? Он легко улыбается ей. — Мы можем. Или как насчет данго? Её поражает осознание, что он, возможно, откуда-то знает её любимую еду. Прямо как она знает его. Каким-то образом они очень хорошо знают друг друга. Они легко общаются, пока идут туда. — Но разве тебе не хотелось бы поесть лосося с редисом? — Это фестиваль. Мы должны есть фестивальную еду. — Я не согласна с вами, Томиока-сан. Полагаю, мы должны съесть всё. Запах глицинии становится благоухающим, аромат поздней весны. Она поднимает взгляд на луну, высоко в небе, почти полную, и яркую, как само цветение цветов. Она очень красивая. — Луна, — она говорит, разум охватывает волна ностальгии, — красива, не так ли? Когда Гию не отвечает, она в смущении отшатывается. Она тут же поднимает руки, чтобы отказаться от предыдущего заявления, но удивляется его виду. Он смотрит на неё с полуотвисшей челюстью. К её щекам приливает жар. — Я- я имела в виду именно это, не другой смысл. Я хотела сказать, как потрясающе будет с фейерверком в 10 вечера, — она пытается сказать. — Расслабляет, верно же, Томиока-сан? Он начинает: — Просто есть… что-то знакомое в том, как ты говоришь это. Я не знаю, что. Она видит возможность. Она поворачивается, чтобы посмотреть ему в лицо, люди обходят их. В воздухе витает аромат глицинии. — Ты сказал это раньше. Что «мы наверняка встречались где-то раньше» Он делает дрожащий вдох, выглядя немного бледным. — Д-да. Мы должны были. Но когда я пытаюсь подумать об этом… моя голова… болит… Она видит то, как он дрожит, как цвет лица меняется. Он испытывает стресс? Она чувствует сожаление. «Какая же ты, дура, Шинобу», она ругает саму себя. Не зная, что ещё сделать, она тянется и похлопывает его по плечу. — Пойдёмте получим немного еды. Может быть, мы поговорим об этом позже, когда поедим. Он кивает, и они начинают следовать за ароматом свежеприготовленного мочи. Но следуя за ним, она понимает, что что-то сжимается в её груди, что её собственная голова болит. Она помнит эту сцену — ходьбу за ним, высоким, с форме, с накинутым на широкие плечи половинчатым хаори. — Нэ, нэ, Томиока-сан. Пойдёмте сюда. — Подожди, Кочо- Аромат глицинии почти тошнотворный, почти танцует в тандеме с этими странными воспоминаниями, бушующими в её разуме. Она знает это. Она встречалась с Томиока Гию раньше. Он тот, кого она искала.

***

Его голова кружится, когда он ведёт их через толпу к стенду данго. Она сильно болит, и, кажется, он не видит ничего прямо перед собой. Только смутные образы чего-то, исходящие из глубины. Он не знает, что происходит. Кажется, он близок к ответу на вопрос, вышедший из её губ, на который ему самому хотелось бы знать ответ. Когда он обменивает йены на два заказа данго, он наконец получает момент передышки. Но потом: она внезапно пропадает. Он моргает и оглядывается по сторонам, держа данго в руке. Толпа увеличилась и увидеть среди всех этих людей её миниатюрную фигуру — сложно. — Кочо? Ему становится жарко, хотя вечерний воздух прохладный. Волна головокружения проходит через его разум, в его теле ощущается тяжесть. Он дрожал, пусто смотря на толпу. Данго лежало на земле, забытое. Танджиро стоял перед ним, его глаза были наполнены беспокойством и состраданием. — Томиока-сан. Вы в порядке? Гию не ответил, пытаясь восстановить контроль над дыханием — всё мастерство Полной Концентрации Дыхания выбила спираль траура, державшая его в тисках с конца войны. — Я чувствую вашу грусть. Что не так? — Танджиро спросил. — Я не знаю, — Гию соврал. Но разумеется, он знал. На него напала паника из давних времен. — Кочо? Кочо. Где ты? Запах глицинии почти невыносим на том месте, где он стоит. Он подавляет желание согнуться в агонии. Он потерял её. Он потерял её раньше. Она была для него особенной. Кочо Шинобу. — Томиока-сан? Я прямо здесь, — он слышит, как кто-то говорит позади него. Он выдыхает и разворачивается. Она стоит там, держась за его рукав и смотря на него фиалковыми глазами, наполненными беспокойством. «Она здесь», он думает. И даже не думая об этом, Гию кидается вперед и крепко сжимает Шинобу в объятии, данго падает на землю рядом с ним, забытое.