Гарри Поттер и Поиск убежища

- Я не знаю, что это было, сэр, - словно извиняясь, проговорил Гарри. - Правда. Я даже помню не очень отчетливо... А потом Рон меня схватил и что-то кричал в ухо, я слышал его будто откуда-то издалека.       Шумов сидел рядом с его постелью и будто весь превратился во внимание. - То, что описывают парни... - начал он. - Гарри, отбился ты от них блестяще. Великолепное сражение. Но вот этот сумасшедший выброс...       Наставник умолк и задумался, подбирая слова. - Что-то стало катализатором, - наконец продолжил он. - Что-то спровоцировало такую невероятную реакцию. Вспомни, пожалуйста, о чем ты думал, когда трансгрессировал, и потом, во время боя?       Гарри вздохнул, закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти события позапрошлого вечера. Ему и самому хотелось выяснить правду. - Я получил сообщение. Про Тедди, - заговорил он. - Я очень боялся не успеть... И...       Он будто подавился. Все вдруг встало перед глазами так ясно, во всех деталях. - Я думал про Тонкс и про Римуса, - глухо произнес он. - Я обещал им позаботиться о Тедди. Он зовет меня папой, и...       Он снова умолк, не в силах продолжить. Само предположение, что с улыбчивым, чудесным малышом может что-то случиться, вызывало внутри такой ужас, который нельзя было выразить.       Шумов с облегчением перевел дух. - Что ж, Гарри, - ответил он, чуть улыбаясь, - Видимо, все объясняется очень просто. Ты впервые в жизни почувствовал себя отцом. Это странно для такого юного возраста. Но... - Уж чего-чего, а странностей в моей жизни всегда было в избытке, - усмехнулся Гарри. - Да, пожалуй. Я вчера полдня лежал и думал над всем, что произошло. И вспомнил то утро...       Ему всегда трудно было говорить о дне, когда закончилась битва за Хогвартс. В глубине его сердца была тщательно спрятанная ниша, где он, как в омуте памяти, хранил самые страшные, самые тяжелые воспоминания прошлого. Гарри мог жить, дышать и чувствовать радость, только когда дверь в эту часть души была плотно закрыта и запечатана. Он никогда ее не открывал. Старался даже не смотреть в ее сторону, но он знал, что она там. В темноте. И что эта запертая дверь и то, что скрыто за ней, никуда не исчезнет до конца его дней...       Шумов понял. - Что-то, что произошло в Большом зале? - тихо спросил он. - Если тебе тяжело, не стоит ворошить все это.       Гарри вздохнул, неуверенно почесал лоб. - Я вспомнил, как Молли убила Беллатрису, - ответил он наставнику. - Наша чудесная мама Уизли, такая заботливая и добрая... Она сражалась так, что камни под ногами раскалились. Было очень страшно.       Шумов кивнул. - Все верно. Тот же самый эффект. - Да, но она после этого не оказалась в больнице святого Мунго, - возразил Гарри. - Это потому, что Молли уже зрелая, опытная женщина, - сказал Шумов. - Она умеет управлять этим. Обычно подобные вещи происходят с людьми постарше, которые уже стали родителями. А тебе еще нет двадцати, и у тебя всегда была горячая голова, Гарри. И ты по неопытности выкрутил ручку на максимум. Ну, теперь тебе придется учиться контролировать такие выплески. - Я надеюсь, что больше не придется, - тихо сказал Гарри. - От одной мысли, что с кем-то из моих детей может что-то случиться... Я так половину Лондона с землей сровняю.       Шумов похлопал его по плечу. - Тебе рано об этом думать, дорогой мой, - ответил он, улыбаясь. - Тедди благодаря тебе в безопасности, сейчас это главное. А об остальном... К тому моменту, когда у тебя появятся свои дети, думаю, ты тоже немного повзрослеешь и научишься справляться с этим. - А еще я вчера вспомнил Дамблдора, - произнес Гарри. - Давно, еще на четвертом курсе, после Турнира трех волшебников... Крауч тогда притворился Грозным Глазом и хотел меня прикончить, а Дамблдор вышиб дверь... От него такая сила исходила, что у меня волосы зашевелились. Меня отшвырнуло к стене, как квоффл. А ведь у Дамблдора не было детей!       Шумов по-прежнему с улыбкой смотрел на него. - Гарри, Дамблдор очень любил тебя, - произнес он. - Может, так же, как ты любишь Тедди. А может, даже больше. Он вообще любил своих учеников и старался защитить всех и каждого, но ты всегда был для него особенным. Ты же и сам знаешь это.       Гарри только вздохнул. Горячая волна горестной нежности затопила его сердце. Ему очень не хватало старого седовласого директора, хоть он и не признавался в этом самому себе. Он многое бы отдал, чтобы только снова взглянуть в его искрящиеся синие глаза за очками-половинками, услышать его голос...       Шумов понял все без слов. И тоже вздохнул. - Нам всем его ужасно не хватает, - вымолвил он еле слышно.       Они помолчали еще немного. Потом Гарри встрепенулся. - Что нового с «Убежищем»? Вы допросили их? Что они говорят?       Шумов откинулся на спинку стула. - Пока, увы, ничего, - печально сказал он. - Ничего они не говорят. Те двое, которых ты едва не изжарил, пока в больнице, на пару этажей ниже, чем ты. Под охраной, разумеется. Твои друзья дежурят там денно и нощно. Целители говорят, что только дня через два-три, не раньше. А тот, которого ты оглушил первым... Всё очень странно, Гарри. Он молчит. Даже сыворотка правды не подействовала. Либо он долго принимал антидот, либо... В общем, те, кто послал их, совсем не дураки и подготовились к разным вариантам. - Я хочу сам поговорить с ним, и как можно скорее, - твердо сказал Гарри, спуская ноги с кровати. Однако у него закружилась голова и сильно засосало под ложечкой. На лбу выступила испарина.       Шумов покачал головой, взял его за плечо. - Не раньше, чем тебя отпустят целители, - ответил он. - За двенадцать часов мало что изменится, поэтому прими зелье, оно вот-вот будет готово. И наберись терпения. - Если эти сволочи узнают, что мы взяли их людей, они могут сделать что-нибудь ужасное, - проговорил Гарри, борясь с приступом тошноты и послушно возвращаясь в постель. - Об этом мы тоже подумали. В «Ежедневном пророке» сегодня вечером выйдет маленькая заметка о нападении на дом вдовы с ребенком, без имен. Скажем, что трое нападавших встретили ожесточенное сопротивление и находятся в тяжелом состоянии в больнице святого Мунго. И что прогнозы весьма неопределенные. И говорить не могут. Поэтому о причинах нападения ничего не известно. - Да, неплохо. Хоть немного времени выиграем, - проговорил Гарри. - Завтра я выйду отсюда. И вытрясу из него все, что можно. Клянусь Дамблдором!       В этот момент дверь открылась, и в палату вошла Ханна Эббот в лимонного цвета мантии, в руках у нее была большая кружка. Следом за ней к Гарри подошла Джинни. - Представляешь, Гарри, Ханна теперь целитель-стажер, - сказала она с улыбкой. - Так приятно было увидеть знакомое лицо.       Гарри тепло поприветствовал бывшую однокурсницу. Ханна тоже улыбнулась ему, деловито сунула в руки теплую кружку и произнесла: - Наконец твой эликсир готов. Выпей это, пожалуйста. И если все пойдет хорошо, завтра после полудня мы тебя отпустим.       Гарри, морщась от едкой горечи животворящего отвара, торопливыми глотками опустошил кружку и снова откинулся на подушку.       Ханна забрала у него кружку. - Там внизу Невилл и Терри Бут, - сказала она и чуть-чуть порозовела. - Они велели тебе передать большой привет. И что если тебе что-то нужно, они немедленно найдут и принесут. - Спасибо, Ханна, - сказал Гарри, смущенно улыбнувшись. - У меня все хорошо, правда. Передай им от меня спасибо, хорошо?       Тут Шумов встал со стула, тепло простился и бесшумно исчез за дверью. Ханна забрала кружку и вышла следом за ним. Гарри почувствовал, как начинает действовать эликсир. На него теплой волной накатывала сонливость. - Я посижу с тобой, пока ты не заснешь, - сказала Джинни, взмахом палочки затемняя окно и занимая стул, где еще минуту назад сидел Шумов. - Гвеног, конечно, немного пошумела, но отпустила меня до конца дня. Так что сегодня я останусь с тобой до вечера. - Джинни, я в порядке, - улыбнулся Гарри, зевнув. - Ты напрасно пропускаешь свои тренировки. Я ведь не умираю! Ты же слышала Ханну? Завтра меня уже отпустят!       Джинни наклонилась к нему, поцеловала в лоб. - Ты хочешь, чтобы я ушла? - спросила она, чуть улыбаясь. - Нет, конечно! - торопливо ответил Гарри. - Тогда закрой глаза и спи, а я тихонько посижу рядышком, - сказала Джинни, подвигая стул ближе.       Гарри закрыл глаза. Джинни тихонько гладила его по голове, ерошила волосы, и ее нежные, теплые прикосновения окутывали его удивительным покоем. Он и сам не заметил, как погрузился в легкий, светлый, целительный сон.       На следующий день Гарри вышел из больницы святого Мунго, полный сил и решимости вынуть из захваченных негодяев всю душу, какая еще могла сохраниться в людях, настолько лишенных совести. После того приступа чудовищной ярости он немного опасался своей реакции. Сможет ли он сохранить хладнокровие во время допроса? Ведь они хотели украсть Тедди. А ради него Гарри съел бы живьем соплохвоста...       «Tueri bonum», - напомнил он строго сам себе. Как раз ради Тедди. Ради того, чтоб все это побыстрее закончить. Ради всех тех, кто ждет освобождения там, в «Убежище». «Ты сам писал эти законы, - усмехнулся Гарри. - Изволь теперь исполнять. И подавать всем пример».       В камере царил полумрак. Узник сидел в углу, на узкой твердой койке, съежившись и спрятав лицо в ладони. Гарри вошел, взмахнул палочкой, и над головой загорелись несколько ярких ламп. От резкой вспышки узник вздрогнул, поднял голову и, увидев входящего в камеру аврора, поднялся на ноги. - Мракоборец Гарри Поттер, - представился Гарри твердым спокойным тоном. - Для начала хотел бы знать, как я могу обращаться к вам?       Задержанный вытаращил на него глаза и ошарашенно застыл. Гарри сотворил себе стул, сел и молча ждал ответа. - Ну? - снова спросил он спокойно. - Как ваше имя?       Узник наконец перестал изображать соляной столб, захлопнул отвисшую челюсть, судорожно перевел дух и хрипло спросил: - Вы? Вы тот самый Гарри Поттер?! Тот самый?!       Гарри тряхнул головой. - Да, я тот самый Гарри Поттер, - ответил он просто. - В данный момент я являюсь штатным сотрудником аврората и принимаю участие в расследовании нападения на дом Андромеды Тонкс.       «Похоже, он даже не понял, что это я был в тот вечер», - отметил про себя Гарри и продолжил: - Я знаю, почему вы напали на дом. Знаю, что вы сделали это по чужому приказу. И я хотел бы знать, кто отдал этот приказ и где он находится.       Он смотрел на человека, стоявшего перед ним, и ждал. И что-то смутное, неопределенное зашевелилось у него в голове. В его облике было что-то знакомое... Гарри никак не мог вспомнить и уже открыл было рот, чтобы снова задать вопрос, как узник произнес: - Я не могу говорить. Я хотел бы, но не могу. Вы не сможете заставить меня. Никого из нас. Простите меня, если сможете, но...       Он закрыл лицо руками, потом тяжело вздохнул и сел на койку.       Гарри чуть отвернулся в сторону и от досады негромко выругался. И тут произошло нечто странное. Узник вскочил, распахнул глаза и издал душераздирающий вопль. От неожиданности Гарри тоже вскочил, совершенно не понимая, что происходит.       В комнату влетел Рон. - Что у вас тут творится? - воскликнул он, в страхе ожидая увидеть, как Гарри, слетевший с катушек, набросился на задержанного. Но палочка Гарри была спрятана в рукав, а сам он был спокоен, но совершенно ошарашен странным поведением узника. - Это! Это был ты! О, Господь всемогущий! Это же был ты! - закричал задержанный и, ударившись спиной о стену, сполз вниз и закрыл лицо руками, заходясь от рыданий.       Гарри не мог вымолвить ни слова. Рон растерянно переводил взгляд с одного на второго и явно не знал, что думать и что делать. - Это ты! Ты вытащил меня, - снова и снова повторял рыдающий узник. - Господи, что же мне теперь...       И тут на Гарри обрушилось озарение. - Вспомнил! - вскрикнул он. - Конечно! Однажды утром, в каких-то скалах! А я ломаю голову...       Тот поднял на него опухшие, заплаканные глаза. В его взгляде читался страх и чудовищная мука. - Я не знаю, что делать. Я не знаю, что теперь делать. Ты спас меня, а я... Боже милостивый.       И он снова спрятал лицо в ладонях. - Что-то я пока ни черта не понял, - бросил Рон хмуро.       Гарри обернулся на него. - Как-то осенью я вытащил этого кретина из пропасти, - пояснил он. - Неизвестно где. А теперь он здесь. - Это то, о чем я думаю? - спросил Рон. - Одно из побочных явлений «Кружки бедняка»? - Да, оно самое, - ответил Гарри.       И они оба посмотрели на съежившегося на полу человека. Гарри подошел к нему, осторожно взял за плечи, поднял и усадил на койку. Тот судорожно икнул, вытер глаза рукавом. - Агуаменти!       Глиняная кружка, стоявшая на узенькой полке рядом с дверью, наполнилась водой. Гарри подошел и протянул ее узнику: - Держи. Выпей и постарайся успокоиться.       Потрясенный и изумленный Рон сел на стул и, не в силах произнести ни слова, молча наблюдал за происходящим.       Гарри сел рядом с задержанным. - Как все-таки тебя зовут? - спокойно спросил он. - Дуглас, Брайан Дуглас, - глухо пробормотал тот, отхлебывая воду. Он дрожал, как осиновый лист. Было слышно, как стучат зубы о глиняную кружку. - Отлично, - ответил Гарри. - Что заставило тебя сделать эту гнусность, Дуглас?       Тот выронил кружку и снова взвыл. Гарри поймал кружку, кинул Рону и снова повернулся к плачущему бедолаге. - Мне конец, - проговорил тот сквозь слезы. - Теперь мне точно конец. - Тебе здесь ничего не грозит, - твердо и спокойно сказал Гарри. - Если ты боишься своих хозяев... - Нет, нет, ты не понимаешь, - еще громче взвыл Дуглас. - Это совсем не то... - Судя по твоей реакции, ты не слишком часто выполняешь подобные приказы и, кажется, не слишком охотно, - произнес Гарри. - Значит ли это, что тебя заставили?       Вой стал чуть громче. - Так, понятно, - продолжил Гарри. - Но чего ты боишься сейчас? Здесь? Чем тебя так повязали, что даже находясь под защитой министерства, ты так трясешься? Я даю слово, я сам прослежу за тем, чтобы с тобой ничего не случилось!       Дуглас вскрикнул, будто от удара. - О, не спрашивайте меня, умоляю, - выдохнул он, - я ничего не могу вам сказать. Не мучайте меня.       Гарри поднялся, подошел к Рону. - Без толку, - тихо произнес он. - Надо успокоительного зелья хотя бы. Иначе мы тут сутки будем торчать.       Рон поднялся. - Я схожу. Посмотрю, что у нас есть на такой случай.       Он бесшумно выскользнул наружу.       Гарри сел на стул и молча смотрел на узника, который дрожал, умываясь слезами и давясь от страха и отчаянья. Гарри наблюдал и размышлял. Более всего Дуглас был похож на человека, которому только что вынесли смертный приговор, и наблюдать за этим было невыносимо. Но что, что могло привести его в такое отчаянье, думал Гарри. Чем эти сволочи могли повязать, запугать его до такого состояния? Он вдруг вспомнил Малфоя, как тот давился рыданиями в туалете в Хогвартсе. Высокомерный гордец Драко получил приказ, который был не в состоянии выполнить, и умирал от страха за своих родителей, от страха перед Волдемортом, не знавшим пощады... Потом вспомнил Снегга, который согласился помочь Драко и даже дал слово Нарциссе...       Гарри вскочил, как ужаленный. Ослепительная и страшная догадка обрушилась на него, как ведро ледяной воды. - Дуглас! - резко крикнул он.       Узник от неожиданности вздрогнул и поднял голову. Их взгляды встретились. - Тебя связали каким-то магическим контрактом, так? - спросил Гарри. - Который ты не можешь нарушить, потому что пострадают члены твоей семьи? Или тебя вынудили дать непреложный обет?       Глаза у Дугласа расширились, лицо побелело. Он едва-едва кивнул и без сил оперся головой о стену и закрыл глаза.       Гарри опустился на стул. - Непреложный обет, - проговорил он едва слышно. - Мерлин великий...