Жертва во имя любви

      Карлайл никогда не рассказывал семье о том, что было до Эсми. Как-то всегда считалось, будто они были вместе всю их жизнь, — вампирскую или человеческую — вопрос десятый. О том, что у Джаспера была большая любовь еще в бурной смертности, знал каждый и особенно не вспоминали далекое прошлое. Ну было и было, что с того, когда теперь он с Элис? А у главы семейства личная история имела оттенок настоящей романтичности, которую только в бульварное чтиво, и никто даже не подозревал, что вначале Карлайл горячо любил другую женщину, однако поступил с ней не совсем в соответствии с тем образом, который за столько лет закрепился за благородным доктором-филантропом. Розали, в отличие от Беллы не питающей иллюзий касательно своей семьи, прекрасно знала, как тяжело многим из них далось решение отказаться от человеческой крови. На словах все, безусловно, просто: животные легко заменяют людей в плане источника пропитания, а контролировать инстинкты долго не удавалось лишь Джасперу. На деле же, лишь этот Каллен не лицемерил и в открытую признавал, что лакать гадость вместо нормальной пищи ему не доставляет никакого удовольствия; охота и соблазнение женщин, пылкие ночи соития, в ходе которого можно насладиться горячей живительной влагой, — все это пленяло и соблазняло, но только Джаспер имел смелость заявить об этом, пускай и смирившись с порядками внутри семьи. Доктор Каллен, напротив, хранил смиренность, и каждый в семье знал его историю «вегетарианства», на которую стоило равняться. Эсми, будучи преданной мужу и испытывая к нему бескрайнюю любовь, вторила супругу, приводя в пример стойкость Карлайла в то время, когда он жил среди Вольтури. Розали, давно не нося розовых очков, глядя через которые виделись счастливые единороги, скачущие на зеленых лугах, настаивала на том, чтобы наконец была сказана правда. Явившись в дом Каленнов, игнорируя пылкую Беллу и не менее пылкого, рвущегося на защиту жены по поводу и без Эдварда, блондинка требовала фактически отчета и твердо стояла на своем. Джаспер и Элис, к неудовольству остальных членов семьи, встали на сторону Розали. — Она права, Эдвард. — Тихо сказал Карлайл, положив ладонь на плечо названному сыну. — Ты знаешь и они имеют право. — Так он знает? — Не сдержавшись, воскликнула Розали. — Хотя, не удивительно. И что же это? — Не дави на него. — Грозно сдвинув брови, прошипел Эдвард, которого напор названной сестры раздражал и выводил из себя. — Время пришло. — Доктор Каллен положил ладонь жене на плечо и мягко, с благодарностью взглянул на сына. — Давно пора. Он сел на большой, мягкий диван, — окруженный своими детьми, мужчина почему-то выглядел не защищенным в кругу семьи, а уставшим и растерянным; не зная, с чего начать разговор, Карлайл тяжело выдохнул. Сложнее всего было смотреть в глаза Эсми. Требовательный взор Розали он выдерживал куда лучше. — Это было давно, еще до того, как я встретил Эсми. Тогда жизнь у Вольтури грызла меня изнутри, их образ жизни давил на меня и однажды — только однажды — я не сдержался. Гордиться здесь нечем, но на тот момент я оказался слаб перед искушением, поддавшись которому, — как потом выяснилось, — навлек беду на свою семью. Рейчел была молодой и прекрасной. Она зарабатывала тем, что продавала себя на улицах, и, увидев ее однажды ночью, я поддался соблазну как многие мужчины до меня. Ходить к ней на встречи стало потребностью, нуждой не менее острой, чем кровь: Рейчел умела обольщать. А я был согласен обольститься. Когда она узнала о том, кто я такой, то не испугалась, а напротив — увидела в том игру, которая сразу не пришлась мне по вкусу. Но отказать я не мог, потому как стал зависим и… Карлайл замялся, сцепив руки в замок и опустив взор, — вся его поза говорила о том, насколько тяжело дается ему подобная исповедь, несмотря на то, что большая часть семьи принимала его сторону в любом случае, какая бы правда им не открылась. Когда доктор заговорил вновь, голос его звучал несколько надломленно и сухо, чем-то напоминая воронье карканье. — Она хотела стать мне подобной, чем я противился. Я говорил, какой путь выбрал во благо всем людям, дабы очистить душу и не нести за собой греха убийства, но Рейчел… В ней было что-то темное, что-то дикое; она стала провоцировать меня, резала себя порой во время того, как мы занимались любовью и однажды я не сдержался. Годы воздержания не принесли здесь никакой пользы — почувствовав человеческую кровь, я набросился на нее, точно голодный зверь и… Повисла тишина. Розали, метнувшая быстрый взгляд на Джаспера, всерьез задумалась над тем, какого же Хейлу терпеть подобный голод, — сначала познать кровь человека, а потом пить, как он первое время ее называл, поросячью блевотину. Так ли полезно это самое постоянное воздержание, если можно сорваться подобным образом? Глава семьи, точно услышав мысли Розали, тотчас поспешил оправдаться. — Тогда я еще не был уверен в себе настолько, насколько сейчас. Вы должны понять, что в то время… — Мы не осуждаем тебя. — Твердо заявил Эдвард. — У каждого случались подобные ситуации. — Да, но не каждый привел в дом беду, как это сделал я. — Карлайл сухо хмыкнул, сжав кулаки. Ладонь Эсми, которую та положила мужу на спину, отчего-то сейчас казалась лишь еще одним камнем, который тянет мужчину ко дну в бешеный омут воспоминаний и ошибок, стоящих сожаления. — У нее был сын. И он все видел. Как я проводил с его матерью ночи, как я перегрыз ей горло, все еще продолжая, как чудовище, заниматься с ней… — Довольно на сегодня. — Вновь заговорил Эдвард. — Тебе нужно время. — У нас нет времени. Я закончу сегодня, чтобы все знали, с какой болью и давней обидой мы имеем дело. Сын Рейчел тогда исчез, но возник уже позже — я нашел его спустя несколько десятков лет в переулке с ножевым ранением. Он стал вором, повидал многое на своем веку, — сотни лиц, может больше, — но меня помнил так, словно только вчера видел, как я убил его мать. Решив искупить вину, я обратил его. — Рассчитывая на прощение? — Тихо проговорил молчавший до этого Джаспер. — Да. Но заполучил злейшего врага. Он несколько раз пытался убить меня, но каждый раз ему это не удавалось. — И пока что все еще не удается. — Уверенно отчеканила Белла, подойдя к Карлайлу ближе. — Мы справимся. Розали едва не хмыкнула, но сдержалась. По лицу жены Эдварда никогда нельзя было прочесть эмоции, оно — словно выточенное из камня — всегда оставалось каким-то одинаково непроницаемым. Вот и сейчас блондинка могла лишь чувствовать ее сочувствие, но не видеть также ясно, как считывала любые волнения и перемены настроения среди квилетов. На ум сразу же пришел Джейкоб, но Розали прогнала эту мысль. — Мы не знаем сколько их, — медленно протянл Эммет, — но одолеем всех, пусть даже губу не раскатывают. — Ты не видел их в деле. — Розали скрестила руки на груди, слегка нахмурившись. — Если их много, то стоит подключить оборотней. Это все же и в их интересах тоже. — Уже не можешь без квилетов? Голос Эдварда впервые показался вампирше неприятным, а взгляд — холодным, точно у самого настоящего мертвяка. Скривив губы, она оттолкнулась плечом от дверного косяка и с сочувствием взглянула на Карлайла. — Я поговорю с Сэмом. Что-нибудь придумаем. Он, названный отец всего семейства, вложил руку в ее ладонь и крепко сжал. В этот момент Розали было плевать на все, на все осуждающие взгляды и разговоры за ее спиной, на обиды и боль, что тлела в сердце; обняв Эсми на прощание и тепло улыбнувшись Джасперу с Элис, блондинка выскочила из особняка и направилась туда, где теперь ей было куда приятнее, чем в доме, который она так долго считала родным.

***

      Эммет догоняет ее почти у лачуги. Она знала о его приближении задолго до того, как этот медведь преградил ей дорогу, но скорости не сбавляла, не видела в том смысла. Сейчас опять начнутся разговоры про вернуться и дать отпор вместе, — Розали и не отрицала, что в трудный момент присоединится к семье и скорее умрет, чем даст их в обиду, — а потому в ее глазах мелькнуло раздражение. Раздражение, быстро сменившееся удивлением: Эммет заговорил про Сэма и Эмили. — Ты серьезно? Мы расстались несколько недель назад, а ты уже спрашиваешь у меня про другую? У тебя такта не больше чем… — Ревнуешь, Роуз? Улыбка вампира быстро потухла, встретившись со смертоубийственным взглядом холодной, статной красавицы, которая хоть и была леди, но вполне могла сломать нос при очень большом желании. Шутить больше Эммет не решился. — Я просто переживаю. Не хочу, чтобы из-за меня возникли проблемы. Розали пытливо вперилась взором в мужчину, которого совершенно не собиралась как девочка-подросток делить в лучших традициях сопливых книжек про любовь, — тем более, что по факту желала ему счастья с кем бы то ни было, — и в ее глазах заплясали смешинки. — Да она тебе нравится, не так ли? — Что? С чего ты взяла? — Потому что я тебя знаю. — Игриво мазнув ноготком по груди Эммета, вампирша очаровательно улыбнулась. — Раньше, когда только обратился, ты выбирал для развлечений именно таких скромниц. — Это другое. — Да. Потому что ты теперь свободен, а значит смотришь на девушек иначе. — Стреляя глазами и виляя бедрами, Розали обошла бывшего возлюбленного по кругу, насмешливо кривя губы. — А она ничего. Если не брать в расчет Сэма. — Об этом я и спрашиваю. Он же зверь, не может контролировать себя! — Этот шрам давний. Хотя, ты действительно навлекаешь на нее неприятности, поэтому мой совет — поищи в другом месте. Розали уже собиралась идти дальше, надеясь, что на территорию квилетов Эммет не зайдет, но тот снова преградил ей путь. Блондинка начала раздражаться. — Он говорил с тобой о чем-то? Сама сказала, что дралась с одиночками ты вместе с ним… — И ты решил, что обсуждали мы тебя? Впрочем, так оно и есть. Но ничего серьезного. Если, конечно, ты не решишь брать крепость штурмом. — А если решу? Голос Эммета прозвучал глухо, а сама реплика касалась неожиданной, неуместной; отчего-то Розали стало неприятно. Вроде как она и отпустила его, сама думала о новой жизни, а вот сама мысль о том, что бывший возлюбленный мог ухаживать за кем-то еще, создать пару… Вампирша эмоций не показала, быстро прервав глупые размышления и стараясь задушить пустую ревность на корню. Это собственничество казалось подростковым идиотизмом, который Розали должна уже перерасти, тем более, что в данный момент у них были дела поважнее, нежели любовные многоугольники. — Ты не подумай, я не собираюсь… — Это меня не касается. Просто ты нарвешься, а разгребать потом кому? Если их вожак снова явится ко мне на порог, то не сомневайся — я отправлю его по нужному адресу. Круто развернувшись на каблуках, Розали поспешила в резервацию. На душе было скверно, но все эмоции сменились как в калейдоскопе, когда блондинка, едва зайдя в самое сердце земель стаи, увидела Джейкоба. Она не смогла сохранить привычное безразличие, не смогла удержать на лице холодную маску, — подойдя к Блэку, она сжала кулаки от злости и ее красивые губы неприятно скривились. — Кто так тебя? — Едва слышно произнесла она. И в этот момент из соседнего дома вышел Сэм.