Трещины

Журавлёв сидел на кухне и молча курил, задумчиво глядя в окно. Вдалеке уже виднелась полоска рассвета, а значит, эта ночь подходит к концу и сейчас нужно будет хоть что-то решить. Дима глубоко вздохнул, задумчиво постучав зажигалкой по столешнице. От сигарет уже тошнило. Он вернулся в комнату и остановился в дверях, глядя на силуэт спящей в его кровати девушки. И кто бы блять мог подумать, что этой девушкой окажется Олеся. И нет, безусловно Олеська была очень красивой девушкой, и да, Журавлёв, как и любой нормальный половозрелый мужчина не мог не замечать этого. Но он умел дружить, и ему не было важно, какого пола будет его друг. Он дружил с человеком, прежде всего. Но вчера матрица жизни дала очевидный сбой и его последствия сейчас мирно посапывали в его постели. Постели, которую ещё недавно они делили вместе с Леной. Но теперь Лена ушла, и он остался один в этой постели. Просто пришла несколько недель назад, собрала свои вещи, дождалась его со съёмок и, когда он вернулся, просто сказала: — Дим, я хочу развод. – словно гром среди ясного неба. Она уверяла, что дело не в нём, что это её решение, что она уже давно не чувствует к нему ничего, чтобы хоть как-то сохранить их брак. Она вообще очень много говорила, он даже не помнил половину, просто не смог расслышать. А потом она просто положила обручальное кольцо на стол перед ним и ушла. Дима прошёл в спальню и лёг на кровать, в которой продолжала спать обнажённая и такая красивая Олеська. Он аккуратно очертил пальцем линию бедра, поднимаясь вверх к талии. Тонкая нежная кожа тут же непроизвольно покрылась мурашками. Иванченко что-то промурлыкала сквозь сон и снова засопела. Журавлёв невольно улыбнулся. Вчера её звонок выбил его из колеи. Когда на экране телефона высветилось «Олеська Иванченко» он удивлённо взглянул на часы. Половина второго. Олеся никогда так поздно не звонила. Она вообще звонить не любила, чаще писала в мессенджерах или смс. А тут звонок. — Димааааа!!! – услышал он визгливое имя в трубке. <i>Гением быть не нужно было, что бы понять, что Олеся была пьяна. — Димка! – снова позвала она, перекрикивая музыку. – Приезжай к нам! Тут так весело!!! – затем проследовал её пронзительно звонкий визг. — Олесь..? – позвал Дима. Началась какая-то возня, шуршание, а потом он услышал другой голос. Мужской. — Здравствуйте, тут ваша девушка, она… - голос помедлил. – в общем её забрать нужно. — А с кем я говорю? – уточнил Журавлёв. </i> — Это бармен. – Дима кивнул собственным мыслям. На фоне Олеся громко подпевала музыке. Очевидно, девушка была очень пьяна. — Кидайте адрес. – он сбросил звонок и пошёл одеваться. Вскоре телефон пискнул, пришла смс. Дима вызвал такси и отправился за подругой. Ехать было недалеко, да и улицы были уже почти пусты, движение ничего не тормозило. Когда он вошёл в клуб, то Олесю увидел сразу. Она танцевала на барной стойке, привлекая к себе всеобщее внимание. Мысленно порадовавшись, что подруга в штанах, он стал пробираться сквозь толпу. Иванченко тем временем уже сняла с себя футболку и осталась в топике, продолжая свои танцы. В другой ситуации он бы посмеялся над этим, но сейчас отчего-то было не до смеха. — Димочка! – взвизгнула Иванченко, завидев своего натального коллегу. — Олесь, ты чё там делаешь? — Танцую! – активно качая бёдрами ответила она. — Поехали домой, может? — Нет, давай танцевать! – Дима вздохнул и ловким движением перехватил девушку, закидывая её на плечо. — Ну Дим! – Олеся расхохоталась, болтаясь на его плече. — Вещи её есть? – спросил он у бармена. Парень кивнул, отдавая ему сумочку и телефон подруги. — Заплатить надо? – бармен снова кивнул, протягивая терминал. Олеся накутила почти на десять тысяч. Журавлёв оплатил счёт и понёс Иванченко к выходу. Когда они вышли на воздух, он поставил подругу на землю и накинул ей на плечи свой бомбер. — Дим, я хочу танцевать. – захныкала девушка, подавшись обратно ко входу. Но сделать этого она не успела, споткнувшись о свою же ногу. Дима вовремя подхватил её и в ту же секунду девушку стошнило. Журавлёв ловко перехватил её, поднимая волосы. — Дим.. ик... мне что-то поплохело. — Да? – хмыкнул он. – А я-то и не заметил. Поехали, домой тебя отвезу. — А мне домой нельзя. – её огромные глаза распахнулись и тут же наполнились слезами. — В смысле? Почему? – пяти секунд не прошло, и вот уже Олеся всхлипывает, стирая слёзы тыльной стороной ладони. — А всё. Нету больше дома. — Олесь, чё произошло? – Дима начал раздражаться. – Я щас Максу наберу и… — Не надо Максу. – пискнула девушка и снова икнула. – Нету его больше. Мы расстались..ик… — Чё? Когда? – Журавлёв чувствовал себя идиотом. — А вот так. – Иванченко глубоко выдохнула. – Сказал, что ему всё надоело и он хочет побыть в свободном плавании. — Так, ладно. Поехали, разберемся по ходу. До его дома они ехали в тишине. Иванченко лежала у него на плече и выводила пальчиком на его колене какие-то узоры. Глаза её были прикрыты, и иногда она тихонько вздыхала. Оказавшись в квартире Дима тут же пошёл делать Олесе чай. — А Лена где? – вдруг спросила Иванченко. От вопроса Дима вздрогнул, хотя и ждал его. Какое-то время он молчал, размешивая сахар, а затем, поставил перед девушкой кружку и на выдохе ответил: — А Лена ушла. — Куда? – тупо спросила она. — Совсем. Собрала вещи и подала на развод. — Дима… - её огромные глаза снова наполнились слезами. — Так что мы с тобой оба брошенки. – грустно откликнулся он. – Ну Олеська, не плачь, пожалуйста. – он потянулся к ней, стирая слёзы с её щек. Она всхлипнула, прижавшись щекой к его ладони. Дима невольно улыбнулся этому жесту. Олеся шмыгнула носом, улыбаясь в ответ. — Возьми салфетку. – он протянул её упаковку бумажных салфеток. — Дим, а можно мне в душ? — Нет, Олеська, ходи немытая! – хохотнул Журавлёв. Олеся тоже хихикнула, хотя на щеках остались блестящие дорожки слёз. Дима принёс ей чистое полотенце и свою футболку. Когда девушка вернулась Дима уже был в спальне. Он стоял у окна когда она вошла. Олеся тихими шагами подошла к нему вплотную. Дима чувствовал её теплое дыхание приятно щелканувшее по шею. — Дим, почему ты не сказал про Лену? – тихо спросила она, обнимая его со спины. — А зачем? – глухо откликнулся он. – Ссор из избы выносить. — Ну, а поддержка? – пискнула она. — Ну ты тоже не сказала про Зайца. – парировал он. Олеся молчала, а затем тихо всхлипнула. Дима обернулся, беря её лицо в ладони, и заглядывая в её эти огромные глаза-блюдца, наполненные слезами. — Извини. – тихо откликнулся он, стирая слёзы с её щек. А потом, вдруг, неожиданно для себя самого, повинуясь какому-то неведомому порыву, просто взял и поцеловал её. Он почувствовал, как она затаила дыхание, видел, как её глаза стали ещё больше и круглее. Тут же отстранившись, Журавлёв пробормотал: — Извини… - Олеся кивнула, хлопнув мокрыми ресницами, а затем, так же неожиданно сама притянула его, снова поцеловав. В этот раз поцелуй оказался не таким робким, а наоборот тут же накрыл их волной какой-то неосознанной страсти. А дальше всё, словно в тумане. Вот он уже тянет с неё футболку на себя, оголяя её тело, вот она уже тоже освобождает его от лишней одежды. Воздух в комнате тут же накалился, а они повалились на кровать. Мужская рука скользнула по изгибам её тела, заставляя выгибаться навстречу его прикосновениям. Следом за рукой требовательные губы прочертили влажную дорожку поцелуев от ключицы до груди. Другая рука скользнула под тонкую ткань трусиков. С её губ сорвался глубокий стон, и у него окончательно сорвало крышу. Путаясь в простынях и стонах, они просто забывались в объятиях друг друга, зализывая раны. Дима лёг, откинувшись на подушки и вздохнул. В комнате стало заметно светлее. Олеся рядом зашевелилась, переворачиваясь во сне, а затем раскрыла глаза, сонно смаргивая. — Не спишь? – тихо спросила она. Дима покачал головой. Некоторое время они молчали, а потом неуверенно подтянулась, прижимаясь к его груди. Журавлёв машинально обнял её правой рукой, укладывая свою ладонь на тонкое девичье плечо. — Дим, - тихо позвала она. Её теплое дыхание приятно защекотало кожу на груди, заставляя тело покрыться мурашками. — Что теперь будет? – тихо спросила она, осторожно проведя ноготком по его коже. — Не знаю, Олеська. – честно признался он. Журавлёв и вправду не знал. Он даже не смог объяснить себе этот порыв, которому они оба поддались. От тоски или обиды, от боли, которая коснулась обоих. — Не хочу, что бы опять было больно. – как-то жалобно, по-детски, откликнулась девушка. Дима крепче прижал её к себе, мягко касаясь губами её темных волос. Он тоже не хотел, что бы было больно. Ещё больше ему не хотелось сделать больно ей. — Спи, Олеська. – прошептал он, гладя её по голове. Вскоре они оба заснули, не представляя, что с ними случится уже завтра. Никто не знал, даже не подозревал, что будет с ними и чем обернётся эта минутная слабость. Сейчас они оба спали, надеясь, что раны каждого из них скоро затянутся.