Лишь пепел

      — С Вас доллар пять центов, сэр.       Мужчина с байкерским прикидом перебирает мятые купюры, кидает два доллара на стол перед исцарапанными руками Уилбура и забирает прохладную банку Пепси. Спустя минут пять слышится рёв его мотоцикла, и Уилбур провожает его задумчивым взглядом.       Сейчас почти шесть часов вечера, и этот мужчина — единственный клиент за смену. Уилбур вздыхает, садится на облезлый стул с жёсткой спинкой и закидывает ноги на прилавок. Руками шарится по карманам штанов и фартука. Ему бы покурить, и насрать, что там Джон говорит о курении. Сейчас-то его нет.       Боже, это вызывает какое-то чувство ностальгии. Несколько лет назад Уилбур — тогда ещё чуть более порядочный человек без седой пряди в волосах — сидел за этим прилавком, скучающе подперев щёку, и думал, как бы прикольно было иметь власть.       Было смешно смотреть на шокированное выражение лица Джона, когда вместо весёлого, здорового молодого человека вернулся пропахший перегаром мужик с сединой, обгоревшими руками и старыми, давно зажившими шрамами.       Родная Юта приняла его обратно. Заправка посреди раскалённой пустыни — тоже.       Уилбур закуривает. Как там Томми, Фил? Ники? Фанди? Живут ли в мире?       Скорее всего. Все в СМП порядком подустали от бесконечных войн. Когда Уилбур воскрес, каждый из его бывших врагов и друзей хотел лишь… покоя.       Просто покоя. Без битв, потерь и слёз. Все перепортили свои взаимоотношения с кем только можно и нельзя, но некоторые, наверное, обрели настоящих друзей, готовых на всё.       Ну, Уилбур не ебёт, что там и как.       Он извинился перед теми, перед кем хотел извиниться. Он отправил эту синюю овечку к Гостбуру, чтобы ему не было так одиноко на той паршивой станции метро, а Уилбур знает, насколько там отвратительно.       Уилбур долго говорил с Филом. Техно.       Он не сделал… лишь одного. Он не сделал единственную вещь, которую следовало бы.       Уилбур… Уилбур не смог извиниться перед Томми.       Ему не хватило тогда духу. Просто не хватило. Томми, он… он же так восхищённо смотрел на Уилбура, а Уилбур…       Он выдыхает сизый дым, морщится. Нечего о всякой херне думать. Возможно, их пути вновь когда-нибудь пересекутся без тени Дрима, нависшей над ними, и вот тогда…       Уилбур потягивается, качаясь на стуле и зажав в зубах сигарету. Надо бы покурить на улице, а то как-то засиделся он в этом окружении всяких закусок и кафельной плитки.       Солнце уже катится за горизонт, на востоке начинает темнеть. Уилбур прячется под тень козырька магазина, стараясь не подходить к бензобакам с зажжённой сигаретой. Это вполне может стоить жизни.       Тут так безлюдно. Уилбуру тут нравится. Конечно, постоянные мысли в голове иногда надоедают, но контактировать с людьми по-нормальному он больше не может. Вырвется какой-нибудь стрёмный смешок, и рука непроизвольно дёрнется, если покупатель сделает резкое движение.       — Блять, всё равно жара… — и тут же Уилбур уходит обратно в магазин. Лучше бы не выходил из своей норы.       Он выкуривает три сигареты за час, и тогда уже действительно начинает темнеть. Уилбур включает свет во всём магазинчике, чтобы не было так стрёмно сидеть в полном одиночестве и в темноте.       Ну и он… ждёт. Думает. Он, наверное, просидит здесь всю ночь, заполняя магазинчик никотиновым дымом, а потом откроет дверь, чтобы всё выветрилось, и заснёт на часика два. Уилбур буквально поселился здесь: больше жить ему негде. У него отныне нет дома ни в Л’Манбурге, ни в Юте.       Грустно даже.       Белый свет чьих-то фар внезапно обливает бензоколонки. О, неужели кто-то заехал под вечер? Уилбур тушит сигарету о пепельницу, бросает её там же и отряхивается от пепла. Надо бы привести себя в порядок. Хотя бы настолько, насколько это возможно.       В магазинчик входит некто с розовой макушкой, которого невозможно разглядеть из-за дебильных стендов. Виднеются едва заметные светлые корни. Этот кто-то (девушка?) шарит по полкам с закусками и, кажется, сгребает всё подряд.       Уилбур скучающе следит за этим покупателем, подперев щеку рукой. Человек задерживается в напитках, по-видимому, выбирая, какая газировка лучше.       Уилбур уже подготавливает кассу, когда человек выходит из этих стендов с едой. Он опускает взгляд в кассу, пытаясь что-то там настроить, когда покупатель резко роняет всё на пол.       Чё за?… Уилбур поднимает взгляд, уже вопросительно изогнув бровь.       А там Ники. Ники собственной персоной.       — Ники? — Уилбур наклоняет голову набок. На его лицо почему-то лезет глупая ухмылка, и он даже приспускает красные очки, чтобы Ники увидела его карие глаза. — Давно не виделись.       Ники строит очень грустное выражение лица, изгибая тонкие брови. Она смотрит на Уилбура не со страхом, как тогда, когда он воскрес… а с какой-то жалостью. Печалью.       Уилбур сжимает штанину. Он ненавидит жалостливый взгляд. Это самый отвратный взгляд, который можно получить.       — Ты не особо рада меня видеть, да? — Уилбур откидывается назад, чуть ли не падая со стула. Ники неловко мнёт свой чёрный свитер, морщась от всего этого дыма, повисшего над прилавком.       — Скорее, не ожидала, — поправляет Ники, щуря глаза. — Знаешь, очень неожиданно уехать на другой край света, а затем… встретить давнего знакомого.       Знакомого. Не друга. Ну, Уилбур не удивлён.       — Я тут жил до… всего этого, знаешь? — Уилбур усмехается. — И работал на этой же заправке. Иронично, да? Возвращаться к тому, с чего начал.       Ники становится ещё грустнее. Ей максимально некомфортно находиться рядом с ним.       — А ты… на машине? — спрашивает Уилбур, пытаясь хоть как-то разбавить обстановку.       — Ага, — она чуть улыбается. — Недавно на права сдала. Эм, знаешь… я тут не одна.       О?       — О-о-о… эм, круто, — Уилбур неловко мнётся на месте. — И с кем? Эм, твой парень?       Ники пялит на него секунд пять, а затем начинает быстро хихикать.       — Нет, что ты, нет, — она переходит на полноценный смех, прикрыв глаза. — Я с Филом.       Филом?       У Уилбура лицо вытягивается, и он хватается за стол, чтобы не грохнуться от шока.       Странно, что это так поразило Уилбура. Кто-кто, а он должен знать, насколько Фил непостоянен. И тот факт, что в конце концов он покинет СМП, был вопросом времени.       Но он путешествует вместе с Ники. Ранбу мёртв, Техноблейд мирно ушёл на покой, значит… эти двое путешествуют как остаток Синдиката?       … прикольно.       — То есть всё-таки покинули СМП, да? — он хмыкает. — И что там такого произошло? Или вы просто так?       Ники бледнеет на глазах. Она сжимает губы в тонкую полоску, с силой стискивает челюсти, явно не желая говорить об этом, и отводит взгляд.       В сердце Уилбура начинает колоть.       — Ники, — более твёрдо говорит он, — что случилось?       Ники сглатывает вновь, а затем почему-то начинает собирать продукты с пола. Она кладёт их на кассу и тупо смотрит в пол, словно провинившаяся девчонка.       — Ники-       — Эм, Ники? Ты скоро… э-э, прости, Кристин просто очень хочет порулить, а я боюсь ей давать-       — Ой, да ладно тебе! Дай женщине поразвлечься!       Что за?…       Фил и непонятная женщина в фиолетовом выходят из-за стендов с едой и резко останавливаются, завидев Уилбура за прилавком.       У Фила просто отпадает челюсть, а женщина загадочно улыбается, поправив огромную чёрную шляпу, отливающую фиолетовым.       Что-то замирает в нём, когда он смотрит на эту женщину. Сердце будто хочет остановиться под её взглядом, конечностям становится безумно холодно, а дышать попросту не хочется.       Эта женщина знакома ему. Она… неужели это Она?       — Ох, давно не виделись, Уилбур Сут, — она миловидно улыбается, подходит ближе, а Уилбур отпрыгивает, как ошпаренный, потому что после Лимбо он пиздец как начал бояться смерти.       Фил видит, как он начинает задыхаться, поэтому тут же встаёт между ними, расправив чёрные крылья. Левое крыло, раненое шестнадцатого, утыкается в прилавок.       — Эй, Кристин… можешь отойти, пожалуйста?       Эта Кристин выглядит… озадаченной. И немного виноватой.       — Ох… да, конечно. Извини.       Фил обходит прилавок, подходит к Уилбуру поближе, пытается взять в руки его лицо, а Уилбур всё взгляд не отводит от самой Смерти в человеческом облике, впившись в автоматы и полки позади себя. Он так сильно сжимает их, что на руках начинают проступать толстые вены, грудная клетка нервно скачет вверх-вниз, а в глазах метают молнии.       Уилбур знает о Ней. Это жена Фила, именно из-за неё его кличут Ангелом Смерти.       Смерть приходит за теми, кого нужно отправить в Лимбо, а Уилбур не намерен возвращаться в Лимбо. Его воскрешение — попытка пойти против природы, богов и самой Смерти, которая увенчалась успехом. Дрим получил власть, силу, способную нарушить хрупкое равновесие между живым и мёртвым, а Уилбур с Томми — тому доказательство.       Дрим подорвал авторитет Смерти, разве нет? Кто не захочет избавиться от доказательств того, что ты не всесилен?       Уилбур бы так и сделал.       Тогда почему она выглядит так грустно?       — Уилл, она не причинит тебе вреда, спокойно, — бормочет ему на ухо Фил, складывая крылья. Дыхание Уилбура постепенно становится всё медленнее и медленнее. — Вот так, молодец. Это просто Кристин, тебе нечего бояться, Уилл.       — Эм… — Кристин поджимает губы, складывает руки в замок. — Уилбур, извини. Я, э, не хочу тебя забирать обратно в Лимбо или что-то в этом роде. Мне это не нужно. Ты сын Фила в конце концов.       Уилбур морщится, плотно смыкает губы. Он ни в чём не уверен: ни в словах Фила, ни в искренности Кристин. Но он всё равно медленно выпрямляется, когда Фил выпускает его лицо из своих рук, а затем подходит к прилавку на негнущихся конечностях, опасливо поглядывая на даму в фиолетовом.       Ники смотрит то на неё, то на Уилбура, неловко сжав в ладони фаланги пальцев другой руки. Она отворачивается, когда Уилбур начинает смотреть на неё.       Ей страшно что-то рассказать, он ведь прав?       — И каким ветром вас занесло сюда? — с усмешкой спрашивает Уилбур, садясь на стул. Фил медленно выходит из-за прилавка, сложив руки в рукава… мужского кимоно, серьёзно? Он вновь помешался на Японии?       — Я же люблю путешествовать, ты же знаешь, — посмеивается Фил. — Приехали в Юту, и с Ники и Кристин попробовали сдать на права. Сдала только Ники.       Ники слегка посмеивается, похоже, вспоминая что-то безумно забавное касательно их сдачи на права.       — Ладно ты, но Ники почему решила присоединиться? — Уилбур резко поворачивает голову к ней, и она вновь поджимает губы, как провинившаяся девчонка. Да что ж такое? — На СМП опять неспокойно, да?       И они оба застывают. Филза отводит взгляд, тоже поджимает губы, совсем как Ники, не желая говорить. Кристин же вертит головой, смотря то на одну, то на другого, а затем со вздохом усмехается:       — Ну, тогда я скажу. СМП больше нет.       Уилбур поднимает одну бровь. Что?       — В плане? Дрим чё, ушёл оттуда? Всё, беспризорные земли?       — Нет. Типо, СМП физически больше нет.       Уилбур напрягается и неосознанно наклоняется вперёд. Кристин скрещивает руки на груди и переводит взгляд на Фила, выглядящего безумно виноватым.       Уилбур переводит взгляд вслед за Кристин.       Филза собирается с мыслями, думает, какие слова лучше использовать, чтобы Уилбур… не взбесился.       Он причмокивает губами, а затем, приподняв голову, говорит:       — СМП… больше нет. Оно буквально стёрто в порошок. Там, где вы все жили, теперь лишь голая пустошь, Л’Кратер и развалины темницы Пандоры.       — Что?… То есть как стёрто в порошок? Что произошло? Что с остальными? — Уилбур сглатывает. — Что с Томми?       Филза отводит взгляд, морщится, словно от удара.       — Что с Томми, Фил?       Филза смотрит на него с такой болью, что у Уилбура перехватывает дыхание.       — Кристин сказала, что у него и Дрима очень забавное Лимбо…       И сердце Уилбура раскалывается на части.       — Эй, на меня всё не перекидывай, — она толкает его локтем, недовольно кривя лицо, но в глазах пляшут искорки веселья. — Ну, знаешь, оно действительно забавное. Я бы даже сказала, ироничное.       Уилбур пялит на потрескавшийся стол прилавка. Его конечности резко становятся холодными, а по спине на контрасте бегут раскалённые мурашки.       Томми в Лимбо. В Лимбо с Дримом. С Дримом, который отнял все три его жизни.       Томми в Лимбо. Томми мёртв.       Он просил Томми оставаться в безопасности. Он избавил его от главных рычагов давления — дисков и его самого, — чтобы Дрим никогда больше не посмел причинить ему вред.       Но Томми мёртв. И Дрим — единственный, кто мог бы его воскресить — тоже.       Уилбур даже не извинился перед ним. Он не смог сделать это тогда, в хижине в Техноблейда, а теперь слишком поздно, потому что встретятся они с Томми только на том свете.       Что же случилось? Уилбур думал, что сделал всё, чтобы Томми больше не пострадал. Они же… они же все устали от войн, разве нет?       Уилбур садится на стул, кладёт лицо в ладони, впившись локтями в стол. Фил и Ники неловко смотрят на него.       Так что случилось? И почему СМП стёрто в порошок?       — Что… что произошло? — голос Уилбура дрожит, плечи чуть подрагивают. Ники с искренней жалостью смотрит на него, сцепив руки в замок. — Просто… что случилось?       Фил опускает свои крылья, и чёрные перья ложатся на грязный кафель. Кристин скрещивает руки на груди, задумываясь.       — Я сама толком не знаю, — она жмёт плечами. — Я просто почувствовала… как что-то назревает. Что-то резко щёлкнуло у меня в голове, оповестило, что вот-вот произойдёт что-то, чему я не могу помешать. Поэтому я как можно скорее поднялась в мир живых в обход ритуала с призывом и одержимостью, активировала портал в Край, и мы сбежали оттуда как можно скорее.       В Край?       — Разве его можно активировать? — Уилбур хмурится, а голову не поднимает.       — Пф-ф, — Кристин усмехается. — Будто бы мне не насрать, что там можно или нельзя. Прошу прощения у XD, но мне нужно было спасать своего мужа и его подругу, поэтому выбора особо не было. Из Края я уже вытащила нас самостоятельно, и теперь… мы все тут.       Вот она, сила Богини Смерти. Вытащит аж из другого измерения.       — Так… откуда вы знаете, что СМП стёрто с лица земли? Может… может там кто-то остался? Может-       — Не-а. Все мертвы, — Кристин вновь усмехается. — Я-то знаю.       Уилбур застывает. Ну конечно, ей ли не знать. Она, наверное, любовалась их Лимбо.       Уилбур тяжело сглатывает и складывает руки в замок на груди.       В голове созревает очень интересный вопрос.       — Ты же спасла Фила, — тихо говорит Уилбур, привлекая внимание Кристин. — Ты спасла Ники…       Кристин хмурится, предполагая, куда пытается завести этот диалог Уилбур.       — Почему Томми-то не спасла? — ровным голосом спрашивает Уилбур, но блеск в его глазах намекает, что при любом ответе он может накинуться на них, словно бешеная собака.       Кристин выдыхает, и её взгляд становится ледяным.       — Я перед тобой отчитываюсь только из любви к Филу, — холодно отвечает она, скрещивая руки на груди. Фил резко разворачивается к ней, когда она подходит ближе к прилавку и сильно наклоняется, чтобы быть на уровне глаз Уилбура. — Я не обязана спасать кого-то по чужой прихоти. Я спасла тех, кого могла, тех, кого успела, и Томми в этот момент находился буквально в эпицентре этого бедствия, так что я не могла его спасти. У меня не было путей отхода для него. У Фила и Ники был портал в Край, а Томми был заперт в обсидиановой коробке, когда это произошло.       У Уилбура руки трясутся от иррациональной злобы.       — Так ты всё-таки знала, где он был! — Уилбур резко встаёт, стул падает, а он упирается руками в стол. Смотрит прямо в глаза Кристин. — Ты знала, и ничего не сделала! Может, он и не родной сын Фила, но он мой брат! Он брат Техноблейда! Он тоже часть нашей семьи! Ты об этом подумала?       И что-то в лице Кристин резко меняется. Оно становится каким-то тёмным, неправильным, и сердце Уилбура пропускает удар. Это не метафора, это не что-то поэтическое — сердце Уилбура действительно пропускает удар. Его мышцы не сокращаются в ту секунду, когда должны, и этого достаточно, чтобы кровь переполнила предсердия, чтобы кровоток остановился, а в следующее мгновение, когда оно начнёт биться, Уилбур осядет и начнёт кашлять.       Уилбур садится за прилавок, пытается отдышаться, с силой сжимает фартук в районе груди, потому что сердце неимоверно сильно колет от избытка прошедшей в нём крови.       — Кристин! Что ты делаешь?! — вскрикивает Фил, резко загораживая стол крылом, давая Уиллу передышку. — Зачем… зачем ты…       — Извини, дорогой, — она говорит это с большей теплотой, чем секунду назад. — Но Уиллу нужно знать своё место. Он должен осознавать, что не должен пересекать черту.       — Но… но-       — Фил, почему вообще я одна отдуваюсь? Как будто ты думал о Томми в последний момент.       Уилбур резко поднимается, и Фил резко отводит взгляд, не желая смотреть в глаза сына. Даже сейчас Фил чувствует себя виноватым не потому, что они не спасли Томми, а потому, что от этого плохо Уилбуру.       — Вы… — рычит Уилбур. — Вы два идиота. Он же…       — Уилл, — грустно говорит Фил. — Послушай меня внимательно, пожалуйста.       У Уилбура глаз дёргается, но он молчит, внимательно наблюдая за тем, как Фил пытается подобрать слова.       — Я не ненавижу Томми, — твёрдо говорит Фил, — и Кристин не ненавидит. Мы любим его. Может, не как родного сына, но любим. Если бы я не любил, я бы не защитил его от Дрима, когда тот преследовал его в нашем лесу.       — Он делал чт-       — Если бы Кристин его любила, она бы не позволила его воскресить и жить дальше. Она бы оставила его в этой пустоте, потому что таков закон, но она отпустила его. Как и тебя.       — Плохой пример, Фил, — она усмехается. — Этого некроманта с его подельником я тоже отпускала.       Уилбур наклоняет голову набок. С каким таким подельником?       — Я, может, и не выразила свою любовь к Томми, — говорит она, — но я его действительно люблю. Может, немного ругаю за то, что он творит, но всё равно люблю, — и Кристин говорит это нежно, как мать говорит о своём ребёнке. — Его хочется любить, понимаешь? Но тогда… тогда я просто не успела бы его спасти.       И Уилбур… верит ей. Потому что она говорит о Томми нежно. Будто она, Смерть, способна любить.       Она любит, но по особому. Любит, но не позволяет переходить черту. Зато Фила она любит безгранично. Но кто её может осуждать?       Фил аккуратно складывает свои крылья, пока Уилбур обдумывает всё это.       — А Лимбо? — резко спрашивает он. — Зачем Томми помещать в Лимбо с Дримом? Они же перебьют друг друга!       — Я не отвечаю за это, — легко парирует Кристин, глядя на стенд с сухариками. — Лимбо просто возникают в моём царстве. Не я их создаю. Люди часто попадают в одно Лимбо, умирая вместе и имея общее незаконченное дело. Я думаю, что-то произошло между ними. Какое-то откровение. Но они не смогли договорить перед смертью, поэтому заново познают друг друга там. Ой, а я не сказала, что они потеряли память?       Потеряли память?…       Томми… Томми не помнит ничего?       Он не помнит Л’Манбург. Он не помнит Техноблейда, Фила, Таббо, Ники, Фанди, Квакити, Джека, свой домик, своего быка, все те войны…       Он не помнит Уилбура.       На душе становится невыносимо тяжело.       — Мне кажется, что так будет лучше, — как бы невзначай добавляет Ники, впервые подавая голос за всё время их диалога. Все тут же переводят на неё взгляд. — Просто… честно говоря, Томми пережил слишком много. Он пережил четыре смерти. Четыре. Я боюсь представить, сколько у него триггеров. Жить после всего того, что с ним сделал Дрим, Таббо, Техно, мы с Джеком… да даже ты, Уилбур, — Уилбур замирает на этих словах, прекрасно понимая, о чём она говорит. — Так жить невозможно. Это слишком тяжело. Наверное, ему и Дриму лучше жить в беспамятстве. Без всяких хороших воспоминаний, но зато и без плохих, а их было гораздо больше, я уверена.       — И поэтому ему лучше оставаться мёртвым, — как-то грустно говорит Кристин. — Хватит с этого мальчика. Он пережил слишком много.       Уилбуру кажется, что они правы.       Но камень на душе остаётся. Ведь он так и не извинился перед Томми.

***

      — Оу…       В следующий раз он встречает Ранбу на заправке. Вместе с его непонятным ребёнком. Что это вообще? Гибрид пиглина?       Но тут загвоздка в другом. Ранбу, вроде как, мёртв.       Но он стоит перед Уилбуром на его же заправке целёхенький. Без единой царапины. Одет в длинную серую футболку и белую кепку, как и мелкий полупиглин. На спине висит огроменный рюкзак.       Уилбур многозначительно затягивается сигаретой, не сводя глаз со смущённого Ранбу.       — Ты же сдох, разве нет? — в лоб спрашивает Уилбур.       — Эм… ну да, но… мне помогла… жена Фила, — со слишком большими паузами отвечает Ранбу, сжимая ручку чуть испуганного ребёнка.       — А, — Уилбур хмурится. — Кристин что ли?       — Ну да.       — М-м-м.       Виснет неловкое молчание. Уилбур пробивает молоко, две бутылки воды, пачку печенья.       — С тебя семь долларов, — выдыхает Уилбур.       Ранбу шокировано пялится на него, держа в руках помятые бумажки.       — Разве не десять? — переспрашивает Ранбу, оглядываясь на стелажи, будто намереваясь посмотреть ценники.       — Скидка за счёт заведения, — хрипло усмехается Уилбур. — Куда ты щас пойдёшь со своим дитём?       Ранбу жмёт плечами.       — Обоснуюсь где-нибудь, наверное, — неуверенно отвечает Ранбу. — Нужно пристроить Майкла в садик, думаю. Я не смогу научить его всему. Не думаю, что отшельничество пойдёт ему на пользу.       — Это правильно, — соглашается Уилбур. — Мне не пошло.       Ранбу морщится.       — Эм… Уилбур, ты же знаешь, что СМП…       — Больше нет. Да, знаю. Дня три назад сюда заходила Ники с Филом и Кристин.       Ранбу округляет разноцветные глаза.       — Оу… то есть, ты знаешь, что…       — Все мертвы. Включая Томми и Таббо. Да, — вздыхает Уилбур, скучающе пялясь на лицо Ранбу. У него ползут полоски ожогов под глазами. Неужели от воды?       Ранбу резко сутулится, грустно отводит взгляд. Иногда Уилбур забывает, что Таббо, вообще-то, был мужем Ранбу. А Томми каким-никаким, но другом. Близким другом.       Ну, Томми для Уилбура был братом, и кто тут больше страдает?       Уилбур последние три дня просыпается в слезах от кошмаров, где Томми никак не может вспомнить, кто он такой. Это грустно. И раздражающе.       — Ну, я, наверное, пойду тогда, — Ранбу разворачивается и уже идёт к выходу, неловко придерживая этого странного Майкла.       — Эй, стой!       Ранбу резко разворачивается. Майкл — тоже.       Уилбур копошится под прилавком, роется в каких-то пакетах и коробках, пока Ранбу заинтересованно идёт обратно.       В итоге долговязая фигура Уилбура выбирается вместе с дешёвым пластиковым телефоном. Они торгуют ими прямо вместе с симками, но никто их не берёт.       — У тебя же есть коммуникатор, да?       — Да. А это…       — Телефон. Покруче коммуникатора. Ну, конкретно этот нет, но сейчас ими все пользуются. Коммуникатор уже раритетом считается.       Ранбу вновь выдаёт это своё «оу», пока Уилбур вбивает какие-то номера в этот телефон.       — Я туда записал номера Ники и Фила. У них тоже телефоны. Позвони, если захочешь встретиться, — хрипло тараторит Уилбур и отдаёт этот старенький телефон Ранбу. Ранбу уже хочет что-то спросить, но Уилбур перебивает: — Бесплатно. За все те смены в бургерной, которые я тебе оплачивал едой.       Ранбу пялится на список контактов секунд пять, а потом поднимает голову и долго смотрит на Уилбура. Сам же Уилбур старается не смотреть ему в глаза: кто знает этих эндерменов? Тем более гибридов эндерменов.       — А… твой номер?       Настала очередь Уилбура удивляться. Он на мгновение опускает красные очки, оглядывая Ранбу с ног до головы, а потом усмехается.       — А мой-то тебе зачем?       — Ну… мало ли? Вдруг понадобится.       Уилбур смотрит на Ранбу с кроткой улыбочкой, а затем протягивает руку. Ранбу отдаёт телефон, и Уилбур вбивает свой собственный номер.       — Ну, увидимся когда-нибудь! — слишком громко кричит Уилбур, почему-то широко улыбаясь.       Ранбу в ответ тоже улыбается, но кротко. Зато Майкл копирует улыбку Уилбура.       Они вдвоём уходят, и спустя два дня Уилбур получает фотку от Ранбу, где он с Филом и Ники уплетают мороженое. Кристин, наверное, фотографировала.       И Уилбур почему-то чувствует себя хорошо.

***

      — Что-то у меня месяц встреч какой-то.       Ну серьёзно, кого он не ожидал, так это Сэма и… Фулиша, кажется. А ещё какую-то девчушку с пушистыми белыми волосами. Кажется, ей всего пятнадцать.       Сэм тоже выглядит удивлённым.       — Месяц встреч? — переспрашивает он, наклоняя голову.       — Я до вас встретил Фила, Ники и Ранбу, — Сэм морщится на имени Ранбу, а Уилбур решает тактично умолчать о том, что он вообще видел Кристин.       Фулиш не кажется удивлённым. Он загадочно улыбается, едва обнажая острые зубы.       Наверное, он понимает, что к чему. Так кажется Уилбуру.       Они все набирают огромную кучу продуктов, в том числе и несколько пачек мармеладок, которые висят тут месяца три, не меньше. Но Уилбур умалчивает об этом.       На него всё поглядывает странная девчонка, которую он раньше никогда не видел. Она чем-то напоминает ему Паффи, с которой он не был знаком, но зато пару раз видел её издалека.       — А это… кто? — Уилбур наклоняет голову, пробивая очередную пачку мармеладок.       Девочка тут же хмурится. Фулиш кладёт руку на её хрупкое плечо и гордо улыбается.       — Сестрёнка моя! — лыбится он, и Уилбур пытается найти хоть толику сходства между ними. — Представляешь, у Паффи, оказывается, была дочь! Паффи заработала амнезию, когда прибыла в СМП, но по своему дневнику вспомнила, что у неё были дети! Она рассказала мне об этом, но… сам понимаешь, что произошло. Думаю, тебе рассказали.       Уилбур понимает. Ещё как понимает. Ему всё уже поведали.       Девочку даже жалко. Она так давно не видела свою мать. А в итоге она погибла от чего-то на СМП, так и не встретившись с дочкой.       Уилбур тоже больше никогда не встретится с Томми. Даже если встретится в Лимбо, тот его не вспомнит.       Это грустно. И обидно.       Уилбур с Фулишем и Сэмом особо не разговаривает, ведь их ничего не связывает. Они не близки. У каждого из них своя трагедия, и едва ли они все соприкасаются.       Но, когда Фулиш с этой девочкой уже уходят, Сэм на мгновение оборачивается на Уилбура.       — Уилбур… слушай, — Сэм поджимает губы. — Эм… если сможешь, передай Филу, что мне жаль. Сильно жаль. И… про Томми…       — Ой, да блять, сам передай, — Уилбур калякает на бумажке его номер телефона и резко передаёт Сэму. — Сам всё выскажи, чё надо.       Сэм удивлённо хлопает глазами и забирает бумажку из длинных пальцев Уилбура.       — … хорошо, спасибо, — отвечает Сэм. — И про Томми…       Уилбур хмурится.       — … мне жаль.       И он уходит.       Уилбур смотрит ему вслед до тех пор, пока он не скрывается в своём внедорожнике и не отъезжает подальше.       Уилбуру аж смеяться хочется. Похоже, не один он не успел извиниться перед Томми.       Но теперь уже поздно. Теперь уже нечего говорить. И некому.       От места, что когда-то связывало их, остался лишь пепел. И от тех, кто был живым дорог, остался лишь пепел.       Лишь пепел. И лелеемые до самой смерти воспоминания.       Уилбур вновь затягивается сигаретой, задумчиво глядя в потолок. Сейчас за много-много километров может жить ещё один человек из СМП. Кто-то, кто тоже застал все войны, распри, конфликты.       Интересно, как он там? Этот кто-то?       Уилбур впервые задумывается, что Томми повезло. И Дриму повезло. Они могут начать… жизнь заново. А живым нужно нести это бремя и эти воспоминания, изредка высказываясь друг другу, чтобы сердце перестало болеть.       А ведь нужно жить дальше. И оставить это пепелище позади, в прошлом.       Уилбур надеется когда-нибудь присоединиться к Томми. Тоже заработать амнезию и веселиться вместе с ним — без всего того дерьма, что случилось с ними.       В общем остался лишь пепел. И теперь всем с ним жить.