Осколки

      

***

Пролог.

За всё своё существование Земля узрела уже больше сотни миллиардов жизней. И каждая из них без исключения имеет свою историю, повторить которую не получится никогда. Человек — это книга, существующая в единственном экземпляре. Копию сделать невозможно, и, даже если переписать слово в слово, история всё равно пойдёт своим, не похожим на других, руслом. Прочесть такую книгу в её истинном свете безумно сложно, но, прочитав хотя бы одну, ты найдёшь ответы на многие вопросы, а изучив библиотеку, — познаешь Смысл и встанешь наравне с автором книги под названием «Вселенная». Возьми же меня за руку, читатель, и увидь собственными глазами, как множество историй переплетаются между собой ради одной и самой важной силы — Любви.

Глава 1.

Катамарановск. 1971. Август. Наступил последний месяц лета; солнце греет сильнее, и ягоды становятся всё ярче и слаще. Самый пик перед тем, как август уступит место прохладному и немного депрессивному сентябрю. Там уж точно будет не до веселья. Плохая погода, вечные дожди, грязь и огромные завалы по работе или учёбе — всё это невольно заставляет человека полностью терять какой-либо интерес к окружающему миру, и даже деревья, чьи листья вовсю сияют янтарём, не особо спасают ситуацию. Звучит как повод насладиться этими прекрасными жаркими деньками, оторваться на всю катушку и позже идти по серым улицам с улыбкой хотя бы потому, что душу греют летние воспоминания. Этим сейчас и хотят заняться Жилин Орест Сергеевич с сыном Серёжей. Пойти на речку, искупаться, выпить прохладного лимонада и по-настоящему отдохнуть. — Ну что, Серёжка, готов? — прозвучал строгий, уверенный, но в то же время нежный голос. — Всегда готов, — ответил Серёжа почти тем же тоном, только более высоким, детским. У Жилина-старшего было два сына: Витя и Серёжа, и если первый был довольно хулиганистым мальчонкой и больше времени проводил либо с мамой, либо с друзьями во дворе, то второй редко отлипал от отца, вечно бегал к нему на работу, да и вообще был маленькой копией Ореста, любил детективы и мечтал стать храбрым милиционером. Это была та самая любовь между отцом и сыном, которая многим, увы, кажется невозможной. Где-то в глубине души мальчик это понимал и дорожил каждым моментом, проведённым с родным человеком. Сегодня они должны были пойти на речку, искупаться, выпить прохладного лимонада и по-настоящему отдохнуть. Но судьба решила иначе, а с ней спорить невозможно. Резкая боль пронзила сердце Ореста, словно самый острый меч, в глазах сразу потемнело, и тело бравого милиционера повалилось на землю, будучи не в силах держаться прямо. Шум в голове не давал разобрать фразы испуганного Серёжи, что пытался поднять мужчину и привести в чувство, хотя бы немного. — Папа! Папа! Из детских невинных глазок резко полились слёзы. Нет, он этого видеть не должен был. Слишком рано кончается детство. Слишком рано. — Сердце… Разбилось… — еле слышно проговорил Жилин-старший, чуть приоткрыв глаза и посмотрев на сына. Мой дорогой Серёжа, ты повзрослел не по своей воле; глаза ещё много лет не будут показывать искреннего счастья, а на душе вечно будет тяжёлый ком из слёз, злости и обиды. Прости, что заставил тебя это пережить. — Ты… Ты сможешь собрать Сердце, Серёжа… Обязательно сможешь… И следующий выдох оказался последним. Тело обмякло, а глаза в одно мгновение стали фарфоровыми, будто в них никогда и не было жизни. Орест больше никогда не услышит голоса своей жены и любимых сыновей, больше никогда не сможет встретить с ними Новый год или просто погулять по парку, поедая сладкую вату. А что сейчас было обиднее всего — Орест не слышит, как над его телом плачет маленький мальчик, в чьём сердце всё ещё остаётся надежда, что папа очнётся. Орест больше ничего не слышит. Орест больше ничего не сможет сделать. Ореста больше нет. А за окном дождь. Кажется, сейчас начнётся ужасная гроза. Молния, а за ней гром, и Серёжа наконец… ... проснулся. Катамарановск. 1987. Март. Утро полковника Жилина не задалось с самого начала, и так уже около недели. Сон, каждую ночь один и тот же сон, и постепенно это превратилось в самый настоящий ад. Сюжет был и без того ужасен и до безумия болезнен, а обострённые чувства, что зачастую шли со сновидением за руку, подливали масла в огонь. Засыпать каждый раз было страшно, ведь казалось, что самый жуткий паралич — цветочки в сравнении со смертью родного отца, которую ты видишь еженощно. Но утром на работу, поэтому засыпать всё-таки приходилось. — Что же тебе от меня нужно?.. Чьё сердце мне нужно собрать? Твоё я, увы, собрать уже никогда не смогу. Несколько секунд изучения белоснежного потолка — и Жилин Сергей Орестович наконец поднялся с кровати, дабы пойти в душ и начать сборы. Будильник ещё не прозвенел, но мужчина в любом случае уже не смог бы заснуть, да и ладно, зато будет больше времени на завтрак. У Серёжи с едой всегда были проблемы: вечно забывал про её существование, а потом удивлялся, почему это форма мешком висит на теле. Бабушки у подъезда каждый раз говорили, мол, жениться ему надо, тогда точно форма будет, как влитая, да и улыбка ярче станет, но ничего, кроме тихого фырканья да кивка в качестве приветствия, не получали. — Да неужто тебе ни одна девица всё ещё не приглянулась, милок? — Работа — вот моя девица. И я ей верен, как никто другой, ух-ух-у! — Так ведь тяжко ж без женской руки да без детишек-то! — Всё-всё, дамы, мне на работу пора! Собравшись, Жилин посмотрел в большое зеркало, как делает это каждый раз перед выходом из дома, но в этот раз вместо привычного «сойдёт» прозвучало испуганное: «Ой, божечки!» Увидеть вместо своего отражения Ореста Сергеевича — то, чего хотелось меньше всего. Видимо, мозг ещё не отошёл после ярких сновидений, но и Сергей никак не мог спутать себя, не самого высокого да и к тому же очень худого и с мешками под глазами, с высоким, широкоплечим и ярко улыбающимся мужчиной. Что Витя, что Серёжа — оба были похожи на своего отца лицом; ну, быть может, будущий полковник ещё перенял нежность характера и некоторые нотки голоса. В остальном же парнишки были в матушку. — Пу-пу-пу-у-у… Прогуляться бы после работы, да свежим воздухом подышать, а то совсем с ума сойду. Право, после таких ночей в зеркале и не такое увидишь. Воображение — и ничего более, к счастью. Или к сожалению. Шли только первые мартовские дни; на улице всё ещё было холодно, но уже не метель, что больно врезается в лицо и мешает передвигаться. Жилину, конечно, нравились все времена года, в каждом он находил свою красоту, но весна… Весна была отдельной любовью. Весной природа оживает, и вместе с этим светлее становятся и люди вокруг. Полная перезагрузка и отдых перед предстоящим летом. Но об этом подумается потом. В тот момент Сергей шагал по снежной дорожке в сторону ресторана «Канарейка», где его, скорее всего, уже ждал господин президент и его ближайшие. Быть правой рукой правительства было очень даже интересно, и Жилина всё более чем устраивало. В принципе, особо ничего и не изменилось: «Железные Рукава» всегда были на слуху и маячили перед глазами, и теперь то же самое, только в другом контексте. Да и, чего скрывать, сдружился полковник со Стрельниковым. Ничего удивительного, всё-таки много времени в одном кабинете сидят, дела делают. Рано или поздно разговоры из: «Все документы готовы?» — должны были перейти в: «А ты когда в последний раз ел, Жилин? Скоро тоньше волоска будешь». Вскоре и вместо безымянных бандитов появились Артём, Слава и Ваня. Всем было комфортно, и это главное, потому что иначе работа доставляет стресс, и это ещё мягко говоря. Работа должна была встретить с теплом. Но тогда, кажется, был другой день. У входа стоял Стрельников-младший и разговаривал по телефону, как и всегда. С кем? О чём? Не знает никто. И, кажется, сам телефонист тоже. Отвлёкшись на секунду, чтобы кивнуть в знак приветствия, Артём замер, и его то ли испуг, то ли панику было видно даже сквозь очки. — Чего это ты, Артёмка, труп оживший, что ль, увидел? Ух-ух-ух! Я вроде как живой, хороший мой. — Нет, я просто… Ничего. Извини, Жилин… — и юноша вновь прилип к телефону, делая несколько быстрых шагов в сторону от ресторана. — Странный он какой-то сегодня… Дальше Вячеслав, этот вечно то оружие перебирает, то с машиной возится. А сейчас, судя по всему, несёт папку с какими-то документами в «Мерседес»: тот всегда был хранилищем всего самого важного, поэтому ничего странного в том действии не было. Только чужой взгляд упал на Жилина и тот захотел поприветствовать своего товарища, как водитель «Рукавов» испуганно вздрогнул и произнёс что-то из серии «твою ж мать». — Жилин… Всё… Нормально? — Со мной-то нормально, а вот вы все какие-то очень странные, я бы даже сказал, подозрительные. Фильм ужасов перед сном смотрели всей бандой? Ну я ж говорил, голубчики, что сегодня работы много, чего ж вы так безответственно? — Не смотрели… То есть… Извини… Григорий Константинович у себя, если нужно… — Верно, он мне сейчас и нужен. Спасибо, хороший мой. И аккуратнее со страшилками на ночь, совсем ведь с ума сойти можно. Тихий смешок, и Сергей оставил водителя наедине с мыслями, перед этим похлопав по плечу. Ну, если и Стрельников с Ваней будут такими же, то день обещает быть весёлым. Может, это и хорошо, хоть что-то запоминающееся средь серого водопада под названием «будни». — Ну, твои совсем сегодня рассеянные какие-то, голубчик, — произнёс полковник, проходя в некий кабинет, который по факту был просто VIP-зоной «Канарейки». Действующий президент увлечённо читал и подписывал важные для страны бумаги, а тишину разбавлял синтезатор, коим ловко управлял Иван. — Не знаю, минут 10 назад вроде нормальные были… — ответил Стрельников, не отвлекаясь от своих бумаг. На самом деле, времени на такой «разбор» уходило бы в разы меньше, если бы мужчина снял перчатки, которые агрессивно мешают нормально держать ручку и ставить подпись. Никто, даже «Рукава» (кроме Артёма), не знали причины (по крайней мере, истинной), по которой этот элемент одежды никогда не снимался, но знали, что это наверняка очень личное, поэтому молчали. Григорий и дальше бы игнорировал Жилина, пока не отложит подписанный документ на стол, но резко оборвавшееся музыка заставила отвлечься раньше. — А ты чего перестал играть? — посмотрев на музыканта и увидев явную панику на его лице, мужчина наконец повернулся к Сергею и сам же подскочил на ноги и вскрикнул, прижимаясь спиной к стене. — Твою мать, Жилин! — И эти туда же. Ну, вы чего, как мертвеца-то увидели, ей-богу! Столь бурная реакция начинала медленно, но верно раздражать. Конечно, скорее всего, министр милиции был не в лучшем виде, но уж не настолько же. Или настолько. — Жилин, ты когда в последний раз… Спал? Ел? С тобой что произошло вообще? Ты… Жилин… — Боги, ну что у меня там, рога выросли?! — не выдержав такой, как казалось самому Серёже, наглости, он посмотрел в зеркало, которое, к случаю, было совсем рядом. И то, что он увидел, явно очень сильно отличалось от ожидания. Худой, словно скелет, бледный, как чистый лист, и мешки под глазами. А ведь действительно практически ничем не отличается от мертвеца. Господи, неужели он ходил по улице в таком виде? Это же страшнее, чем любой фильм ужасов! — Это чего это… Я… Что ли?.. Бывает так, что человек начинает чувствовать, насколько всё плохо, только после того, как ему чётко на это укажут. Вот и Жилин так. Как увидел своё истинное отражение, так сразу почувствовал, будто ноги стали ватными, в ушах зазвенело, перед глазами всё поплыло. Рухнув на колени, полковник ещё пытался держаться и даже попробовал подняться на ноги. По крайней мере, ему так казалось, ровно до тех пор, пока сквозь звон в голове он не услышал: «Жилин! Чё стоишь, врача вызывай!» — и полностью не погрузился в темноту. И тишину. Владивосток. 1972. Март. Дальний Восток или, как его ещё называют, «край контрастов», был действительно невероятно красив. Здесь многие мечтают побывать как туристы, но для некоторых этот край является самым настоящим раем для полноценной жизни. Увы, мечты иногда сбываются не у тех. Дарманов Роман Дмитриевич, бывший директор лагеря «Лисья Горка», что находится в Катамарановской области, был просто вынужден сюда переехать вместе с дочерью Особой, чтобы та не потеряла связь с матерью. Вообще с женой Дарманов уже лет 7 как разведён, как бы удивительно это ни было. Пара разошлась тихо, без ссор и скандалов, женщина часто навещала дочку и иногда забирала на ночёвки, но большую часть времени с малышкой всё же проводил папа. Было сложно, да и, чего скрывать, тяжело до сих пор, ведь дети, сколько с ними ни работай, умеют удивлять. Но любовь к своему ребёнку делала огромную работу. Роман безумно любил свою дочь и был готов ради неё на всё. — Переезд на другой конец страны, тем более внезапный — огромный стресс, особенно для ребёнка. У Особы здесь друзья, к тому же мы не знаем, как на неё повлияет климат… — Рома, выдохни и послушай меня. Так будет лучше для всех нас. Особа сможет найти себе новых друзей, мы отдадим её в хорошую школу, я буду лично возить её на все кружки, куда она только захочет, мы будем вместе гулять и привыкать к новому месту. Да, сначала будет сложно, но зато она рядом с семьёй, которая всегда поможет. К тому же после инцидента в лагере, новость о котором разлетелась по всей области, тебе будет довольно сложно найти здесь работу. — … Ты права, да. И пусть за практически полгода на новом месте все привыкли и обустроились, внутри Дарманова всё ещё сидела обида на того, из-за кого он здесь оказался. Ядов. Чёртов Ядов, что завёз на территорию лагеря скипидар, который по стечению обстоятельств стал причиной взрыва сарая с находящимся внутри ребёнком. К огромному счастью, мальчик остался жив, но, увы, тем самым добрым, сильным, верным и спешащим на помощь Игорем Катамарановым ему уже никогда не стать. Контузило. Бедный мальчик, у которого в одну секунду заживо отобрали жизнь. Жив остался, а вот жизни больше нет. А это повышение бывшей жены — чистое совпадение? Конечно, нет, это всё тот же Ядов решил не то извиниться, не то поиздеваться ещё больше. Уволить с любимой работы, а потом отправить на другой конец света практически без всего. Просто замечательная история. Ядов — самый настоящий змей, а их Роман Дмитриевич не любил. Эти мысли невольно атаковали каждый раз, когда бывший директор оставался дома один. Сколько бы мужчина ни смотрел в окно, сколько бы книг ни прочитал и сколько бы музыки ни переслушал — в голове возникала эта мерзкая ухмылка и слышался голос, повторяющий: «И помните, всё это только между нами.» Избавиться от этого можно, но, увы, только если хорошенько врезать Ядову в нос. Это вряд ли произойдёт; хотя как-нибудь можно наведаться в Подболотск исключительно ради этого. Решено: если образ главы администрации не уйдёт из головы в ближайшее время, то так Дарманов и сделает. Жизнь вновь будет спокойной. Замечательно. Звонок в дверь заставил вздрогнуть и подскочить с места. Всё-таки, когда никого не ждёшь, подобные звуки могли не на шутку напугать. Особа была в школе, и ещё очень рано для её возвращения, жена, в принципе, никогда не приходила без предупреждения. Соседям соль нужна? Чёрт, мужчина ведь только начал успокаиваться и даже немного задремал. Умеют же люди приходить тогда, когда их совсем не ждут. — Надеюсь, это что-то хотя бы более менее срочное. Поднявшись, мужчина лениво поплёлся к двери. Удивительно, что незваный гость после трёх недлинных звонков терпеливо ждал и даже не стучал, как это любили делать многие. Что ж, быть может, это что-то более важное, чем сосед. Вот только последнее, чего ожидал Роман, — это вновь услышать низкий и уже до отвращения знакомый голос. — Товарищ Дарманов, нам нужно поговорить.